Глава 8 (1/1)

Ранним утром ?RM? в неполном составе прибыли в цитадель ?Кай?, разместились в столовой и вместе с союзниками рассматривали клочок серой мятой бумаги, передавая его друг другу с самым недовольным видом. Все тихо рычали и цокали языками, возмущаясь не столько письму, сколько загадке, которая в нём крылась. Записка была пробита стрелой и торчала аккурат на верхушке стены, разделяющей два клана. Наконечником была вырвана самая важная часть послания, и все воины погрузились в размышление: какому клану были посланы дерзкие слова?В остатках записки значилось: ?Ким?— дурак!?, и все семь Кимов погрузились в глубокую задумчивость.Минсок покрутил записку и передал её дальше, уверяя, что она явно послано не ему, потому что он в последнее время работает у Джибо и некогда с кем-то ссориться.—?Может, кто из посетителей решил, что ты плохо справляешься с работой? —?Чунмён вновь заглянул в записку и сделал свой вывод:?— Это точно не мне, потому что я сижу дома и не высовываюсь.—?А я в цитадели постоянно. —?Тэхён развёл руками, не желая озвучить неприятные домыслы.Их громко проговорил Чонин, стуча себя кулаков в грудь:—?Я как погляжу на вас, так создаётся впечатление, что только я и Намджун могут быть дураками!—?Не согласен,?— ворчал Юнги,?— наш магистр на дурака не похож.Кёнсу понёс записочку к столу, прекращая этим спор между кланами. Кого бы не имел в виду автор, а найти обидчика надо было в сжатые сроки, причём оба клана решили дружно отпинать нахала, гурьбой отстаивая честь одного из Кимов.Обнюхивание бумажки для распознания запаха не дало результата, хоть каждый прикладывал её к носу. Записка пахла только чернилами, которыми была написана.—?Вернусь с боя,?— угрожал клочку бумаги Чонин,?— найду этого писаку.Союзный клан также спешил на бой, прося без них не бить обидчика, на что Ин согласился, предвкушая великую драку, но глубоко в душе надеялся, что не его имели в виду под словом ?дурак?.В это время по ступенькам сбежал сонный и растрёпанный Хань, обнимая подаренное Сехуном яйцо, и в первую очередь поспешил поприветствовать ?RM?. Все подавили смешок при виде мятой ночной рубашки, привычно закатанных рукавов и оголённого плеча. Джин решил, что всё же существует что-то вечное и бессменное, как безразмерная одежда человека. Как бы Лу не старался, а плечи у Сехуна оставались по-прежнему шире. Было видно, что Ханю не догнать мага в росте и параметрах, но все предпочитали молчать, видя физические упорства парня.Он показал кланам яйцо и поинтересовался:—?Когда он вылупится?Хосок снял перчатку и погладил скорлупу, затем сделал вывод:—?В течении недели, не больше. Можешь за ним наблюдать с сегодняшнего вечера. В первые сутки после рождения грифоны напуганы и слабы, но когда обсохнут, то начинают бегать так, что не угонишься, а на третьи сутки у них крепнет клюв, поэтому готовься к тому, что будешь в синяках.Хань заворожено его слушал, представляя себе забавного птенчика с маленькими крыльями, и сразу спросил:—?А летать когда будет?—?Через месяц после рождения.Кланы улетели на бой, а Хань понёс яйцо к себе в комнату, решая укутать его в одеяло, потому что Зэма не будет его греть, так как всегда следит за Ханем, когда он остаётся один. Кошка предпочитала оставаться в стороне, но изредка приходила к человеку, когда тому было грустно или плохо. Мурчала она громко, что не нравилось лисице, поэтому животные старались не находиться вместе на одном квадратном метре.Хань бережно обмотал яйцо одеялом, лениво потянулся, встречая новый день в Такаре, и не знал, куда себя деть до вечера, когда можно будет начинать ждать появления грифона. Было очень много вопросов по поводу рождения птенца, но Хань был заинтересован лично проследить за этим процессом, словно у него родится ребёнок.—?Вот так, Зэма! —?Он многозначительно поднял палец вверх, наблюдая за кошкой, которая едва помещалась на подоконнике. —?Скоро у нас будет пополнение в клане.Зэма лучше его знала, что маленьких животных в цитадели не держат, потому что они уничтожат её быстрее, чем поединок с кланом. Но Ханю делали исключение, так как у него не было личного дома, как у остальных соклановцев, поэтому все морально готовились к царапанью мебели и клеванию брони. А ещё грифоны, как представители мечников, любили таранить всё на своём пути, поэтому двери стоило держать всегда открытыми, что не нравилось всем влюблённым парочкам.Взяв остатки лекарства, Хань быстро спустился в столовую, заглянул под стойку, и, как обычно, там стояли тарелки с едой, накрытые деревянными крышками. Пища остывала, но была ещё тёплой, поэтому парень поставил её на стол, закрыл нос двумя пальцами, залпом допил горькое лекарство и, тяжело выдохнув, подавляя рвоту, принялся завтракать, заталкивая лапшу в рот палочками для еды, тем самым заедая горечь.Зэма поднялась на задние лапы, вытянулась вперёд и вцепилась когтями в стойку. При этом она смотрела на человека так, словно вынуждена просить еду от голода, хоть каждый раз, как Хань ел в одиночестве, она оказывалась рядом.—?Держи. —?Хань протянул ей жареную рыбу в кляре. Кошка аккуратно приняла подачку зубами и опустилась на пол, чтобы тщательно пережевать. —?Надеюсь, мне на том свете зачтётся доброта.Следом пришла лисица, но не подходила к стойке, видя, что Зэма ещё не поела, но аромат еды заставлял наглеть, делать мелкие шаги вперёд, и лишь протяжное урчание кошки угомонило лису.—?Не жадничай! Ты же сама такая попрошайка! —?с набитым ртом сказал Хань и кинул рыбу в сторону, дальше от Зэмы, чтобы лисица могла есть без опасений быть расцарапанной.Он думал над кличкой грифона, перебирал в памяти все героические имена, но никак не мог выбрать по одному для девочки и мальчика. Лу и сам не знал, какому полу отдаёт предпочтение, но от одной мысли, что будет Верховный грифон, эмоции заполняли всё тело. Хотелось визжать от счастья и кричать, что скоро на свет появится маленькое чудо.На улице раздался грохот, после которого в цитадель ветром занесло мелкий мусор и щепки. Животные выскочили на улицу, принюхиваясь к воздуху, и прищурились от поднятой пыли. Хань побежал следом, бросая завтрак и стараясь предугадать, что произошло.Упал мост, освобождая дорогу для нападения вражеского клана и выставляя двор ?Кая? на обозрение. Хань помялся с ноги на ногу, не зная, как поднять его обратно и почему Чонин допустил такую оплошность, ведь человек мог сбежать, хоть идти ему некуда. Но внезапно парня посетила мысль, что Ин проверяет его на желание уйти из клана. Хань хитро прищурился, смотря на выход и соблазнительную дорогу за ним. Можно убежать к Елене, Старому, Архиличу или Мафи, а всему клану наплести, что погнался за Асаги и тот привёл к учителям. Хань сел на ступеньки и тщательно задумался над этим. Не хотелось подставлять Асаги, хоть его никто и не знал, но он всегда почему-то в курсе дел Ханя и, узнав про враньё, мог вовсе не прийти. Таким другом не стоило рисковать.Хань встрепенулся, с опаской смотря по сторонам. Когда он один, то Асаги приходит, но после ухода клана на бой он не появился, следовательно, кто-то следил за Лу.Вокруг было пусто, но создалось ощущение слежки, отчего по спине пробежались мурашки. Зэма принюхивалась к запахам, пристально смотря на мост, и встала напротив Ханя, чувствуя присутствие чужого. Если кто-то кинется в драку, то животные защитят человека, но он был намерен сам за себя постоять, чтобы проверить свои силы в бою.На мост забежал бескрылый маг, но во двор клана не заходил, придерживаясь правил Такары. Он упёрся руками в колени, стараясь перевести дыхание, но периодически смотрел на перепуганного Ханя, который всеми клеточками тела чувствовал, что пришли за ним. От этого становилось немного жутко, потому что опасности маг не нёс, но связать его приход с чем-то хорошим Хань не мог. Гость выглядел взволнованным, глубоко дышал, заставляя парня нервничать.—?Как хорошо, что мост опустился! —?кричал вампир и указал куда-то позади себя. —?Я бы не выдержал ждать, пока Чонин вернётся. Ты же Хань, верно? Твои родители приплыли в Такару за тобой!—?Мои? —?только смог проговорить Хань, опешав от услышанного, и сделал пару шагов вперёд, чтобы лучше его слышать.Он потерял надежду встретиться с мамой и папой после того, как Сехун сказал, что они умерли, хоть эта встреча оставалась мечтой всей его жизни. Теперь же не верилось, что она оказалась реальностью и осуществилась, пусть даже спустя двадцать пять лет.—?Они узнали, что тебя выкрали пираты, и искали место, куда тебя продали! —?Маг глубоко вдохнул и вновь указал на дорогу. —?Они искали цитадель клана ?Кай?, но пошли через лес. Старый их поймал, не пускает и не верит, что они твои родители!Хоть он говорил обрывками, суть Хань уловил и разнервничался, представляя, как родители напуганы видом большого оборотня и его рыком. Всё же дети адаптируются к своему положению быстрее, чем взрослые, поэтому Лу побежал на помощь, чтобы вразумить старого оборотня, да и своих родителей парень легко узнает. Пусть прошла четверть века и в памяти остался лишь размытый образ, он всё ещё помнит моменты, связанные с мамой и папой, по которым распознает их. В основном это были прогулки в лесу, охота, сбор грибов, таверна и запах маминого травяного шампуня.Лу бежал босиком по лесу, стараясь не терять из виду мага, и кому-то молился, чтобы Старый не причинил людям вреда. Оборотень довольно сильно привязался к Ханю, поэтому изредка чрезмерно его опекал. Неудивительно, что с подозрением отнёсся к незваным гостям, которые навязываются в родственники Лу. Минсок один раз неудачно пошутил, уверяя, что Старому надо обзавестись своими детьми. После этого Мину пришлось покупать новую броню, потому что когти оборотня обрушились на неё незамедлительно. Тема детей для Старого оказалась слишком болезненной.Маг остановился и растеряно смотрел по сторонам, теряя ориентир. Он крутился вокруг своей оси, пытаясь найти знакомое место, но явно прибежал не туда, куда надо, после чего Хань с любопытством спросил о том, что он делает.—?Где-то здесь они были. —?Вампир указал влево. —?Пошли туда!Но Хань решил всё упростить. Его не трогают оборотни, поэтому мог вольно вести себя в лесу, да и с самого утра мало кто из воинов был способен выходить на сражение с животными, поэтому природа отдыхала от боёв.—?Старый! —?Лу кричал в лес и прислушивался к звукам. Сначала пошло эхо, а в ответ отозвались только сонные птицы. Оборотни ходят тихо, любят нападать на Ханя из укрытий, но только в целях игры. Иногда Лу путал волков и оборотней, но вскоре научился различать их по окрасу, а от драконов старался держаться подальше, хоть ни вампиров, ни паладинов они не трогали.Маг схватил его за руку и потащил в сторону:—?С ума сошёл? Зачем орать?—?Да всё нормально! Старый услышит меня, если где-то поблизости. У него на меня обострённый нюх!Воин резко остановился и внимательно посмотрел на Ханя, словно тот сказал ерунду. Парень только открыл рот, чтобы объяснить свои сложные отношения с оборотнем, как вампир вцепился в ворот его рубашки и прижал к дереву, смотря то в глаза, то на шрамы на шее.—?У тебя никогда не бывает чувства, что ты совершенно один?—?Нет. —?Хань автоматически поднял руки вверх, словно сдавался, демонстрируя ладони. —?Со мной всегда кто-то есть.Маг отстранился развёл руками, показывая пустоту леса, и усмехнулся:—?И где твоя охрана?Хань хоть не понимал, что происходит, но отлично осознавал, что его обманули. Чувства страха не было, но обида комом стала поперёк горла. Задели самые пыльные чувства, которые стоило бы давно похоронить, но их растормошили. Хуже всего было то, что дали надежду на встречу с родителями, а потом разбили её, как мусор для утилизации. По мнению Ханя, за такое надо убивать, но человек для вампира сам как мусор, поэтому Лу решил сделать всё, что сможет, ради своего спасения. Кусать его никто не будет, но любой неосторожный жест может привести к летальному исходу.—?Извините, мне пора домой. —?Он развернулся искать тропинку к цитадели, но вампир накинулся сзади и повалил на землю, стараясь не раздавить под тяжестью своего тела и брони.Хань почувствовал, что убивать его не собираются, поэтому сильнее стал отбиваться, первым делом избавляя мага от шлема, а затем вцепился в торчащие на плечах колья и ногой упёрся ему в грудь, стараясь проломить тонкую пластину под тканью. Эту хитрость он подсмотрел у Чонгука, который в вечных драках с Минсоком целился или бил в первую очередь в солнечное сплетение или бёдра, где почти не было брони.И это сработало. Пластина лопнула, врезаясь краями в кожу вампира. Кровь моментально выступила, а застрявший металл не давал ране затянуться. Фиолетовая ткань приобретала багровый оттенок, но маг не чувствовал боли, зато очень разозлился. Он закрыл широкой ладонью Ханю рот и стал стаскивать с себя ремень, бормоча, что свяжет ему руки, раз он такой агрессивный. Хань пытался стащить с себя его руку, чувствуя, что от натиска перекрывается дыхание, но любое сопротивление вампир игнорировал. Удары снизу он прекратил, упираясь в колени Лу ногами, а руками Хань едва мог дотянуться до его плеч, чтобы ударить.—?Мне надо только увести тебя в одно важное место. —?Он бросил взгляд на человека и вновь стал вошкаться с застёжкой. —?Не плачь. Я получу богатство, а ты избавишься от бесполезной жизни.Но Хань плакал потому, что кислород у него заканчивался, а его попытки обратить на это внимание не давали результата. Смотря в небо, где при свете двух лун макушки деревьев приобретали вид серебристого инея, Лу заметил дуновение ветра и сразу вспомнил об Асаги. Ему показалось странным, что перед смертью он вспоминал не родителей, Миель или клан, а того, кого вовсе не знал.Вампир аккуратно лёг на Ханя, чтобы связать ему руки, это дало на ничтожную долю секунды Ханю вдохнуть, но затем рука вновь перекрыла кислород. Человеку стоило немалых усилий, чтобы заставить себя не выдыхать, хоть хотелось с жадность и истерикой требовать всё больше воздуха, словно до этого вовсе не умел дышать.За мужчиной стал Асаги, с интересом наблюдая процесс связывания рук. Он следил за тем, как вампир одной рукой пытается поймать запястье человека, а другой?— затыкает Ханю рот, который смотрел на Асаги, прося взглядом помощи, и который попытался промычать, тратя на это драгоценное дыхание.—?Не заставляй меня тебя бить,?— ворчал маг, затягивая на одной руке ремень.Асаги протянул к нему руку, другой?— придерживал катану у бедра и склонился ниже, при этом не проявляя на лице ни единой эмоции, словно сама ситуация для него пустяковая и вполне привычная, затем коснулся спины мага, и пальцы с лёгкостью проникли в тело, после чего у Ханя от волнения сердце забилось сильнее. Он никогда бы не подумал, что его друг способен на такое, хоть не удивлялся при каждом его исчезновении. От неведения его возможностей становилось немного страшно, но слёзы на глазах, мешающие нормально видеть, быстро вернули в реальность. Не важно, от кого помощь, лишь бы она была.Вампир дважды сильно прокашлялся, отчего рука на лице человека съехала в сторону, и Хань с жадностью сделал глубокий вдох, затем сам закашлял, словно за те секунды, что не было возможности дышать, лёгкие забились невидимой грязью.Асаги повернул руку вправо, голова вампира также повернулась, а взгляд остановился на руке человека. Хань видел, как маг морщится, скалится, борясь с противоречивыми чувствами и желаниями. Его тянуло к тонким венам на запястье, хоть метка на шее наводила страх, но инстинкт пить кровь бурлил в душе и безумием застилал сознание. Асаги равнодушно смотрел на него, зная, что хищник внутри победит. Вампир с тяжестью повалился на Ханя, упираясь золотом в хрупкое тело, после которого на коже останутся синяки, и потянулся к руке.—?Вы меня убить хотите! —?Хань вновь забрыкался, но поздно понял, что сопротивлением только разжигает страсть к охоте.Маг вцепился зубами в его запястье, и Лу заорал, распугивая птиц в лесу, и зажмурился, чтобы не видеть, как из него пьют кровь. Шрамы на шее лопнули, словно раны никогда не заживали, и от боли Хань запрокинул голову, стараясь выгнуться от судороги, но тело вампира не давало пошевелиться. Острыми клыками он надавливал на запястье, жадно глотая кровь, отчего пальцы онемели, но, когда Асаги отошёл в сторону, решая, что достаточно помог, вампир отскочил и жалобно заскулил, падая на землю. Он пытаясь подняться, плевался, вытирал губы перчаткой, а затем вовсе залез ею себе в рот, стараясь вытереть кровь и вызвать рвоту. Хань попятился назад, концентрируя внимание на враге, и лишь когда тот повернулся, заметил, как кровь разъедает ему щёки и язык, повисший через зубы к подбородку. Лишь позже Лу вспомнил, как утром допил половину кружки лекарства, в которое Бэк не пожалел вылить цитронеллу.—?Догоняй! —?сказал Ханю Асаги и с лёгким шуршанием одежд побежал в чащу.Парень без разбора кинулся за ним, не пытаясь узнать, зачем и куда он его ведёт. Лучше будет следовать за кем-то, чем оставаться на месте и пытаться в шоковом состоянии найти дорогу домой. Постепенно становилось страшно. Лес углублялся, а вокруг не было никого, кроме насекомых и нескольких молчаливых птиц, будто лес вымирал.Сзади раздался рёв, Хань оглянулся и заметил вдалеке вампира. Он не мог произнести вслух заклинание, потому что лишился языка, а для использования магии без слов требовалось наличие больших крыльев.Он гнался за человеком. Боль порождала ярость и давала силы двигаться вперёд. Расстояние сокращалось с каждой минутой, отчего у человека страх подкрался к сердцу и пульс тяжелыми ударами отдавался в висках.—?Не отставай! —?возвращал к себе внимание Асаги, и Хань ускорил бег, чтобы не упустить из вида красные розы кимоно.За свою жизнь в Такаре Хань видел множество изуродованных тел зомби. На них были только лоскуты тканей, остатки ржавой брони и ремней, да обломки двуручных мечей в руках. Душ в ходячих неупокоенных останках нет, поэтому их могли уничтожить даже бескрылые молодые воины, но они достаточно сильны, чтобы дать отпор. Лу первый раз столкнулся с вампиром, которого разъела цитронелла. Что бы не рассказывал Бэкхён и как бы при этом не морщились вампиры, а на деле всё оказалось куда отвратительнее, чем любой зомби Такары. Маг бежал быстрее Ханя, истекая почерневшей кровью и заставляя человека постоянно оглядываться, чтобы контролировать опасность. Из-за этого Хань потерял из вида Асаги. Это стало причиной ощущения полного провала. Парень рухнул на землю, среди зелени природы ища мужчину. Сердце так сильно стучало, что он не услышал, как вампир подошёл сзади, оказался слишком близко и достал посох из-за спины. Ему явно было что сказать своей добычи, но маг только смотрел на Ханя диким взглядом.Хань попятился назад, ощупывая пальцами землю, чтобы наткнуться на камень, которым можно попробовать отбиться. Он не сводил взгляда с вампира, хоть его вид нагонял страха больше, чем толпа вражеского клана. Парень вспотел, разорванная рубашка задралась вверх, но он не обращал внимания ни на стекающий пот, ни на налипающую на ноги грязь. В итоге он упёрся спиной в кусты, прощаясь с жизнью, ведь о пощаде или продажи себя ради выгоды не было даже мысли.Маг замер, смотря куда-то вверх. Хань мог поклясться, что вампир смотрит с таким же страхом, какой видел в глазах человека. Дорогой посох, усыпанный камнями, упал к ногам Лу, а в следующую секунду упал и сам вампир.Хань быстро поднялся на ноги, решая убежать, но, лишь сделав шаг, он понял, что что-то странное в положении трупа. Замерев на пару секунд, он заметил, что лицо умершего направлено в землю, но при этом ботинки его были носками вверх. Хань не сразу поверил, что тело разрублено на две части; затаив дыхание, медленно поднял взгляд туда, куда перед смертью смотрел вампир.Среди леса бродил воин, которого лично Хань никогда не видел, но встречал на страницах учебников в доме Елены. Она рассказывала, что самые красивые доспехи алхимики сделали для лучшего ассасина Джао. Узнать его можно было по длинному поясу с бляхой в виде золотой летучей мыши, своё лицо он прятал под красной маской дьявола, а голову прикрывал тёмным капюшоном с огненным орнаментом. Но лучше с ним не встречаться, потому что Тень отличался не только скрытностью своей личности, но и ловким умением бить противника в самые уязвимые места. Человек же был единым уязвимым местом.Он искал взглядом Асаги, чтобы просить помощь, но, не найдя его поблизости, решил, что кто-то должен быть рядом. Кричать было бы глупо, потому что ассасин рыскал по лесу, ища себе жертву, и Хань спрятался за дерево, пытаясь успокоить частый пульс, который, казалось, тоже слышен среди лесной тиши. Помехой быстро думать была укушенная рука, рана на которой больно пульсировала и края которой стали воспаляться.—?Вот это сюрприз! —?Из-за деревьев вылетел Минсок и сразу вооружился, опасаясь подлетать к врагу ближе. —?Заблудился, Тень?Он опустился на землю, прячась в листве, следом прилетел остальной состав клана, и Чонин приказал Ханю не высовываться.—?Что-то я не понял,?— Тао выглянул из укрытия и сразу же спрятался,?— мы же не в Лесу висельников?—?Но придётся пободаться,?— разминался Чондэ, делая взмахи мечом,?— если не хотим растянуться здесь, как вот этот маг. —?Он указал на труп, и все недовольно цокнули. —?А потом сообщим Рею, что у Тени Джао топографический кретинизм.Чонин толкнул сына в бок и кивнул на Ханя:—?Забери его и отнеси домой.—?Сам неси! —?фыркнул Сехун, и Тень Джао остановился, приготавливая два клинка для атаки.Ин приказал атаковать, пока враг не пересёк границу, где прятался Хань. От шума Лу резко дёрнулся, нога подвернулась, и он повалился в маленькую тёплую речку. Быстро вцепившись пальцами в землю, он старался среди листвы рассмотреть бой, но мешали деревья, за которыми кружили воины.Чонин облетел Тень, взмахнул мечом и, прицелившись, обрушил удар по плечу ассасина. Тот развернулся к нему и толкнул клинком. Ин попытался увернуться, но лишь неуклюже рухнул спиной на землю, матюкаясь на чём свет стоит. Сехун отвлёк внимание на себя, размахивая посохом, чтобы у отца было время прийти в чувства.—?Идиот! —?гаркнул ему Ин, поднимаясь с земли. —?Хватай Ханя и проваливай!Сехун лишь на секунду посмотрел на него, как ощутил удар справа и с силой впечатался в землю рядом с отцом, теряя оружие и чувствуя хруст позвонка. Отплёвывая траву и сухие ветки, он сел и стал взглядом искать посох.—?Ты видел, что у него с рукой и шеей? —?полз на четвереньках к оружию Сехун. —?Я не хочу рисковать получить цитронеллой в глаз или в рот, когда Хань будет лететь со мной.Рядом рухнул Бэкхён, ойкнул, хватаясь за поясницу, но лук не выпускал, боясь порвать тетиву или потерять стрелы. Клинок разрезал броню, но не тронул тело, поэтому как боевая единица Бэк был ещё пригоден.—?Не волнуйся,?— жмурился он от боли,?— у Ханя в крови адреналин перекрыл цитронеллу, поэтому можешь в его гемоглобине хоть купаться.Чонин осмотрел местность, затем врага. Клан пытался атаковать с разных сторон, но Тень Джао ловко орудовал клинками, отбивая удары. Он отличный боец, ловкий и проворный, несмотря на высокий рост. Для него не составляло труда отбиваться от толпы клана. ?Кай? не первый раз с ним столкнулся, поэтому знал, что бой затянется, и будет хорошо, если кто-то нанесёт Тени критический удар, который ослабит ассасина. Минсок и Исин старались находиться подальше от него, чтобы наносить сильные повреждения, но их двоих было слишком мало на одного противника.Клинок обрушился на Чондэ, тот успел прикрыться щитом, но отлетел к Ифаню, толкнул его, и оба врезались в дерево. Ствол протяжно проскрипел, мечники успели отлететь в сторону, и Чонин прокричал:—?Парни, соорудите мне построение ?Гуськом?! —?Он вернул внимание к сыну и указал на Ханя.Сехун нехотя направился к человеку, закидывая посох за спину и недовольно посмотрел на отца, затем с завистью бросил взгляд на клановый состав, который стал друг за другом.—?Итак! —?Чонин подлетал к ним и довольно потёр руки. —?Кем бы ни был Тень Джао, а в нём сидит среднестатистический Аккару. Что любит Аккару?—?Алчных людей,?— выглянул Тао из-за плеча Кёнсу.—?Верно, значит, Аккару падок на драгоценности как баба. Достаём свой схрон с жемчугом, в порядке очереди кидаем по пять штук на землю. Пока Тень будет собирать, мы будем его бить. Но не забываем, что он ловок, поэтому кучей не кидаемся его лупасить, чтобы не отвлекать от жемчужин! По очереди! Кинул, затем ударил, и так по кругу!Если бы не сильная атака Тени Джао, то мало кто согласился расстаться с драгоценностями. Вампиры и паладины разлетелись в разные стороны, как бабочки, уклоняясь от клинка. Чонин, как и подобает предводителю, первым принял на себя удар. Кинув жемчужины, он дождался, пока враг склонится к земле. Едва меч коснулся плеча Тени, как тот ладонью отшвырнул магистра.Ин рухнул на землю, но заметил ранение врага и довольно взвизгнул. От погрома Хань едва удерживался на ногах, лишний раз ощущая разницу между телами вампира, паладина и человека. Тень швыряет соперников как котят, но те каждый раз встают и летят атаковать. Жемчуг только дал возможность чаще наносить удары, но противиться врагу всё также оставалось сложно, однако досмотреть бой не дал Сехун. Он схватил Ханя и полетел в сторону цитадели, явно недовольный тем, что упускает возможность помериться силой с Тенью. Он что-то говорил человеку, но тот положил голову ему на плечо и смотрел на укушенную руку.Раны заживут, но Ханю этого не хотелось. Он смотрел на красные потеки, на два углубления и удивлялся тому, что кровь больше не течёт. Ему хотелось, чтобы она была. Это желание возросло до того, что Хань был готов сам себя расцарапать, лишь бы кровь стекала по его рукам.Он резко дёрнулся от своего желания и спрятал свои руки за спиной вампира.—?Ты чего? —?Сехун опустил на него взгляд, но Хань молчал. —?Почти прилетели. Не расскажешь, почему ты оказался в лесу?—?Мост опустился, и я ушёл из дома.—?Затем нашёл вампира, который тебя укусил?—?А что в этом странного?Он приподнялся, чтобы посмотреть вампиру в глаза, но тот отвёл взгляд в сторону цитадели.—?Хотя бы то, что на тебе моя метка. Мне не составит труда найти того, кто приложил к тебе свои клыки. Так зачем ты просил кого-то тебя кусать?—?Я не просил. Это Асаги заставил.Сехун только глубоко вздохнул, а Хань предпочёл примостить подбородок между колышками на доспехе. Он вновь решил, что ему не верят. Со стороны ситуация выглядит глупо. Сехун уверен, что никто не будет кусать Ханя, боясь мести, но внезапно появляется кто-то, кто заставляет это делать, и ещё смешнее то, что вампир соглашается выпить кровь, хоть, едва прокусив кожу, ощутит цитронеллу и шарахнется в сторону, зная, что яд прожжет внутренности и слизистые. Хань решил молчать, понимая глупость положения, но был благодарен Асаги за помощь, пусть даже такую грубую.Сехун опустил парня на землю перед цитаделью, отправил его в дом, а сам поднял мост. Роль сиделки ему никак не нравилась, он стал подумывать оставить Ханя на своих питомцев и вернуться помогать клану избавить лес от Тени Джао, но обратил внимание на странное поведение Лу. Тот сидел за столом под окном и ковырял пальцем рану на запястье, словно хотел добраться до кости. Ему должно было быть больно от этого, но выражение лица оставалось спокойным.—?Хочешь меня подразнить? —?Сехун снял перчатки и бросил на пол, затем сел рядом, упираясь спиной о стену, и принялся расстёгивать ремешки на бедре.—?Нет,?— буркнул Хань, продолжая своё занятие.Ему было больно, но в тоже время интересно изучать эту боль. Ранее он не задумывался над своим самочувствием, пока не увидел рану на руке. До этого он получал много синяков во время тренировки, чувствовал боль и от этого понимал, что жив. Но кровь его заинтересовала куда больше боли. Она стекала по руке и давала ему понять, что он действительно живой, но при этом Хань этого не ощущал.Душа не чувствовала тело, она требовала доказательство того, что оно с ней едино. Для этого хотелось расковырять рану, выворачивая вены наружу, чтобы кровь текла по коже и столу, или прыгнуть с высоты, пробуждая страх внутри, либо полезть в петлю, ощущая, как вместе с дыханием исчезает жизнь. На границе между жизнью и смертью, в тот миг, когда госпожа Смерть тянет душу из тела, можно почувствовать, как лишаешься самого важно для себя, и это требовалось Ханю, чтобы понять своё состояние.—?Тебе очень много лет,?— задумчиво сказал Хань, не смотря на Сехуна. Он убрал палец из раны и рассматривал, как кровь заполняется до краёв и тяжёлой каплей скатывается к локтю, образуя на гладкой деревянной поверхности багровую лужицу. Такие потёки он видел на стекле в день, когда пираты напали на деревню и забирали жизни десятков людей.—?Не так много по меркам Такары.—?Всё равно, ты прожил больше, чем любой человек. Скажи, Сехун, что значит жить? Ты пьёшь кровь, которая даёт возможность человеку существовать. Какова жизнь на вкус?—?Глупый вопрос. —?Сехун расстегнул один ремень и бросил беглый взгляд на Ханя, считая его дураком. —?Кровь?— пища вампиров. Вот ты же ешь рыбу и мясо, значит, знаешь, какова на вкус чья-то жизнь.Хань задумался. Ответ его никак не удовлетворил, поэтому он стал искать другой выход, лишь бы унять желание соприкоснуться со смертью. Оно щекотало нервы, заставляя представлять, что чувствует вампир, когда кусает. Хань недавно вцепился зубами в Сехуна и это было довольно забавно, но не столь важно, как питание для кровопийцы. Парень пытался думать здраво. Должно быть у его тела что-то, что без риска сможет ему показать душу.Он посмотрел на Сехуна, который занялся манжетами, пытаясь расстегнуть заклёпки, чтобы ослабить трение. Хань оторвал кусок рубашки, вытер кровь, стараясь не оставлять на себе ни капли, и выкинул грязную тряпку через окно.Он подошёл к Сехуну и стал на четвереньки, заглядывая ему в глаза, которые, казалось, носили в себе адские глубины, манящие окунуться в них и забыть, для чего рождался на этот свет.—?Ты что удумал? —?спокойно спросил Сехун, и Хань сел на его ноги, лицом к вампиру. —?У тебя муж есть.—?Тебе жена не мешает шляться по чужим кроватям, да и метка на мне твоя,?— он указал себе на шею,?— поэтому с кем мне ещё целоваться, кроме тебя?Сехун наблюдал, как он медленно приближается к нему, рассматривая губы и волнуясь перед поцелуем, отчего дыхание стало резким, а сердце забилось в пять раз быстрее.—?Это плохая затея. —?Сехун опустил руки на пол, но не отталкивал Лу, интересуясь, до какой степени он обнаглеет.—?Мне тоже хочется ласки и любви. А вдруг в порыве страсти меня кто-то укусит? Ты же примчишься рубить головы, поэтому мне, кроме тебя, целовать некого.Понимая, что болтовня затянется надолго, Хань соприкоснулся с ним губами, изучая новое для себя ощущение и, пока Сехун не отвернулся, прижался сильнее, боясь, что его сейчас оттолкнут. Сердце с силой билось о грудную клетку, отчего было немного больно, а дышать вовсе не хотелось, словно это может помешать длиться поцелую дольше. Хань знал, что слух вампира уловил тяжелое сердцебиение и понадеялся, что это волнение хоть немного будет оправданием к поступку, ведь человеку сложно было решиться на поцелуй. Открывать глаза парень не решался, будто он ребёнок, который если не видит чего-то, то этого не существует. Но вполне ощущал прохладу губ Сехуна и затребовал больше, чем простые соприкосновения.Хун отстранился от него, уверяя, что это глупая затея, и попросил слезть с него, но Хань решил идти до конца. Раз начал, то надо выжимать из ситуации максимум, иначе второй раз такой шанс не выпадет. Он схватился обеими руками за штыки на броне и притянул мага к себе, неумело добывая поцелуй. Для убедительности он обнял его и сжал коленями его бёдра, словно время поменяло их местами и вернуло на много лет назад, когда Сехун обнимал его, чтобы добыть кровь. Ладони мага мягко опустились на его талию, Хань разнервничался, напрягся и не знал, что дальше делать, но продолжал своё дело, надеясь, что вампир сам возьмёт на себя инициативу к ласкам. Сехун прижал его к себе, через броню ощущая биение человеческого сердца, затем язык Ханя коснулся клыка, немного оцарапался, и вокруг вампира закружились миллионы запахов, но среди из них он выбрал только один, который не хотел отпускать. Это благоухание дурманило сознание, словно сон окутывал такаровца и заставлял кровь в венах вскипать горячей лавой. Тонкий аромат человеческой крови смешался с запахом его тела, а под ладонями вампира билось горячее сердце Ханя, которое смиренно выполняло свою функцию и немного трепетало от жадного поцелуя. Холодная аура смерти витала вокруг человека, создавая вихрь из могильного холода и горячей жизни, живого и мёртвого, желанного и ненавистного. Это всё смешивалось, и душа вампира задыхалась от наслаждения, погружаясь в давно забытую волю.Сехун поклялся, что никому не отдаст эти ощущения и запахи.Он укусил губу Ханя, тот взвизгнул, резко дёрнулся и попытался отстранится, но Сехун стальными объятиями прижал его к себе, лишая шанса на побег. Руки человека отталкивали его, но всё оказалось бесполезным, потому что боль заставляла настораживаться, а тёплая кровь быстро потекла по подбородку. Цепкие челюсти вампира ни за что не отпустят жертву, и Сехун сразу вцепился в шею, игнорируя попытки Ханя оттолкнуть его от себя.—?Ты меня убьёшь! —?Лу зажмурился, едва дыша, и вспомнил, что любое сопротивление только разжигает в вампирах желание охоты. К сожалению, люди наоборот больше паникуют и кричат, поэтому Ханю потребовалось вложить много сил, чтобы принять ситуацию такой, какая она есть.Он смирился с тем, что заключён в объятиях смерти, а Сехун, словно змея, медленно сдавливал свою жертву, выпивая из неё кровь. В конце концов, этого Хань и хотел, когда ковырял свою рану на руке. Хоть смерть становилась всё ближе, ему было жаль, но не себя, а Сехуна, который не в силах контролировать свою хищную натуру. Он обнял его за шею, чувствуя, как тот пьёт кровь и его руки всё крепче сдавливают рёбра, слёзы сами потекли по щекам от недостатка кислорода, а перед глазами расплывались яркие круги. Хань погладил волосы мага, смеясь с того, что настолько близки они никогда не были, держась преимущественно в стороне и пакостя втихаря. Теперь можно было коснуться друг друга, ощутить тела и ближе познакомиться, но первый и последний раз. Хань заполучил свой первый поцелуй, но большой ценой. Его сознание держалось на тонкой нитке, которая оборвалась одновременно с онемением всего тела и глухим хрустом костей.Сехун резко пришёл в себя, когда Хань повис на нём, а слабое сердцебиение тревожным сигналом сообщило, что вампир не сдержался, перешёл грань дозволенного и едва не убил человека. Он замер, пытаясь сориентироваться за долю секунды, но едва ли получалось, потому что вокруг пахло кровью, а внутренний зверь требовал довести дело до конца. Когда он опустил руки вниз, Лу медленно сполз на бок. Сехун его поймал, тихо позвал по имени, смотря на лицо, но тот не отзывался, а его рубашка окрасилась в красный цвет. Задирать её маг не стал, прекрасно понимая, что переломал слабые рёбра человека. Что делать в таких ситуациях, он не знал, потому что открытый перелом и довольно большая потеря крови намного опаснее, чем удар о черепицу Башни стихий, поэтому кольцо не спасёт, как и зелье. Хуже было то, что кровь продолжала течь.—?Что случилось?! —?вбежал в цитадель Бэкхён. Его плечо и бок были повреждены, что послужило причиной отстранения его от боя с Тенью Джао.Сехун не знал, как всё объяснить, мямлил что-то невнятное, указывая на Ханя, и, в конце концов, махнул на всё рукой, упёрся лбом в ладонь и отвернулся. Бэк сообразил, что Сехун не намеревался убивать Ханя, но человека следовало спасать.—?Мне надо его осмотреть. —?Бэкхён снял верх брони, достал из-под стойки длинное полотенце и перетянул бок, чтобы остановить кровотечение. Он следил, как Сехун аккуратно поднял Ханя и отнёс в спальню. Без осмотра было ясно, что если срочно не помочь, то человек умрёт.—?Зелье дать? —?тихо спросил Сехун, на что Бэкхён не скрыл раздражительности.—?Мне?— да, а ему оно не поможет. —?Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, выкинуть из головы мысли о смерти Ханя и подумать, что можно сделать. К сожалению, ничего путного не пришло на ум, поэтому Бэк отвернулся, не желая никого видеть.—?Говори уже!Бэкхён только и ждал этого, словно его заставляли, но сам он против затеи.—?На моей Родине есть цветок. Он растёт на берегу океана, но я не могу полететь туда, потому что должен присматривать за Ханем.Сехун отставил посох в сторону и снял сумку с зельями с бедра, облегчая себе полёт:—?Я попрошу Чонгука. Думаю, на пару часов он сможет оставить работу.—?Скажи ему, что этот цветок кроваво-красного цвета и срывается обеими руками. Он быстро завянет, если не почувствует, что его касаются живым теплом. И поторопи Чонгука, иначе он может полететь к отцу, что займёт много времени, а Ханю нужна помощь уже сейчас.Сехун кивнул и вылетел через окно, а Бэкхён принялся готовить мази и смешивать настои, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Руки тряслись, но он упорно продолжал размешивать бесцветную жидкость, игнорируя собственные раны и думая только о правильности рецепта. Глубоко в душе он знал, что бессмысленно стараться спасать человека. Чонгук опоздает или его вовсе не отпустят с работы, потому что договор заключался с определённым графиком и нарушать его нельзя, а больше на остров лететь некому. Такара не рада гостям, поэтому представители других рас к ней не суются. Бэкхён знал, что на всё Королевство солнце выдержит только он и Чонгук, потому решил сам полететь, когда Сехун вернётся. К тому времени настои и мази будут готовы, вампиру надо будет только периодически подлечивать раны и следить за сердцебиением. Даже если Хань прекратит дышать, то сердце может продолжить биться, что всё ещё даст надежду на спасение.Бэкхён налил немного воды в порошок из трав и тщательно перемешал, наблюдая за Ханем, цвет кожи которого становился бледно-серым, а губы посинели. Его подбородок, шея, рука и грудь были в крови, из-за чего Бэкхён сложил воедино произошедшее в столовой. Хань слишком переоценил выдержку Сехуна. Сколько бы человек не играл с ним, а инстинкты очень сложно побороть и ему об этом неоднократно говорили. Бэкхён знал крепкую хватку Чанёля, который периодически устраивал своеобразную охоту на своего мужа, но Бэк не пах человеком, поэтому в Ёле не было стремления к убийству. Лу слишком далеко зашёл.Намазав раны, Бэкхён сел на пол, гладил кончиками пальцев Ханя по руке и шепотом с ним разговаривал. Тема была ни о чём, словно главное не смысл, а слова, которые следовало говорить, чтобы человек знал, что его помнят и ждут. Бэкхён заметил, как пелена накрыла глаза, делая взор мутным, и затем крупные слёзы потекли из глаз. Ему не хотелось, чтобы убийцей Лу был кто-то из клана. Сразу вспомнились слова магистра про то, что каждый готов к смерти Ханя, кроме Сехуна. Отчасти Бэк был с ним согласен, потому что Хун без уговора вызвался помочь и вполне осознал, что натворил, но кто бы к чему был готов или не готов, а все находились в одном клане, поэтому переживать всё будут вместе. Либо наступит выздоровление, либо смерть.До слуха Бэкхёна донесся скрип двери цитадели. Это был явно не клан, который в тот момент должен был стоять на пороге дома Рея и отчитываться за проделанный бой с Тенью, чтобы генерал разобрался с произошедшем. ?Кай? всегда возвращался с шумом, иногда со скандалом, их слышно за километр, даже если сильно устали, то на разговоры силы найдутся. Чонгук тоже не мог так скоро вернуться, и он не заходил через двери, тем более к брату. Он вламывался в окно, несмотря на время суток. Бэкхён вспомнил таинственного друга Ханя и подумал, что это может быть он и, возможно, пришёл на помощь. Оставлять больного одного было опасно, но Бэк рискнул, разулся и тихим шагом вышел из комнаты. Он ступал на кончики пальцев, отчего ни одна старая доска не скрипела. Спуская по ступенькам, он унюхал отвратительный запах паленого мяса, который был точно таким же, как при первой встречи с Ханем. Время словно вернулось назад и готовило ?Кай? к ещё одним хлопотам.Бэкхён прикрыл нос ладонью от вони и спустился на первый этаж, мысленно отмечая, что на поясе висит клинок на случай опасности, если в цитадель попал враг. Возле дверей стояла фигура, укутанная в плащ, капюшон которого полностью закрывал голову, а по очертаниям невозможно было угадать, кто стоит. Бэк насторожился, но незнакомец заговорил.—?Ходишь ты бесшумно, но пахнешь травами.—?Сехун? —?Бэкхён опешил, а маг протянул ему кроваво-красные цветы. Они не завяли, потому что были сорваны живым теплом, что доказывал выступающий из стеблей красный сок. Но держал их Сехун только одними белоснежными костями.—?Прости, Бэк, Чонгука не отпустили с работы.—?Да ты к нему и не ходил! —?закричал Бэкхён и подошёл к нему ближе, заглядывая в капюшон.Нижнюю часть лица Сехун обмотал шарфом от яркого солнца, но ему нужны были глаза, чтобы найти и сорвать цветы. Тень плаща не спасла от солнечного света, который выжигал оголённую кожу вампира. Сехун ослеп, лишаясь глаз, вместо которых осталось чёрное месиво паленого мяса, которое стекало к шарфу.