Глава 5 (1/1)

Как бы тщательно ни обдумывал он план действий, двигали им более отчаяние и злость, чем разум, готовый смириться с неизбежным поражением. Сердце отмеряло частыми ударами мгновения — одно, другое, третье... Ничего не происходило. Он молча смотрел на Ченга, держа его на прицеле.— Неплохо, господин Лафонтен. Очень неплохо... Теперь дело за малым: чего вы на самом деле хотите. Выйти на свободу или подороже продать свою жизнь?Ченг поднял руку, держа пистолет на раскрытой ладони и демонстрируя, что он даже не снят с предохранителя.Лафонтен медленно опустил руку с оружием. Ченг коротко кивнул, шагнул вперед и подал ему пистолет:— Возьмите. Это ваше оружие, оставлять его здесь ни к чему. А тот отдайте.Он молча взял у Ченга свой пистолет и отдал тот, что был у него. Ченг обтер рукоять платком и положил оружие под руку одного из охранников. Выпрямился, быстро подошел к дверям. Запер замок, потом стремительно вернулся.— Уважаемые коллеги с пониманием восприняли мое желание утешить раненое самолюбие. Но наслаждение местью дольше нескольких минут может вызвать у них подозрения. Поторопимся.Ченг расстегнул пиджак, снял с себя страховочный пояс с собранной в моток веревкой. Размотал веревку, пояс перебросил Лафонтену:— Надевайте.Тот поймал пояс свободной рукой.— Что?.. — глянул на Ченга, который открывал окно. — Вы предлагаете спуститься на этом?— Минуту назад вы собирались прыгать в окно вообще без страховки, — отозвался Ченг, привязывая концы веревок к радиатору отопления.— Я не собирался прыгать в окно.— Ах да, вы собирались взять меня в заложники, чтобы заставить Трибунал пересмотреть вердикт! Тоже эффективный способ самоубийства.— Но веревка слишком коротка.— До земли здесь и нельзя спускаться, кругом камеры внешнего наблюдения. Прямо под нами сейчас открыто окно и ждет мой помощник. Ну же, вперед, времени мало!Сочтя, что остальные вопросы подождут, Лафонтен дал Ченгу проверить застежку пояса, потом влез на подоконник и взялся за веревку. Высоты он не боялся, но этим его готовность к подвигам ограничивалась. К счастью, годы и кабинетная жизнь не совсем лишили его силы и ловкости.Спуститься до окна третьего этажа оказалось не трудно. Зацепиться за подоконник и протиснуться в открытый проем ему уже помогли — помощник Ченга, один из двоих, неизменно его сопровождавших. Невысокий, всегда очень серьезный и молчаливый молодой человек. Лафонтен спрыгнул на пол и торопливо расстегнул пояс. Руки дрожали, стук сердца отдавался в висках оглушительным звоном, но тело слушалось, и мысли оставались ясными. Частью какого дьявольского плана могло быть столь чудесное спасение?Хотя какое оно, к черту, чудесное? Надо еще выйти из здания. И уйти от погони, которая наверняка будет. И много чего еще надо.Ченг с обезьяньей ловкостью соскользнул на подоконник, спрыгнул на пол, быстро стянул и смотал веревку. Обменялся парой быстрых фраз с помощником, пока тот закрывал окно, потом повернулся к Лафонтену:— Идемте.Они шли тихими переходами и лестницами, обходя стороной оживленные коридоры, не встретив ни одного человека и пару раз переждав шум шагов и голосов за поворотами и дверями.Уже поднялась тревога? Как скоро вычислят, куда они скрылись?Они оказались в восточном крыле здания, на первом этаже, отведенном для хозяйственных служб. Здесь никого не было, и до кромки леса от здания было совсем недалеко. Но камеры внешнего наблюдения были и здесь.Ченг остановился, сказал несколько слов по-китайски помощнику. Тот кивнул, подошел к окну, глянул наружу, потом посмотрел на часы. Снова оглянулся на Ченга и снова кивнул.— Идем.Ченг увлек Лафонтена дальше по коридору, за поворот, потом через неприметную дверь в одно из хозяйственных помещений. — Сюда.— Здесь нет внешнего наблюдения?— Есть. Постойте.Ченг остановился у окна, глядя вверх и направо и посматривая на часы. Лафонтен ждал, не задавая вопросов. Прошло еще минуты две, прежде чем донесся едва слышимый шум голосов и шагов. Ченг коротко бросил:— Вперед. Быстрее.Он перешел к другому окну и поднял раму. Первым выбрался на карниз за окном. Лафонтен последовал за ним, заметив, что здесь окна первого этажа были на высоте человеческого роста, а внизу заросший травой откос, похожий на остаток крепостного рва. Еще и вверх потом лезть придется по такому же склону... Зато кромка леса совсем рядом.— Скорее. Камера заработает через минуту.Мысленно перекрестившись, Лафонтен оттолкнулся от карниза. Земля больно ударила по ногам, но ему удалось не скатиться в ров кубарем. Ченг опередил его, первым поднялся на противоположный откос и, наклонившись, протянул руку. Долю мгновения поколебавшись, Лафонтен потянулся, вцепился в его запястье и одним рывком оказался наверху откоса.— Быстрее! Прячьтесь!До ближайшего дерева было всего несколько шагов — Лафонтен метнулся к нему. Привалившись спиной к бугристому стволу, он наконец смог перевести дыхание. Очень осторожно глянул назад, на здание штаб-квартиры.— Не высовывайтесь, — остерег его Ченг. — Система наблюдения снова работает. Идемте.Где-то поблизости от особняка проходила старая, безлюдная дорога, и судя по всему, к ней они и направлялись.По лесу без тропинок Ченг шел уверенно и быстро. Пройти пришлось метров сто, прежде чем за зарослями кустарника обнаружилась та самая дорога, а на дороге — темно-зеленый ?Вольво? с работающим двигателем. Лафонтен с Ченгом сели на заднее сиденье и захлопнули дверцы. Машина рванулась с места и сразу набрала скорость.Лафонтен откинулся на спинку сиденья, порадовавшись высокому подголовнику, и глубоко вздохнул — просто унять нервную дрожь.Вот они миновали один перекресток, другой, вышли на шоссе с оживленным движением...Погони не было.— Погони не будет, — откликнулся на мысли Лафонтена Ченг, тоже расслабленно откидываясь на сиденье.Лафонтен глянул на него и встретил очень спокойный взгляд. — Нас не заметили. А пока поймут, куда мы делись, время пройдет... Прошу прощения, что пришлось доставить вам несколько неприятных минут.— Извинения приняты. Хотя несколько минут — это слишком мягко сказано. И я не отказался бы получить объяснения поподробнее. Что означает вся эта чертовщина?Ченг посмотрел на дорогу впереди:— Эта чертовщина началась с подачи Фернандеса. Он основательно поучаствовал и в расследовании, и в создании общего боевого настроения.— Обвинение было построено не на настроении, господин Ченг.— Верно. Со стороны Трибунала контроль за расследованием поручили Фернандесу. Он первым и забил тревогу, когда разобрал записи допроса тех парней, что участвовали в похищении вашей дочери. Он сразу уцепился за упоминание разговоров, о которых не было сведений ни у спецгруппы, ни у Службы безопасности.— Бэйкер мне об этом не докладывал, — задумчиво произнес Лафонтен.— Да, он был против раздувания шума из непроверенных сведений. Остальные тоже не жаждали нападать на вас со слов каких-то наемников. Но потом появились данные из телефона главаря похитителей...— А вслед за этим начались покушения.— Именно так. Вот тут аргументы Фернандеса предстали в новом свете. Кто-то был запуган, кто-то просто растерялся. Решать нужно было очень быстро.— Все вот так лихо решилось из-за сведений о двух телефонных звонках? Мои коллеги осмелели, как я погляжу. Или наоборот — перетрусили?— Скорее второе.— А какова во всем этом ваша роль, господин Ченг?Вопрос вызвал короткое замешательство.— Думаю, все дело в том, что я курирую проект ?Альфа?, — без большой охоты произнес Ченг. — Вернее, теперь уже курировал. А Фернандес с самого своего назначения проявлял к проекту большой интерес. Само по себе это не преступление, разумеется. Но в последние дни, когда шло разбирательство по вашему делу...Лафонтен поморщился, но комментировать не стал. — В эти дни он начал выказывать мне уже открытую симпатию. Явно старался добиться моей поддержки. Я сделал вид, что поддаюсь на его ухищрения, но свои настоящие намерения он скрывал очень тщательно, я почти ничего не смог узнать. Единственное, что мне реально удалось — это подготовить план вашего бегства. Но удалось это мне исключительно потому, что меня никто не подозревал в скрытых симпатиях. Как видите, мой имидж недоброжелателя вашей фамилии сыграл на пользу вам.— Очень может быть, — снова досадливо поморщившись, заметил Лафонтен.?Ничего не смог узнать за несколько дней — это объяснимо. Но за предыдущие месяцы работы рядом с Фернандесом?? — Вы как будто заранее знали, что я откажусь подписать вердикт, что пожелаю остаться наедине с палачом, что буду готов попытаться бежать.Ченг чуть заметно улыбнулся:— Кто сказал, что у меня не было плана действий на случай вашего согласия с вердиктом? Вы — сын своего отца, господин Лафонтен… Поверьте, ваше поведение было вполне предсказуемым.— Только для вас.— Отчего же, нет. Ни Морен, ни Йоши на вашу подпись под вердиктом не рассчитывали. А Фернандес и ваше ?последнее желание? предсказал почти дословно. Но ничего из упомянутого исполнению приговора не помешало бы, потому никто и не стал возражать. Мне оставалось лишь не вспугнуть всеобщее благодушие. Нейтрализовать охранников я мог и без вашего деятельного участия, хотя так получилось проще и быстрее.— А остальное? Как вам удалось сбить погоню со следа?— Это не так сложно, как кажется со стороны. Технической стороной дела занимался Лу Син.— Ваш помощник? Вы оставили его в штаб-квартире.— Ищут нас с вами, а не его. Он исчезнет оттуда прежде, чем на него обратят внимание, и найдет меня в условленном месте.Лафонтен снова задумался. Все было похоже на правду.Слишком похоже, чтобы быть ею.— Они неплохо воспользовались отсутствием Первого Трибуна, — сказал он.Ченг покачал головой:— Не стоит спешить с выводами. На начало расследования санкцию дал сам Грант. Возможно, он сделал бы другие выводы и настоял на другом решении, но...— Но общее настроение создавал Фернандес. Значит, он всерьез считает меня Отступником.— Не думаю. Он пытается сделать то, что когда-то удалось вашему отцу — воспользоваться промахом соперника, очернить его в глазах остальных и на волне всеобщей растерянности и негодования вознестись самому. А виновны вы на самом деле или нет, ему безразлично.— Мой отец не возносился на оговоре невиновного, — жестко произнес Лафонтен. — Аналогия неуместна... Но это о Фернандесе. А что думаете вы?— Предположим, аргументы Фернандеса не показались мне убедительными, — усмехнулся Ченг. — И кроме прочего, я умею выбирать сторону.— И вы решили поддержать слабейшую сторону? Связаться с осужденным Отступником?.. Вы азартный игрок, господин Ченг. Что побудило вас сделать столь рискованную ставку?Ченг немного промедлил с ответом:— Более всего то, что трупа Криса Бэйкера в его разбитой машине не было. Его так и не нашли.— Что? — напрягся Лафонтен.— Пока нет свидетельства его смерти, спецгруппа неуправляема. Устав обязывает их в чрезвычайной ситуации подчиниться Верховному Координатору. Если они не признают сегодняшний вердикт…— А у них есть для этого основания?— Есть, и серьезные. Если спецгруппа пойдет за вами, в ваших руках окажется немалая сила. Девять из десяти за то, что Молери тоже не будет лезть из кожи, чтобы разыскать и сдать вас Трибуналу. Если же он, к тому же, озаботится собрать доказательства вашей невиновности, у всех подписавших вердикт будет реальный шанс получить предназначавшуюся вам пулю. Так что судите сами, чья ставка была более рискованной. Возможно, сейчас я кажусь идиотом, но я предпочту получать пощечины от вас, чем лезть в самоубийственные авантюры с этим испанским выскочкой.Ну как же складно все получается! снова мысленно заметил себе Лафонтен. Просто идиллия. Эдакое завуалированное признание ошибки Трибунала...Ошибки в понимании ситуации или в оценке соотношения сил?— Ваша подпись стоит под вердиктом, — заметил Лафонтен.— Верно. Заявлять особые претензии в моем положении не приходится.— Связавшись со мной, вы противопоставили себя нынешнему Трибуналу. Насколько это опасно, не мне вам объяснять. У вас, видимо, есть надежное укрытие.— Есть, — согласился Ченг. — Но предлагать его вам было бы с моей стороны чересчур самонадеянно.— Куда мы в таком случае едем?— Вы не доверяете мне. Это ваше право. По договоренности я должен доставить вас в условленное место. Кто приедет туда за вами, куда вы отправитесь после — я знать не хочу. Так будет спокойнее, и мне, и вам.— По договоренности?— Да, с известным вам человеком. Больше сказать не могу, вы сами все увидите и поймете.— И далеко до этого условленного места?— Недалеко.Лафонтен умолк и остаток пути не сказал ни слова. Если Крис Бэйкер не погиб, тогда где он? Ранен и не может дать о себе знать? Или это с ним назначена встреча ?по договоренности??— Мы на месте.Голос Ченга отвлек его от раздумий. Машина плавно остановилась у обочины дороги. Лафонтен глянул за окно:— Что это за место?— Просто точка на карте. Здесь я вас оставлю, я свое дело сделал.— Возвращая вам ваши же слова, — кивнул Лафонтен, — не в моем положении высказывать большие претензии. Но...— Но что?— Высадите меня не здесь, а немного дальше. Вон за тем поворотом.Ченг, секунду подумав, сказал что-то водителю. Машина снова тронулась с места, проехала еще метров сто и остановилась за изгибом дороги. Лафонтен, глянув еще раз в окно, взялся за ручку двери:— Прощайте, господин Ченг. Спасибо.— Пока не за что. До свидания... надеюсь.Машина скрылась из вида стремительно, будто растворившись в сумерках. Темнело рано, яркий закат утонул в сером мороке; налетел порыв ветра. Лафонтен торопливо отошел от дороги и скрылся за деревьями. Зябко поежился, только сейчас осознав, что оказался один на пустынной лесной дороге, без телефона, почти без денег... Когда и кто за ним приедет — неизвестно, сколько идти до ближайшего жилья или хотя бы оживленной трассы — тоже.Ничего себе чудесное спасение! хмыкнул он про себя, посматривая на дорогу и прислушиваясь. Или от него просто решили избавиться более изощренным способом — прикрыв убийство бегством? Мол, скрывается и делает гадости... А свидетелей здесь, посреди леса, не будет. И трупа никогда не найдут.Какая чушь лезет в голову!Или не чушь?Пока не будет официального свидетельства его смерти, Арсен не сможет получить наследство.Проклятие!?А ты чего-то подобного ожидал, — мысленно поздравил он себя, — ведь не зря же вышел из машины не там, где предлагали?. Оставалось надеяться, что незаметно к нему подобраться не смогут. Он достал и проверил пистолет. Обойма оказалась полной. Еще одно доказательство искренности Ченга? Или просто пункт в продуманном плане?Он неуютно повел плечами. В горячке бегства из штаб-квартиры Ордена он не замечал холода — сказывалось напряжение и волнение. Теперь же, когда нервное возбуждение спало и больше некуда было бежать, ветер вдруг оказался резким и пронизывающим. Осенним.На душе тоже стало по-осеннему холодно. Возврата не будет, ему просто не оставили пути назад. А впереди — что? Жестокие интриги, боль, потери... И даже если он сам того не желает — начать войну можно и с одной стороны.И в этой войне нужно не просто выжить. Нужно вернуть себе если не титул, то уважение и доверие. Нельзя оставлять о себе такую славу, какую создали ему неизвестные враги. И нельзя позволять этим врагам торжествовать победу.А над словами Ченга нужно еще хорошо подумать. Наговорил он много, но сказал на самом деле очень мало. И что он там говорил о проекте ?Альфа?, куратором которого его сделали именно по предложению Верховного Координатора?..В холодном и прозрачном, как хрусталь, воздухе звуки разносились далеко, и шум двигателя приближавшегося автомобиля он услышал раньше, чем заметил свет фар сквозь кустарник у поворота дороги. Отступил еще дальше в тень, за стволы деревьев, и поднял пистолет.Не замедляя хода, машина миновала поворот. Потом синий внедорожник сбросил скорость и остановился у обочины дороги, пригасив свет фар и растворяясь в густеющих сумерках.Лафонтен выдохнул, опустил пистолет и подошел к машине.Арсен, дотянувшись с водительского кресла, открыл переднюю дверцу и, по-дедовски приподняв бровь, произнес:— Прошу садиться... господин Верховный Координатор.Вздохнув с облегчением, Лафонтен сел в машину, захлопнул дверцу и бросил в бардачок пистолет. Успокоенно откинулся на спинку сиденья, чувствуя, как машина набирает скорость:— Я больше не Верховный Координатор. Отступник, осужденный Трибуналом. Законная дичь для любого Наблюдателя, чтущего Устав... Черт возьми.— Что тебе предъявили? — спросил Арсен.— Покушение на целостность Ордена, что же еще. И тому нашлось много свидетельств.— Кроме твоего, — заметил Арсен. — Тебя допрашивали?Лафонтен саркастически усмехнулся:— Мне задали несколько вопросов, ответы на которые не сочли убедительными.— И все?— О, заставить говорить что угодно можно кого угодно, в том числе и меня. Но кто же осмелится так оскорбить потомка благородной фамилии? Проще сразу поставить к стенке.— К стенке?— Ченг выдернул меня из-под дула пистолета.Рука сына легла на его руку, сжала ободряюще.— Ничего, папа. Держись. Главное, ты жив... С остальным мы справимся.Он вернул пожатие — молча, боясь, что голос подведет. Спустя несколько минут решился заговорить:— А тебя не пытались разыскать или задержать?— Еще как пытались! — хмыкнул Арсен. — Но внук моего деда — добыча не по их силенкам.Лафонтен глянул на него из-под полуопущенных ресниц:— Ты что, дрался?— Нет, — построил невинную гримаску Арсен. — Я сбежал.Он прыснул, видимо, припомнив детали своих похождений, потом продолжил уже серьезно: — Двое парней — наших, из Службы — нашли меня в моем любимом кафе. Сказали, что случайно повезло, предложили отправиться с ними в штаб-квартиру — мол, срочное дело... Я уже собрался ехать, как вдруг телефонный звонок. ?Против вашего отца составлен заговор, держитесь подальше от штаб-квартиры?. Не знаю, кто звонил, голос незнакомый. Но я решил не рисковать. Проще потом извиниться и чем-нибудь отболтаться, чем вырываться из лап наших доблестных Стражей. Сказал ребятам, что мне нужно отойти на пару минут — выпил лишнюю чашку кофе. Пошел, вроде как в мужскую комнату. А сам в служебную дверь и на улицу. Не догнали.— Да, молодец. А вот сын твоего деда оказался не столь везучим и не столь сообразительным... Куда мы едем?— Как куда? В убежище, конечно. Расскажешь все подробно, и будем думать, что делать дальше.— Да, — кивнул Лафонтен, снова закрывая глаза. — А ты мне расскажешь, как тебе удалось сговориться с Ченгом.Арсен шумно вздохнул:— Я не сговаривался с ним, отец. Он сам мне позвонил и попросил назвать место, где мы с тобой можем безопасно встретиться. Вот и весь сговор. Я, конечно, следил за этим местом, не появится ли еще кто-нибудь. И чуть не потерял тебя из вида, между прочим.— Потому что я не вышел там, где было условлено? Ты купился на простой трюк.— Самые простые трюки и есть самые действенные. Ничего, главное, все прошло удачно.— Да. Хорошо...Больше говорить не хотелось. Напряжение уходило, сменяясь усталостью. Арсен, видимо, угадал его состояние. Сказал:— Нам ехать еще долго. Поспи.Хороший совет… Лафонтен немного опустил спинку сиденья, глубоко вздохнул, расслабляясь, и погрузился в полудрему. Открывая глаза, он видел огоньки на приборной панели, четкий профиль сына, его руки, уверенно лежащие на рулевом колесе. Странное ощущение дает дорога, кажется, что и беды, и радости остались позади либо впереди, прямо же сейчас ничего не может случиться, ни плохого, ни хорошего. И нужно просто пользоваться минутами тишины...* * *— Боже, Арман, что случилось? Откуда?— Ничего особенного, дорогая. Просто вместо двери мне открыли окно, а машину поставили далековато от парадного крыльца.Жаннет еще раз окинула тревожно-недоуменным взглядом его фигуру — он только сейчас сообразил, как выглядит, и что все приключения расписаны на лице и одежде. Потом кивнула застывшей в дверях дочери:— Жанна, накрывай на стол, будем ужинать, — и снова повернулась к мужу: — Идем.Спальня была маленькой, но само небольшое закрытое пространство создавало ощущение тепла и надежности, а золотистые и кремовые цвета в отделке придавали освещению оттенок солнечного. Уютно тикали в углу настенные часы, на кровать с пухлыми подушками так и тянуло прилечь.— Извини, Жаннет, мне нужно привести себя в порядок, но я...— Вот твои вещи, — сказала она, открывая шкаф и указывая на стоящий внизу чемодан. — Арсен положил в машину перед отъездом.Лафонтен достал чемодан, положил его на кровать и открыл. Под ремнями, поверх свернутой одежды, лежал его ноутбук. Второй, которым он постоянно не пользовался и держал в шкафу в кабинете.— Я начинаю чувствовать себя идиотом.— Это чувство запоздало, — сказала Жаннет. — Что все-таки произошло?— Все плохо, Жаннет. Я расскажу, когда соберемся все. Не хочу повторяться. Извини.— Конечно, — вздохнула она. — Я подожду...Когда он, поплескавшись под душем, вернулся в спальню, Жаннет там не было. Наверно, ушла накрывать на стол, решил он с некоторым облегчением. Конечно, серьезного разговора не миновать, но... Когда соберется вся семья, то и разговор начать будет проще.Надев приготовленную Жаннет пижаму, он вытащил из чемодана халат, развернул — и едва успел поймать выпавший из складок материи предмет.Портсигар, который оставался на столе в его кабинете. Лафонтен не носил его с собой, после того, как расплатился с Ником Вольфом. Кто-то из домашних сообразил захватить и его. Скорее всего, Арсен…?Я не собирался никуда ехать, — внезапно толкнулась коротенькая мысль. — И телефон свой никому не давал. И не сообщал свой пароль к Базе?.Он шагнул к кровати и сел. Посмотрел на портсигар в своей руке, потом на лежащий рядом с чемоданом ноутбук.Жаннет — единственная, у кого была возможность незаметно взять телефон. Но в тонкостях компьютерных технологий она не разбирается. В них очень неплохо разбирается Арсен.Он сидел молча, глядя в одну точку, пытаясь отогнать наваждение.И все-таки.Люди не все и не всегда делают только по собственной воле. Он гадал, почему история с похищением Жанны закончилась так просто и быстро, и почему похитители так легко позволили себя одурачить. Но что, если в дураках на самом деле остался он, а они получили то, что хотели — через кого-то из его близких?Встряхнувшись, он поднялся и пошел в гостиную. Нужно было разобраться во всем до конца.* * *Собрав свое семейство за поздним ужином, Лафонтен вкратце обрисовал ситуацию, рассказав, что случилось сегодня с ним самим. Жаннет напряженно хмурилась, Жанна испуганно таращила глаза, а Арсен сразу пришел в бурное негодование.— И это все?! Они вынесли такой вердикт, имея только сведения о двух телефонных звонках?! Нет, я понимаю, что среди орденских больших чинов достаточно идиотов, но до такой степени?!— Арсен! — повысила голос Жаннет.— Что, мама? Я всего лишь называю вещи своими именами. Нужно быть идиотом, чтобы в наше время принять в расчет такой компромат! Телефонные звонки и текстовое сообщение!.. Да с такими основаниями все дело можно спокойно сваливать в мусорную корзину. И Молери, когда вернется, скажет то же самое. Не мне учить тебя, отец, но ясно же, что это просто прикрытие. Не могли они с этой ерундой пойти против Гроссмейстера. От тебя просто решили избавиться и даже не потрудились изобрести повод поубедительнее!— Скорее всего, так и есть. Но подставили меня так, как можно подставить, находясь близко. Подумайте еще раз, за последние несколько дней не случалось ничего... странного, необычного в нашем доме? Персонал не появлялся без вызова? Охранники не выказывали лишнего любопытства? Любая мелочь может дать подсказку.— Нет, — первой отозвалась Жаннет. — Ничего такого не помню.Жанна кивнула. Арсен думал дольше, но в итоге отрицательно покачал головой:— Не помню ничего интересного. Все как всегда. Вряд ли тебя подловили на чем-то дома. Тут что-то другое.— И что же?— Надо думать, — пожал плечами Арсен. — Искать. Дождаться Молери, для начала. Я завтра отправлюсь в Париж и попытаюсь с ним связаться. Дальше поглядим.На том разговор и закончился.После ужина сразу в спальню Лафонтен не пошел, сел на диван возле маленького камина в гостиной. Предстоял разговор с Жаннет. Она всегда улавливала его настроение без лишних слов, и если сейчас почувствует, что он что-то скрывает от них...— Папа?Жанна тихонько подошла и присела на диван рядом. Он взял дочь за руку, притянул к себе, обнял. Она радостно прижалась к нему, уткнулась в грудь. Спросила шепотом: — Пап... Очень страшно было?— Очень, — честно ответил он. — Но все уже позади.— Ты смелый. И Арсен... он на тебя похож. А я...— У тебя еще не было случая показать свою смелость. И такой случай — не великое счастье.— Я подумала — если бы у меня тогда было оружие... Я бы...— А знаешь, чего я сегодня боялся больше всего?— Что не сумеешь выбраться?— Нет. Что мне, чтобы выбраться, придется убить этих людей.Жанна сдвинула тонкие брови, становясь очень похожей на мать. — Мне всего раз в жизни пришлось стрелять в живого человека. Это не просто... Поверь мне, лучше не знать, на что это похоже. И не жалей, что не пришлось драться и убивать самой. А теперь давай-ка отдыхать, хватит на сегодня разговоров.Она покивала, дотянувшись, поцеловала его в щеку и ушла. Вместо нее в гостиную тихонько вошел Арсен. Тоже присел на краешек дивана.— Отец, я о завтрашнем дне.— Что?— Молери и Дана прилетают завтра утренним рейсом. Я уеду в Париж рано утром. Что им сказать?— С Молери свяжись и попытайся выяснить обстановку. Не сразу утром, а позже, когда он доберется до штаб-квартиры и сам узнает последние новости.— Хорошо, а Дана? Ее нужно предупредить.— Дане не звони.— Что? — опешил Арсен. — Ты предлагаешь бросить ее там одну?!— Она сама оценит обстановку, — спокойно произнес Лафонтен. — Это во-первых.— А во-вторых?— А во-вторых — уясни это себе, в конце концов! — что сейчас мы ей ничем не можем помочь. А вот навредить — очень даже можем.— Да чем, черт возьми?!— Тем, что за ней будут следить в оба глаза! Возможно, ее номер уже на контроле. Мы не афишировали родственных отношений, но именно в сложных ситуациях близость становится очевидной. Надо мной висит обвинение в отступничестве; Дане достаточно отказаться поддерживать меня, и ей предъявить не смогут ничего. Но один звонок от кого-то из нас сразу сделает ее моей соучастницей и очередной мишенью для Трибунала.Арсен недоверчиво хмыкнул:— У нее нет телефонного номера, неизвестного Службе безопасности? С трудом верится.— Есть. Но нет гарантии, что этот номер все еще неизвестен — так же, как нет гарантии, что во время разговора она не окажется в помещении с микрофонами. После всего, что за последние дни случилось, я уже ничему не удивлюсь.— Хорошо, а если за ней уже охотятся? Не Трибунал, так те, другие?— Хотели бы убить — убили бы давно. Что ее, что любого из нас.— Гранта, Бэйкера и Морена пытались убить сейчас, а не когда-то давно.— На них покушались после утечки сведений из Центральной Базы. На нашу семью вышли иначе и не заметить рядом Дану не могли. Понятно, что она тоже под прицелом, но полностью оградить ее от опасности мы сейчас не можем. Подстраховать ее нужно, но не выходя на прямой контакт.— Ч-черт... — Арсен немного подумал. — Но если ты прав, то ведь и Молери могут держать под колпаком.— А ты уверен, что он не участвует в заговоре?.. Вот и я не уверен. Имей это в виду, когда будешь с ним разговаривать.— Ладно. Хорошо. Я понял. Спокойной ночи, отец.— Спокойной ночи.Лафонтен ушел в спальню, включил ночник и погасил верхний свет, но лег не сразу — еще постоял возле приоткрытого окна, бездумно глядя в темноту и вдыхая холодный ночной воздух. Услышав шаги Жаннет, закрыл окно.— И что теперь? — тихо спросила она, сев на край постели.— Теперь, — отозвался он, сбрасывая халат и тоже садясь на кровать, — я узнаю, кто посмел так вторгнуться в нашу жизнь и позабочусь, чтобы остаток своей жизни он провел в бегах. Недолгий остаток.— Мне страшно слушать тебя, Арман.— Мне самому страшно. — Он повернулся к ней, дотянувшись, накрыл ее руку своей. — Но так не должно быть, Жаннет. Я бы мог понять интриги против себя, но вас втягивать в грязные игры...— Но почему мы не можем просто уехать отсюда?Он покачал головой:— У моей империи нет границ. Бежать — значит, проиграть. Прятаться вечно нельзя. Чтобы выжить, нужно принять вызов... и победить.Она смотрела на него большими, совсем темными в свете ночника глазами. В них было понимание — но не принятие.— Нужно что-то делать, — шепотом сказала она. — Мы были в клинике у профессора Роше... Жанне нужно лечение. Наблюдение у психолога. А в этой глуши…— Мы не будем сидеть в глуши вечно, — тихо отозвался он. Лег, со вздохом откинулся на подушки. — Как же я устал, Жаннет. Кажется, сегодняшний день был длиной в месяц.Она улеглась рядом, расправила одеяло. Придвинулась, прижалась щекой к его плечу.— Обещай мне...— Что?— Что не будешь цепляться за свой титул ради него самого.— Обещаю не цепляться больше, чем это будет нужно для нашей победы. Но по своей воле от него не откажусь.— Ты неисправим.— Знаю. Но какой есть.Жаннет уже спала, а он все лежал без сна. А ведь думал, что заснет, едва добравшись до постели... Он осторожно выбрался из-под одеяла, встал и вышел из комнаты. Решил ради успокоения проведать детей. Диван в гостиной, где решил спать Арсен, был пуст. Лафонтен осторожно приоткрыл дверь второй спальни.На краю кровати расположился Арсен, по-кошачьи вытянувшись поверх одеяла и повыше подоткнув подушку. Он спал, но даже во сне этом чувствовалась настороженность. Возле его правой руки край подушки немного приподнимался, должно быть, от спрятанного оружия. За спиной у него, у стены, калачиком свернулась под одеялом Жанна.Я идиот, мысленно усмехнулся Лафонтен, глядя на эту картину. Вот здесь я ищу источник опасности?