4 Часть (2/2)
— Серж?
— Да, как ни странно, это все еще я.
— Давай, рассказывай что стряслось, — Я аккуратно смел со стола две великолепнейшие кружки «ручной работы» и, на всякий случай, добавил: — только, прошу тебя, не психуй. Сам же вижу, что тебя что-то жрет изнутри…. Может, помочь смогу.
Трансплантолог даже не поднял головы.
— Все нормулики. С Ленкой поссорились. Через день отпустит.
— Да чувствую, что именно Ленка здесь и не причем… — Задумчиво пробормотал я, — Слушай, давай сделаем так: завтра начмед устраивает гулянку в честь поступления его доченьки на факультет «матери и ребенка»
— Рожает чтоль?
— Дай доскажу: будут и танцы, и рестораны, и вся фигня…. Приглашаешь самую красивую медсестричку, спаиваешь ее и… Ну не тебе, в самом деле, объяснять. Это первый вариант. Второй: ты мне рассказываешь самую что ни на есть настоящую правду, и мы за чашечкой эспрессо мирно обдумываем план спасения. Если выберешь «другое» — буду брать измором.
Я закинул очередную стопку бумаг. В последние несколько месяцев, работа превратилась в настоящий ад, кишащий грешниками. За любое невольное воспоминание, один вердикт – в котел. Студенты, карьера, твою мать, семейка адамс, и жгучее желание послать это все подальше. К чертям, например.
Серж долго молчал, видимо, тщательно обдумывая оба варианта. Пока, наконец, не выдавил из себя:
— … Я, кажется, влюбился…
***
— Раздевайся и ложись. – Влад оглядывается по сторонам. Открывает дверь кабинета, настраивает монитор, не делая и попытки украдкой посмотреть, как Женя медленно стягивает кофту. Через голову. И несколько секунд возиться с застежкой на лифчике, скрывающем аккуратные грудки с озорно торчащими сосками.
Когда девушка ложится на кушетку, врач одной рукой быстро наносит на грудную клетку тонкий слой прозрачного геля и уже тянется за датчиком.
— Эй… Ты со всеми пациентами такой молчаливый? – Евгения закрыла глаза, ощущая легкую прохладу и давление в области сердца.
Анестезиолог вцело сосредоточился на мониторе, но девушка прекрасно чувствовала его напряжение, граничащее с желанием поскорее закончить и уйти. А, значит… Женька распологающе улыбнулась, стараясь не обращать на легкую вибрацию, скользящего по коже датчика.
— На бок. – Парень сказал это тем самым ледяным голосом, от которого по коже пробежали мурашки.
— Расскажи мне хоть, как ты здесь…. – Эндокринолог вновь и вновь пыталась вытянуть Влада из неведомого ей мира, индуцируясь на том неоспоримом факте, что за все эти годы девушке не хватало именно ЕГО близости. Не физической. Эмоциональной. — Не одиноко?..
То, что она услышала в ответ…. Словно вспышкой осветило комнату.
— Регургитация ТК* — 1\3. Тяжелая легочная гипертензия...
— Влад… Ты шутишь, да?.. Меня же… Меня же обследовали совсем недавно… — Девушка подняла беспомощный взгляд, все еще не веря. Не желая верить. Ведь невозможно за одну жизнь получить два одних из самых тяжелых заболеваний, правда? Правда, ведь?..
Анестезиолог протянул ей лист. В подавленном молчании. Нет. Он не хотел, чтобы с Женей снова что-то случилось. Не хотел оставаться с ней наедине. Не хотел… Но, сейчас, единственное, что можно сделать, это успокаивающе погладить свернувшуюся в калачик девушку по спине.
— Ну, не плачь. Все нормально. Я рядом.
По гладким бледным стенам лениво ползли солнечные зайчики, случайно проскочившие в открытое окно. И с ними закрадывалось чувство холодной уверенности. Все будет хорошо. Снова.
Дверь резко распахнулась. В дверном проеме, тяжело дыша, стоял один из работников «скорой».
— Вниз!!! Срочно! У нас ЧП: недалеко от нас автобус разбился!.. Шестьдесят пять человек… Пятнадцать уже при смерти!... Ребенок… десять лет… Тампонада сердечной мышцы…! У нас людей не хватает… дренажку не можем провести… Нужен анестезиолог!!!..
Влад лишь коротко кивнул и, без лишних слов, выскочил следом. Уже переходя на бег.***В скорой царил настоящий хаос: стонали люди, кричали медсестры и красные вспышки сирены с частотой пульса мигали, отбрасывая свет на побелевшие лица и корчащиеся в агонии тела. В лучшем случае. Это еще далеко не полный список последствий масштабной аварии. Жертв будет больше. Уже совсем скоро…
Я не привык нервничать даже в тяжелом потоке массовой истерии. Потому что имею одно твердое правило: никогда не смотреть пациентам в глаза. Так легче принимать решения. Да.Перебинтовывая только что вправленную на место кисть, я едва ли успевал скользить взглядом по спинам коллег. Кто-то пытался уговорить нервную мамашу с сотрясением мозга второй степени остаться на кушетке, кто-то пытался отбить у рентгенолога разрешение на снимок, чтобы проверить наличие сломанных ребер, кто-то…— Не двигайтесь.— Доктор, а можно… Можно мне домой уже? Жена ждет. А деньги я завтра принесу? Они у меня на этой… Как его…— Вот. Два открытых перелома, разрыв сухожилия и к тому же – спутанность сознания. Куда вам сейчас? Полежите, отдохнете…— я ворчу сквозь зубы, пытаясь растянуть один несчастный эластичный бинт на всю руку своего пациента.
Мужчина тоскливо вздохнул, но спорить не стал.Мое плечо вдруг накрывает изящная Ленина ладошка.— Геннадий Юрьевич, давайте я вам помогу с пациентом, а вы спускайтесь вниз: там артериальную гипертензию привезли. Случай безнадежный но….Ленка? Быстрый анализ – глаза не заплаканные, голос без тени дрожи, походка уверенная…. Точно с Серегой расстались!— Давай, принимай эстафету.— А…. вы?— А я – уже там! – Мой подопечный пытается мило улыбнуться, пока его доктор птицей летит к другому пациенту, понимая, что летит, возможно, напрасно. ***— Наркоз? – Вопрос прозвучал тихо и почти глупо. Словно говорящий боялся ступить за границы условности.
— Общий эндотрахиальный. Можно работать. – Отрывисто произносит Влад, машинально прикладывая два пальца к шее маленькой умирающей девочки. Пульс нитевидный, дыхание прозрачное. АД меньше десяти. Возможно, она уже не здесь, а где-то в маленьком мире, где все сделано из радужной кисеи и где можно днями бегать и играть с соседским песиком, не боясь, что злые родители позовут…домой.— Сразу сделаю прямую пункцию перикарда. Если не успеем – готовьте дефибриллятор. – Анестезиолог чувствовал, насколько безнадежно-тоскливым был голос хирурга, берущегося за инструмент. Обычная процедура: ввод иглы в перикард с цельюудаления экссудата*.Все как по учебнику.«Втыкаем иглу в область перикарда и медленно…. Медленно…»
И как паршиво тогда звучит:— Остановка сердца.Ты ведь все делаешь правильно, верно? Все?! Ты все сделал, для того, чтобы спокойно ложиться спать?.. ***Кровь. Не лаково – алая. Струящаяся. А темная, медленно сползающая на пол мерзким животным.И ты умоляешь ее литься. Потому, что никакая комбинация антигипертензивных средств, никакой набор реанимационных предприятий не сделают это за тебя. Жаль.
Я киваю реаниматологу, и тот убирает дефибриллятор.— А ведь с самого начала было видно…
Почему они все пытаются меня успокоить?.. Это уже пятый пациент, которому заранее уготовили местечко в интенсивной терапии. Шесть литров крови. Сдавали все: медсестры, хирурги, терапевты, анестезиологи и даже некоторые из пациентов. Не верите?.. А мне пох на ваш нах.
Поднимаясь наверх, вижу, как Димка, забинтовав очередную буйную голову, просачивается в операционную. Странно… Я же велел ему…Необязательно подходить к двери вплотную. Разговор на повышенных тонах… Влад?— И это вы – вернули синусовый ритм? Здесь нужна химическая реанимация!
— Это тебе нужна химическая реанимация, браток. Выйди. Здесь стерильно. – Вотуже голос хирурга.
-Я чистый, — Димон снова лезет к столу, деловито перебирая инструменты, — видимо, вы уже все сделали для спасения этого ребенка? Ну, раз да, то вы не будете против, если я попробую исправить эту ошибку.
— Жидкость мы удалили, а дальше будем ждать.— Чего ждать? Манны небесной? Чуда? У нее артериальное на «десяточку». Я думаю «альбумин» струйно для начала…— Ей десять лет. Я и так делал общий наркоз с кардиостимуляторами. У нее будет расслоение аорты.— Это еще неизвестно! А вот повторная остановка точно будет! Вы вообще не имеете права со мной спорить!— Ах так? Ну, тогда поговорим по-другому.Многоуважаемый Дмитрий Николаевич, потрудитесь вынести свою задницу из операционной и, хотя бы для общего образования, загляните в справочник. Там будет коротко и ясно написано, КАКИЕ препараты противопоказаны детям при тампонаде и непременно увидите в этом перечне названное вами лекарство. И, разумеется, такое артериальное давление в акушерстве считается крайне опасным, когда в кардиологии оно тяжелое, но не смертельное! Усекли?
— Последний раз прошу вас удалиться. – Вновь попытался вежливо вклиниться хирург.— Не смертельное? Значит, клиническая смерть не считается?! Жду не дождусь вашего отчета. Наверняка, там будет пометочка о попытке воспрепятствовать спасительным меропри…Дальше я не услышал, ибо действо начало развиваться прямо перед моими глазами: Владюха железной хваткой вцепившийся в ворот рубашки моего стажера.. Его убийственно-испепеляющий взгляд встреченный с испуганным и растерянным взглядом Димона.
— Ты слыхал, падла, что тебе сказали?! Или ты, сука, сейчас смоешься из операционной, или, обещаю, от тела твоего даже числа Авогадро не останется, ты понял?! Растворишься в Нагвале, и следов элементарных частиц ни один физик не обнаружит! Это, кретин, не акушерство, это, гандон штопаный, кардиология!Рыжик был бесцеремонно отброшен на пол. Выражение его лица нельзя было описать словами, а выражение лица анестезиолога… Боль смешанная с яростью и разбавленная легким коктейлем сволочизма. То, что можно назвать курсом врачебной этики – не повышая голоса, без лишних ударений, но настолько ясно и четко, что можно всерьез поверить в полную реализацию каждой угрозы.
Влад… Он только заметил меня, стоящего у стены, в заляпанном кровью халате. Подошел. Медленно, опустив голову. Словно сказанное только что Димке – было последней каплей.
— Она ведь умрет, так?.. – И неважно, спрашивал ли мальчишка о пациентке. Или о ком то еще…Я не мог знать. Просто, отойдя чуть в сторону от мигающих красных огней, судорожно обнял вздрагивающее тело. Анестезиолог, в полном молчании, уткнулся носом мне в плечо.***«Жизнь несправедлива» — вертелось в голове у Сержа, который уже минуты три стоял у умывальника и рассматривал свою уставшую меланхоличную физиономию. «Хорош. Покоритель женских сердец. Царь аккуратизма и опрятности». На более грозные комментарии его пока не хватало.
Халат был сложен в некое подобие конверта и теперь покоился на стуле. Волосы вычесаны «под проборчик», а обожаемая всеми улыбка натянута на лицо.
«Пожалуй, на сегодня я вычерпал свой лимит» — это мелькнуло в голове жалкое оправдание касательно неприлично задранной юбки проходящей мимо девицы. Да, жалкое. И – да, оправдание.
Серый краем сознания еще понимал, в какой тупик его заводят мысли о Леве. И то, что он пять пациентов назад фактически признался своему другу, что он – гей.
«Ну и что с того?! Любовь зла, в конце концов!..» — Врач долго возился с ключами. Лучше закрыть кабинет до того, как сюда прибежит орать на него Ленка. Да, вот, кстати, о ней… Мужчина решил отложить слезную минуту прощания до лучших времен. «У нее, на крайний случай, есть муж-ревнивец. Пусть платит теперь и за рестораны, и за моро…»Выходя из клиники, трансплантолог успел заметить интересную картину: сидящие на лаве фигуры Гены и Влада. Оба прислонились спинами друг к другу, о чем-то тихо переговариваются. И разговор, видимо, далеко не рабочий…«И этот туда же… Советчик по любовным делам, блин!..»Серж слился с местным ареалом и незаметно выплыл на площадку.
На улице витал свежий осенний ветер, оповещающий о приближающейся зиме. Два идеально ровных ряда машин со знакомой символикой и несколько бредущих мимо пешеходов.Серж жадно вдыхал холодный воздух, собираясь с мыслями и частично приходя в себя.
«Сегодня позвоню этому искусителю, и все само собой образуется. Да.Так и сделаю.А пока – вернуться домой и как следует выспаться». ***Серж развалился в мягком бабушкином кресле, медленно проворачивая в ладонях трубку. Сон не шел, хотя чувство тяжести не отпустило. Итак: звонить или не звонить?.. Мозги скапризничались и предложили оставить все как есть, но перед глазами все медленнее и все четче плавали знакомые мягкие черты…Рука сама набрала уже зазубренный номер.— Алле… — Послышалось с конца трубки.— Привет, Лев — Серж вздохнул, понимая, как это выглядит.
— Эм… Здравствуйте, доктор. Таки знал, что позвоните. – Блондин довольно усмехнулся в трубку, -решили справиться о моем самочувствии? Ну, выбирайте – у меня или у вас?..«Так легко… К себе пригласил?» — Серж находился в неком ступоре. С девушками все не обходилось без настойчивого ухаживания, дорогих подарков и поцелуйчиков на прощанье. «Черт, я совсем теряю хватку…»
— Я, конечно, не экстрасенс, но неплохо было бы, для начала, кое-что выяснить…— Нравитесь ли вы мне?.... Нравитесь. – Быстро заключил парень.— Шустро.Но ответ меня полностью удовлетворяет.— … Но не совсем устраивает?— Ошибочка. Устраивает он меня еще больше.
— Отлично. Тогда приезжай. Буду ОЧЕНЬ ждать. – Златовласка повесил трубку.«Ну, что я с собой поделаю, а?..» ***На вкус Сержа, квартира у Левы была обставлена слишком нерационально, но это никаким боком не касалась ее хозяина. Блондин встретил вечернего гостя в серо -салатовой футболке и свободных домашних шортах.— Ну, проходите, садитесь.
— Окей, только у меня будет к тебе одна просьба, как к бывшему пациенту…— Все что угодно.— Перестань на меня «выкать», а то рука так и тянется к стетоскопу. – Серж устроился на диване, следуя приглашению. На журнальном столике скромно пристроилась бутылка дорогого коньяка, которую трансплантолог ненароком «зацепил» взглядом. «Та-акс, еще немножечко – и это будетнапоминать мое первое свидание со старшеклассницей». Левка в мгновения ока пристроился рядом, облокотившись о спинку. Голова расслаблено запрокинута, а волосы, кольцами закручивающиеся снизу, рассыпались на тонкой узорчатой ткани. И будь Серж менее опытным «хищником», то счел бы этот жест за открытое заявление: «подойди и возьми», но хитро прикрытые глаза спортсмена несли обратную информацию: «подойдешь, когда я скажу, сладенький».
«Черта с два, он у меня поиграет!.. Я еще не до конца уверен в том, что мне НУЖНА такая любовь…»— Давай-ка мы начнем этот дивный вечерок со спиртных напитков. А то я скоро начну краснеть под твоим взглядом, — Лева принялся методично открывать бутылку.
«Интересно, чего он добивается?..» — Трансплантолог стянул со стола не отстающую от коньяка по изысканности рюмку, решив немножко побросать вопросами в сие «невинное создание».— Спасибо, за угощение,кстати… Ты ведь до прихода в больницу, легкой атлетикой занимался? И как? Есть результаты? – Серый заинтересованно опустил голову, созерцая мерное колыхание коньячной субстанции.
— Что-то кроме угроханной печени?.. Ну… Наверное, способность хорошо бегать от собак и прятаться от людей… — В каждое слово, слетевшее с губ этого странного парня, хотелось верить.«Мальчик-правда…. Хе-хе, наверное, я все еще плохо разбираюсь в людях…»— Мой старший брат достиг куда большего успеха. Глянь, на стене сколько фотографий: и все – призовые места. А я так… Шатаюсь хвостиком и кое-где подбираю «бронзу». Спорт – это скука… — Лева снова расплылся в безмятежной и даже слегка вороватой улыбке, — А что до тебя? Какого это – жить в белом халате?— Клево. Я самый многобюджетный бомж, которого окружают тысячи девиц и один единственный друг-тунеянец. – Честно признался Серый. И тут же невольно сжался, когда ласковые пальчики собеседника начали поглаживать весьма опасную зону брюк. « А это уже –не по моемусценарию…»***— А, Геннадий Юрьевич, это вы… Заходите.
— Я на секундочку. Вот, подпишите это.— Как ?.. Вы… Серьезно все обдумали? Нам и так не хватает специалистов… Если хотите, я могу поднять зарплату, но…— Нет. Это окончательное решение. Два месяца по контракту – и я ухожу.***— Если мы так и будем сидеть, то, может… Ручку немного передвинешь?.. – Серый закрыл глаза, вспоминая занятия по медитации. Хотелось тяжело дышать. Хотелось медленно покрывать эту шею поцелуями. А еще безумно хотелось убрать огонь, пылающий в паху.
«Ага… Ты попался, казанова… Конкретно попался…»— Могу и вовсе убрать, — Поддразнил Лева, — Брось, ты ведь изначально за этим пришел, а не расспрашивать про мою неудавшуюся карьеру…— Нет.Ты все не так понял. – Мужчина быстро поднялся, не глядя, одним движением, стряхивая с себя чужую руку.Блондин удивленно и даже несколько разочарованно распахнул глаза.
«Вот, значит, какие мы. Ничего-ничего, я хочу посмотреть, проникся ли ты моими чувствами Я – проникся».
Серж продолжал:— Изначально, мне всего лишь хотелось увидеть тебя. Узнать получше, поговорить. Сводить в чертов лунапарк…Это словно… Одна моя давно разработанная программа развития отношений, которая прежде никогда меня не подводила… Прости. – Трансплантолог обернулся, наливая себе неполный бокал крепкого напитка. – Я, похоже, не включил туда одну маленькую детальку…— Что я – парень?!— Ну-у… План ведь провалился…— Так, ладно. – Лева развел руками, — Хватит морочить мне голову…. Честно говоря, у меня тоже был некий план…— Ага, типа, раз ты понял, что я тебя хочу – так сразу затащить меня в постель! – Сверкнул догадкой Сергей, но тут же чертыхнулся про себя. «Я тебя хочу – гениально! Виват! Я просто мастер по признаниям!..»
Лева рассмеялся, вставая с дивана.
— Теперь я окончательно убедился, что ты мне нравишься.
Минута натянутого молчания, и Лева цапнул сконфуженного Сержа своими загребущими, но чертовски нежными ручонками за ягодицы. Мужчина вздрогнул от такого весьма неожиданного нападения, но Левка быстро подавил сопротивление, запечатав губы трансплантолога глубоким сладким поцелуем. Сергей давно не испытывал такой бурный коктейль эмоций: порыв, смятение, восторг,и яркий огонь желания. Все это дарил ему его пациент. Странно? Да. Пошло? Немного. Алкоголь пробивает стены любой психической и физиологической скованности. А в случае с Сержем, создает невидимую цепь контроля. Блондин удивленно застонал, почувствовав, как всегда холодные руки хирурга умело исследовали накаченное тело. Скользили по горячей, отливающей в матовом свете, коже, быстро находя эрогенные зоны.— Счет: два-один в нашу пользу, — шепчет трансплантолог, лишь на мгновение прервав поцелуй.— Так нечестно… У тебя было преимущество… — Левин голос с неприкрытым удивлением.
Они не замечают безнадежно рухнувший столик и опрокинутый коньяк. Звон стекла царапает стены, а, вместе с тем, короткий но емкий комментарий:-Японская курица… Мне больше нечем тебя спаивать.Серж, тихо смеясь, опускается на диван. Рубашка уже давно почивала на спинке стула, а штаны лишились ремня, были расстегнуты, что, впрочем, еще оставляло место для грязных фантазий.
Блондин проворно оседлал его бедра, игриво склонив голову на бок. Рука сжимала недопитую рюмку.«Боже, если это сон, то я хочу, чтобы мне вкололи еще морфия…»Серж затуманенным взглядом проследил, как капля алкоголя сверкнула на уголке смешливых губ и прочертила длинную змейку по гибкому молодому телу. «Попался…»К тому моменту на Леве не было ничего, кроме темно синих боксеров, обтягивающих самую выступающую часть мужского тела.— Ты удивителен.— Да ну? Хочешь проверить, насколько?***— Можно задать вам один нескромный вопрос?
— Нет.— Тогда…— Тогда – слушай. Сегодня у нас с тобой НЗ— Чего-чего?— Неоплачиваемые занятия. Так как к живым тебя подпускать опасно, будем проводить операции на мертвых. – Мне вообще редко выпадает возможность блеснуть педантичностью, но сегодня – именно тот день. День имени рыжика-пыжика. После конструктивного разговора с Лебедовым, я попросил его не разглашать мою слезную исповедь. Так будет лучше. Я вообще редко принимаю правильные решения, но после вчерашнего вечера вся моя жизнь кажется сплошным скомкано-кровавым цинизмом. Усталость. Боль. Бред. Никакой свободы. Налета «белого» романтизма и пафосного человеколюбия. А Влад… Когда вчера у них на столе умирала маленькая девочка, я смог лишь устало кивнуть. «Бывает». В нашей работе все бывает. И нервы крепче стали. Я уже не могу так искренне переживать. А он еще может. И, возможно,потому эта девочка осталась жить?..— Выполняя разрез кожи, следи, чтобы он был перпендикулярен ее плоскости. Линия разреза всегда должна быть хорошо видна хирургу. При сложных разрезах линию рассечения кожи целесообразно сначала наметить красителем. Вот тебе орудие убийства и маркер. Действуй!Мой ученик недовольно пыхтит. Ну, разумеется, на лекциях по хирургии ты этот бред прослушал.
Димон долго возится со скальпелем.— Знаете, то, что вас не слушает рабочий персонал, уже кое о чем говорит…— Ну, поделись умозаключениями, пока нашего мученика потрошить будешь.
Мне плевать, что ты там скажешь. Пусть тебе Зильберман сопельки и вытирал, но от меня ты такой радости не дождешься. Два месяца.-…. Ну, например, о том, что «игра в больничку» претила вам с самого начала. И даже тот факт, что вы, наконец, взялись за мое обучение…Мальчишка слегка надавил на лезвие, поворачиваясь ко мне.Послышался короткий неприятный хруст застывшей плоти.— Стоп-стоп! Тебе вообще знакомы понятия «медленно» и «плавно»?!– Я перехватил руку своего «интерна», — Ты здорово купился на отвлекающий фактор, то есть меня, и, потому, остаешься здесь еще на два часа, пока не сможешь показать НОРМАЛЬНЫЙ «ку»-образный разрез, ясно?!
Это отличный предлог, чтобы уйти.***Бросив единственный взгляд на табличку, Влад постучался.— Входи.Евгения лежала на кровати, вытянув вперед правую руку с аккуратно присоединенной к ней капельницей.
Анестезиолог пристроился рядом с кроватью. Улыбка получилась вялой, словно вымученной. А глаза – два непроглядно-темных озера, притягивали и, одновременно, отталкивали.— Ты тогда так стремительно выбежал… Даже не попрощался… — Девушка откинула голову, обращаясь к нему почти шепотом.— В этом мы с тобой похожи, — Влад горько усмехнулся, а, затем, добавил, уже другим голосом:— Не переживай. Твои анализы, на самом деле,не такие уж плохие. Возможно, операция даже не потребуется…— Правда?.. Знаешь, однажды ты уже заставил меня поверить в сказку. – Женя медленно потянула проткнутую руку к бледной щеке бывшего парня, — я все время думала о том, как просить у тебя прощения… — Ладонь девушки робко коснулась Влада. Тот не отстранился. Просто продолжал смотреть, опустив взгляд на белые простыни. В голове – отчетливый стук часов.«Все изменилось…»Дверь снова открылась.— Владимир Владимирович, не могли бы вы покинуть палату МОЕЙ пациентки?