Часть 13 (1/1)

Признаться, я уже давно вынашивал в мыслях эту идею, но озвучить её осмелился лишь тогда, когда из-за определённого накала страстей и боли в моей душе эмоции взяли-таки верх над разумом. Признаться, эта идея меня привлекала настолько же, насколько и пугала. Променять любимую мной жизнь человека на смерть, а затем дальнейшую жизнь в образе вампира рядом с любимой женщиной - было самым безумным и самым ошеломительным, что когда-либо приходило мне в голову. Я был уверен, что и Кэтрин приятно удивится такому моему выбору, поскольку, как я был уверен, ей эта мысль не показалась бы странной. Но, к моему изумлению, девушка тогда просто усмехнулась, и, проведя ладонью по моей щеке, произнесла:- Мы поговорим об этом немного позже, Дэймон.Я не стал возражать. Зная любовь Кэтрин к загадкам и тайнам, послушался её и решился отложить разговор об обращении до лучших времён, однако, втайне не отказываясь от этой мысли и продумывая все её детали вдоль и поперёк. Однако, чем дальше, тем больше я не мог себя сдерживать. Несколько раз сбегая с Кэтрин по ночам из особняка, чтобы либо искупаться обнажёнными в озере при свете луны, либо просто прогуляться в лес недалеко от фамильного особняка, я не мог не затронуть тему обращения в особо пикантные для нас обоих моменты. Кэтрин не давала конкретного ответа, предлагая для начала просто пить свою кровь и снова выпивая мою - однако такое её поведение не мешало мне думать, что рано или поздно ответ будет положительным. И это было невероятно - втайне от всех готовиться к новому образу жизни, даже не осознавая до конца, какой ценой он может мне достаться, и что я могу натворить, став вампиром. И, увлёкшись этой идеей, разумеется, не предупреждать об этом ни ставшего мне теперь совсем чужим отца, ни младшего брата, который, как мне казалось, со всеми моими новыми заботами и времени, что я проводил с Кэтрин намного чаще, почти ушёл на второй план.Так я полагал некоторое время, пока Кэтрин в очередной нашей ночной прогулке невозмутимо не сообщила мне - она выберет Стефана в качестве её сопровождающего на бал основателей.В тот момент я был ошеломлён как никогда. Был в недоумении, взбешён её выбором и сильно рассержен, с трудом принимая такой ход событий. Мне хотелось в тот вечер быть рядом с ней как её настоящий избранник, с которым в будущем Кэтрин готова будет провести остаток вечности, чтобы посетители особняка Локвудов хотя бы неофициально поддержали наш союз. Да чтобы, чёрт подери, каждая живая душа видела, как сильно я люблю её и как готов доказать это лишь на одном приёме всему миру! Но правда была горькой, а мечты одна за другой рассыпались в едкий прах.Кэтрин и Стефан. Стефан и Кэтрин. Мой брат и моя любимая. Нет, это невозможно, это даже в моей голове не укладывалось! И тогда, услышав новость из уст девушки, даже не дожидаясь объяснений, я оставил её одну в лесу, воспользовавшись предлогом, что сегодня я слишком ослаблен, чтобы давать ей свою кровь. А затем направился в дом обратно один, с трудом сдерживая себя, чтобы прямо в тот миг не ворваться в спальню младшего брата, не разбудить его и не обвинить в этом выборе.Стефан, наверняка осознающий тогда мои чувства к Кэтрин, старался помалкивать при мне, дабы не испытать на себе обрушивающийся гнев и обиду, но я видел, как его глаза светились радостью и какой-то лёгкой детской наивностью, когда он сообщил мне о выборе Кэтрин - уже после неё. Я предпочёл отшутиться чем-то вроде того, что из брата куда лучший танцор, чем из меня, и что с ним Кэтрин всё равно чувствовала бы себя уютнее. Но душа всё равно болела и плавилась от ревности, и я предпочитал какое-то время чаще бывать наедине, чтобы просто смириться с этим и успокоиться.Но долго держать обиду на любимую мне не удалось. Утром того дня, когда должен был состояться бал основателей, Кэтрин пришла ко мне в спальню, и я, немного остыв и успокоив своё расстройство за её выбор в качестве сопровождающего моего младшего брата, сразу же принял её. Не объясняясь и не извиняясь за свой выбор, Кэтрин компенсировала мне свой выбор Стефана жаркими поцелуями и настойчивыми ласками, однако, в скором времени пресекая мою ответную страсть и с неохотой позволяя мне сжать её в объятиях и повалить на кровать.- Я хочу, чтобы ты была только моей, - простонал я ей в губы, вдавливая её в прохладную простынь всем своим весом. - Сейчас. Позволь выпить твоей крови, Кэтрин.- Уже слишком поздно для утреннего веселья, - отдышавшись, томно протянула девушка, медленно обводя пальцем контур моих губ, а затем, легонько толкая меня в грудь, чтобы освободиться из моих объятий и встать с постели, поспешно поправляя причёску и оправляя кружевные оборки на платье бледно-жёлтого цвета.- Нам ведь ничто не помешает продолжить после бала, правда? - с надеждой уточнил я, набрасывая на себя рубашку и жадно изучая взглядом плечи девушки и вырез декольте, соблазнительно приоткрывающий высокую грудь. - Ты ведь не обязана будешь проводить с моим братцем абсолютно всё время, что будешь на балу?- Это уже мне решать, Дэймон, - усмехнулась Кэтрин, - если ты, конечно, не возражаешь.Я и не думал возразить. Я прекрасно понимал, что всё будет происходить только так, как пожелает Кэтрин, и вряд ли у меня будет возможность сопротивляться её желаниям и прихотям - более того, разве это не было одной из черт девушки, что всегда так привлекала меня?Кэтрин же, оправив, наконец, чуть замявшееся платье и локоны, беспорядочно выскользнувшие из причёски, направилась к двери. Я тут же догнал её, в надежде хоть на секунду насладиться моментом рядом с ней в преддверии разлуки на целый день.- Я приду к тебе после бала, - шепнул я, успев мимолётно поцеловать руку девушки перед тем, как она, в последний раз улыбнувшись мне, выпорхнула из спальни.***Бал основателей казался Дэймону полнейшим фарсом. Эти, кажется, тысячи голосов чопорных кавалеров и дам, пышно разодетых по последней моде, и запах шампанского, врезавшегося в его обоняние, кружили ему голову не самым приятным образом. Он с трудом ловил на себе некоторые не слишком добрые взгляды - и это было понятно, поскольку те, кто уже был в курсе его дезертирства, не могли уважать предателя. Сальваторе же всеми силами старался не обращать на это внимание. С почтением раскланиваясь перед очередной хорошенькой юной леди и даря улыбку, наверное, тридцатому по счёту дальнему родственнику члена одной из семей основателей, Дэймон, однако, не мог не поймать себя на том, что постоянно стремился выловить из толпы свою возлюбленную.И каждый раз, как только он видел её - его Кэтрин, первую красавицу этого бала в пышном нежно-лиловом платье и с волосами, уложенными в сложную, но изысканную причёску, и загорался желанием подойти к ней и отвести в более укромное местечко, чтобы избавить их обоих от этих формальностей, юноша с горечью замечал рядом с ней и своего младшего брата. Он с болью наблюдал за очередным их танцем, за улыбками, которые они дарят друг другу, за взглядом Стефана, восхищённо изучающим Кэтрин...И у старшего Сальваторе было такое ощущение, что всё, что творится - словно ему назло. Да, Кэтрин приучила его игнорировать правила и жить себе в удовольствие, но то, как делала это она - разбивало его сердце на миллионы осколков. Дэймону хотелось, чтобы этот вечер поскорее завершился. Чтобы он смог, наконец, поставить все точки над "i", доказав Кэтрин, как сильно он её любит, и что его младший брат никогда не сможет быть его соперником - хоть в глубине души юноша и понимал, что его желание, скорее всего, так и останется просто желанием без права на воплощение в жизнь.Когда бал закончился, и гости начали расходиться, Сальваторе одним из первых метнулся из особняка Локвудов домой, чтобы, пока его никто не видел, прокрасться в спальню Кэтрин и дождаться её там, как он и обещал. Быстро взлетев на второй этаж, скользнув за дверь комнаты вампирши, юноша отдышался и какое-то время просто стоял спиной двери, ожидая, когда появится его любимая.Осторожно пройдя вдоль комнаты, Дэймон остановился возле туалетного столика Кэтрин. Улыбнувшись, он по очереди брал и вертел в руках несколько стеклянных пузырьков с парфюмами вампирши, небольшую пудреницу, пару флакончиков с губной помадой, а затем взгляд юноши упал на маленькую шкатулку, в которой Кэтрин хранила свои драгоценности. Открыв её, Дэймон с интересом перебрал несколько пар золотых серёжек, три броши, штук пять перстней, а затем вытащил длинную цепочку с большим массивным кулоном. Никогда на его памяти Кэтрин его не надевала, что заставило любопытство молодого человека разгореться сильнее. Приблизив кулон к глазам, он повертел его в пальцах, а затем, перевернув обратной стороной, заметил, что на нём выгравированы какие-то буквы. "Катерина Петрова" - с трудом смог разобрать юноша в тусклом свете свечей.Не понимая, что означает это имя, Дэймон ещё какое-то время недоуменно изучал гравировку взглядом, а затем, услышав на лестнице шаги и знакомые голоса, поспешно положил кулон обратно и, закрыв шкатулку, потихоньку, чтобы не быть услышанным, прокрался к двери, невольно подслушивая разговор... Кэтрин и своего младшего брата, который, как и ожидалось, в силу своей галантности решился проводить свою спутницу после бала до её покоев. И в груди у Дэймона всё замерло, когда он понял, что наступил тот момент, который был ему так нежелателен - Стефан признавался в любви его возлюбленной...Стоя за дверью и внимательно прислушиваясь, Дэймон с насмешкой оценивал про себя то, что говорит Кэтрин его брат. Безусловно, всегда мягкий и послушный Стефан не мог не признаваться в любви к Пирс в своём стиле - с избытком романтики, которую Кэтрин, кажется, никогда особо не любила, с глуповатыми поэтическими фразами, несвойственными для семнадцатилетнего юноши. Слишком сладко, думалось Дэймону, и он уверился, что брату никогда не одержать победу в скрытой борьбе за эту девушку. И в голове у старшего Сальваторе эхом звенела одна и та же фраза "Она выберет меня. Что бы ни случилось, она точно выберет меня".Когда Кэтрин после недолгой паузы и, как с печалью подумалось молодому человеку, совсем невинного поцелуя попросила Стефана оставить её одну, сердце Дэймона возликовало: "Она будет моей!". И, стоило девушке только переступить порог комнаты, как старший Сальваторе тут же набросился на неё, с силой прижимая к двери и страстно целуя, дабы доказать любимой, как сильно он соскучился без неё за вечер, и как готов отдать ей всего себя.И не было предела его удивлению, когда вампирша и его попросила оставить её одну, причём в довольно-таки грубом и приказном тоне. Дэймону не верилось - это присутствие и признание его пока ещё неопытного брата так утомило Кэтрин, что она сама не понимала, от чего отказывается? - тем более, после утреннего разговора. И как только он преобразовал эту мысль в слова, игриво глядя в глаза девушки и целуя при этом руку, Кэтрин резко высвободила свои пальцы из его, и её взгляд стал совсем недобрым.- Подслушивать нехорошо, - раздражённо проговорила она, оправляя короткие рукава своего роскошного платья.Сердце Дэймона рухнуло в пятки, а затем забилось с бешеной скоростью. К лицу расплавившейся лавой прилила краска.- Тебе недостаточно моей любви?.. - с горечью произнёс он, пытаясь поймать взгляд Кэтрин.И затем произошло нечто, чего он уже не мог вспомнить. Один контакт их взглядов, две или три фразы, произнесённые Кэтрин будто в тумане - и вот он, с вежливой улыбкой на лице уже покидает спальню любимой, заметив, как она, мило строя ему глазки, машет ему рукой на прощание.Это был первый и единственный раз, когда Пирс применила внушение на Дэймоне. Естественно, будучи под её влиянием, старший Сальваторе послушно направился спать к себе в комнату, оставив девушку одну, и ни единого предположения о том, что что-то пошло не так, как желал он - не могло прийти ему в голову, поскольку хладнокровный приказ Пирс умело проконтролировал все мысли Дэймона.***Ночь, взмахнув широким плотным подолом своего чёрного одеяния, принесла за собой новый день, в котором Дэймон снова обнаружил возле себя улыбающуюся ему Кэтрин, дарящую ему соблазнительные взгляды. Казалось, один её взгляд - и он был готов ради неё на всё. Забыть, что ещё недавно она не отказывалась от слов любви, которые говорил ей Стефан, не отказалась и от его поцелуя. Дэймону было всё равно - лишь бы она одумалась и оставалась с ним, лишь бы её сердце принадлежало лишь ему.Однако дни летели, а поведение Пирс по отношению к Стефану не менялось. Старший Сальваторе, кажется, готов был выколоть себе глаза в ту секунду, когда Стефан в очередной раз дарил улыбку Кэтрин и получал в ответ её улыбку и лукавый игривый взгляд. Дэймону было больно, но он молчал. Молчал, дабы не терять её, и искренне веря в то, что симпатия его любимой к его брату - это не что большее, как просто недоразумение. Более того, Стефан вряд ли готов был бы быть с ней навечно. А Дэймон был готов вне всяких сомнений. Его любовь была безумной, и оттого он перестал представлять, как вообще сможет жить дальше без этой девушки.Со временем появилось также кое-что, что слишком тревожило старшего Сальваторе - то, что ни разу за всё время, сколько он был пленником безумной любви к Кэтрин, он не просыпался раньше неё. Иногда по утрам открывал глаза от того, что вампирша гладила его по волосам и целовала в шею, уничтожая прикосновениями своих губ раны от клыков, которые до этого она оставляла, а затем проводила рукой по его груди, опускаясь ниже к животу, а затем - ещё ниже, с вожделением достигая желанной намеченной цели и таким образом склоняя юношу продолжить то, чем они занимались прошлой ночью - на что, разумеется, Дэймон всегда легко соглашался. Иногда старший Сальваторе просыпался утром, уже не обнаруживая Кэтрин в своих объятиях, в то время, как прислужница Кэтрин - темнокожая Эмили - или другая служанка помогали Пирс облачиться в одно из её роскошных платьев или шнуровали ей корсет.Но всё это случалось куда реже, чем то, за что Дэймон постоянно чувствовал себя оскорблённым. Ведь намного чаще он просыпался ночью в надежде просто обнять любимую, спящую в его объятиях, прижать к себе, вдохнуть аромат её роскошных волос, провести рукой по её совершенному лицу или оставить лёгкий поцелуй в висок - но не обнаруживал Кэтрин возле себя. И так продолжалось из ночи в ночь, и душа Дэймона изнывала от ревности и желания всегда быть рядом с любимой, не обращая внимания на приличия и принципы. Он учился у Кэтрин смотреть на жизнь другими глазами, плевать на установки и тем более - понимать, что правила существуют только для того, чтобы их нарушать.До поры до времени старший Сальваторе не догадывался, что, в конце концов, его возлюбленная соблазнила и Стефана тоже, и что он был не единственным, с кем она могла оказаться в одной постели даже в одну ночь. Наивно полагая, что она всё же никогда всерьёз не предпочтёт ему младшего брата, Дэймон делал всё, чтобы удержать девушку рядом с собой - дарил ей свежие цветы, засыпал комплиментами и признаниями, старался быть пылким и страстным любовником - как нравилось ей.Но однажды в душе Дэймона что-то судорожно сжалось, когда в одно утро он увидел, что Стефан ведёт себя немного странно. За завтраком младший Сальваторе смотрел пустым, будто остекленевшим взглядом в никуда, с трудом реагируя на все слова и жесты домашних, а Дэймон буравил взглядом Кэтрин, не сводящей со Стефана взволнованных глаз. Именно тогда, переводя взгляд с брата на вампиршу в надежде на то, что всё же ошибается, юноша всё понял - по-видимому, Кэтрин пришлось по какой-то пока неизвестной Дэймону причине применить к нему внушение, и она, скорее всего, слишком с этим постаралась и переборщила. И не было для него более горького осознания, чем то, что он не является единственным мужчиной в жизни Кэтрин на данный момент.А отношения младшего брата и любимой женщины чем дальше, тем больше не давали юноше покоя. Гонимый невесёлыми мыслями, он каждый день с горечью в сердце наблюдал, какие взгляды бросают друг на друга Стефан и Кэтрин, как любая шутка Пирс заставляет губы Стефана цвести искренней улыбкой, а глаза - блестеть, хоть Дэймон и замечал, как взгляд брата порой казался пустым и неестественным. Это побуждало юношу догадываться - Кэтрин применяла внушение на Стефане постоянно. И причина, по которой она это делала, была столь же ненавистна Дэймону, сколь приятными были минуты, которые они проводили вместе.Дни шли, а ситуация не менялась - Кэтрин дарила одинаково соблазнительные и игривые взгляды и Стефану, и Дэймону, и в конечном итоге старший Сальваторе не выдержал и, желая успокоить себя и унять свою паранойю, решился в одну из ночей проследить за любимой.После их обычных ночных развлечений, ласк и поцелуев молодой человек, сжав в своих объятиях Пирс, притворился, что спит. Спустя какое-то время он почувствовал, как Кэтрин высвободилась из его рук, и, проведя ладонью по беспорядочно вьющимся чёрным волосам, встала с постели, вышла из комнаты и тихонько закрыла за собой дверь. Решившись, Дэймон неслышно последовал за ней через пару минут. Он слышал, как открылась дверь в спальню Стефана, слышал, как Кэтрин смеялась, а затем - у него уже не было сил оставаться там для полной уверенности - наверняка последовало то, чего не мог понять только слепой, а в случае Дэймона - глухой.Юноша был вне себя от гнева и ревности, которая секунда за секундой овладевала его чувствами сильнее и сильнее, будто разрушительный ураган. Сгоряча старшему Сальваторе захотелось вернуть свою гордость в полной мере и помешать этим двоим смеяться над ним таким образом. Хотелось приказать младшему брату в жизни больше не прикасаться к его женщине, хотелось накричать на Кэтрин, больше никогда её не видеть и вышвырнуть из своей души и сердца навсегда.Но беда была в том, что Дэймон был настолько одержим ею, что никаких сил не хватило исполнить свой план или даже просто постараться привести его в действие. И он покорно терпел и дальше, деля Кэтрин с братом и понимая, что не в силах что-либо изменить. И снова и снова веря в то, что у него есть шанс быть единственным в жизни Кэтрин, старался во всём угождать ей и снова и снова убеждал её, что готов провести с ней целую вечность. И не передать словами его изумление и горечь, когда в один прекрасный день он услышал следующий ответ на это предложение.- Мы всегда будем вместе, Дэймон. Все. Ты, я и Стефан.