Глава 4. Она гореть не сможет и в аду. (1/1)

—?Да? Мам, алло. Клип посмотрела? Ну, да, Вадима в кадре мало, не он же песню поёт. И в прошлом клипе он всё-таки главный герой. Да хорошо у него все, вроде. Нет, виделись, мы на студии. Альбом пишем, нас уже в Москве ждут с новым материалом. Не знаем, когда до Асбеста доедем, не будем загадывать пока. Как только, так сразу. Не волнуйся, не болеем. Что? Вадима? Я постараюсь попросить перезвонить, ага…Глеб разговаривал с мамой по телефону регулярно. В последнее время она звонила на студию?— знала, что сыновья там почти круглосуточно. Вадим трубку брал редко, а если и отвечал, то обходился несколькими дежурными фразами, говорил, что у Яночки все отлично. Диалоги обычно вёл младший?— весьма сдержанно, так как Вадим чаще всего крутился в той же комнате.Сегодня мама позвонила, когда старший вышел. Была возможность поговорить с ней, рассказать, как они друг от друга отдалились и что с Вадимом что-то не то. Ирина Владимировна бы вряд ли бросила все на свете и помчалась узнавать, что не так с ее почти уже тридцатилетним сыном. В нем стоило бы разочароваться: карьеру инженера, отца и примерного русского человека он потратил на песни, Фендер Стратокастер, сигареты и гастроли. Нынешнее состояние Вадима явно не требовало вмешательства матери. Все это было до безумия неприятно, но старший всегда был замкнутым?— столько, сколько Глеб себя помнил.И он поклялся себе не лезть. И больше не лез. Не спрашивал, не пытался вытянуть на диалог, ничего из этого. Принёс песню?— они обсуждали и голосовали. Иногда весьма ярко спорили, и в те моменты Глебу казалось, будто с Вадимом все в порядке, потому что было так же эмоционально, ярко и с криками. Новый альбом шёл проще и быстрее?— сказалась та эйфория от прибывшей популярности. Глеб злился на Вадима, стеснялся смотреть на себя с экрана старенького советского телевизора дома и много писал: текстов и музыки.Шёл 95-й год, Ельцин уже несколько лет был при власти, Свердловск стал Екатеринбургом, в моде была группа На-На и песня ?Привет, Андрей? Ирины Аллегровой, мир был совсем новым и совсем не таким, каким он был тогда, когда они только садились за ?Позорную звезду?. И Вадим был новым и совсем не таким?— вернее, мрачным и замкнутым он был даже в школе, но тут дело вышло из-под контроля.—?Мам, нам, может, придётся в Москву переехать. Да мы раньше сами не знали, как бы мы тебе сказали? Только вот вчера вечером спонсоры предложили. Ну, как зачем, мам, там же вся музыка, там все это, ну надо же нам как-то…—?Перестань маму раньше времени пугать,?— Вадим зашёл в комнату как-то внезапно и резко, Глеб даже не заметил. Перехватил трубку —сам, впервые за долгое время. —?Да, мам, это Вадим. Ты не слушай его пока, не решено ничего. Все зависит от этого альбома, как пойдёт. Глеб раньше времени просто обрадовался. У меня хорошо все, да. Давай, пока.Вадим положил трубку. Глеб, очевидно, не ожидал этого, диалог с мамой хоть и был ни о чем, но уж явно он был настроен поговорить с ней подольше, привязанность к ней была слишком большой даже сейчас. Вадим пережил эту ломку по отчему дому ещё в годы студенчества, а у Глеба чаша сия миновала, и он ломался по детству, маме и Асбесту сейчас, хотя с каждым днём все меньше и меньше.—?Ты чего договорить мне не дал? —?возмущённо поинтересовался Глеб.Вадим не ответил, молча достал гитару из чехла, включил в усилитель и заиграл?— проникновенное соло, как будто ревущее и стонущее, под такое было бы очень уместно с кем-нибудь сексом заниматься, особенно с поправкой на то, что партнером была какая-нибудь фанатка рока. Оно даже без сопутствующей музыки звучало достаточно сочно и ярко.—?Эротично,?— сказал Глеб. —?И куда оно?—?В то, что ты вчера принёс. Про гуталин.—?А ты давно ничего не приносил, кстати,?— отметил Глеб. В новый альбом Вадим не принёс ничего?— ни одного текста, только несколько мелодий-наработок. Либо не захотел приносить, тут уже не мог Глеб понять, что брата останавливало. Тяжело вытаскивали они песни и для первых альбомов, и раньше, Вадим всегда чего-то боялся.—?Плохо идёт. Да и смысл, ты уже почти все своим забил. Не будем рушить концепцию альбома?— это важнее.—?Ну, смотри сам. Я настаивать и уговаривать тебя не буду. Сашу вот ничего не пугает.—?Вот пусть и приносит, а мне тупо нечего,?— рыкнул Вадим. —?Нравится тебе соло или нет?—?Нравится, я же сказал.—?Вот и отлично.Чисто. Рабочие. Отношения.Так в голове их назвал для себя Глеб?— Вадиму, видимо, было совсем наплевать. После съёмок клипа прошло времени всего-ничего, отношения не наладились, не ухудшились, оставаясь стабильно никакими. Глеб только заметил, что все чаще они вдвоём уходят куда-то с Сашей, а у клавишника вечно грустно-сочувствующий взгляд. Он что-то знал, но не говорил. Но Козлов был другом, не братом. Может, дело было в этом?—?Тогда давай сегодня ее и запишем? —?спросил Глеб. Студия все равно была закреплена на сегодня за ними, по крайней мере, можно было начать ваять очередной шедевр.—?Да, почему нет. Саша придёт скоро. Подождём пока, все равно целый день тут торчать.Звукорежиссера их тоже на месте не было, а Глеб с пультом так ловко обращаться не умел. Зачем они так рано оба пришли, в целом, было не очень понятно. Вадим все больше и больше старался отдалиться от семьи, ну, а Глеб просто сегодня очень рано проснулся, дальше не уснул, вот и пришёл. Заодно и мама удачно позвонила?— хотя она тоже обычно звонила чуть позже.—?Вадим, неужели никаких наработок нет?—?Есть парочка, но это не то, что нужно.—?И ты в этом уверен настолько, что нам не показываешь?—?Да, я в этом уверен настолько, что даже вам не показываю. Все равно больше пары строчек не рождается. И зачем, опять же. У тебя все отлично выходит, мне кажется, что получающееся в моем дополнении не очень нуждается. Ну, если появится заготовочка какая-нибудь, то я принесу, конечно,?— Вадим сказал это весьма ровно, но Глеб знал, что брат откровенно лукавил. —?Кстати, как эту песню назовёшь?Перевёл тему и приврал. С самооценкой у Вадима всегда были какие-то проблемы. Тотального ужаса не случалось, конечно, но Глеб хорошо помнил, как брат просил их не включать его выступление на КВН?— он там, дескать, как-то не так спел, и костюм на нем сидел как-то неправильно, и стрижка была плохая. Мама, конечно, включила тогда, они вместе в гостиной смотрели. Вадим был на каникулах, даже не вышел из их комнаты?— так смотреть на себя стеснялся. И с песнями было также.—?Не думал. Ты же знаешь, я никогда об этом специально не думаю.—?Вдруг что-то поменялось. Давно не разговаривали нормально, мало ли что.—?Да что ты. И чья же это вина?—?Обстоятельств.—?Так себе у тебя отговорочки, Вадик.Повисла неловкая пауза. Диалог, впервые завязавшийся за многие месяцы, зашёл в тупик. Все изменилось, когда Вадим вернулся из Питера от Нау. Он бросил их коллег по цеху сразу, когда стало ясно, что Агата начала понемножку приобретать популярность. Жизнь на один город, на одну группу, а не на две пошла Вадиму на пользу. А может, и недолгая жизнь в Питере?— кто знал.(1) По крайней мере, он начал опять общаться с Сашей, участвовать в делах группы и не убегать с репетиций сразу, как они заканчивались. Великий прогресс: теперь он прощался, прежде чем сбежать со студии домой.Саша что-то знал, Саша не бесился, Саша лишь грустно вздыхал ему вслед. С Сашей он здоровался, чуть улыбаясь, грустно. С Глебом обменивался сухими приветствиями, также вносил рекомендации, но, по крайней мере, хотя бы немного с ним взаимодействовал.А сегодня выкинул вот это?— сочинил гитарное соло к его песне. Пришёл, увидел, показал. Примерно так же Вадим приезжал из Свердловска с новыми пластинками. Здоровался с мамой?— приветствия всегда не были особенно эмоциональными, Ирина Владимировна была сдержана?— затем топал в совместную с Глебом комнату (младший всегда бычил и не выходил в коридор встречать брата); без слов включал новую пластинку, после чего Глеб оттаивал и скромно обнимал брата. Пластинки всегда оставались дома, а значит, доставались ему. Вадим ещё мог привезти конфеты ?Комета? или ириски, но непонятно было зачем он это делал?— в Асбесте они тоже продавались. Но Вадиму было важно брата то ли порадовать, то ли задобрить, то ли загладить вину за долгое отсутствие, почему-то старший думал, что младший на него сильно обижался.—?Твоё соло как те конфеты,?— ухмыльнулся Глеб, нарушая повисшую неловкую тишину.—?Ты что несёшь?—?Ну, помнишь, ты всегда пластинки и ?комету? привозил, чтобы я не обижался, что ты уезжаешь? Ты почему-то думал, что я обижался.—?А… Нет, Глеб. Это соло просто пришло мне в голову, это не подачка, чтобы ты на меня не злился. Я, кстати, не совсем понимаю, почему ты вообще должен.—?Действительно,?— Глеб словно хотел что-то добавить, но резко передумал. —??Опиум для никого?.—?Что?—?Песня так называется. ?Опиум для никого?.—?Давай альбом ?Опиум? назовём? —?предложил Вадим неожиданно. —?Отлично подойдёт под то, что сейчас собирается. Знаешь, что-то такое, что прям под кожу проникает. Мрачно-элитарное.—??Опиум??— так ?Опиум?.—?Посадим всех на опиумную дудку, так сказать,?— усмехнулся Вадим. —?Ну, как во время опиумных войн.—?Так себе сравнение, честно говоря. Где ты вообще это вычитал?—?В Питере пока был, долгими свободными вечерами. Мы там не только репетировали и бухали.—?Я вообще не знаю, что вы в том Питере делали. Ты же не рассказывал никогда.—?Да нечего. Репетировали, выступали, пили, я с Могилевским иногда гулял.(2) Что-то пописывал, но по мелочи. Так что и рассказывать нечего. Давай работать.Глеб пожал плечами?— в личное пространство брата он старался не вламываться. Может, и правильно.***Творческий процесс, на удивление, шёл очень бодро. Деньги были, спонсоры были, даже фанаты были, вдохновение было, материалы были. Все было. В некоторые моменты Вадиму казалось, что ему вновь 17, он только вырвался из родного гнезда. Беспрепятственно можно пить портвейн, курить сигареты и бренчать на гитаре до поздней ночи. Нынешняя ситуация была чем-то похожа на то время: таким же чувством всепоглощающей свободы на душе.Но один камень все же тянул Вадима на дно. Он каждый день тормозил и приковывал. В душе была свобода, но вместе с ней тяжелая пустота, в которой не рождались песни, тексты, музыка. Ни-че-го.Тяжело всегда было, сложно, потому что грыз себя сутками, переписывал строчку за строчкой, нотку за ноткой. Но сейчас было чересчур даже для него. Раньше он мог писать просто, просто если в голове щелкнуло, но щёлкать просто перестало.Он с большим удовольствием откликался на работу в группе: все ещё держался в стороне, но активно участвовал в обсуждениях, предлагал свои решения. ?Опиум для никого? стал пинком под зад им всем: песни стремительно писались и также стремительно аранжировались?— на последнее творческого запала Вадима ещё как-то хватало. И они втроём общались как прежде, заливисто смеялись, курили сигарету на троих, хоть старший все ещё отодвигался от младшего, стараясь садиться подальше от него и избегать объятий или рукопожатий. Но это уже не смотрелось инородно, вошло в привычное русло и стало частью их студийной обыденности. В студийной работе над песнями они все забывали, что Вадим ходит вне этой работы мрачной тучей.Они практически не болтали о чём-то личном, но в этом и не было никакой для них необходимости. Творческое объединяло гораздо больше, чем разговоры о семейных делах или погоде. Спор над очередным проигрышем, пока на нотный лист падал пепел от третьей совместной сигареты, был процессом гораздо более интимным и сближающим. Они смеялись над Глебовским ?трахтрахтибидидах? в песенке ?Абордаж?, и яростно набрасывались на Сашины наброски, превращая их во что-то поистине рок-н-ролльное. Глеб и Вадим были близки друг к другу как никогда, несмотря на то, что не разговаривали друг с другом за пределами студии, не делились личными переживаниями. Между ними стояла музыка, и этого им было вполне достаточно. По крайней мере, так думал Глеб. Вадиму было нужно, чтобы он так думал. А Саше… Саше было комфортно: музыка шла, творилась, писалась, а значит, все шло по плану, на покой совсем не хотелось.***—?Ну, все! Почти дописали! —?радостно заявил Саша, откупоривая шампанское. Альбом ?Опиум? был практически готов, оставались лишь последние штрихи и сведение. Козлов притащил бутылку шампанского отметить?— будто ее одной было бы им достаточно. Кто-то притащил какое-то дешевое печенье для закуски, в продакшене отвратительно воняло сигаретами и потом, а часы показывали девять вечера. Вадим отодвигал веселого Сашу от пульта, мало ли, прольёт алкоголь в порыве радостном. Казалось, будто они снова в общаге, все вокруг пьяные и абсолютно обезумевшие от свободы. Только безумство было уже какое-то взрослое и осознанное, аккуратное, такое, чтобы не повредить аппаратуру, а завтра встать в семь утра и приехать на студию?— доделать последние штрихи.—?За успех! —?торжественно огласил тост Глеб.—?За успех! —?подхватили Вадим и Саша.Звонко брякнули стаканы?— бокалов не было, конечно. Торжественность момента это никак не испортило, а лишь подчеркнуло какую-то андеграундную декадентскую атмосферу.И как трём парням из провинции удалось создать свой маленький декадентский мирок??Если бы Шпенглер услышал нашу музыку, наверное, написал бы новый том ?Падения Европы??— подумал кто-то из них.—?А вот я только одного не могу понять. Вадик, неужели так и не нашлось у тебя ничего подходящего? —?задал вопрос Глеб, отпив глоток шипучего напитка. Саша резко напрягся, прокашлялся, будто хотел начать говорить, но Вадим взял слово сам.—?Так я же говорил, что никаких наработок нет.—?То есть, мы в этом альбоме без твоего?—?Ну, получается. Я, право, так с этими спонсорами и прочим набегался, что натурально не хватило сил на все остальное. Отыграюсь в следующем альбоме, а этот твой,?— с грустной полухмылкой Вадим поднял второй тост. —?за нашу первичную композиторскую организацию!Глеб словно сразу забыл, о чем говорил до этого. Саша словно из уважения поднял стакан. Вадим действительно радостно улыбнулся?— подобное случалось в последнее время слишком редко.—?Может, принесёшь чего, да запишем,?— внезапно предложил Саша, все такой же слегка грустный. Сказал?— и сразу пожалел, понял Вадим по его выражению лица.—?Может и принесу, да ладно вам, не последний раз пишем.В тот вечер домой Вадим пошёл непозволительно непьяный. Шампанское в малом объеме в голову никак не ударило, а от предложенного крепкого он отказался и сбежал домой под глупым предлогом. Под таким же глупым, как и весь этот год. Поначалу было стыдно и неуютно, поначалу Глеб то обижался, то просто сердился, Саша разочаровывался, только Андрей не выдавал никаких комментариев на репетициях?— да и зачем ему. А потом это стало повседневностью. Обыденностью. Частью объективной неприятной реальности вокруг для них всех.Тани и Яны дома не было, он не торопился. Пинал камни под ногами?— так глупо, так по-детски наивно. А над городом уже спускались сумерки, чертова Луна, правда, пока не вылезла. Камушки летели во все стороны, отскакивая с каким-то смешным звуком. Мимо проехала то ли скорая, то ли милицейская машина?— он отчетливо слышал сирену. Небо над головой было затянуто тучами, где-то горела лишь одна звезда, но взгляд за неё отчего-то сильно прицепился. может где-то там далеко летает неопознанный (а может и вполне осознанный?— зависит от восприятия) летающий объект и подает сигнал, странным заунывным космическим звуком, таким ?виииуу?, будто сирена… в космосе!Нужная мелодия в голове возникла сама, по тому самому щелчку. Нужно было срочно бежать домой, записывать, лишь бы не потерять эту ниточку. В голове родилось что-то нужное, что-то необходимое, что он пытался долго найти. И оно пришло к нему само. Как удивительно, кажется, небо было заволочено тучами, только чуть-чуть было видно острожный силуэт месяца.Дома, он, едва скинув с себя обувь и заперевшись на замок, сел за советское пианино и быстро подобрал ту мелодию, что крутилась в голове так навязчиво. Клавиши уже успели покрыться пылью, кажется, он уже давно к ним не прикасался, а Таня порой забывала протереть их. Пианино чуть дребезжало, оно стояло в этой квартире и Вадиму не принадлежало, а хозяева явно не заботились о его настройке. Как и сам Вадим, у него был свой хороший инструмент. Но сейчас была такая спешка, что он просто сел за самый ближний, тот, который был под рукой. И мелодия сама заструилась по клавишам. Давно у него не было такого чувства?— чувства приятной и чуть ужасающей легкости, когда музыка наполняет с кончиков пальцев и тянется до мозга, становится частью кровеносной системы.Кажется, он всё-таки принесёт в альбом песню. Хотя бы музыку. А текст пусть напишет Глеб.Домой из гостей вернулись Таня и Яна. Жена, кажется, спросила, как у него дела, но он был совсем в себе и в своей музыке, и она перестала его трогать. Спал он на диване в гостиной, недалеко от того самого пианино. Дурацкая ваза, подаренная кем-то на годовщину свадьбы, отбрасывала дурацкую тень?— Луна той ночью пробилась через тучи и даже светила как будто слишком ярко.Утром он примчался в студию первым. Они как-то скопили денег, что арендовали ее на некоторое время полностью под себя, там можно было и ночевать. Видимо, Глеб воспринял это буквально, потому что Вадим нашёл его спящим на диване в продакшене. Саши не было, а само помещение было подозрительно прибрано?— видимо, Козлов, уходя, повыкидывал оставленный ими вчера мусор.—?Глеб, просыпайся давай,?— толкнул Вадим брата. Тот нехотя открыл глаза, но, стоит отметить, почти сразу. —?Ты чего здесь делаешь?—?Да мы с Сашей слегка вчера перебрали, и я решил остаться,?— пробормотал он, подымаясь. —?Ты чего так рано?Часы показывали восемь утра.—?Я вчера музыку придумал, прибежал записать.Глеб словно моментально проснулся.—?Да ладно! Наконец! Покажешь?—?Давай ты сходишь домой, примешь душ, а я пока сделаю из наброска что-то более-менее удобоваримое.Глеб даже не стал спорить. Быстро попрощался и убежал домой, он жил недалеко. У Вадима было время остаться одному, немного подумать, помедитировать над пультом и клавишами. Саше показывать что-то наигранное на фортепиано не хотелось. А Глебу тем более.Козлов пришёл где-то к 12 дня. Выглядел немного помято, но довольно. От новостей, что Вадим наконец принёс музыку, обрадовался и словно как-то посвежел. От демо-версии, которую чуть-чуть успел записать Вадим, остался в полном восторге. Доделывали вдвоём?— работа шла на каких-то безумных скоростях, Глеб появился только через два часа, какой-то подозрительно взвинченный.—?Показывай—?Ты чего так долго? —?поинтересовался Вадим—?Да уснул. Зато вы наверняка успели песенку оформить.—?Ну, так, черновичок сделали. Там, конечно, ещё пыхтеть и пыхтеть,?— ответил Саша, по старой привычке потрепав себя по волосам. —?но тебе очень понравится, я уверен.—?Так показывайте уже,?— фыркнул Глеб. Вадим включил сделанную запись и то, что успел наспех свести.Слушали молча втроём. Вадим сильно вжался руками в стол, на который опирался, Саша наслаждался процессом, а Глеб выглядел подозрительно сосредоточенным. Три минуты ожидания прошли нервно?— никто из них не проронил ни единого слова. У Вадима словно все обрушилось?— вот если Глеб забракует эту мелодию, он… писать-то не перестанет, но, возможно, сильно в себе разочаруется.—?А это было… Хорошо,?— выдал Глеб, как только демка затихла. —?Надеюсь, Саша проголосовал за?Козлов лишь усмехнулся.—?Тут было без вариантов.—?Отличное дополнение к ?Опиуму для никого?, я считаю,?— радостно известил Глеб. —?А текст?Вадим чуть смутился. Текст ему не дался?— как бы он не вслушивался, а что-то нужное для слов не генерировалось. Сидеть и корпеть над ним, выдавливать из себя по строчке времени не было. И желания… тоже. Музыка родилась слишком быстро, чтобы текст к ней был вымученным и вытянутым насильно?— в песне должна была остаться удивительная легкость, та, которую он испытал вчера вечером, идя по пыльной дороге домой.—?Если что, у меня была текстовая наработка, мне кажется, она сюда идеально подойдёт,?— радостно известил Глеб. —?Дай мне полчаса, все будет. Ты не против?Но Глебу не нужен был ответ?— он уже знал, какой текст будет у этой песни. Он уже знал, что Вадим отдаёт ему ее, он ещё до того, как прийти в студию, будто точно знал, что музыка ему понравится. Текст пришёл к нему в голову, как только он проснулся после своей утренней дремы — как удивительно возникшие в голове случайные строчки намертво приклеивались к только что услышанному им тексту.Уже в студии он быстро оформил то, что услышал в своей голове, в нужное полотно?— дописал второй куплет, придумал название и припев. Вадим и Саша, пока он копался, доделывали музыку.Песня рождалась стремительно, на одном дыхании, удивительно легко.Глеб доделал текст минут за сорок. Торжественно вручил Вадиму исписанный листок?— черновики он никогда не трудился переписывать. Разобрать почерк было сложно, но старший Самойлов в детстве проверял у младшего домашку?— уж кому, как не ему разбираться в братских каракулях.—?Ты…. Это что? —?просипел Вадим, стоило ему увидеть название, выведенное торжественно над первой строкой.—?Название твоей песни, дурак,?— ухмыльнулся Глеб. —??Чёрная Луна?.—?Ты… откуда ты знаешь? ??— уже яростно прошептал Вадим. —?Какого хуя?Последнюю фразу он уже бросил в сторону Саши. Клавишник выглядел совершенно ошарашено. Глеб непонимающе смотрел на своих согруппников—?Ты ему, что, рассказал? —?заорал Вадим, подойдя к Саше вплотную. —?Я же просил тебя, блять, просил не говорить!Саша потерял дар речи и совсем не мог ничего сказать, как, впрочем, и Глеб. Вадим все также угрожающе нависал над Козловым, мельком читая текст. С каждой прочитанной строчкой он закипал все больше.—?Ты отлично оправдываешь свою фамилию, козел,?— плюнул он в итоге, припечатав текст к груди Саши. —?Ты ублюдок. Я хотел сказать ему сам.—?Да что ты хотел ему сказать, можно узнать? —?завопил уже Глеб. —?Я ничего не понимаю! Саша, что он несёт, ты понимаешь?Козлов лишь аккуратно кивнул. Вадим угрожающе на него смотрел?— вот-вот и сорвётся, ударит по лицу, а Глеб даже не понимал, почему старший брат так завёлся из-за какого-то текста песни.—?Я ничего ему не говорил?— прошептал Козлов испуганно, но чуть решительнее продолжил. —?Ничего я ему не говорил. Я не предатель.—?Мне, блять, уже объяснят, что происходит? —?уже закричал Глеб.—?Откуда ты взял этот текст и это название? —?голосом, наполненным стальным холодом, поинтересовался Вадим. —?Откуда?—?Да, утром придумал, когда на студию собирался. В голове щелкнуло, хоп, сейчас доделал, ты что так завёлся? Совсем у тебя беды с головой?—Ага, да не ври! Просто так он взял и придумал. Ты когда Титаник помогал писать, тебе Слава или Лёша ничего не говорили?(3)—?Ты, может, не выспался…—?Да не знает он,?— сорвался уже Саша. —?Не знает! Перестань.—?Именно поэтому он называет песню ?Чёрная Луна?? Вы что, оба меня решили наебать?—?Ты объяснишь мне, что не так? Текст говно? Так и скажи.—?Да не говно текст, это тут не при чём. Глеб, просто скажи, откуда ты взял эту чёрную Луну?—?Я уже объяснил?— я просто придумал. Взяло и в голову пришло, ты как будто не знаешь, как это бывает, ей-богу.Вадим устало упал на диван и прикрыл глаза, нервно закурив. Глебу на секунду показалось что в глазах старшего стоят слёзы?— но, видимо, так неудачно лёг свет. А ещё он излишне сентиментален.Было страшно. Всем троим. Сашу овеял ужасающий страх понимания ситуации, на которую он не мог повлиять. В глазах Вадима плескался ужас загнанного в угол зверя?— его прижали к стенке. А Глеба пугало непонимание, тревога, когда боишься чего-то, но чего…—?Может, ты просто ему скажешь? Сколько уже можно молчать? Рано или поздно он узнает… скажи,?— прошептал Саша очень аккуратно. —?Скажи, станет легче.—?Скажи, Вадим,?— неуверенно пробормотал Глеб. —?Это как-то связано с тем, как ты себя ведёшь этот год, да?Вадим откинулся на спинку дивана и курил?— но не рвано и быстро, как он делал, когда нервничал, но наоборот?— слишком медленно. Тянул время. Устало прикрыл глаза, глубоко вдохнул.—?Ты воняешь, Глеб. —?сказал он внезапно. —?От тебя жутко пасёт, ты знаешь об этом?—?Что, прости?—?Я говорю, ты воняешь.Глеб устало рухнул рядом на диван, Вадим резко от него отодвинулся. Саша остался стоять?— все такой же бледный. Но молчавший, специально молчавший, потому что слово нужно было отдать Вадиму.—?Я приму душ, как вернусь. Как это относится к твоему внезапному психу?—?Непосредственно относится. Вот прямым образом.—?Может, ты перестанешь говорить загадками?—?У тебя кровь воняет. Слышу запах твоей крови постоянно?— приторный, ужасно сладкий. И это бесит и злит. Раздражает. Голова от тебя болит.—?Что ты несёшь? Это на тебя так ?Интервью с вампиром? повлиял?—?Если бы,?— фыркнул Саша. —?Перестань тянуть, Вадим, просто скажи.Старший Самойлов резко сорвался с дивана. Подошёл к пульту, отвернулся от Глеба, вжался руками в стол, так сильно, что напряглись плечи, а спина вытянулась как струна. Он громко и быстро задышал, то откидывая голову, то опять упираясь глазами в пол. Саша и Глеб не смели пикнуть.—?Я…это все не фильм. Это по-настоящему, Глеб. По-настоящему. Не фильм, не наша сказочка. Так уж вышло, что твоя Трансильвания стала частью нашей ебанутой жизни.Тишина.—?Я проклят Луной.