Глава 19 (1/1)

…В гробу было бы громче, чем здесь. Кажется, даже воздух в зале остекленел.Лафонтен ждал, оглядывая присутствующих. Мало что можно было прочитать по их лицам, особенно у представителей азиатской группы, возглавляемой Лао Ченгом. Нет, Ченг на конфликт не пойдет, но и речей в поддержку произносить тоже не поторопится. Да и единства мнений в азиатской группе нет... Этот момент был самым слабым местом в избранной Гроссмейстером тактике.Тишину нарушил голос Пасадакиса:— Вы решили последовать примеру отца и заставить нас принять либо вашу линию, либо вашу отставку?— Обычно вы догадливы, господин Пасадакис, но на сей раз ошиблись. Такого примера отец мне не подавал, а я открывать семейный счет не собираюсь.Заговорили разом все со всеми. Вопросы, недоумение, быстрые споры между собой…Один голос, музыкальный и негромкий, пробился сквозь общий гул со стороны азиатской группы:— Не слишком ли вы самонадеянны, господин Лафонтен?Верховный глянул туда:— Нет, госпожа Тагава, я только следую здравому смыслу...— Но в ваших действиях очевиден состав преступления!Лафонтен, жестко сощурившись, повернулся на новый голос:— Какого преступления, господин Кумар? — ?Если они дружно вцепятся в параграфы Устава, я уйду отсюда под конвоем?... — Я покусился на единство Ордена? Фальсифицировал Хроники?— Вы открыли тайну Ордена Бессмертному! — вскипел индиец.— Господин Кумар! — возвысил голос Верховный. — Только с учетом известных нам Бессмертных, знающих о существовании Наблюдателей, наша тайна — давно уже секрет Полишинеля! А вы предъявляете мне Митоса, которому об Ордене известно дай Бог чтобы не больше, чем нам с вами!— И тем не менее, — надавила Марико Тагава, — нарушение Устава налицо. И потому, на основании параграфа пятнадцатого я требую...— Да погодите вы с параграфами! — перебил ее Джозеф Доусон. В общем гвалте он участия не принимал, просто сидел, откинувшись в кресле и задумчиво теребя подбородок.— Что вы хотите сказать, господин Доусон?! — возмутилась Марико.— Я хочу сказать, что сначала надо разобраться в ситуации, а потом выплескивать праведный гнев. Все верно. Разглашения тайны не было...— Но было нарушение Устава! Впрочем, при вашем богатом опыте...— Именно, — отозвался Доусон. — Опыт богатый. Но я жив, ношу вот это... — он хлопнул левой рукой по запястью правой, по татуировке, — и нахожусь не где-нибудь, а здесь среди вас. Это само по себе о многом говорит.— В вашем случае обстоятельства были признаны исключительными!— Ну да, а обвинения Гроссмейстера в подковерных интригах против Ордена — это просто штатная ситуация! — язвительно заметила Джессика Кери. — Я согласна с господином Доусоном. Рано размахивать параграфами. Тупое следование букве Устава в обход здравого смысла не приведет нас ни к чему хорошему.Лафонтен украдкой перевел дыхание и окинул всех взглядом:— К чему приводит принципиальный формализм, здесь все помнят?Ченг, до сих пор молчавший, наклонился к Марико и что-то ей шепнул. Она напряженно сжала тонкие губы, но ничего не ответила. Глянула на Доусона, на Джессику. — Хорошо, давайте разбираться. Я согласна с тем, что с Митосом никакого разглашения тайны не было. Но если возвести подобное в норму...— Кто-то предлагает возводить это в норму? — подняла брови Джессика. — Ни в коей мере! — отозвался Верховный. — И я первый буду против реформ, отменяющих запрет полевым агентам контактировать со своим назначением. Но мы-то здесь не студенты Академии и не полевые агенты. Многое тайное перестало быть тайным. Придется принять это как факт. Он выдержал паузу, убеждаясь, что его внимательно слушают. — Итак, заговор существует. Хотят ли некие Бессмертные вернуть то, что упустили много веков назад? Или кто-то из них, проведав о Наблюдателях, узрел путь к власти над себе подобными? Или это лишь продолжение прошлогодней истории с изобретениями и заговорами, и кто-то просто подбирается к имеющейся у нас информации? Сейчас не будем искать ответы на эти вопросы. У нас на руках проблема, которую надо решать незамедлительно. Нам нужно найти настоящего врага, а не охотиться на ведьм.— Господин Лафонтен, — холодно произнес Пасадакис, — вы внезапно исчезли и якобы передали полномочия ?исполняющему обязанности? из-за конфликта между вами и Трибуналом. Верно?— Совершенно верно, господин Пасадакис.— А причиной конфликта, в свою очередь, стали подозрения, будто вы вели закулисные переговоры с Бессмертными, желающими взять Орден под свой контроль.— И это верно.Пасадакис выпрямился и недобро сощурил глаза:— На фоне этих фактов ваш призыв не устраивать охоту на ведьм — это ни что иное, как попытка увести внимание от вашей персоны!Верховный остался невозмутимым:— А зачем мне ?уводить внимание? от своей персоны, господин Пасадакис? Того, что было, я не отрицаю и отрицать не собираюсь.— Вы пошли на открытый контакт с Бессмертным! Значит, ваша закулисная игра все-таки была?!Лафонтен снова прошелся взглядом по лицам присутствующих. Его ответа ждали молча и внимательно, но и только. Ни открытой агрессии, ни готовности выразить поддержку. И из достопамятной ?пятерки? кроме Пасадакиса не спешит кинуться в драку никто… Был между ними сговор или нет?— Господин Пасадакис, вы считаете, что Митос участвует в ?заговоре Бессмертных?? У вас есть доказательства?— Нет, но…— Тогда что доказывает мой с ним контакт?— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — надавил Пасадакис. — Не надо говорить о кабинетных конфликтах, которые не имели никаких последствий для организации. Расследуются факты утечки информации из Центральной Базы на уровне высшего руководства!— Да, факты утечки информации имели место. Скажу больше — мой собственный пароль был украден.— И не только ваш, — снова подала голос Марико. — Пароль Первого Трибуна тоже. Только вас, в отличие от него и его коллег, не пытались убить...— Снова ошибка, — перебил Лафонтен. — На меня покушались уже трижды... Я понял, что вы хотите сказать, госпожа Тагава, но тогда подозревать следует еще и Второго Трибуна. А этого ваша теория заговора не предусматривает.— Никакой теории нет! — вспыхнула Марико. — Но кража пароля... Это очень подозрительно. Как его вообще можно было украсть?Лафонтен пожал плечами:— Увы, век высоких технологий имеет не только преимущества, но и недостатки. — Технологии технологиями, а люди людьми, — вступил в обсуждение новый участник, сидевший в центре латиноамериканской группы; еще один из ?пятерки?, своей неявкой спровоцировавшей перенос собрания. — Самое слабое место любого замка — человек, в кармане которого лежит ключ. Обстоятельства кражи паролей очень важны. — Я их не преуменьшаю. Они важны ровно настолько, насколько имеют отношение к расследованию, — ответил Верховный. — Господин Сальватьерра, мы имеем масштабную попытку дискредитации и физического устранения высших руководителей Ордена. Над выяснением технических вопросов, как именно заговорщики действуют в каждом конкретном случае, работает Служба безопасности. Так ли необходимо нам вырывать у них из рук эту задачу? — И тем не менее, — возразил мексиканец, — получить пароль можно разными способами. В том числе играя на слабостях его владельца. А некоторые... эм-м... слабости несовместимы с пребыванием на некоторых должностях.Лафонтен откинулся на спинку кресла, потер переносицу, выдерживая паузу и дожидаясь тишины. Потом поднял взгляд:— Господин Сальватьерра, напомните нам, пожалуйста, по какой причине вы не смогли прибыть на собрание в прошлый раз? До объявления новой даты?— Я писал от этом в рапорте, — переменился в лице тот. — Это нелепое стечение обстоятельств...— Или намеренная провокация?— Что вы хотите этим сказать?— Ваше ?стечение обстоятельств? не было ни нелепым, ни случайным. Это была провокация. А раз она вообще стала возможна, то давайте примем ее как свидетельство какой-то вашей слабости, несовместимой с занимаемой вами должностью.— Но я... Позвольте...— Не позволю! Хватит изображать из себя божественные сущности, стоящие выше всего человеческого. Мы все здесь люди. У каждого из нас — свой характер, привычки, слабые места, обязательства, ограничивающие свободу... И объектом шантажа или провокации может оказаться каждый. Каждый!Стало тихо. Потом Марико осторожно проговорила:— Следует ли это понимать, как то, что... вы стали объектом шантажа или провокации? — Понимайте так, что обсуждений чьих-то ?слабостей? здесь не будет. Рапорты Службы безопасности будут собраны и изучены, и только после этого можно говорить, что совместимо с пребыванием на высокой должности, а что нет. Но не раньше! Собрание снова погрузилось в тишину.— Прошу прощения... — говорившая, африканка средних лет, старательно произносила английские слова. — Я не знаток высоких технологий, но мне кажется, что... пароль — это все-таки не бриллианты в сейфе, чтобы просто чужой человек мог прийти и взять.— Совершенно согласен, госпожа Джома. — Но... получается, что в заговоре участвует кто-то из членов Ордена.— Я не люблю бросаться непроверенными выводами, — качнул головой Лафонтен. — Все мы ждем результатов расследования... Разговоров достаточно, господа. Продолжим работу после того, как вы ознакомитесь с документами, о которых я упоминал ранее. Благодарю за внимание и жду вас завтра в это же время.Он убрал очки, захлопнул папку с бумагами, поднялся и неторопливо покинул зал. Разумеется, вопросов у собравшихся было еще немало, но продолжать собрание, которое без последней информации рискует свалиться в бессмысленную склоку — пустое хождение по кругу. Все обсуждения до завтрашнего утра перемещались в кулуары.Та еще палка о двух концах. * * *Он ожидал застать приемную пустой, но секретарь оказалась на месте. Правда, выглядела она усталой и как будто простуженной, а при появлении шефа торопливо убрала со стола маленькую упаковку таблеток. Встала.— Здравствуйте, месье Лафонтен.— Добрый день, Мари. Что с вами, вы нездоровы?— Нет. Я... это аллергия, только пока не пойму, на что.Он уже подошел к двери кабинета, но внезапно остановился.— Аллергия? И давно с вами эта беда?— Проявилось после того, как вы... — Она замялась, но он понял.Усмехнулся про себя, еще постоял, прислушиваясь к своим ощущениям. — Вскоре, значит.Он подошел к столу секретаря, осмотрел его, заглянул под столешницу. Потом, под изумленным взглядом девушки, пошарил снизу по столешнице ладонью. Выпрямился:— Аллергия.На ладони у Лафонтена лежала маленькая плоская коробочка. Он взял ее двумя пальцами, рассмотрел. Осторожно вдохнул запах:— Это не аллергия, Мари. Кому-то очень нужна была пустая приемная... Проветрите здесь хорошенько и вызовите уборщицу. А ко мне сейчас пригласите начальника информационной службы.Оставив девушку в изумлении, он ушел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Секунду подумал и запер ее на замок.В кабинете было светло и пусто. Как будто здесь никто не бывал очень давно. Иллюзия заброшенности была бы полной, если бы не чистота и свежий воздух. Покинутый или нет, кабинет ждал хозяина.Если здесь и был обыск, следов не осталось, мельком подумал Лафонтен, садясь к столу и доставая из ящика со всякой мелочью пластиковый пакетик — убрать ?аллергическую? коробку. Надо будет при случае выяснить, кто так подшутил над бедной секретаршей.Он закрыл ящик и оглядел разложенные на столе бумаги. Пожалуй, такого идеального порядка у него самого никогда не было. Приятно хотя бы то, что ?исполняющий обязанности? Диего Фернандес работал, а не просто красовался в кресле Гроссмейстера.Исполняющий обязанности...Лафонтен знал, что со стороны Ордена в заговоре участвовал не кто-то, а именно Диего Фернандес. Но при этом работа его была безупречна, ничего из сделанного им во вред организации не шло.Только лично Гроссмейстеру.И как после этого обвинять Фернандеса в покушении на единство и целостность Ордена? Разве что в неразборчивости в средствах...А на чье единство и целостность покушался месье Антуан де Лафонтен, когда вкладывал пистолет в руку Клода Валера? И очень ли разборчив он был в средствах, когда устранял со своего пути кандидатов на титул Гроссмейстера, выживая их с руководящих постов в Ордене?Наследство, оплаченное кровью, требует ее снова.* * *На второй день появление Гроссмейстера в конференц-зале прошло по-рабочему буднично.— Итак, господа, с моей информацией вы ознакомились. Слушаю ваши соображения.— Вы задали нам непростую задачу, — вздохнул Пасадакис. Выглядел он не столь уверенно, как накануне, значит, прочитанное заставило его крепко задуматься. — Однако, прежде чем излагать соображения... хотелось бы уточнить некоторые моменты.— Уточняйте.Грек поерзал в кресле:— Для начала я скажу, что согласен — тайну Ордена Митосу разгласить в принципе нельзя, это для него не тайна. Но Митос ушел от наблюдения в конце прошлого года, с тех пор данные о нем в Хрониках отсутствуют. Однако сейчас вы разыскали его очень быстро... Каким образом?— Никаким, — ответил Верховный. — Обнаружить того, кто мастерски владеет искусством быть невидимкой, можно только по воле случая. Мой сын заметил Митоса во время своей поездки. Я всего лишь воспользовался этой удачей.— Хорошо, — напряженно согласился Пасадакис. — Простой удачи еще никто не отменял... Тогда другой вопрос. Чем вы расплачивались с Митосом за работу?— Что?— О, я выразился неудачно!.. Почему Митос перевел для вас эти тексты? Просто в порядке дружеской услуги? За деньги? Чем вы смогли его заинтересовать? Вопрос не праздный. Единственная для него ценность, которой вы обладаете — это информация.Лафонтен призадумался. Не то чтобы вопрос оказался совсем уж неожиданным...— В чужую голову не заглянешь, — проговорил он. — Тем более, если это голова Бессмертного. Но сделки как таковой, то есть обмена услугами или обещаниями, у нас с Митосом не было.— Тогда ради чего Митос взялся за эту работу? — Пасадакис смотрел выжидающе. — Вижу несколько причин. Во-первых, Митосу уже кое-что известно о происходящем, и он считает, что Бессмертным тоже угрожает опасность, — продолжил Лафонтен. — Во-вторых, если кто-то из участников заговора Бессмертных против Наблюдателей интересуется этими манускриптами, то знание их содержания — само по себе преимущество. Поработать переводчиком за возможность с ними ознакомиться — не великая цена. Ну и желание оказать услугу лично мне тоже не стоит отметать. Старейший считает себя нашим должником.— Все это понятно, — хмурясь, покивал Пасадакис. — Но...— Ничего понятного! — подал голос Карл Брэдфорд. — Слишком много натяжек.— Поясните свою мысль, господин Брэдфорд, — произнес Лафонтен.Похоже, сейчас на свет явится спрятанный в рукаве козырной туз.— В ваших объяснениях нет логики. Предположим, Митоса вы засекли случайно. А узнали, где он живет и как с ним связаться, тоже случайно? И почему он вообще стал с вами разговаривать? Почему подпустил к себе? Если он легко пошел на контакт, да еще и согласился переводить текст, содержание которого ему самому было очень интересно — почему предполагается, что он непричастен к заговору? И, опять же, если вы его видели, а потом с ним встречались, то есть знаете, где он находится, почему он по-прежнему вне постоянного наблюдения? Почему вы ничего не сделали, чтобы вернуть его под надзор Ордена?Лафонтен вздохнул и поморщился:— Довольно бессистемные вопросы, господин Брэдфорд, но я постараюсь вам ответить. ?Встречаться? — не равно ?знать, где он находится?. Обстоятельства нашей встречи были таковы, что немедленно взять объект под наблюдение было невозможно. Начни я тут же активные его поиски, мы бы его просто вспугнули. Что до остального... Мой сын заметил Митоса и Кедвин, когда за ними самими охотились неизвестные, причем не Наблюдатели. Арсен оказался рядом как раз тогда, когда Кедвин убегала от этих охотников. Помощь ей и есть причина, по которой Митос пошел на контакт. Он счел возможным отплатить мне ответной услугой.— Ваш сын заметил давно находящегося в розыске Бессмертного, вступил с ним в контакт, но не удосужился доложить об этой встрече своему непосредственному руководителю? — Он доложил обо всем мне. Или в Ордене есть руководители более высокого ранга?Это крыть было нечем.— Нет, — сдвинул брови Брэдфорд. — Но мое впечатление не изменилось: слишком много счастливых совпадений. Объяснение более правдоподобное дает совсем другую картину. Либо искать Митоса вам не пришлось, потому что вы всегда знали, где он находится, либо он сам вас нашел, когда ему понадобилась стратегическая информация.— Зачем? — спросил Верховный.— Зачем что?— Я задавал этот вопрос прежде. Ответа не получил. Спрашиваю снова. Вы старательно выискиваете признаки моего участия в заговоре, но зачем этот заговор мне?— Карл, послушайте... — начал Филипп Морен, но продолжить не успел.— Если бы я знал, зачем, о событиях последних недель не говорили бы в прошедшем времени! — выпалил Брэдфорд. И осекся.В наступившей тишине, Пасадакис негромко бросил:— Брэдфорд, вы идиот.— Что это значит? — с интересом спросила Марико Тагава.— Значит то, что значит, — хмыкнул Пасадакис. — Версия об участии в заговоре Гроссмейстера действительно была, госпожа Тагава, и более основательная, чем туманные подозрения и сплетни. Вернее, она была основательной — до вчерашнего дня.— Что же изменилось со вчерашнего дня?— То, о чем только что помянул наш коллега. Нет мотива. — Пасадакис задумчиво оглядел зал. — Прежняя версия строилась, с одной стороны, на переводах нескольких старых текстов, с другой — на анализе событий в Ордене за последние полгода. А в документах, с которыми мы все вчера ознакомились, есть данные, которые точность перевода посылают к чертям, а аналитические выкладки — в мусорные корзины. Однако если я сейчас начну объяснять все подробности и водить пальцем по каждой бумажке из вчерашней папки, у нас получится два собрания вместо одного. Но на вопросы готов ответить — в нерабочее время.Лафонтен про себя вздохнул с облегчением. Йоргос Пасадакис, при всей своей настойчивости и южном темпераменте, был лишен упрямства, которое заставляет людей цепляться за свою точку зрения, даже когда очевидна ее ошибочность. Если Пасадакис открыто заявил, что отказался от своих подозрений и обвинений — значит, камня за пазухой он больше не прячет.— Я и сам бы покопался в этих подробностях, господин Пасадакис, но, как вы верно заметили, не во время собрания. Здесь и сейчас отвлеченные разговоры предлагаю закончить. Вернемся к нашим манускриптам. Господа, слушаю ваши соображения.— С вашего позволения, — подняла руку Джома. — Я не увидела признаков древнего заговора. Кто-то хочет ускорить Сбор сейчас, а для этого пытается получить наши базы данных.— Пароли к Базе не зашифрованы в этих манускриптах, — подал голос Доусон. — И чтобы заполучить наши базы данных, не нужно устраивать спектакли с дискредитациями и убийствами. — Но можно устроить заговор. И даже не один, — с мрачной иронией произнес Марио Беллини. — Вы только представьте, господа, масштабы столкновения интересов!Лафонтен поудобнее откинулся на спинку кресла и приготовился слушать.* * *...— Итак, господа, обсуждение предлагаю считать законченным. Остальные вопросы повестки обсудим на вечернем совещании. Жду вас в шесть часов.Зал опустел; на своих местах остались только члены Трибунала, хотя задерживаться их никто не просил.Едва ли не впервые с начала совещания, Лафонтен остановил внимание на Втором Трибуне. — Филипп, я всегда уважал ваше мнение и ваше право его отстаивать, но на сей раз ваши поиски заговорщиков зашли слишком далеко.— Да, к сожалению, — ответил тот бесцветно. — И что теперь? Меня ожидает пистолет с одним патроном или будет достаточно подать в отставку?— Я могу потребовать разбирательства со всеми вытекающими. Но поступать с вами так, как вы обошлись со мной, не хочу. Отнесите это на счет моего искривленного чувства справедливости. Предлагаю вам просто уйти. Добровольно. Я даже не буду дознаваться, какой была ваша роль в дурном фарсе с похищением моей дочери.Морен молча встал с места и, ни на кого не глядя, пошел к выходу. Однако, отойдя на несколько шагов, остановился и посмотрел Верховному в лицо:— Я не имел никакого отношения к похищению вашей дочери. Мне в голову прийти не могло, что кто-то может использовать подобный прием ради карьерного роста.— Разумеется, — отозвался Лафонтен. — Иначе вы были бы осмотрительнее в выборе союзников. — Да, — коротко кивнул Морен и удалился, спокойно и с достоинством. Ненадолго повисла напряженная тишина.— Ну что ж, господа, мне вам сказать более нечего. Разбираться в работе Трибунала будет Первый Трибун. Карл Брэдфорд, выглядевший подавленным, пробормотал себе под нос:— В итоге все мы жертвы...— О да, — согласился Лафонтен. — Жертвы привычки больше верить нашептанному, чем сказанному открыто. Совещание окончено, господа, я вас более не задерживаю.Ушли все, кроме Гранта. Первый Трибун за оба заседания, сегодня и накануне, сказал едва несколько фраз коллегам и ни одной — для всей аудитории. Теперь, когда они остались вдвоем, он выпрямился и поднял взгляд:— Спасибо.Лафонтен сложил и спрятал в карман очки и принялся собирать в папку бумаги. — У меня не так много друзей, чтобы я ими разбрасывался.— Ты недоволен.— Слишком мало крови для удовлетворения моего раненого самолюбия? — Он глянул на Гранта через стол. — Деннис, хватит бить себя в грудь. Худшее позади, а с остальным справимся. А вот кто точно испугом не отделается, так это Фернандес.— Черт... — Грант провел ладонью по лбу и глазам. — Я совсем не о том думаю... Как Дана?— Уже лучше.— Спецгруппа работает?— Да. Они сеньора Диего достанут из-под земли. — Чтобы снова туда закопать, — печально хмыкнул Грант. — Вот уж где позор, не дай Бог на публику вынести! Заговор раскрылся усилиями одной женщины, а толпа серьезных властных мужиков только разговоры разговаривала, да еще и ее безопасность обеспечить не сумели. Черт побери!— Ну, не совсем только разговоры, — заметил Верховный. — Но уберечь не сумели, это верно. Больше такого не повторится. Грант кивнул и неторопливо поднялся с места:— Что ж, с твоего позволения. Если в моем присутствии нет необходимости, я отправлюсь домой.— В клинику, — поправил Лафонтен. — Давай без самопожертвований, Деннис, ты нам нужен здоровым. Если, конечно, твой врач не оторвет тебе голову за злостное уклонение от лечения.— Хорошо, в клинику. — Грант улыбнулся. — С тобой трудно спорить, да и не хочется. Сообщи, если возникнет что-то срочное.— Надеюсь, до завтра не возникнет.Грант покивал уже без улыбки, попрощался и тоже ушел. Лафонтен остался в зале один. Снова откинулся в кресле и прикрыл глаза. * * * Крошечный поселок где-то на полпути между Парижем и Бордо с единственной гостиницей имел одно преимущество — здесь не было Бессмертных, значит, не было Наблюдателей.А как насчет Хранителей? В чем состояло его собственное ?превращение?, Митос все еще не понимал. Все замеченные им перемены ограничивались умением приглушать, по желанию, собственную ауру. Еще его тело восстанавливалось после повреждений намного быстрее, чем прежде. Но вряд ли перемены только к этому и должны были сводиться.Улица поселка, на которой располагалась гостиница, удивительно тихая и уютная, кажется, так и приглашала пройтись по ней...Ах, да! хмыкнул Митос про себя, ощутив краем сознания нечто, напоминающее очень дальний, на пределе восприятия Зов. В прогулках ради поиска тихого места для беседы нужды больше нет — достаточно сосредоточиться и мысленно потянуться навстречу далекому собеседнику. Эта новообретенная способность была исключительно полезной, особенно в условиях постоянных разъездов и секретности.Он покинул место у окна и перебрался на кровать. Сел, принял позу лотоса — для удобства сосредоточения — и закрыл глаза. Он уже знал, что его собратья-Хранители таким образом переговариваются друг с другом без напряжения, но ему все это стоило немалых усилий.Ощущение чужого присутствия появилось почти сразу. Митос уловил и настроение собеседника — Главный Хранитель был утомлен и встревожен. — Есть новости из Ордена. Вчера закончило работу собрание Региональных Координаторов. Гроссмейстер там появился, выступил с программной речью, красочно обрисовал картину творящегося вокруг Ордена, а также предъявил перевод своих семейных манускриптов, якобы выполненный по его просьбе лично тобой.Митос не удержался от смешка:— Однако… И что?— Эти переводы настоящие?— Откуда же мне знать, что он им там предъявил? — фыркнул Митос. — Но тексты я видел и перевод делал.— М-да? Как они на тебя вышли?— Случайно. Вы ведь интересовались этими манускриптами? Вот я и воспользовался случаем в них заглянуть.— И?— Ничего. В смысле, ничего в них нет интересного, обычный учредительный манифест — кто, что, зачем нужно... А что было заявлено на собрании?— Да вот это и было заявлено — что ничего в этих манускриптах интересного нет. Странно все это.— Уж куда страннее, — съязвил Митос.Собеседник его не обиделся, только устало вздохнул:— Понимаю твою иронию. Ладно, раз напрямую из этих текстов ничего не удалось извлечь, посмотрим, что будет дальше.— А что говорит ваш осведомитель?— Как бы нам не лишиться этого осведомителя, — с досадой заметил Даро. — Что у них там происходит, он так и не объяснил, но нервничал заметно. И помянул про серьезные проблемы, чреватые отставкой... Тебе все еще непросто даются такие контакты? Что думаешь делать дальше?— Слишком мало информации. Если что-то новое появится — сообщите.— Непременно. Удачи.Ощущение контакта растаяло, и Митос, передохнув, открыл глаза. Несколько минут разговора, а устал он так, будто в одиночку ворочал бревна.Он повалился на подушку и некоторое время просто лежал, бездумно глядя в потолок, ожидая, пока стихнет гул в ушах и схлынет тянущая, болезненная усталость. Потом снова сел.Следовало отдать должное Верховному Координатору — идея поменять акценты, представив переговоры его инициативой, была проста, но снимала вопросы к самому Митосу. И делалось это наверняка в расчете на продолжение... А что может предложить в ответ другая сторона? Да не так уж мало, если подумать. Если таинственный осведомитель попал в неприятный переплет и сейчас на грани отставки, это существенно сужает круг поиска шпиона ?группы Бессмертных?. Конечно, с учетом недавних столкновений между руководителями Ордена, кандидатов на увольнение там наверняка больше, чем один, но все-таки это серьезная зацепка...Мысленно поздравив себя с удачной идеей, Митос дотянулся до сумки, стоявшей на тумбочке у кровати, достал телефон и набрал номер.