Вист (1/1)

—?О-ого!—?Ну ты везучий, студиозус!Туди озадаченно хлопает пушистыми ресницами, то суя нос в карты, то поглядывая на Мёрдока; карты не представляют из себя ничего особенного?— потрёпанные, не краплёные, у десятки пик надорван краешек, и всего-то,?— а голый по пояс Мёрдок, бодро свистя, стаскивает второй ботинок и, подцепив за шнурок, швыряет куда-то через забитое железным крестом плечо.—?А какого,?— Туди героически сглатывает слюну,?— ху-у-уя все болтают, что с тобой нельзя играть в карты?—?Такого! Не всему верить надо.Туди?— абсолютный профан в делах картёжных, впервые в жизни выигравший три партии в вист подряд, никогда прежде ни с кем, кроме родителей, за карты не садившийся,?— тут же успокаивается и давит слабенько шевелящееся внутри чувство надвигающегося пиздеца.—?Раскладывай, я уже три раза раздал.—?Проигравший должен сам раздавать.—?А я сегодня добрый!—?Вот и раздавай!Мёрдок кривит рожу, показывает язык?— длинный, как у Джина Симмонса,?— и ловко тасует карты.Туди, подперев щеку и широко раскрыв глаза, в очередной раз пытается высмотреть, не влезет ли в колоду невесть откуда лишняя пара козырных карт: Туди уже давно и очень крепко убеждён, что от Мёрдока можно ожидать чего угодно,?— но зевает, сбивается и, тут же забыв об этом, пялится на тонкий ножевой шрам.—?Слышь, а шрам-то откуда? У тебя сердца нет?—?Сердце слева, дебил. В драке заимел,?— Мёрдок щедро хлопает об столешницу двумя стопками карт, закидывает ноги на стол?— лодыжка в лодыжке, поджигает вторую сигарету с марихуаной, затягивается и выдыхает в потолок,?— по пьяни. Никогда не лезь драться, когда у другого нож, ни-ко-гда, усёк?—?Усёк,?— послушно кивает Туди и хватает карты.—?Ты на ус мотай-то. Пригодится.Инстинктивно почесав редкие юношеские усики, Туди шевелит губами, подсчитывая карты по масти, и неумело свистит от удовольствия через выбитые зубы: набор определённо выглядит неплохо, даже получше второго кона?— самого удачного,?— и Туди предвкушает, что наконец-то посрамит бас-гитариста в отместку за все матюги на репетициях, улице и станциях лондонского метро.—?У, держись.—?Чё ты там вякнул, сопляк?—?Того,?— морщит нос Туди, кое-как давя ухмылку,?— слушал бы получше, музыкант.—?Э, да я все твои мысли слышу! —?Мёрдок хищно щурится, навалившись локтем чуть ли не на три четверти стола. —?Вот сейчас ты думаешь, что неплохо бы мне поменьше пиздеть. Угадал, а?—?Чёрт с тобой!Туди бьёт у пепельницы первой картой, и четвёртая партия идёт как-то сама по себе.—?Я за тебя помолюсь,?— флегматично сообщает Рассел откуда-то из тени, а скрип пружин старого дивана синхронизируется с его зевком.—?Мэдс неверующий, если что,?— бормочет Туди, не сводя глаз с карт.—?За тебя, Стюарт Гарольд Пот, сын божий.—?А чего-то за меня молиться?—?Рассела тоже слушай,?— оскаливается Мёрдок. —?Он меня побольше твоего знает.—?Ой, да пошёл ты!—?А в карты посмотреть не забыл, а?—?Что?Сердце, буквально пять минут назад взлетевшее куда-то в небеса, делает кульбит и громогласно ухает обратно, долбанув по печени и почкам: видимо, лимит везения Стюарта Гарольда Пота?— сына божьего, английского и адвокатского?— на сегодня закончился.—?Да твою ж!..—?Сымай рубашку.Туди не особенно расстраивается, но спустя партию снимает брюки, а спустя ещё одну?— выхватывает у Мёрдока колоду и с упорством компульсивного параноика шерстит карты на предмет двойных королей и тузов, пока Мёрдок неистово ржёт, заходясь в конвульсиях, а Рассел настолько же неистово зевает примерно в миллионный раз.—?Мухлюешь! Я точно знаю, точно!—?А ты докажи!—?Карманы выверни! И штаны!—?На, зырь! —?Мёрдок стягивает потёртые джинсы и, скомкав, швыряет их Туди в лицо. —?Может, тебе ещё и таможенников привезти? Я сегодня богатый, шмотками торговать пойду! —?Ага, держи карман шире. Звать бобби, когда один травку курит, а другой в карты рубится? —?В карманах Туди находит только протёртую до дыр подкладку, два апельсиновых леденца и мятую фольгу. —?Я, конечно, туповат, но я не идиот.—?Тогда отдавай штаны и пиздуй сюда, партии надо доигрывать. И ласты сымай, да поживее.Туди угрюмо представляет себя со стороны?— зрелище, впрочем, складывается ни разу не впечатляющее: из одежды остались одни только трусы, но Туди ни разу не уверен, что не проиграет и их,?— а потом скидывает модные заграничные ботинки, чешет голой пяткой щиколотку и взгромождается на табурет поудобнее.—?Я тебя сейчас с потрохами сожру, скотина.—?Подавишься, сопляк.— Аминь, брат, — сочувственно вздыхает Рассел.