Глава 24 (1/1)

— Молодец! — Кедвин скользнула вправо и назад, пропуская мимо очередной выпад. — Какой, говоришь, изучал стиль?— Кёкусинкай, — Арсен показал зубы в хищной улыбке.— Что-то непохоже на классическую школу…— В бою главное эффективность, а не следование канонам!Он снова ринулся в атаку. Кедвин отступила по кругу — и его атака ушла в пустоту.— И что определило выбор стиля?— Человеческий фактор. Мой первый наставник был давним другом деда. А кому попало мою персону никто бы не доверил.— Похоже, твой дед был больше всех озабочен твоим обучением и воспитанием, — заметила Кедвин, поднимая шест, но не спеша атаковать.Арсен фыркнул и повторил ее движение. С полминуты они кружили по залу молча. Кедвин уже оценила нрав противника — долгого бездействия Арсен не выносил. Не вынес и сейчас — ринулся вперед, занося шест.— Атакуя первым, ты теряешь преимущество, — хохотнула она, снова отступая.— Знаю, — тоже хихикнул Арсен между выпадами, — но уж такой я есть!Он резко увеличил темп, осыпая ее ударами. Кедвин увернулась от одного взмаха, нырнула под второй, отбила своим шестом третий — и на миг приоткрылась, сделав широкое движение. Арсен замер — и получил удар под ребра, потом сзади по ногам. Рухнул спиной на упругое покрытие пола. Судорожно вздохнул, напрягся, глянул на упершийся ему в грудь шест Кедвин. Выдохнул и снова повалился на пол:— Ч-черт!— Так черный пояс, говоришь?Кедвин перекинула шест в левую руку и протянула правую. Арсен ухватился за нее и с некоторым усилием встал. — Дам совет. Имея дело с Бессмертным, помни, что перед тобой в первую очередь Бессмертный, и лишь потом — мужчина или женщина. Женщина опаснее, потому что слабее физически. Понимаешь?— Понимаю, — вздохнул он. — Вообще я не люблю драться с женщинами.— Тебя воспитывали рыцарем, — улыбнулась Кедвин. — Ладно, на сегодня достаточно. Как твоя нога?— Порядок. Не волнуйся, на мне такое заживает, как на собаке.Они вышли в гостиную. Дом в предместьях Бордо был куда просторнее и удобнее прежнего ?запасного аэродрома?, здесь было даже помещение, пригодное для гимнастического зала, с хорошей вентиляцией и покрытием на полу. Арсен немного встряхнулся, но после разминки снова затуманился. Когда Кедвин, наскоро ополоснувшись под душем и переодевшись, вышла в гостиную, он сидел на диване в позе роденовского Мыслителя, подперев подбородок кулаком и глядя на огонь в маленьком камине.Кедвин подошла и села рядом. Сказала негромко:— Ты напрасно держишь обиду на отца.— Я не держу на него обиды.— Неправда. — Ну хорошо. Меня действительно задели… все эти тайны из ничего.— Такое бывает. Когда нужно что-то сказать, но никак не получается выбрать время, а потом оказывается поздно.— Выбрать время? — вскинулся Арсен. — Мы говорили! Именно о Лауре и событиях в Бордо! Ему нужно было сказать только одну фразу — и все!.. И для этого не было времени?! — И тем не менее, — поднажала Кедвин, — возможно, именно в тот момент были причины не посвящать тебя в подробности дела. — Не вижу ни одной, — кисло усмехнулся Арсен, снова отворачиваясь к камину.— Я никого не хочу ни осуждать, ни оправдывать... Но он — твой отец. Остановись на том, что прямо сейчас ему хуже, чем тебе, потому что он не знает, где ты и что с тобой.— Я не могу придумать, как дать знать о себе, чтобы это точно не стало никому известно.По нервам Кедвин упругой волной прошелся Зов; она встала и вышла в прихожую.Впустив Митоса, она заперла за ним дверь. Он молча прошел в гостиную и с удовольствием бухнулся в одно из двух кресел возле камина.— Успели по мне соскучиться?— Как сказать, — отозвалась Кедвин, входя в гостиную следом. — Я пыталась убедить нашего друга перестать играть в прятки.— Но он, разумеется, упорствует, — покивал Митос. — Я тоже думал, как бы ему передать о себе весточку, но ничего предложить не могу.— Правильно, — подал голос Арсен. — Наши базы данных хорошо защищены, но кража паролей была. Единственная возможность что-то передать без риска быть вычисленным по сети — личная оказия. Но как и когда…Он махнул рукой, помолчал немного, потом решительно поднялся с дивана: — Извините, я не сказал ничего полезного. Пойду переоденусь.Митос, дипломатично улыбнувшись, кивнул, но едва Арсен скрылся за дверью, снова посерьезнел.— Дела наши не блестящи? — заметила Кедвин. — Как тебе сказать. — Он поерзал, удобнее устраиваясь в кресле. — Ничего нового. Замкнутый круг, не подступиться... Единственная брешь — Камилл Розье.— Брешь или ловушка?— Верно подмечено, — хмыкнул Митос. — Может, именно ловушка. Уж очень тщательно его пасут. Нам с тобой близко соваться к нему нельзя.— Знают в лицо?— Розье нас точно знает, а те, кто за ним присматривает, если не знают, то вычислят. — Он помолчал, раздумывая, потом кивнул на дверь: — Юноша устал отсиживаться в углу и рвется в дело?— По мне, его рвение не к добру. Он же не Бессмертный.— А ты не передумала ехать в Бордо?— Я съезжу. К этим типам близко не сунусь, не волнуйся. У меня есть пара мыслей по поводу Элен Шапиро, которая ведь тоже здесь как-то оказалась. Хочу проверить.— Не забывай поглядывать вокруг, мало ли.— Конечно. К обеду постараюсь вернуться...* * *Под душем Арсен плескался долго. Вышел из ванной, вытирая волосы и не озаботившись одеться. Остановился у высокого зеркала в коридоре, напротив двери в гостиную.— Красавец, — хмыкнул валявшийся на диване Митос, соизволив ради этого комплимента приподняться на локте.Парень был бесподобен, а в сочетании с полнейшим бесстыдством — просто сногсшибателен.— М-м? — не понял Арсен. — А что? Кедвин же нет, а ты вроде не из застенчивых.— Кедвин тоже не из застенчивых, — фыркнул Старик.— Угу... буду иметь в виду. — Нахал.— Ага. Наглый и стервозный.— Тебе уже говорили, что ты страдаешь нарциссизмом?— Не страдаю, — явно привычно поправил Арсен, — на-слаж-да-юсь.Митос опять хмыкнул, подпер голову рукой и некоторое время молча смотрел, как он вытирается. Арсен, нимало не беспокоясь из-за обращенного на него взгляда, встряхнул волосами — черная влажная грива закрыла чуть не половину спины — и гибко переступил с ноги на ногу.И тут идея, вертевшаяся на уме у Митоса при наблюдении за Камиллом Розье, вдруг зажглась лампочкой.— Послушай-ка, друг мой юный, — произнес он задумчиво. — Ты когда-нибудь танцевал стриптиз?Арсен даже полотенце опустил. Оглянулся:— Ты спятил?— Нет. — Митос быстро сел и спустил ноги с дивана. — Я придумал, как добраться до Розье. Знаешь, это совсем несложно. Думаю, у тебя получится.— Что-о-о?! — взвился Арсен. — Вертеть задом перед этим... этим?!— Погоди, — остановил его Митос, вставая. — При чем тут ?это?? Если уж говорить об ориентации...— Шлюха — это не ориентация!Арсен скомкал полотенце и швырнул его на столик перед зеркалом. Ничего игривого в нем не осталось. — А этот... И если ты думаешь, что я буду… — он потерял слова, задохнувшись от возмущения. — Этого ублюдка убить мало!— Чтобы убить, надо подойти поближе.Арсен замер. Глянул на Митоса с подозрением:— Это ты к чему?— Это я к тому, что упомянутый ублюдок посещает в Бордо одно увеселительное заведение. Для лиц соответствующей ориентации. С твоими внешними данными фэйс-контроль там пройти сам Бог велел! Ну а что делать, чтобы привлечь внимание конкретного индивидуума и заставить его с тобой уединиться, я тебя научу. Дальше — как захочешь. Хоть морду ему бей, хоть... в позу ставь... Погоди ругаться! Просто послушай...* * *— Мне не нравится эта идея, — сообщила Дана. — Такая настырность совсем не в духе Ченга. Что за муха его укусила?Лафонтен вздохнул и задумчиво оглядел комнату, которую нервно мерила шагами Дана. Маленький проходной холл с двумя дверями в противоположных стенах. Из обстановки — пара кресел, в одном из которых он сейчас сидел, журнальный столик между ними, в стене напротив — окно и рядом еще пара стульев. У этого окна и остановилась Дана, в четвертый… нет, в пятый раз заведя речь о нехарактерном поведении Ченга.— Дана, пожалуйста, успокойся. Я не инвалид и не лежу в реанимации. И телохранителей я домой не отсылал. И с Бэйкером уже все это обсуждалось.— И что он присоветовал?— Согласиться на встречу, но принять дополнительные меры предосторожности.— Хорошо... Мне стоит остаться с тобой? В качестве дополнительной меры предосторожности?— Этого еще не хватало!— Арман, послушай...— Нет, Дана. — Он решительно выпрямился и встал с кресла. — Нет. Ты сообщила ему время встречи — и все, этого довольно.— Арман, я живу на свете не первый день...— Это не повод делать его последним, — перебил он. — Я сказал нет, значит, нет. Один раз я недооценил грозящую тебе опасность, больше этого не повторится. Она сникла. Кивнула нехотя:— Хорошо, как скажешь.— Дана, я буду очень осторожен. Обещаю.— Ладно, мне пора. В штаб-квартиру что-нибудь передать?— Ничего. Новости будут по итогам встречи с господином Ченгом... Я тебе позвоню сам.Он проводил ее до порога, постоял там же, снова оглядывая комнату. Им нужно было подходящее помещение для тайных переговоров, такое, где можно обеспечить тайную же охрану, и Роше предложил это.На пороге дальней двери возник Рене Виллье. Быстро осмотрелся и неслышным шагом пересек комнату. — Лао Ченг приехал. У нас все готово к встрече, но...— Может быть какое-то ?но? в вашем исполнении, Рене?— Месье Арман, возьмите свой пистолет и держите его под рукой.Его спокойствие улетучилось.— Вы настолько не доверяете Лао Ченгу, Рене? Или кому-то из его сопровождающих?— Сопровождающие лица при беседе присутствовать не будут. — Телохранитель хмуро посмотрел за окно. — У меня дурное предчувствие, месье Арман. Лишний пистолет в умелых руках не помешает.Сказанного было достаточно.Лафонтен взял поданный телохранителем пистолет, проверил обойму, снял предохранитель и убрал оружие в правый карман халата. Мысленно наметил себе — во время разговора не поворачиваться к Ченгу правым боком. Передвинул стул так, чтобы сидеть лицом к креслам (и к собеседнику) и в полоборота к окну, не подставляя лицо яркому свету. Многовато получалось предосторожностей пред встречей с союзником.С союзником ли?* * *Что-то изменилось в поведении Лао Ченга. Как будто обычное непроницаемое спокойствие китайца вдруг дало трещину... — Итак, господин Ченг, вы настаивали на срочной встрече, невзирая на состояние моего здоровья.Ченг, усаживаясь в предложенное кресло, дипломатично улыбнулся:— Я не позволил бы себе тревожить ваш покой при иных обстоятельствах, но тяжесть вашей болезни была несколько преувеличена, не так ли?Лафонтен подошел к окну, присел на подоконник:— Господин Ченг. Вы знаете, что творилось последнее время вокруг меня и моей семьи. А теперь мой сын исчез, и я не знаю, где он и что с ним... По-вашему, этого недостаточно для сердечного приступа?— Более чем достаточно, — кивнул Ченг. — У вас становится семейной традицией использовать собственные болезни в качестве козырного туза в политических играх... но сейчас не совсем тот случай. Ни инфаркта, ни предынфарктного состояния у вас не было, верно?— Верно в первую очередь то, что вы теряете время. — Он выпрямился и встал, показывая, что намеревается уйти.Старая как мир уловка сработала. — Нет, нет, постойте! — Ченг вскочил на ноги. — Вам кажется, что я отвлекаю ваше внимание ненужными разговорами, но поверьте, это не так. — Поторопитесь объясниться.— Извольте, я начну с самого главного. Послезавтра состоится очередное заседание Трибунала. Вам это известно?— Да, известно. И?— А мне стал известен главный пункт повестки этого заседания.— Какой же?Ченг помолчал, потом произнес тоном тише:— Отставка Первого Трибуна.Лафонтен застыл на месте. Медленно повернулся к собеседнику.— Что вы сказали?— Именно то, что вы слышали. — Ченг выдержал его взгляд, потом отвернулся, достал из кармана и поставил на журнальный столик диктофон. — Эта запись сделана позавчера. Не будь ее, я не стал бы настаивать на встрече с вами. Послушайте, пожалуйста.Верховный молча подошел и сел в кресло. Придвинул диктофон, включил воспроизведение.— Кабинет Первого Трибуна, — шепотом подсказал Ченг.* * *Тишина, легкий шорох бумаг, тиканье настенных часов. Потом короткий стук.— Да, войдите.Стук двери, шаги.— Рад, что застал вас на месте, господин Грант.— Господин Брэдфорд! Прошу садиться. Что за срочное дело?Последовала короткая пауза, потом Брэдфорд заговорил напряженно:— Господин Грант, вы помните, сколько раз я давал вам понять, что наш конфликт еще не закончен, и неизвестно, как повернутся дела? У вас было достаточно времени подумать.— Минуту.Скрипнуло кресло, как будто сидящий в нем человек резко откинулся на спинку. — Господин Брэдфорд, вы что же — угрожаете мне? Да как вы смеете?!— Нет, господин Грант, я вам не угрожаю. Уже не угрожаю. Я ставлю вас перед фактом. Не скрою, кое-кто из моих коллег считал, что лучше будет сделать вам сюрприз, обнародовав некие факты прямо на заседании, но...— Какие факты, черт вас возьми?! Что за бред вы несете?!— А с вызовом охраны лучше не торопиться, господин-пока-еще-Первый Трибун.— Ваша наглость переходит все границы, господин Брэдфорд! Извольте объясниться, или я без помощи охраны выкину вас вон.— С того момента, как станет известно о вашей встрече и переговорах с Камиллом Розье, и последующей утечке данных из Центральной Базы, вы уже никого не сможете отсюда выкинуть. Ибо выкинут вас. — Что? — Грант задышал чаще. — Вы с ума сошли, Брэдфорд? Какие встречи? Какие переговоры?— Ладно, согласен, о встречах во множественном числе утверждать не буду. Но одна встреча — факт.— Такой же ?достоверный? факт, как данные о разговорах Гроссмейстера с похитителями его дочери? Вы заполучили телефон Камилла Розье?— Нет, господин Грант. Мы заполучили ваш телефон. Вы его разбили или Розье, неважно. Мы восстановили данные. А еще мы поискали в вашем доме следы чужого присутствия. Отпечатки пальцев нашлись в очень неожиданных местах…Шелест бумаги, долгое молчание, снова прерванное голосом Карла Брэдфорда:— Вы сомневаетесь в достоверности этих фактов?— Чего вы добиваетесь? — произнес Грант.— Вы, без суеты и помпезности, уходите и предоставляете нам самим завершить начатое в ваше отсутствие дело. — И все?— И все. Не смею больше занимать ваше время, оно вам понадобится.Легкий шорох, щелчок дверного замка. Долгая, долгая пауза. Резкий стук отброшенного назад кресла, стремительные шаги, грохот со всего маху захлопнутой двери. И снова тишина, нарушаемая только тиканьем часов.* * *Запись кончилась, а он все сидел молча, глядя на диктофон.— Я видел бумаги, которыми размахивает Брэдфорд, — негромко проговорил рядом Ченг. — Даже если Грант сумеет опровергнуть обвинения в связях с заговорщиками, связи иного рода от его личной репутации не оставят ничего. Все его дела за последнее время потеряют цену либо обратятся против него. И против вас, если вы продолжите его защищать.Верховный перевел дыхание и провел ладонью по лбу и глазам.Нечего сказать, удар был на поражение. Телефон и отпечатки пальцев в доме... Как вышло, что ни Молери, ни Бэйкер эти обстоятельства не изучали? Еще один сюрприз от Фернандеса?Но Фернандес мертв, а что делать им, живым??...Я не снимаю с себя ответственности, но перетирания моей личной жизни просто не вынесу...? ?...кто-то из нас точно не дожил бы до суда...?А как Ченгу удалось сделать эту запись?— Цель вашего визита этими новостями не исчерпывается? — услышал он собственный голос.— Не исчерпывается, — покивал Ченг.— Вы вообразили, будто я на основании слов этого сопляка Брэдфорда сочту, что проиграл конфликт? — Об этом вторая часть моей новости. Вам не дадут снова сделать ответный ход. И просто вмешаться в события не дадут тоже. И вы, и Грант мешаете авторам бумаг, с которыми носится Брэдфорд. В сложившихся обстоятельствах идеальным вариантом было бы осудить и заклеймить вас обоих... посмертно.Это окончательно вернуло Лафонтена на грешную землю.— Что значит ?обоих посмертно??— Поскольку вы с Грантом друзья, вам его нрав известен никак не хуже, чем мне, — пожал плечами Ченг. — А вы просто лишний на этой сцене, и вас постараются с нее убрать.— Это я понял. А способ ликвидации лишнего меня вам стал известен?Ченг быстро глянул на обе двери комнаты по очереди, облокотился на столик и понизил голос:— Именно так.— О, как интригующе! Вы намекнули, что Грант от своего присутствия избавит своих противников сам, но я вышибать себе мозги не собираюсь. Очевидно, ко мне подошлют киллера?— Вы напрасно иронизируете, господин Лафонтен. Будущий убийца — один из ваших телохранителей.Лафонтен резко выпрямился и встал:— Господин Ченг, мои телохранители не продаются!— А я и не утверждаю, что его купили, — непроницаемо ответил Ченг, тоже поднимаясь с кресла. — Нет, произошло кое-что похуже.— Что? — начал Верховный, но осекся. Ощущение опасности навалилось внезапно волной ознобного холода. — Гипноз? — Да, — коротко кивнул Ченг. — Кодирование можно снять, это дело техники...— Но?— Я знаю код, но не знаю, кто именно из телохранителей.— Если вы знаете код, то обнаружить его носителя среди маленькой группы — тоже, как вы изволили выразиться, дело техники. Итак?— Хорошо, — Ченг перешел на шепот. — Код — сказанная вами фраза ?До понедельника можете быть свободны?. — Забавно, — протянул Верховный. — Эту фразу я произношу частенько.— Именно. Ближайшие выходные этого телохранителя и будут ?датой икс?.— Значит, до понедельника...Пальцы сжались на рукояти спрятанного в кармане пистолета. Он размеренно и внятно, чтобы слышно было за обоими дверями, произнес: — А это хорошо звучит! ?До понедельника можете быть свободны?!— Что вы делаете?! — всполошился Ченг. — Вы же не знаете, кого провоцируете!— Разве? — резко перебил его Лафонтен, обращая взгляд направо, на обрисовавшуюся в дверном проеме фигуру младшего телохранителя.Это было, как в замедленном кино. Неживые движения телохранителя, глядящие в пустоту глаза. Пистолет.Парализующий дротик вонзается в его руку с оружием, и второй — в левую ногу выше колена. Собственный пистолет Лафонтена опустился рукоятью на затылок крутнувшегося на месте Ченга. Два тела осели на пол одновременно.Роскошно.* * *Он шагнул к лежащему без чувств Ченгу, ногой отпихнул выпавший из руки китайца маленький револьвер. Поднял взгляд на Рене Виллье, подошедшего со стороны второй двери. Задержал взгляд на оружии в его руке: вместо обычного — пистолет, стреляющий теми самыми паралитическими ампулами. И только сейчас понял, насколько напуган.— Рене, вы знали?— Нет. — Телохранитель присел рядом с несостоявшимся убийцей. — Я решил, что, в случае покушения, нападающего надо брать живым. Но я не ожидал, что это окажется он... Ах, черт возьми, Жюль, как же ты попался!— Рене, с ним нужно будет работать особо. Фокусы с психикой даром не проходят. — Да, конечно.— Но это позже.Страх отступал, сменяясь холодной злостью. — Рене, здесь нужно навести порядок. Жюля — под охрану в изолятор, а с дражайшим господином Ченгом разговор еще не окончен. Займитесь. Он вышел в соседнее помещение — маленький коридор перед выходом на лестничную клетку — и достал телефон. Набрал номер, долго ждал ответа. Наконец в трубке раздалось бесцветное ?Да?.— Здравствуй, Деннис.— Добрый день.— Деннис, что тебе предъявили?— Ты уже знаешь?— У меня был Ченг. Сказал, что ты намерен уйти в отставку. Это правда?— Правда. Прости, Арман, с этим ни я, ни ты ничего не сделаем.— Ты уверен?— Абсолютно. Очень жаль. Для тебя будет лучше, если ты не будешь в это вмешиваться.— Деннис!— Знаю. Но я все-таки оказался прав. Не вмешивайся, хорошо? Я все возьму на себя, ты сможешь закончить дело.— Деннис, — перебил он решительно. — Знаешь, в чем комизм этой ситуации? Ты можешь признаваться в чем угодно и сколько угодно, мне это не поможет ровным счетом ничем. Поэтому вот что я скажу... Не делай глупостей, слышишь? Что бы ни случилось, дождись меня. Не спеши ни в чем признаваться, не подписывай никаких бумаг. Просто дождись.Последовала долгая пауза.— У меня уже нет сил на что-то надеяться. Но если ты просишь... я подожду.— Вот и хорошо. До встречи.Он отключил телефон и вернулся в комнату.Лао Ченг тер затылок, сидя в кресле. Как только он, моргая, поднял взгляд, Лафонтен сунул ему в лицо дуло пистолета.— Спокойно, господин Ченг, — произнес он. — Никаких резких движений. И держите руки на виду. Стрелять буду без предупреждения.Тот, сморщившись, опять потянулся потрогать затылок:— Проклятие... Вот это благодарность за попытку защитить вас же!— С благодарностями я повременю, господин Ченг, — криво усмехнулся Лафонтен. — Вы переусердствовали, и это лишило ваши действия убедительности.Ченг поднял голову:— В каком это смысле?— Вы пытались защитить меня, согласен. Но при этом решили угодить и другой стороне, уничтожив убийцу и лишив нас возможности его допросить. Это уже было лишнее. Вы ловкий интриган, но попытки усидеть на двух стульях до добра не доводят.Ченг некоторое время глядел на него молча, потом выдавил усмешку:— А я все ждал, когда вам надоест притворяться травоядным.— Дождались. На этом обмен комплиментами считаю законченным. Один вопрос, господин Ченг. Вы будете говорить со мной здесь и сейчас, или наша беседа продолжится в интерьере одной маленькой комнаты в подвале штаб-квартиры? Отвечать на мои вопросы вам придется, хотите вы того или нет. Ченг подумал.— Поговорим здесь, — решил он. — Раз уж пришлось стать дурным вестником... надеюсь, голову на плечах я сохраню.— Рад, что вы все поняли правильно. Итак, вернемся к началу, а именно — к диктофону...* * *Раз-два-три-четыре... Ритм музыки затягивает, она почти и состоит из одного ритма. — Ровнее. Медленнее движение. Еще ровнее. Слушай ритм... Медленнее... Очень хорошо...Митос притопывал в такт музыке, следя за усилиями своего нежданно обретенного ученика.Одним прыжком взлететь на половину высоты шеста Арсен мог, даже не напрягаясь, а вот сделать то же в ритме не боя, но танца, где красота движений не менее важна, чем точность и стремительность, у него получилось далеко не с первой попытки.Арсен плавно соскользнул на пол, крутнулся вокруг шеста, выгнулся назад. Кожа его после часовой тренировки блестела от пота, движения стали более текучими и размеренными, улыбка — диковатой, немного шалой и невероятно чувственной. — Медленнее, юноша. Из ритма выбиваешься. Плавне-е... — Он неслышно передвинулся, оказываясь прямо за спиной у Арсена, поймал ладонями движение его бедер.И грохнулся на упругий пол, схлопотав хороший удар поддых и сразу следом — в челюсть. — Твою ж..!— Извини, — сконфузился Арсен. — Рефлекс.— Ну и рефлексы у тебя! — Митос ухватился за протянутую руку и поднялся на ноги. Потер челюсть. — Твое счастье, что на Бессмертных все заживает мигом, иначе я бы обиделся.— Чего тебе вздумалось ко мне подкрадываться?— Я не подкрадывался, это ты чересчур увлекся. Бывает. Но вот это движение тебе еще нужно отдельно повторить, оно нечетко получается.— Ничего у меня не получается, — расстроенно сказал Арсен, протягивая руку за висящим на шведской стенке полотенцем. — Столько времени занимаемся, а толку — ноль!— Сделаем передышку, — согласился Митос. — А пока хочу обсудить с тобой кое-какие новости. Самые свежие. — Какие? — Арсен прошел в гостиную и уселся на стул у стола. — Неужто нашлись новости, в которых ты без меня не можешь разобраться?— Специфика, друг мой, — невозмутимо кивнул Старейший. — Мне нужно мнение человека, ближе, чем я, знакомого с орденскими интригами.— Интригами? — насторожился Арсен.— Первый Трибун намерен уйти в отставку.— Грант? — охнул Арсен. — С какой стати?— Под угрозой обвинения в соучастии в заговоре.— Они рехнулись?! Какие основания?— Встречи и телефонные переговоры с Камиллом Розье.— О дьявол! — Арсен коротко вздохнул и возвел глаза к потолку. — Они точно посходили с ума! Опять телефонные переговоры?— Именно, причем по данным, зафиксированным телефоном самого Гранта. Это заставило Арсена призадуматься — ненадолго.— Чушь собачья, — решительно произнес он. — На кой черт Гранту заговор? — Это мы с тобой понимаем, что чушь. Но вот доказывать либо опровергать очевидные вещи — занятие безнадежное. Особенно при том, что презумпция невиновности в Ордене не в ходу… История на самом деле мутная: зафиксированные аппаратом Гранта телефонные звонки, перечень запросов к Базе с его логина, доказанный факт пребывания в его доме Розье. Причем последнее обстоятельство еще и украшено пикантными подробностями — Розье оставил свои отпечатки и в рабочей комнате, и в коридоре, и в спальне.— И даже в спальне?— Да, частично они были убраны, но не все. Конечно, чтобы состряпать грязную сплетню, одних отпечатков не хватит… Но будет ли такая сплетня действительно пустой?— В том-то и дело, что нет, — поморщился Арсен и снова замолчал. Просто хмурился, сжимал губы и смотрел в стол перед собой. Потом заговорил, негромко и с болезненной досадой: — Гранту конец. Даже если звонки поддельные и ни в каком заговоре он не состоял, способ опозорить его лично они нашли безотказный. Отправят его с почетом в отставку или осудят, как Отступника — не суть важно, в Ордене на высоком посту он не останется. Черт возьми, но какие идиоты!— Кто?— Да все эти... заговорщики! Трибунал и остальные... Такие, как Грант, не на каждом шагу встречаются, понимаешь? Он руководитель, каких очень, очень мало. Сразу политик и дипломат, и с совестью и чувством справедливости у него все в порядке. Такая популярность! Ему слово достаточно сказать, чтобы уйма людей мгновенно под козырек взяла и выполнять кинулась. И ради каких-то идиотских интрижек они хотят от него избавиться! Торквемады на них нет.Он безнадежно махнул рукой и отвернулся.Митос тоже помолчал, потом заметил:— Гроссмейстер с его уходом останется без поддержки в Трибунале.— Да, черт возьми. — Арсен тоскливо усмехнулся. — И Розье, снова Розье. Вот же подстилка! Слушай, покажи мне еще раз то движение... которое у меня плохо получается.— Хорошо, — согласился Митос. — Пошли в зал. Только мне тут подумалось… Томного соблазнителя из тебя все равно не получится. Рефлексы не те. Давай попробуем другой образ…