Глава 25 (1/1)

— Здравствуйте, господин Лафонтен. Вы просили о встрече, и я приехал при первой же возможности... Хотя удивлен. — Доброе утро, Йоргос. Оставим церемонии. Садитесь. Я хотел вас видеть, и дело спешное. Пасадакис пересек комнату и сел в кресло. Совсем как Лао Ченг накануне.— Итак?— Йоргос, ответьте на один вопрос. Только честно и без... дипломатических уверток.Грек заметно насторожился:— Такое вступление не предвещает ничего хорошего. Знаете, Арман, я не поборник высказывания правды везде и всюду без оглядки на время и обстоятельства, но и врать без крайней нужды привычки не имею. Что вы хотите услышать?Верховный, раздумывая, глянул на свои руки, с удивлением обнаружил, что прячет их в рукавах халата. Притворяться больным может быть стратегически выгодно, но что делать, если вдруг замечаешь, что уже не притворяешься? После вчерашнего рандеву с Лао Ченгом он почувствовал себя хуже, а Роше, только взглянув на кардиограмму, переменился в лице и встречу с еще одним ?коллегой из Ордена? разрешил только после клятвенных заверений, что никакой опасности от ?коллеги? не исходит, да и разговор планируется на полчаса. Лафонтен, мысленно ругнувшись, выпростал руки из рукавов и сел прямо.— Я хочу услышать ответ на вопрос. Кому и зачем интересна отставка Денниса Гранта?— Отставка Гранта? — изумился Пасадакис. — Думаю, таких предостаточно... но по другую сторону. Понимаете, о чем я?— Понимаю, — кивнул Лафонтен. — Но меня интересует именно эта сторона.— Не знаю, — озадаченно произнес Пасадакис. — Такой интерес был бы очень... показателен. А почему вообще возник такой вопрос? Грант заявил, что покидает пост? Почему я ничего об этом не знаю?Вместо ответа Лафонтен достал и поставил на стол диктофон Ченга...Пасадакис прослушал запись молча, заметно мрачнея. Когда запись кончилась, не сразу поднял взгляд.— Это война, Йоргос, – негромко подытожил Верховный. — Это — война. Я не совсем здоров и слишком утомлен для тонкой игры, но время дипломатии закончилось. Вы и ваши коллеги зашли слишком далеко. Я не уступлю и не остановлюсь ни перед чем.Пасадакис медленно выпрямился. Глянул ему в глаза без страха. — Вы напрасно употребляете множественное число, обращаясь ко мне, Арман. Я мог открыто выступить против вас, когда считал, что ваши действия вредят организации и подвергают нас опасности. Но в подковерный заговор против Главы Ордена я не полезу. И это, — он кивнул на диктофон, — не поддержу ни при каких обстоятельствах.— Хотелось бы верить.— Ну так и верьте! — Пасадакис решительно поднялся с места. — До заседания Трибунала времени мало, но ознакомиться с этими чертовыми бумагами и побеседовать с их автором я успею. Скорейшего выздоровления. Он попрощался кивком и направился к двери, не оглядываясь. Намерение Пасадакиса ?побеседовать? с автором компрометирующих бумаг прозвучало как обещание заставить его этими бумагами подавиться. Примерно на такую реакцию Гроссмейстер и рассчитывал.Дверь захлопнулась, стихли, удаляясь, стремительные шаги. Лафонтен поднялся с кресла, подошел к окну. Приоткрыл раму и достал из кармана портсигар. Роше опять сделает выговор, но, черт возьми, какая же это мелочь! Злит, что нервы сдали именно сейчас, когда начинается настоящая драка! Конечно, атаку на Гранта отобьют без него. Конечно, шум будет, и Гранту придется постараться, чтобы не раскрывать свои личные тайны, но это лучше, чем скандальная отставка, к которой его подталкивали перетрусившие за свои шкуры неудачливые интриганы из Трибунала. Несложная, в общем, комбинация. Чтобы развязать все остальное, комбинации понадобятся куда сложнее...* * *Если бы Камилла Розье спросили, зачем он вечер за вечером приходит в этот клуб, он бы не смог ответить. Ни друзей, ни приятелей у него здесь не было, новых знакомств он не искал. Глупо это было. Глупо и опасно.Он не единожды напоминал себе, что такие посиделки добром не кончатся, но, сам с собой в очередной раз согласившись, опять останавливал машину напротив знакомой вывески. Этот вечер начался так же, как все предыдущие, и ничего, кроме пустого созерцания чужого веселья, Камилл от него не ждал.Он сидел со стаканом коктейля за любимым столиком в углу зала, когда двустворчатая дверь зала распахнулась, впустив еще одного посетителя. Трудно разглядеть лицо человека в полумраке и вспышках светомузыки, но Камилл решил, что прибывший очень молод. Он двигался легко и непринужденно и сквозь толпу шел так, будто ее здесь не было. Камилл невольно залюбовался великолепной грацией вышедшего на охоту хищника — и, спохватившись, уткнулся в свой стакан: ему показалось, что незнакомец сейчас посмотрит прямо на него. — Привет. Как насчет составить компанию?Камилл удивленно поднял голову:— Да, конечно.Незнакомец махнул бармену, показывая ?мне то же, что ему?, уселся к столу и закинул ногу на ногу. Промелькнула официантка — и юноша весело отсалютовал стаканом:— За будущее знакомство! — и озорно подмигнул. — За знакомство, — машинально поддержал тост Камилл.Теперь, вблизи, он видел, что полумрак и цветные блики его не обманули: посетитель был молод, едва ли старше двадцати лет, и невероятно красив. Незаметный для многих макияж подчеркивал идеальные от природы, будто вылепленные по античным канонам черты. И весь образ его выглядел совершенным и завершенным — от короткой кожаной куртки и облегающих джинсов до тонких искрящихся нитей, хитро вплетенных в густые длинные волосы. Камилл почувствовал, что краснеет, хотя незнакомец вроде не заметил его откровенного разглядывания. Впрочем... С такими данными и в такой одежде восторженные взгляды должны были повисать на нем гроздьями. Одним больше, одним меньше...Вот только не в одной красоте было дело. Парень был на кого-то похож. Чем именно и на кого, Розье не понимал, но память что-то цепляло. Поворот ли головы — вот такой, когда он со скучающим любопытством оглядывал зал. Или то, как лежала на краю стола его рука, тонкая и изящная, но не хрупкая... Камилл сморгнул. — Я тебя не видел здесь прежде, — заметил он.— Я здесь и не бывал, — продолжая беспечно оглядывать веселящуюся толпу, отозвался незнакомец. — Я тут проездом. Вот, решил развлечься, раз уж задержался на вечерок.— Ты выбрал именно это заведение.— Как и ты.Взгляд темных глаз уперся Камиллу в лицо, и того пробрало ознобом.Юноша снова отвлекся и сообщил: — Знаешь, посещение провинциальных забегаловок — само по себе развлечение. Здесь все так, — он сделал неопределенный жест, будто подыскивая нужное слово, — невинно. — Невинно? — удивился Камилл. — Что же здесь невинного?— Да все! — хмыкнул незнакомец. — Всеобщая простота нравов. Вот это, например.На сцене как раз появился очередной танцор — молоденький парнишка, невысокий и легко сложенный. Издали его можно было бы принять за подростка, но только издали. Камилл знал, что артистов моложе двадцати лет здесь нет. — Он неплохо двигается, — заметил Камилл, проследив взгляд собеседника.— ?Неплохо? — это не ?отлично?. И даже не ?хорошо?, — отозвался тот, пристукивая в такт музыке по столу ладонью. — Говорю же, провинциальная невинность.Это уже было любопытно.— А ты, значит, столичный знаток, — улыбнулся Камилл.— Я сам танцевал в клубе. Только столичном, — отозвался незнакомец и быстро наклонился к Камиллу, облокотясь на край стола. — Знаешь, мне пришла на ум забавная идея. Хочешь пари?— Пари? Какое?— Если я сорву у публики больше аплодисментов, чем этот доморощенный талант, мы ночуем там, где выберу я. Если нет — место выбираешь ты.Камилл изумленно замер, потом рассмеялся:— Черт возьми, почему нет? Идет!— Ответ правильный, — хмыкнул незнакомец. — В жизни слишком много скучных будней.Он подмигнул, допил залпом коктейль, встал и направился к стойке.* * *Сорвать аплодисменты у этой публики!Никто здесь не знал высокого черноволосого красавца, который легко вспрыгнул на сцену между выходами местных танцоров (предварительно что-то шепнув хозяину заведения и оставив на стойке пару купюр). Потом он крутнулся вокруг шеста и, будто разминаясь, стянул и бросил куртку на стойку. Через пять минут его знали и обожали все, кто сейчас собрался вокруг сцены. Хлопали, топали и кричали в такт жесткой ритмичной музыке.Камилл Розье сидел за своим столом, но смотрел на сцену не отрываясь. Пари он проиграл. Голова кружилась от близости приключения, способного разогнать тоску и серость последних месяцев. Но... Наблюдатель всегда остается Наблюдателем.Этот столичный красавец не был профессиональным танцором. В его движениях ощущались больше скорость и сила, нежели танцевальная грация. И внушал этот агрессивный танец больше страха, чем вожделения.Кто же этот красавчик? Ученик мастера кун-фу? Агент под прикрытием? Молодой Бессмертный, еще не растерявший восторга от новообретенных возможностей? А может, и то, и другое, и третье сразу? Интрига, конечно, добавляет пикантности приключению, но надо быть осторожнее...— Ну, как? — прервал его раздумья голос незнакомца.Камилл вздрогнул.— Здорово! — сказал он искренне. — Признаться, я и в столичных клубах не на каждом шагу такое встречал. Ты хорош!— Я в этом и не сомневался, — усмехнулся его собеседник.Он глубоко дышал, над верхней губой блестели капельки пота, в глазах — диковатый, шальной блеск. — Правда, один нежелательный побочный эффект у этого выступления все-таки получился.— Какой же?Красавчик надел куртку, достал из кармана темные очки, подобрал ими, как ободком, тяжелые волосы. Многозначительно кивнул в сторону толпы у стойки:— Нам придется уйти прямо сейчас. Спокойно посидеть уже не дадут.— Вот тут ты прав. — Камилл допил коктейль и встал из-за стола. — Ладно, пошли. У тебя есть на примете местечко?— Есть.* * *Эту гостиницу в тихом районе Камилл знал, хотя ею прежде не пользовался. Ждать и оформлять номер не пришлось, его неожиданный компаньон кивнул портье и взял поданный ключ.— Проходи, — сказал незнакомец, закрывая за ними дверь номера.Камилл остановился посреди комнаты. Обстановка была предельно простой: шкаф, просторная кровать, тумбочки, в противоположном углу — столик и два кресла... — Может, ты назовешься? Я понимаю, что постель — не повод для знакомства, но как-то мы должны друг друга называть? — Как тебя называть, я уже знаю. Какой ты, оказывается... ненаблюдательный. И неосторожный. Камилл замер. Резко оглянулся. Начал было:— Что ты хочешь этим...И осекся.Его собеседник медленно стянул с головы темные очки и отбросил назад волосы. Куда-то исчезла прежняя игривая грация, взгляд стал тяжелым и холодным, а казавшийся продолжением лица макияж превратился в плохо сидящую театральную маску.— Ты плохой Наблюдатель, Камилл Розье. С твоим опытом соображать надо быстрее.Камилл оцепенел.Так вот откуда знакомые жесты и повороты головы! Идиот! Всего-то и надо было, что мысленно состарить эту смазливую мордашку лет на двадцать. А то и на сорок. — Этого не может быть. Ты же мертв!— Не так мертв, как вам бы хотелось, — холодно произнес Арсен де Лафонтен.Камилл попятился. Рука сама метнулась под куртку — за оружием. Хлесткий удар швырнул его на кровать, к которой он неосторожно повернулся спиной. Достойный внук своего деда двигался, казалось, со скоростью мысли — ведь только что стоял в четырех шагах.Камилл перевернулся на спину и дернулся встать. Арсен прыгнул и придавил его к кровати — не вывернешься! — и отвесил еще одну оплеуху, как будто не звенело в ушах от первой.— Остановись!Камилл почти не слышал собственного голоса.— Что тебе нужно? Зачем?!— Зачем?! — прошипел, склоняясь к нему, Арсен. — Ай-ай-ай, какие мы наивные!Камилл попытался закричать, но от тычка в ребра перебило дыхание.— Все еще не понимаешь, что мне нужно?! Продолжим?!Арсен приподнял его за плечи и снова ударом швырнул на кровать. — Чего можно хотеть от дешевой шлюхи? А?!Сквозь боль и звон в ушах Камилла накрыло волной ужаса.— Что?— Твою же..! Ну, что замер, красавчик? В бункере своем всех, небось, обслуживал и не морщился! Снимай штаны!— Нет! — Камилл вскинул руки. В голове от страха и боли творился полный сумбур, но что-то надо было делать, что-то говорить — пока он еще что-то соображает. — Пожалуйста... На надо. Остановись.— Что?!— Шлюху трахнешь — сам потом как отмоешься?!Стало тихо. Потом хватка на его плече разжалась, он перевел дыхание и открыл глаза.Арсен, успокоившись, слез с кровати, придвинул ближайший стул и уселся на него верхом. Подпер рукой голову и задумчиво уставился на свою жертву.Камилл осторожно приподнялся, сел на кровати. Все еще вздрагивая, провел ладонью по лицу и волосам:— Господи...— Знаешь, а это странно, — задумчиво произнес Арсен. — Ты ведь старше меня больше чем наполовину. И вроде как поопытнее.Камилл, глядя в пол, покачал головой:— Я не... Ты неверно думаешь обо мне. Денниса я любил... Больше никого у меня нет и не было.— Любил? — усмехнулся Арсен. — Не знал, что это так называется... Ну-ну. Многовато усилий, чтобы опозорить и убить человека, к которому испытывал чувства. За что такая изощренная месть — за то, что он остался верен данным клятвам?Камилл поднял голову:— Я не мстил ему и убивать не хотел. С чего ты взял?— Телефонные звонки, которые ты подделал, всплыли при расследовании. Ты был в его доме накануне покушения. Вытаскивал данные из Центральной Базы через его компьютер. Как думаешь, что будет, когда начнется выяснение, откуда твои отпечатки на спинке его кровати?— Ты что несешь?! — заорал Камилл. — Какие телефонные звонки? Я был у него, но об этом никто не должен был знать! И по телефону мы не разговаривали! — Успокойся, — осек его Арсен. — Поздно оправдываться, делал ты что-то или не делал — все дерьмо останется на тебе.Камилл помолчал.— Что тебе нужно? — наконец спросил он. — Хочешь, чтобы я выступил свидетелем в защиту Денниса?— Да ничего мне, в общем, не нужно, — пожал плечами Арсен. — Слышал о тебе много, разного. Захотелось взглянуть на тебя поближе. — Взглянул?— Разговаривать не о чем. — Арсен вздохнул, встал и вернул на место стул. — Отправляйся к своим хозяевам. Подстилка, ты и есть подстилка, хоть в буквальном смысле, хоть в фигуральном. Не знаю, что Грант в тебе нашел. Ты не то что пальца — запонки его не стоишь... Если он переживет этот скандал, то не твоими усилиями.— Ты меня просто так отпустишь? — недоверчиво произнес Камилл. — Я ведь могу рассказать все своим... ?хозяевам?Арсен оглянулся:— Рассказать что? Что я жив, и с этим надо срочно что-то делать? Что интрига против Гранта удалась, теперь можно вплотную заняться моим отцом? Ну, валяй.Он зло усмехнулся и направился к двери. У порога остановился и бросил на кровать что-то, блеснувшее тускло-желтым металлом:— Номер запри и верни ключ на ресепшен. Дверь за ним захлопнулась. Камилл осторожно перевел дыхание. В голове все еще шумело, на боку наливался кровоподтек. Его не скроешь, значит, придется придумывать убедительное объяснение. Правду говорить нельзя. Просто нельзя, и точка.У него было такое чувство, будто он видел призрак. И новости, которые этот призрак принес, ничуть не уступали откровениям тени отца Гамлета.* * *Он спустился на первый этаж, попрощался беглой улыбкой с молоденькой девушкой-портье, миновал холл и вышел на темную пустую улицу. Автомобиль был припаркован во дворе дома напротив; он перешел улицу, нырнул под арку в пустой двор.Тренированное чутье обозначило присутствие нескольких человек, от которых явственно исходил запах агрессии. Он подошел к машине — и без удивления обнаружил, что левое переднее колесо проколото.Это меняло дело. Просто уличные гопники, ищущие добычи, не стали бы так дотошно выслеживать и пакостить именно ему.Значит, сейчас начнется веселье.Движение, шелест шагов. Он выпрямился, быстро, но внимательно, оглянулся. Восемь рослых парней. У двоих в руках бейсбольные биты, еще один что-то прячет под курткой. Убивать не будут, слишком уж рисуются.— Привет, красавчик. Станцуешь для нас?Он выдал самую лучшую улыбку:— Для вас что угодно, девочки. Но что за танцы без музыки? Разве что вы споете.И ударил первым. Локтем, не глядя. Владелец биты взвыл от боли.— Ай, какой голос, милая!Прыжок и перекат— спиной на крышу машины. Ногами — по рожам двоим ближайшим. Опять перекат и прыжок на землю. Обернулся — из двоих упавших поднялся один.Семь. Кинулись всей толпой. Один вырывается вперед, замахивается битой. Перехватить руку, выкрутить — удар ногой в челюсть следующему. Один валится под ноги своим же, свалка!Шесть.Еще один с битой, сзади. Поймать запястье, бросить через бедро — верзила грохается оземь так, что прогибается асфальт. А биту мне!Пять.Один подскакивает сзади и ловит за волосы. Ай умница! Рывок, разворот — вплетенные в волосы стальные нити с отточенными наконечниками распарывают умнику ладонь и хлещут по морде его соседа. Это не нокаут, а вот добавить битой… Х-ха!Четыре.Оставшиеся не спешат. Окружают осторожно, у двоих в руках ножи. Третий подбирает бесхозную биту, четвертый... О, четвертый наконец-то вытащил из-под куртки длинную цепь с тяжелыми шариками на концах.Похоже, это их козырный туз. Как приятно иметь дело с идиотами!Цепь рассекает воздух — и захлестывает подставленную биту. Рывок на себя; хозяин цепи бросает свое оружие, но увернуться от удара не успевает. Н-на!Трое.— Ну и как вам танец, девочки? Продолжим??Девочки? мнутся в нескольких шагах, переглядываясь и не решаясь напасть. Оба конца цепи поют, вычерчивая в воздухе круги. Расходятся, осторожно, с оглядкой. Ну да треугольник — не круг, раньше надо было в кольцо брать.Сдвинул руки — и концы цепи удлинились.Выпад — бросок, вправо и сразу влево. Двое обходят с боков, но тут же шарахаются назад.Вот он, момент! Цепь, раскручиваясь, срывается с рук и захлестывает всех троих.— Адьёс, красавицы! — послать воздушный поцелуй и улыбку — и уносить ноги, под разноголосые проклятья.Он нырнул под темную арку, выскочил на улицу. В нескольких шагах у тротуара стояла машина с работающим двигателем. Мигом очутился рядом, прыгнул на сиденье рядом с водителем:— Жми!— Хорош, — хмыкнул Митос, нажимая на газ. — Я был уверен, что без приключений не обойдется. Подумывал даже пойти взглянуть, что у вас там творится... Сколько их было?— Восемь.Арсен нашарил в кармане куртки зеркальце, глянул на свою физиономию и поморщился:— Достали все-таки... Ладно, им больше перепало.— Неплохо, — кивнул Старейший. — А как твое дело? — Дело? Все получилось. — Арсен спрятал зеркало и устало откинулся на подголовник. — Я его нашел и на уединение подбил. Все, как ты говорил.— И? — поднажал Митос. — Он жив?— Жив, конечно. Была нужда руки пачкать! И знаешь... мне его даже жаль стало.— О чем вы договорились, если не тайна?— Да ни о чем. Пусть сам думает. Арсен замолчал и прикрыл глаза.