Тень палача (1/1)

?В третьем деле снова не обошлось без любви. У девушки-Наблюдательницы дружок украл Хронику. Хотел устроить газетную сенсацию...??Наследие?, гл.3Уже почти месяц Джесси жила, как в кошмарном сне.Черт бы побрал этого Берта! Она знала, что парень без тормозов, но чтобы до такой степени! Как? Каким образом он добрался до Хроники, которую она хранила в закрытом ящике в дальнем углу антресоли и никогда при нем не доставала? Это же настоящий обыск надо было устроить!А впрочем, удивлялась она зря. Догадаться, что Берт не успокоится, ей следовало еще раньше — после бурной сцены ревности, которую он устроил, увидев в ее записной книжке (которую тоже взял не спросясь!) запись о некоем Фрэнсисе Морригане. Решил, видите ли, что она наставляет ему рога… И, будучи журналистом и любителем скандальных историй, взялся за расследование.Вот чуяла она, просто чутьем каким-то верхним, что будут от этого назначения неприятности! Хоть вроде и ничего сложного — нужно было присмотреть за внезапно заявившимся в город Бессмертным, пока не станет ясно, нужно ли ему назначать постоянного Наблюдателя здесь, или Морриган нацелился еще куда-то перебраться. В крупных городах и столицах сложностей в подобных случаях не возникало, там работали специальные группы Наблюдателей, которые вели оставшихся без присмотра путешественников-Бессмертных. А в тихой провинции за такую работу приходилось браться тому, кто был ближе всех и меньше всех занят. Вот Джесси и достался этот смазливый дамский угодник. Если Берт его нашел и рассмотрел, неудивительно, что его понесло…Потом стало еще хуже. Добравшись до самой Хроники, Берт ударился в другую крайность — вцепился в обнаруженную ?сенсацию? с энтузиазмом, достойным охотника за ?жареными? фактами. Вот тут Джесси и пришлось пережить горькое разочарование. Как она уговаривала его оставить дурную затею! Как просила! Плакала… Он не слышал никого и ничего, кроме себя и своих планов на будущую карьеру — еще бы, ведь действительно сенсация! Отчаявшись, Джесси открыто заявила ему, что обладание этой тайной опасно, что есть люди, которые пойдут на все, лишь бы сохранить секрет. И что татуировка у нее на запястье — не дань бурной молодости… Берт просто собрал тайком вещи и ушел, прихватив Хронику и оставив Джесси расхлебывать неприятности.Вот тогда Джесси охватил настоящий ужас.Она металась по всем местам, где когда-то бывала с Бертом или о которых он когда-нибудь упоминал. Звонила в газету, где он работал. Пыталась поговорить с редакторомНо все впустую. А время шло. О, она знала, что произойдет, если Берт все-таки решит обнародовать свою ?сенсацию?! Просто однажды она подойдет к своему дому, вечером, когда на улице нет прохожих, и из густеющих сумерек прозвучит выстрел. Она его, скорее всего, и не услышит. А ей всего двадцать три года…Просить помощи она боялась, полагая, что только ускорит события. Надеялась успеть вернуть Хронику.Можно было попытаться куда-нибудь уехать, но разве от Ордена скроешься?Сегодня ей удалось дозвониться до Берта в редакции. Она снова начала убеждать его не делать глупостей, но он только рассмеялся и бросил трубку.Что ей теперь делать?С этой невеселой мыслью она и переступила порог своего дома. Закрыла дверь, прошла в комнату.Поняв, что не одна, застыла на месте.Прежде, чем Джесси успела оглянуться, за спиной у нее раздался отчетливый щелчок пистолетного затвора, и сразу вслед – незнакомый мужской голос:— Стоп. Поднимите руки, мадемуазель Кери. И без глупостей.* * *Сердце Джесси оборвалось. Даже не будь обращения ?мадемуазель?, акцент позволял безошибочно угадать в пришельце француза. Иностранец. Знает ее имя. Невесть как появился в ее доме и теперь держит ее на прицеле — она кожей чувствовала направленное ей в затылок дуло пистолета.Пусть она никому ничего не рассказывала, но была же с еженедельным отчетом у своего контролера. Может, слишком нервничала, может, сболтнула что-то, что дало повод ее саму проверить...Рука незнакомца между тем быстро прошлась по ее одежде, обыскивая.— Прошу вас, не стреляйте! — начала она отчаянно. — Я понимаю… то есть я знаю, что у вас приказ… предписание… Но, пожалуйста, выслушайте меня!Он легко подтолкнул ее в сторону стола:— Сядьте, мадемуазель Кери. И положите руки на стол.Приказ прозвучал очень кстати — у нее ощутимо слабели ноги.Джесси торопливо села к столу и перевела дыхание. Если не убил сразу, значит, не все так плохо.— Вы что-то хотели сказать? — голос ровный и спокойный, будто спрашивает, который час.— Я хотела… — Она споткнулась, потом, снова испугавшись, всхлипнула: – Впрочем, что толку оправдываться перед палачом.— Я не палач, мадемуазель Кери. Я — Страж Трибунала. В мои обязанности входит проверять факты на месте, а не просто выполнять предписание. Именно поэтому вы до сих пор живы.Эти слова привели Джесси в чувство.— Вы не собираетесь убить меня?— Вопросы задаю я, мадемуазель. Вас обвиняют в нарушении присяги и разглашении доверенной вам тайны. Вам есть, что сказать в свое оправдание?— Да! Есть! — Джесси попыталась оглянуться, но чужая рука легла ей на плечо, удерживая на месте. – Вы так и будете стоять у меня за спиной?— Разрешение оглянуться будет означать смерть.Джесси обмерла. Снова прикусила язык.— Итак, если я правильно понял, вы своей вины не признаете?— Да… то есть нет. — Она помотала головой, чувствуя, что говорит не то. – То есть… Я, наверно, виновата… Но я не разглашала никаких тайн, клянусь!— Вот как?— Да… Это Берт, мой парень. Понимаете, он случайно нашел Хронику. А он ведь журналист! Ему показалось, что тут пахнет сенсацией…— Очень похоже на журналиста. Но каким же образом он ?случайно? нашел Хронику? Вы ее что, на книжной полке держали?— Нет… нет! — Джесси глубоко вздохнула, пытаясь одолеть растущий панический страх. Ничего она так не докажет. — Он... специально искал.— Почему?Терять было уже нечего. — Он… ревновал меня. Думал, я ему изменяю. И стал искать доказательства.— Вы позволили ему забрать Хронику?— Он ушел с нею, когда меня не было дома.— Ушел? То есть он живет не вместе с вами?— Сейчас — нет… Я…— Что?Джесси чувствовала, как подступают слезы. Еще не хватало разреветься!— Я рассказала ему о нас, — прошептала она. — Не все. Только то, что существует организация, которая не простит ему, да и мне, этой ?сенсации?. И тогда он ушел.— Вот как? – в голосе Стража ей почудилось удивление. — Он ушел после того, как вы сказали ему, что вам грозит смерть?— Да.Джесси, не выдержав, все-таки заплакала: — Он думает, что его не найдут. Он… поймите, ему все это не кажется серьезным. Вы же понимаете… Мы живем в свободной стране…— Ну да. А почему вы его защищаете, мадемуазель Кери? Он бросил вас, променял вас на какую-то сенсацию, а вы пытаетесь его выгораживать?Джесси затихла.— Я не знаю, но… Мы все-таки не чужие.— Настолько, что вы готовы расплачиваться своей жизнью за его глупость?Она спрятала лицо в ладони:— Нет… Пожалуйста, не надо. Дайте мне немного времени! Я найду его!— Где он живет?— Не знаю… То есть пока не знаю. Он работает в местной газете, наверно, там можно узнать, где он живет. Просто мне ничего не сказали… но я что-нибудь придумаю!Стало тихо. Джесси замерла, поняв, что Страж обдумывает ее слова. И снова ощутила липкий, до тошноты, страх.— Почему вы не обратились за помощью? – спросил он наконец.Голос его звучал теперь немного мягче, что ли.— Я испугалась, — честно ответила Джесси. И совсем тихо спросила: — Что теперь со мной будет?— Я вернусь завтра, мадемуазель Кери, — спокойно отозвался Страж. – Что будет с вами — зависит от того, с чем я вернусь. И помните: если вы попытаетесь сбежать, это будет подтвердит справедливость вынесенного вам приговора, которого никто не отменял. И даю вам слово, жизнь свою таким образом вы продлите очень ненадолго.В наступившей тишине Джесси слышала, как прошелестели у нее за спиной шаги, как хлопнула дверь. Уронив голову на руки, она разрыдалась в голос.* * *Она и не хотела убегать.Почему-то вдруг стало важно доказать, что она не трусиха. Что способна, если нужно, отвечать за свои ошибки… Может быть, это было глупо. Какая разница, что подумает о ней этот человек?А еще Джесси помнился голос Стража. Нет, слово ?палач? никак не вязалось с образом, который рисовало ее воображение. Кто он на самом деле? Какой он? Почему решил дать ей еще день отсрочки? Пожалел глупую девочку? Вряд ли. Исполнители приговоров Трибунала не способны на жалость. Или так только принято считать?…Вечером принесли телеграмму от сестры. Она писала, что заболела, и просила приехать хотя бы на денек. Джесси без раздумий начала собираться, уже уложила в сумку кое-какие вещи — и вдруг, спохватившись, замерла на месте.Она не сможет вернуться завтра! И Страж решит, что она все-таки сбежала. А так нельзя.Решившись, Джесси написала на листе бумаги крупными буквами: ?Я вернусь послезавтра. Извините?. Поставила дату, подпись и положила бумагу на стол, на видном месте.* * *Она вошла в дом, сразу у порога уронила на пол дорожную сумку. Прошла в комнату, остановилась посередине. Не оглядываясь, прислушалась:— Я знаю, что вы здесь.Сзади возникло движение. Потом знакомый голос произнес:— Сядьте, мадемуазель Кери.Она села, сцепив руки и глядя в стол прямо перед собой.— Вы заставили себя ждать.— Извините, — сказала она тихо. — Я ездила к сестре... Она живет в Новом Орлеане. Я вернулась бы раньше, если бы могла.Шаги прошелестели прямо у нее за спиной, и она, против воли, задержала дыхание и закрыла глаза…— Возьмите, мадемуазель Кери. И впредь будьте более осторожны. Или более решительны.Она открыла глаза. И вздрогнула: перед ней на столе лежала пухлая книжка в потрепанном кожаном переплете. Та самая Хроника, которую тайком унес Берт!— Я сообщу Трибуналу, что инцидент исчерпан, — произнес Страж. – Вам же советую составить рапорт с полным объяснением всего, что произошло и почему. Джесси сидела, не двигаясь, оглушенная внезапным счастьем. Снова закрыла глаза, перевела дыхание.…Твердая теплая ладонь накрыла ее руки, стиснутые до боли, сжала мягко и успокаивающе. Джесси глянула вниз. Это длилось одно мгновение — рука мужчины поверх ее рук; узкая изящная ладонь в белоснежной манжете из-под темного рукава пальто.— Прощайте, мадемуазель Кери. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.— И я… надеюсь, — прошептала Джесси, обращаясь уже к пустой комнате.* * *На следующий день ее разыскал Берт — встретил у входа в библиотеку, где она работала. Глядя на его трясущиеся руки и перепуганное лицо, Джесси испытала мрачное удовлетворение.— Чего тебе?— Джесси, я… подумал, что это в самом деле было глупо…— Да ну?— Я… хотел вернуть тебе ту книжку, но…Она еще немного полюбовалась его мучениями, потом сказала холодно:— Книга уже у меня. Я ведь тебя предупреждала: не лезь не в свое дело.— Так это ты прислала ко мне… того типа?— Я не знала, где ты живешь. Но мой тебе совет: забудь все это раз и навсегда — целее будешь.Она еще раз смерила бывшего приятеля презрительным взглядом и скрылась за дверями библиотеки.* * *— И что, больше ты его не встречала?— Откуда мне знать? Я же не видела его лица. Могла столкнуться на улице и пройти мимо... Хотя не думаю, что он стал задерживаться в нашем захолустье.Джесси сидела на кровати, подтянув к груди и обняв колени. У противоположной стены на такой же кровати расположилась Джинни — ее подруга еще с Академии. Тогда их даже прозвали Джи-Джи — за сходство имен и неразлучность. После Академии они расстались, разъехавшись по домам. Сейчас Джесси жила у нее, в Хьюстоне; на прежнем месте ее ничто не держало, обстановку сменить хотелось, а здесь можно было найти работу. Да и Джинни от помощи в сочинении отчетов не отказывалась. Судьба вдруг улыбнулась Джесси — вскоре после появления Стража красавчик Морриган повздорил с каким-то заезжим Бессмертным и потерял голову... А в ответ на ее рапорт пришло сообщение о переводе ее в резерв. Значит, можно делать что угодно и ехать куда угодно, просто не забывать сообщать о своих перемещениях. Странно, но за сухими фразами официального постановления ей вдруг послышался накрепко запомнившийся голос.— Да ты никак скучаешь по нему? — остро прищурилась Джинни. Джесси спохватилась и согнала с лица мечтательное выражение:— С чего бы?— Ладно тебе, — фыркнула Джинни. — У тебя на лице все написано. Выбрось-ка ты все это из головы. Нашла, по кому сохнуть... Сложись все не так удачно, он убил бы тебя без зазрения совести, а потом отправился пропустить стаканчик в ближайшем баре.— Ну, это вряд ли.— И что с того? Или ты не знаешь, каких парней берут на такую работу? Он просто заворожил тебя, как удав кролика. А ты и рада!.. Думай о нормальных парнях, Джесси. Не все же такие ублюдки, как Берт. И давай спать, ночь уже.Джесси, вздохнув, улеглась и погасила ночник. Свернулась калачиком, натянув одеяло почти до носа. Практичная Джинни была, конечно, права — думать нужно о нормальных живых парнях, а не о каких-то полубредовых фантазиях. Но забыть касание твердой теплой руки и голос, глубокий и мелодичный, она бы не смогла.Даже если бы хотела.Нет, думала Джесси, засыпая. Не пошел он ни в какой бар. У него есть дом и, наверно, семья. Не может быть иначе — судя по тому, как он обошелся с ней. Он мог упрекнуть ее в том, что она не сумела умерить аппетиты Берта, но не упрекнул. И сам сделал то, что, по правилам, следовало сделать ей — нашел Берта (даже не спросив у нее его фамилии!) и убедил отдать Хронику. Просто напугал, хотя наверняка мог сделать и хуже. Значит, он знает цену любви и привязанностям. И ему не все равно, с чем возвращаться домой. И его жена, наверно, улыбалась, услышав, как удачно закончилось это дело...* * *Семнадцать лет спустяНа свой сороковой день рождения Джессика Кери получила весьма своеобразный подарок — сообщение о назначении ее Региональным Координатором Северо-Востока США. Само по себе это не стало для нее сюрпризом — что ее кандидатура на высокую вакансию числится в списке среди первых, она знала. Просто интересным получился выбор времени. Забавно, одной из ее первых мыслей в связи с новым назначением было — не сумеет ли она теперь, приблизившись к высшим кругам Ордена, узнать наконец хотя бы имя того человека? Имена Стражей, расследующих особые дела, не разглашаются, но Региональные Координаторы должны иметь доступ и к такой информации. Джессика никогда не позволяла себе забыть, что, если бы не он, ее жизнь сложилась бы совсем иначе. Вернее, оборвалась бы семнадцать лет назад. А она даже не видела его лица! Помнила только голос и руку на своей руке. На встречу с ним она не надеялась, больше того, по прошествии времени уже и не желала этой встречи, из страха, что реальный человек окажется слишком непохож на придуманный ею образ.Они никогда не ?сохла? по нему и не искала его подобия в окружающих. Осталась, правда, привычка — знакомясь с мужчиной, сначала смотреть на его руки, и лишь потом на лицо. Надежды случайно встретить его практически не было. О снах, в которых звучал его голос, она никогда и никому не рассказывала — это была ее тайна, и тайна очень светлая; после таких снов она просыпалась с тихой радостью встречи со старым добрым знакомым. Хотя никогда не помнила звучавших во сне слов.Понемногу она совсем перестала думать о нем, как о реальном, живом человеке, и тем более — как о мужчине. Но продолжала хранить воспоминания. Для нее они стали больше, чем просто фантазиями. Что-то переменилось в ней после той встречи. Она и сама не сразу поняла, что именно, а когда поняла, мысленно поблагодарила судьбу.Он дал ей почувствовать себя сильной. Посмотреть в лицо страху и не отступить.Это вновь обретенное ощущение себя осталось с ней на всю жизнь. И не раз помогало в сложные моменты, которых хватало и в жизни, и в орденской карьере. Вот только второе сложилось лучше, чем первое.Замужество Джессики оказалось неудачным, по причинам вполне прозаическим, не имевшим отношения к каким-то ее воспоминаниям. И сына ей пришлось растить одной. Вернее, пришлось бы, если бы не Джинни. Та была вполне счастлива в браке, они жили по соседству, и дети их росли вместе. Только Джинни, в отличие от подруги, не стремилась к высотам власти, считая, что с нее достаточно головной боли и от работы рядового агента.А Джессике удалось подняться высоко. Так высоко, как только возможно было подняться — выше был только Трибунал, а попасть в число Трех Джессика не надеялась. И тем более никогда не мечтала о мантии Гроссмейстера и Верховного Координатора.Она прилетела в Париж, где находилась сейчас штаб-квартира Ордена. Прежде, чем официально вступить в должность, ей предстояло личное собеседование с Верховным Координатором, которого она знала только по деловой переписке. В известном смысле это собеседование — формальность, но нрав и логика Верховного, по слухам, были непредсказуемы. Никакого четкого представления об этом человеке Джессика себе еще не составила — стиль его писем был безупречен, но официальные письма не всегда пишутся лично, для этого существуют помощники и секретари. А делать какие-то выводы из неясных слухов — занятие неблагодарное.С такими мыслями она миновала длинный светлый коридор и переступила порог приемной. Поздоровалась с секретарем — красивой, но неулыбчивой белокурой девушкой. Та, ответив на приветствие и попросив немного подождать, скрылась за массивной двустворчатой дверью кабинета Верховного. Джессика, пользуясь моментом, окинула взглядом свое отражение в высоком зеркале у входа, потом осмотрелась, изучая обстановку приемной. Панели и мебель из темного дерева, плотные портьеры на двух узких окнах — смесь роскоши и изысканной простоты. Ну, и некоторого консерватизма. Интересно будет посмотреть, как вписывается в такой интерьер хозяин кабинета...Девушка-секретарь вышла из кабинета и приглашающе придержала дверь:— Прошу вас.Джессика, поблагодарив ее кивком, переступила порог. И тут же ей стало не до обстановки.Он стоял у стола, разговаривая по телефону. Вернее, договаривая последнюю фразу. Едва услышав голос, Джессика застыла на месте.— Да, непременно. Да. Перезвоните, как только сможете.Он положил трубку и повернулся к Джессике.Она молча смотрела на его руку, которой он только что опирался о край стола. Узкая изящная ладонь в белоснежной манжете… На безымянном пальце этой руки неярко поблескивал золотой гроссмейстерский перстень.— А вы неплохо использовали второй шанс, мадемуазель Кери. — Он сделал шаг ей навстречу, сопроводив это движение приглашающим жестом. — Прошу садиться... Джессика. Вы ведь позволите называть вас по имени?Она подняла глаза, зная, что нужно ответить, но слова не шли с языка, и она почувствовала, что вот-вот заплачет — то ли от радости, то ли от растерянности, то ли от обиды на собственную беспомощность. Поспешно шагнув к столу, она неловко плюхнулась в кресло для посетителей и, всхлипнув, закрыла руками лицо.Какой стыд!.. Что он о ней подумает?Он сел в свое кресло за столом и протянул руку к кнопке вызова. Сказал негромко:— Эльза, принесите нам кофе.— Со сливками?— С коньяком.Эльза вернулась с подносом буквально через пару минут. Джессика взяла чашку, все еще не решаясь поднять глаза — глупо все было, глупо и стыдно! Однако несколько глотков горячей душистой жидкости ощутимо придали ей бодрости.— Вам лучше?Она торопливо кивнула, поставила чашку:— Извините... Я... это оказалось так неожиданно, и я...— Не извиняйтесь. Ничего страшного не случилось.— Это были вы, — сказала она совсем тихо, наконец подняв голову и поглядев ему в лицо. — Вы...— Да, это был я, — согласился он, отставляя в сторону чашку с кофе. — Если вы успокоились, я хотел бы перейти к делу.Джессика выпрямилась и кивнула, немалым усилием вернув лицу бесстрастное выражение.— Ваше назначение утверждено Трибуналом, и у меня оснований для возражений нет. Однако есть моменты, которые касаются только вас и меня. Наша первая встреча состоялась при обстоятельствах не совсем обычных. Судя по вашей реакции, впечатление от той встречи у вас осталось очень сильное.Джессика снова кивнула. Какой смысл отрицать очевидное?— Между тем, нам еще предстоит работать вместе. Думаю, самый лучший способ избежать ненужных разочарований — это расставить все точки сразу.— О чем вы? — насторожилась Джессика.— О ваших воспоминаниях. Я не хочу, чтобы вы усматривали в случившемся что-то личное. Да, вы были милой девушкой, но для моей миссии это не имело значения.Джессика кивнула:— Да, конечно. Я понимаю. Снова глянула ему в лицо. Подумала, может, и не к месту, что очень редко встречала столь совершенно красивых людей. Такая красота могла бы казаться безжизненной — если бы не глаза. Темные, почти черные, очень ясные глаза много жившего и много видевшего человека. Под взглядом этих глаз Джессика вдруг почувствовала себя снова молоденькой девочкой... хотя он был старше нее всего лет на десять, самое большее — пятнадцать. И выглядел бы моложе, если бы не усталость, легкой паутиной притаившаяся в уголках четко очерченных губ и глаз. Слишком много усталости, слишком много памяти... — Извините... я в самом деле много думала о вас. Пыталась что-то себе представить...— Хотя подруга остерегала вас от излишнего увлечения, — заметил он, улыбнувшись одними глазами.— Откуда вы знаете? — удивленно приподняла брови Джессика.— Просто предположил. Вы переехали жить к близкой подруге, наверняка поделились с ней впечатлениями. А Вирджиния Малькольм всегда отличалась практичностью и здравомыслием. Какой другой совет она могла вам дать?— Да, верно. — Джессика чуть-чуть улыбнулась. — Она, в общем, была не так уж и неправа. Только в одном ошиблась точно.— В чем же?— Она считала, что мне просто повезло, и вам нет дела до меня и моей жизни. Что вам все равно.Он посмотрел на нее молча, потом пожал плечами и неторопливо поднялся на ноги. Джессика тоже встала.— Идемте. До начала собрания двадцать минут. Я представлю вас вашим коллегам.Идя рядом с ним по коридору в другое крыло здания, Джессика, не удержавшись, спросила:— Все-таки... вы в самом деле могли убить меня?— Один агент, не умеющий держать язык за зубами, подвергает опасности очень и очень многих. А мне, как вы уже заметили, не все равно.Может быть, Джессика и набралась бы храбрости для еще какого-нибудь вопроса, но тут они подошли к высокой двустворчатой двери. Один из двоих охранников распахнул дверь и отступил в сторону.— Добрый день, господа. Прошу внимания. Голос Верховного легко погасил витавший в просторном зале гул разговоров; Джессика на миг растерялась, поняв, что внимание собравшихся сейчас сосредоточилось на ней. — Джессика Кери, Северо-Восток США. Джессика, желаю удачи. — Он снова повернулся к собранию. — Совещание начнется через четверть часа. Жду вас в конференц-зале.Джессика оглядела зал. С некоторыми из собравшихся она была знакома, других знала заочно, кое-кого видела впервые. За оставшиеся до совещания Региональных Координаторов пятнадцать минут она должна успеть четко разобраться, кто здесь есть кто. Ну что ж, здесь она была на своем поле.Она оглянулась — Верховный Координатор, выходя из зала, задержался на миг, и она снова почувствовала на себе его взгляд. Она все еще почти ничего не знала о нем. Много ли узнаешь из одного короткого разговора? Но неясный образ, тень, неотступно сопровождавшая ее семнадцать лет, исчезла, и она рассталась с этой тенью без сожаления.И без разочарований.