Проклятый мир 06.02.2021 (1/1)

Аландро умеет ждать и умеет изменять не изменяя — это важно для любого настоящего шамана или мистика. Видеть намерения и тени намерений, находить между перьев крыланов и в стуке костей отголоски будущего и прошлого — и ждать, вечно ждать подходящего момента...Мать учила его терпению, но вечно терпеть невозможно.Велоти — яркое пламя, вечно изменяющее и изменяющееся, они не должны и не могут быть статичны. Тсогииль учила его балансу между статикой и движением, но у Аландро иная пропорция.Он не знает, что сделала бы его мать: стала бы ждать годы, прежде чем ударить в самое сердце или впала бы в импульсивное буйство. Это уже не важно — Тсогииль мертва. Ее тело осквернено, ее дух не может вернуться и привязан к единственной чистой кости.Это неважно — она мертва, а Аландро жив. Он слушает голоса мертвых и видит их следы на звездной пыли, но он не обязан их слушать и следовать их путем.Он устал ждать судьбу, устал притворяться недвижимой гладью воды — ожидание и статичность никогда не были его природой.Он ходит вместе с Релетом Сеуру несколько месяцев — тени шепчут ему, что нужно продолжать это, пока не появится черное солнце, оставляющее нестираемые следы. Это судьба, истинное значение — стать тенью солнца, идущей за ним след в след, стать вестником великой радости и великой скорби, нужно лишь подождать подходящего времени...Аландро устал ждать.Он видит в отражении на воде свое значение — соль пролитых слез и пролитой крови, грохот грома Безумной Звезды в день призыва Закат-Закат.Тсогиль не видела его — она много чего не видела.Аландро соткан из ветра, пыли дорог и осколков звезд — и он покидает солеторговцев Сеуру, когда в море начинает таять лед.Ему не нужно ни солнце, ни судьба, ни ожидание — что-то тянет его на запад, в самое сердце империй людей.Новая Атмора тянет его, не как дом, но как место, где суждено умереть.Аландро не хочет ждать смерти, не хочет ждать ни великую радость, ни великую скорбь — он хочет вонзить в Судьбу зубы прежде, чем это сделает она.Это не его программа, но его код.Даэдра обречены на вечное изменение — или застой и забвение на дне Реки Снов.Аландро выбирает первое.Там, где любому кимеру лишь немного горячо, с Аландро начинает слезать кожа и запекаться мясо.Там, где любой кимер замерзает насмерть, Аландро лишь плотнее кутается в меховой плащ.Норды не приняли его частью своего народа, но Аландро Сулу, каму без клана, растению без корней, падомаику без господина, этого никогда не было нужно. Нордам не место в этом пространстве-времени, они променяли крылья на руки, а починку времени на возможность его сломать. Аландро, отказавшийся от своей судьбы, в этом от них не отличается.Люди не нравятся ему, как не нравятся и меры — но здесь, средь пришедшего вслед за изменившимися драконами льда и снега, ему не нужно притворяться, что это неправда.Ему не нужно обращать свою истинную природу в ложь.Тсогииль почти не говорит с ним, она была против всего этого, но Аландро уже все равно. Мертвые мертвы, их можно слушать, но не обязательно прислушиваться — смерть не добавляет ни сил, ни мудрости.— Ты дурак, — Говорит ему Тсогииль, и голос ее звучит уже даже не зло, а просто устало. — Судьба тебя все равно найдет, потому что мотыльки уже записали это. Твое значение осталось неизменным: ты сборщик соли, ты тень черного солнца, ты вестник великой радости и великой скорби.Аландро на это лишь фыркает. Эта кальпа все равно обречена на смерть — в нее сбежало слишком много ошибок прошлого. От еще одной ничего не изменится.Нет нужды делать все правильно.Он кочует по Скайриму, ставшему Новой Атморой, ему плевать на изменивших себя — изменивших себе — драконов, и им чаще всего наплевать тоже. Аландро тоже изменил себя и себе — ему здесь самое место.И все же, когда хортатор велоти переходит через горы, Аландро не может не выйти ему навстречу.Барабан Рока отбивает бешеный ритм — ритм нового сердца, нового хортатора — и Аландро тянется к этому звуку, как мотылек к огню.Ему хочется пожрать этот звук, это сердце, это воплощенное изменение.Ему хочется разрушить, перестроить, поглотить этот осколок Кости — спицы Колеса выточены из кости и потому растрескались от холода и жары. Осколком меньше, осколком больше — нет особенного значения.Велоти обречены на смерть — между минутой и тысячелетием нет существенной разницы.Аландро идет по теням и сквозь тени, его режет лед и режет металл, но кровь — малая плата за возможность выбить драконочервю пару клыков.Норды думают, что Аландро, проживший среди них долгие годы и не нашедший в их сердцах осуждения, сражается на их стороне.Нордам не стоит думать — им бы обратно в небо чинить сломанные секунды.Аландро взрезает плоть и людей, и меров — кровь пьянит его, как пьянит протянутое в вечность умирание. Он видит краем глаза Барона-Что-Движется-Так — видимо, пришел забирать тех, кто умер, но не успел понять почему.С другой стороны он видит смертного мера, который движется почти так же, но неуловимо иначе. В его руках крюк для нетчей, значение которого копье, а следы его — и от ног, и от оружия — пылают циановым пламенем.Это было бы красиво, но главный источник звука в другом месте.Он не тикает — щелкает, но перепутать нетрудно.Топор, острый и алчущий крови, взрезает Аландро даже сквозь активированную Кольчугу. Это смертельная рана — была бы смертельной, не начни она зарастать почти сразу.Аландро смотрит в глаза этого мера — и видит бездну, родственную его собственной.Мер — черное солнце, красящее Реку Снов в красный — перехватывает топор поудобней и сверкает зубами так, что невозможно не влюбиться. Его руки черны, и обе они пылают гхартоками.Между любовью и убийством нет существенной разницы — Аландро салютует ему своим мечом. Его руки тоже черны — и тоже напитали гхартоки кровью.Топор режет Аландро по лицу — тот чувствует, как по щекам стекают глаза и кровь, — но это не страшно.?Зрительный модуль критически поврежден. Требуется перезагрузка системы.?Чтобы убивать зрение ему не нужно. Он закрывает уведомление — в нем нет смысла.Аландро бьет — и его меч прорубает чужую грудную клетку. Ему нравится хруст костей — и предсмертный хрип ему нравится тоже.?Со смертью этого персонажа нить вашей судьбы обрывается. Откатите к последнему сохранению, чтобы восстановить течение судьбы или живите дальше в проклятом мире, который сами и создали.?Аландро хмыкает и вслепую отрезает голову кимерского вожака.Колесо всегда катится — эта одна из тех вещей, которые почти невозможно изменить.Аландро закрывает уведомление — мотыльки касаются его окровавленных щек и вписывают его кровью изменения в свитки.Щелканье прекращается.Колесо остановилось. Колеса больше нет.Аландро нравится этот проклятый мир.