4. Кровь, слёзы, любовь. (1/1)

Итак, вскрытие. После смерти тело человека хранит в себе следы случившегося и всегда знает правду. И это самый правдивый свидетель в любом деле. И хорошему судмедэксперту ничего не стоит выяснить причину гибели, и расшифровать подсказки, последние, которые может дать следствию жертва. Хардин с детства любил нестандартные головоломки, наверное, именно эта любовь и определила его будущую профессию. Решать физические или математические задачки, сидя в каком-нибудь исследовательском институте, он тоже наверняка смог бы, но… это скучно. Решить же задачу, кто совершил преступление и почему, полагаясь на тело и оставленные следы, куда интереснее. Полностью экипировавшись для вскрытия, Хардин включил диктофон на телефоне, и спрятал его в карман. Аирподсы будут служить ему микрофоном.

Тело безносой девушки было заботливо подготовлено Мартином (видимо, единственное, что Купер разрешила ему сделать) и лежало на металлическом столе, и он, Хардин Скотт, патологоанатом, начинал свою работу. Прежде чем он разберет труп на запчасти, предстояло произвести внешний осмотр. Под грудную клетку подложен блок, приподнимающий грудь, голова закинута назад. Руки вытянуты вдоль тела. – Тело нормально развитой белой женщины, возраст от двадцати трех до двадцати шести. Голова симметричная, покрытая густыми волосами, натурального пшеничного цвета. На шее и под подбородком с левой стороны имеются следы от пальцев. Рост 167 сантиметров, – Хардин убрал в сторону рулетку. – У тела отсутствует кончик и спинка носа. Ротовая полость чистая. Гематомы на запястьях и лодыжках, имеются четко выраженные странгуляционные борозды, предположительно от металлических наручников – жертву фиксировали перед смертью. Кожный покров чист. От тела ярко выраженный запах, – склонившись к самому телу, Хардин глубоко втянул в себя запах, – хлора. На запястье имеется татуировка в виде двух сцепленных обручальных колец, с именами Эмили и Джек. Хардин внезапно замолчал, вглядываясь в татуировку. Очень похоже на… Он, кажется, видел такой же эскиз. Надо сказать Купер о своем предположении. – Татуировка сделана не более двух недель назад, – продолжил Хардин. – На внутренней стороне бедер имеются многочисленные ожоги, – патологоанатом приподнял одну ногу трупа и отвел в сторону, бесцеремонно осматривая промежность. Увиденное заставило его, опытного судмедэксперта, присвистнуть. – Судя по повреждениям и ожогам на внешних половых органах, жертву пытали чем-то раскаленным. Можно предположить по характеру ожогов, что это паяльник. Выдохнув, Хардин выпрямился, и немного выгнулся назад, распрямляя спину – ночь на холодном и жестком полу домика на дереве отдавалась в его уже не таком молодом теле. Взяв в правую руку скальпель, он сделал Y-образный разрез через грудь и живот – стандартный, для процедуры вскрытия. Затем он отогнет вверх треугольно вырезанную часть грудной клетки, обследует горло, шею, удалит сердце, легкие, потом почки, печень, матку и иные органы, чтобы более детально обследовать их на отдельном столе, взять все необходимые пробы. Потом он детально рассмотрит таз и гениталии. Затем перейдет к самой не любимой для него процедуре – вскрытию черепа. Хардин вскроет его электропилой, произведет внешний осмотр крышки и мозга, затем извлечет сам мозг, взвесит его, обследует его на наличие аномалий и прочего. Когда все процедуры будут завершены, он, Хардин Скотт, вернет все внутренние органы на место, зашьет разрез и поместит труп в хранилище. И приступит к завершающей части своей работы – составлению отчета. Дополнят его рентгеновские снимки, которые он сделал, пока тело было не разрезано им – они ждали своего звездного часа на негатоскопе. Желудок сводило от голода. Последний раз Хардин ел вчера на катере бургеры, вместе с Тессой. Сегодня он даже не успел выпить кофе – вернуться в большой город, сдать катер, и приготовить отчет к обеду – завтрак уже не помещался в этот плотный список дел. Но если это плата за свой вчерашний побег – он еще легко отделался. Но сейчас, сидя за столом, и клацая пальцами по клавиатуре своего рабочего компьютера, описывая то, что рассказало ему тело жертвы, он пил воду из бутылки, которую забыл здесь Мартин. – Трудишься, кабель паршивый?

Хардин, далеко не пугливый человек, подпрыгнул на месте от неожиданности. Купер стояла рядом, склонившись к нему, зловеще шепча в ухо. Он был в наушниках, слушая собственные наблюдения, чтобы законспектировать их, и совсем не заметил, как она пришла. – Напугала, – остановил воспроизведение записи он. – Скажи спасибо, что не убила, – Бетти пододвинула свободный стул ближе, и заняла место так, чтобы видеть Хардина. Скотт же, нахмурившись, внимательно посмотрел на подругу. Мятая одежда, причем, кажется, та же, что была на ней вчера, немытые волосы, стянутые в хвост, и опухшее лицо. И максимально опухшими были веки. – Ты что, плакала? – Хардин сам не поверил тому, что говорил. Купер и плакала – противоположные по значению слова. – Если это из-за того, что я вчера сбежал… – Заткнись, – Бетти закрыла глаза, и повернула голову в сторону. Что-то случилось. – А что мятая такая? – не унимался Скотт. – Ну я могу это еще пояснить – в порыве страсти некогда было вешать одежду на плечики. А с волосами-то что? У Джагхеда воду отключили за неуплату? Бетти повернула голову и посмотрела на него так, что он невольно замолчал. Дождавшись тишины в эфире, Бетти сухим тоном сказала: – Давай, расскажи мне уже хоть что-то по делу. Отчет потом донесешь. Откинувшись в кресле, Хардин, воспользовавшись перерывом, достал из стола пачку сигарет и зажигалку. Он еще недонес сигарету до рта, как увидел протянутую ладонь Купер. Ее состояние начинало нравиться ему все меньше и меньше. Но тем не менее он дал ей сигарету и помог подкурить. Ладно, сначала дело. – Девушка, в районе двадцати пяти лет. Смерть наступила в результате перелома шеи между двенадцатью и двумя часами ночи вчера, – крутанувшись в кресле, Хардин для убедительности ткнул на снимок, прилепленный на негатоскопе, на котором даже человеку, далекому от медицины, был виден перелом. – Но я думаю, что она была рада этому обстоятельству. – Что ты имеешь ввиду? – Видишь ли, девушку перед смертью пытали, следы от наручников на руках и ногах, или я даже не знаю, что делали, – Хардин выпустил облачко сизого дыма, и с опаской наблюдал, как сама Бетти уничтожает сигарету быстрее его. – Какой-то новый вид извращений, неизвестный мне. – Говори нормально, – нахмурилась Бетти, глядя на зажатую между пальцев сигарету.

– Ее насиловали, потом убили, а потом отрезали вдобавок ко всему нос. – Хорошо. Если было изнасилование, значит, есть ДНК? – Нет. Потому что насиловали ее, предположительно, раскаленным паяльником. Бетти удивленно посмотрела на судмедэксперта.

– Судя по характеру и глубине ожогов, я поражен, что она не умерла от них или хотя бы от болевого шока. Так что убийца даже был милостив. – То есть, ДНК никаких? – нахмурилась Бетти, делая очередную затяжку. – Отпечатки, потожировые? Хардин отрицательно покачал головой. – Ничего. Конечно, дождемся результатов всех исследований, но я думаю, там будет пусто. Наш палач подошел к делу крайне обдуманно. Мало того, что паяльник выжег всё влагалище, он еще после своих издевательств качественно обработал труп хлоркой. И что-то мне подсказывает, что с платьем и карточкой будет та же история. – Круто, – как-то очень спокойно сказала Бетти, туша окурок в пепельнице. – Труп не опознан, и следов никаких. – Есть у меня одна зацепка, но я не могу гарантировать ее верность. – Ну, говори же, – Бетти хотела было встать, но заинтересованно осталась на месте. – Только после того, как ты скажешь мне, что с тобой, – ультимативно строго сообщил Хардин, буравя ее взглядом. Бетти отвела в сторону глаза. – Это не имеет значения и тебя не касается. – Мы же с тобой друзья какие-никакие, забыла? – напомнил Хардин. – Да, порой ведем себя как два кретина, но всё же. – Кретин здесь только один. – Если ты мне не скажешь, я позвоню Тессе, и она уже через десять минут вызнает все у своего брата, и передаст это по новостям. Так зачем усложнять?

Хардин видел, как терзается детектив Купер, об этом свидетельствовало то, что она кусала губы и щеки изнутри. – Мы расстались с Джагом. Точнее, он порвал со мной. День удивлений и открытий не заканчивался. – В смысле? – вылупил глаза Хардин. – Джаг, – он акцентировал на имени, – бросил тебя? В День святого Валентина? Что же ты такого сделала? – Забыла. И про День святого Валентина, и про то, что Джаг ждал меня на ужин.

Хардин даже присвистнул. – Это фиаско, братан. – Знаю. Так что давай не будем об этом больше. Что там у тебя за зацепка? – голос Бетти был ненормально спокойным и без каких-либо эмоций. – Я думаю, что девушку звали Эмили, – поймав на себе заинтересованный, ждущий дальнейших объяснений взгляд Бетти, он пояснил. – У нее свежая тату. Два кольца с именами. Эмили и Джек. Ну, знаешь, такие делают перед свадьбой или на годовщину. Сомневаюсь, что она набила себе чужие имена. Скорее всего, Эмили это она, а Джек муж или жених. – Надо проверить зрение у Мартина. Потому что у меня нет объяснения, почему этот осел не сказал об этом вчера! Это же может сузить круг поиска! – негодовала Бетти. – Но это еще не всё. Мне кажется, я знаю, кто делал ей тату. – Ты не шутишь? – Купер с сомнением посмотрела на судмедэксперта. – Я сам обновлял цвет у тату пару недель назад, и кажется, видел подобный эскиз у своего мастера. Да и подчерк похож. Вот иди, посмотри. Поднявшись с места, Хардин преодолел большую лабораторию, рабочие столы, и завернул за угол, где были холодильники. Открыв одну из камер, он вытащил оттуда подвижную на колесиках тележку. Не оголяя тела, он вытащил из-под простыни только руку, развернул ее так, чтобы Купер видела татуировку, а сам стащил халат и задрал короткий рукав футболки. – Видишь? – он продемонстрировал ей внутреннюю часть бицепса.

На ней была горизонтальная полоска текста на латыни, написанная мелким аккуратным почерком. Бетти бросала взгляд то на нее, то на имена на руке жертвы. – Действительно, похоже, – согласилась она, глядя, как Хардин умелыми движениями запирает тело в холодильнике. – Прекрасно, тогда в семь едем в тот салон. Познакомишь меня с мастером. – Бетти, давай не сегодня! – взмолился Хардин, глядя, как она берет направление к выходу. – Я устал и почти не спал! – Это твои проблемы. Решай сам: либо мы в семь едем в салон, а потом ты валишь на все четыре стороны, либо я прямо сейчас приставлю к тебе конвой, и ты все равно отвезешь меня в тот салон. Хардин не успел ничего ответить – дверь бесцеремонно распахнулась и в лабораторию влетел Кевин, чуть не снеся почти взявшуюся за дверную ручку напарницу. – Бетти, кажется, мы знаем, кто убитая! – воодушевленно воскликнул он. – И тебе здравствуй, ручной песик, – откликнулся Хардин, решивший воспользоваться перерывом до конца и заварить себе кофе. – Зовут Эмили? – предположила Бетти. Кевин замолчал от неожиданности, метая взгляды между Купер и возившимся внизу Скоттом. – Да, а откуда ты знаешь? Ее жених приехал… – Джек? – подал голос Хардин. – Откуда вы все знаете? Кто уже вам донес? – раздосадовано, даже обиженно воскликнул Келлер. – Тело человека после смерти самый правдивый свидетель, мой мальчик! – поучительно изрек Хардин, продолжая крутиться возле кофе машины. – Хардин, приготовь тело к опознанию. Мы скоро, – бросила Купер, скрываясь с Кевином за дверьми. Скотт уныло посмотрел на чашку, которая уже почти наполнилась ароматным кофе. – Видимо, сегодня не судьба. Зачастую, опознание трупа может быть единственным средством установления личности погибшего, особенно когда она не установлена на месте происшествия. И для детектива Купер не было ничего хуже, чем прибегать к этому методу. Это несколько выбивало из колеи и ее, и опознающего, с которым ей предстояло еще провести допрос. Но молодой человек, сидящий перед ней за столом сегодня, хорошо держался.

Он опознал невесту сразу же, и у наблюдателей не было сомнений, что перед ними Эмили Киланд – ее жених, Джек Ричардсон предоставил им ее фото, с очаровательным вздернутым носиком. Это без сомнений была она. Но не смотря на стойкость, руки жениха ходили ходуном. Он без перерыва пил воду, хоть как-то стараясь успокоиться.

– Мистер Ричардсон, расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах пропала Ваша невеста? – все же начала допрос Бетти, нетерпеливо поглядывая на часы, которые неумолимо шли вперед. – Позавчера, к вечеру, она перестала выходить на связь, – заговорил он. – Но я не беспокоился до вчерашнего дня. – Почему? – Она сказала, что заночует у подруги. А девчонки они такие, Вы же знаете, если сцепятся языками, не обращают внимание ни на что. Но когда она не вышла на связь и вчера, я начал обзванивать всех ее знакомых. Но никто ничего не знал. А сегодня утром я увидел сводку новостей… Руки Джека снова задрожали и голос сбился. – Она называла имя подруги, у которой планировала остаться? – Бетти приготовилась делать пометку в своем блокноте. – Да, это Луиза Тёрнер.

– Мне нужны все ее данные. Жених послушно назвал адрес и номер телефона подруги умершей. – Мистер Ричардсон, где Вы были вчера между двенадцатью и двумя часами ночи? – На маршруте. – Поясните, – нахмурилась Бетти. – Мы с Эмили, – от воспоминания о невесте, голос мужчины снова дрогнул, – через две недели должны были пожениться. И я копил денег на наше свадебное путешествие. Поэтому днем я работал в строительной фирме, а вечерами и ночами подрабатывал в такси. Где именно я находился во время, указанное Вами, можно узнать у диспетчера. Все наши передвижения и заказы фиксируются. Бетти занесла в блокнот данные таксопарка, прежде чем пододвинуть к свидетелю (то, что все показания Джека подтвердятся, детектив даже не сомневалась) запаянный пакет с бумажной карточкой внутри. – Вам что-нибудь говорит эта фраза?

– Нет, а что-то должна? – искренне не понимая ничего, тряхнул головой Джек. – Разве что похоже на что-то библейское, но я не уверен. Я атеист. – Библейское… – пробубнила Бетти делая очередную пометку в блокноте. – Эта карточка была найдена под рукой у убитой. У Вас есть предположения, кто мог таким образом убить Эмили? И что вообще все это может значить? – Понятия не имею, – несостоявшийся муж устало уронил голову на руки.