Часть 3 (1/1)

Я надолго запомню неделю перед тем, как родился Стефан. И день его рождения тоже.До его рождения мне фактически развязали руки, и я был сам себе хозяином в течение всей недели. Мною занималась лишь кормилица Маргарита, поскольку Бланка и пожилая нянюшка на протяжении всего этого времени не отходили от постели матери и не позволяли мне заходить в её комнату. Туда было разрешено заходить только им, отцу и какому-то незнакомому мне пожилому дяденьке с большими сумками в руках.Первые три дня я упорно не понимал, почему мне не позволяли видеться с матерью, возмущался во всеуслышание, что мне скучно, и что компания Маргариты мне не настолько по душе. Меня предупредили, что я скоро увижу маму вместе с чудом появившимся на свет малышом - я помалкивал при всех, но про себя всё равно надеялся, что это будет братишка, и даже не думал, что он не сразу будет играть вместе со мной, чтобы мне не было скучно.На четвёртый день моему возмущению от ощущения разлуки не было предела. Я страстно хотел увидеть мать, узнать, почему и братик так долго не появляется, почувствовать себя вновь любимым сыном - и не стеснялся выражать своё возмущение всевозможными способами. Просиживал часами под её комнатой, отказываясь есть, громко стучал в тяжёлые двери, надеясь их распахнуть или даже выбить - в тот момент мне было море по колено. Отбивался от расстроенной Маргариты, которая всеми силами пыталась заставить меня уйти в столовую. Один раз я всё-таки сдался и проследовал за ней через весь особняк, но, едва кормилица успела отвернуться, не выдержал и снова сбежал от неё к покоям матери, и, добежав, принялся громко кричать и изо всех сил звать мать и стучать кулаками в дверь, не боясь разбить их в кровь.***- Угомоните кто-нибудь этого ребёнка! - Джузеппе Сальваторе появился за спиной мальчика неожиданно, озираясь по сторонам в поисках кого-либо из слуг. Он выглядел до невозможной степени раздражённым и недовольным. - Дэймон, - сердито обратился он к сыну, - если ты не прекратишь кричать, ей-богу, я прикажу тебя выпороть...- Я хочу к маме! - упрямился малыш, глядя на него с вызовом. - Я хочу, чтобы мама быстрее вернулась! Я скучаю по ней...- Сын, - синьор Сальваторе попытался смягчить свой тон, - мама скоро вернётся, сейчас ей нужен покой и немного времени.- Почему она не может вернуться быстрее? - мальчик нахмурился, вытирая кулаком непонятно откуда выступающие на глазах слёзы. - Она забыла про меня? Я не нужен ей? - и в подтверждение своих слов и нетерпения он с силой топнул ногой и надул губы, а затем снова беспомощно уставился на угрожающие тяжёлые двери, отделяющие его от матери.- Дэймон, - запыхавшаяся Маргарита вовремя подоспела, прежде чем отец решился что-то сказать, - Дэймон, куда же ты убежал? Синьор Сальваторе, - обратилась она к Джузеппе, - может, хотя бы вы уговорите его что-то поесть? Я совсем измаялась с ним за целый день... Он просидел тут, не отходя от двери комнаты, ему нужно...- Ты слышал, Дэймон? - сурово произнёс отец, обращаясь к мальчику. - Послушайся Маргариту и иди с ней. Мама скоро вернётся. Ей ведь не нужно будет, чтобы ты в ожидании её и малыша заболел и...- Идём, дорогой, - кормилица осторожно взяла Дэймона за руку и повела в направлении столовой, и он, неожиданно для себя самого покорился, хотя ему этого совсем не хотелось. Обернувшись и встретившись взглядом с отцом, ребёнок попытался что-то возразить, возмущённо выкрикнуть - но не решился. Ему было обидно до боли - что отец не понял его жгучего желания снова встретиться с мамой, что ему показалось, будто Джузеппе совсем не беспокоится, что его так долго к ней не пускают. Что он даже не готов был заменить её ему. Хотя бы на время.На остальные дни мальчик замкнулся в себе, не желая ни с кем разговаривать и никого видеть. Он молча выполнял все просьбы и мольбы Маргариты что-то съесть, угрюмо позволял себя расчёсывать, купать, одевать и укладывать спать, но в моменты, когда его никто не видел, всё равно осторожно приходил к комнате матери, садился под дверью... и ждал. Ждал до тех пор, пока очередная служанка, случайно проходя мимо, не всплескивала в ужасе руками, завидев ребёнка, одиноко сжавшегося в комочек у порога комнаты, за которой происходило то, что было слишком сложным для детского восприятия.Ребёнка тут же сгребали в охапку и относили в его просторную спаленку отогреваться, укутывая чуть ли не в три одеяла сразу. Октябрьская прохлада к тому времени угрожающе окутала фамильный особняк Сальваторе, поэтому, сидя на холодном полу, маленький Дэймон легко мог подхватить простуду, что сейчас, при всех заботах слуг было особенно неуместно. Но мальчику было всё равно. Игнорируя кормилицу и нянюшку, вечно сующихся к нему с предложениями поиграть или почитать какую-то интересную книгу, он снова сбегал и терпеливо ждал. Ждал вопреки возмущениям, вопреки недовольству отца. Вопреки всему миру, отобравшему у него мать на целую неделю.В вечер, когда рождался Стефан, мальчика пытались каким-то образом отвлечь, чтобы он не ходил к комнате матери и не закатил случайно истерику. Дэймон, возмущённый таким самоуправством, вначале пытался вырываться из крепких рук Бланки, бился в них, царапался, кусался, брыкался - но бесполезно. Завершилось всё тем, что маленького бунтаря заперли под замок до конца вечера в комнате с кормилицей, которая единственная могла более-менее успокоить его. В тот вечер весь дом будто вымер, хотя никто не спал - все ждали вердикта врача и позитивного результата. Хотя бы для одного, кто был непосредственным участником родов. Дэймон же, не дождавшись новостей и угрюмо молчавший весь вечер, так и уснул на руках убаюкивающей его кормилицы.На следующее утро мальчик проснулся ни свет ни заря от того, что в двери осторожно повернулся замок, и в образовавшуюся после открытия двери небольшую щель просунулось лицо Бланки. Спросонья ребёнок так и не понял, что её глаза были влажными и сильно покраснели.- Дэймон, - чуть охрипшим голосом проговорила она, - идём со мной. Тебя хочет видеть мама.- Она уже забрала братика? - радостно встрепенулся малыш, мигом проснувшись. - А... а там братик или сестричка?- Малыш, идём со мной, - мягко произнесла Бланка, открывая дверь чуть шире. - Маме нужно с тобой серьёзно поговорить.Ничего не понимающий Дэймон бодро спрыгнул с кровати и, разом забыв обо всех неприятностях, что творились с ним всю неделю, радостно кинулся к Бланке. Чёрные волосы, разметавшиеся во сне, смешно растрепались в разные стороны озорными кудряшками, и щёчка, замявшаяся после долгого сна на боку, забавно горела лёгким румянцем.Проследовав за руку с Бланкой по коридору, мальчик, наконец, осторожно прошёл в угрюмое помещение, прежде называвшееся комнатой его мамы и ранее излучающее какой-то живой свет. Синьора Сальваторе, осунувшаяся, похудевшая чуть ли не вдвое, бледная как смерть, лежала на кровати и обессилено смотрела на сына, который, завидев её, радостно бросился к её кровати и тут же обхватил руку женщины обеими ладошками.- Я так соскучился по тебе, мам! - весело начал он. – Ну, где он? Где мой братик?- Дэймон, тише, - начала Бланка, но хозяйка дома жестом попросила её замолчать.- Мой мальчик, - слабо начала она, еле заставив себя улыбнуться, - Хороший мой, любимый мой сынок... - синьора Сальваторе выдержала паузу, чтобы тихо откашляться, - Дэймон, - снова угрожающая пауза, - да, у тебя родился братик, и он сейчас спит. - Она тяжело выдохнула. - Ты же обещал мне, что ты с ним подружишься?..Ребёнок утвердительно закивал головой:- Я хочу увидеть его! - он крепко сжал пальчиками ладонь матери, которую она затем осторожно подняла, медленно погладив румяную щёчку.- Обещай мне, что будешь дружить с ним и заботиться о нём. Всегда.- Конечно, - кивнул Дэймон. - Я же обещал уже давно...- Как хорошо, - улыбнулась синьора Сальваторе, медленно притягивая к себе ребёнка и с трудом поднимаясь на подушке, чтобы поцеловать его в лоб. - Запомни это, Дэймон, хорошо? Береги Стефана. Не позволяй ничему плохому случиться с ним, ладно? - неожиданно она поморщилась, а затем резко закашлялась. - Бланка, уведи его, пожалуйста, - хрипя, обратилась она к горничной, которая тут же подоспела, чтобы перехватить мальчика.- Но мама! - запротестовал тот, с трудом отрываясь от неё. В глазах женщины блеснули слёзы.- Всё будет хорошо, малыш, - синьора Сальваторе крепко обняла его в последний раз. - Я очень тебя люблю... Я так люблю тебя, сынок...- Мама! Мама! - было последним, что она слышала от своего старшего сына в момент, когда плотная дверь закрывалась за Бланкой, крепко держащей Дэймона под руки, навсегда отделяя их друг от друга.С того момента синьора Сальваторе прожила ещё ровно два дня. А потом умерла, оставив после себя двух сыновей. Одного, только пришедшего в мир, и другого, не понимающего, что происходит, но почему-то от этого убитого горем и изменившегося в несколько дней до неузнаваемости.