Глава 18 (1/1)

Серые облака тянулись и тянулись вдаль, казалось бы, повсеместно окутав небосвод. Здесь, наверху, где не было ни души, не считая пустоголовых голубей и сварливых воронов, можно было немного подумать и как следует прочистить мозги. Жаль только, что ветру не под силу было выдуть из головы ни воспоминаний, ни мыслей?— Бартимеус много бы отдал, чтобы хоть на секунду перестать гонять из пустого в порожнее все, что ему пришлось пережить за последние месяцы.Он давно покинул пределы Англии и летел на восток, навстречу такой же, окутанной снежной шапкой Германии, которая славилась своей территориальной раздробленностью и снобизмом. В своей долгой жизни джинну нечасто доводилось иметь дело с прусскими волшебниками: все случаи уместились бы на трехпалой когтистой лапе, да и к тому же они были слишком незначительны, чтобы о них вспоминать. Он знал, что поиски родственников Хенрика фон Тиссена займут минимум несколько дней, и признавался себе, что в какой-то степени был рад передохнуть от Натаниэля. Слишком уж погряз мальчишка в том, что не мог исправить, и его нежелание признавать это бесило даже больше, чем его бесконечное попадание в передряги.Тряхнув головой, сокол-сапсан устремился вниз и, подгоняемый ветром, расправил крылья на всю возможную для данного вида длину. Были приятные моменты в том, чтобы парить в небе и наблюдать за всем свысока. Какими незначительными всегда казались люди и их проблемы с высоты птичьего полета!.. Все они?— волшебники и простолюдины, богатые и бедные,?— все они переходящие. Так всегда было и будет. Цивилизации возникают и падают, храмы возводятся и рушатся, обращаясь в пыль, стираются имена как следы на песке… Имена. Бартимеус никогда не думал, что определенное сочетание букв какого-то маленького человека будет доводить его до белого каления. Да были хозяева, которые оставались значимыми, которые выделялись среди прочих жестокостью, жадностью или могуществом, и вот нашелся еще один, который решил выделиться самым оригинальным способом?— бесконечными попытками самоубиться. В этом они с Птолемеем были очень похожи, хоть и преследовали разные цели. И самое противное было в том, что в кои-то веки, впервые после смерти египтянина ему было не плевать именно на это патлатое ходячее недоразумение, которое гордо именовало себя волшебником. Худшей иронии судьбы и представить было сложно. Любому другому на месте Натаниэля Бартимеус с радостью помог бы отправиться на тот свет, и даже помахал бы платочком на прощание… Но нет, все не могло быть так просто, куда уж там, этого придурка он отчего-то с энтузиазмом пытался спасти и каждый раз с треском терпел поражение. Все сводилось к тому, что их взаимоотношения походили на принцип ?шаг вперед, два назад?. А в случае Натаниэля это мог быть даже целый километр… Это раздражало и злило неимоверно, как и собственное бессилие: ему никак не удавалось вбить в упрямую голову хозяина, что он не родился для того, чтобы стать героем и гордо спасать мир в одиночку. Впрочем, у Натаниэля этот пунктик был всегда, с самого начала их знакомства…Бартимеус иногда возвращался мыслями в то недалекое прошлое, когда еще не был обременен знанием истинного имени волшебника, а просто хотел выполнить задание и убраться восвояси. Встретившись с Натаниэлем впервые, он и предположить не мог, что бледный мальчишка с заостренным лицом, дрожащий всем телом как осиновый лист, сможет задеть его, прожженного тысячелетиями рабства, за живое.Джинн помнил это так отчетливо, словно все случилось только вчера. Три года?— сущий пустяк для существа его возраста, и детали живо воскресали в памяти, стоило лишь задеть их одной неосторожной мыслью. Вот и сейчас, пролетая над Британским морем, он мысленно возвращался вспять, пытаясь понять, в какой именно момент той треклятой истории с Амулетом Самарканда, ему действительно стала небезразлична судьба странного лохматого мальчишки……Вызов был сильным. По собственным смутным ощущениям Бартимеус полагал, что после его последнего пребывания на Земле прошло не слишком много времени?— от пары лет до пары десятков, что его не слишком-то радовало. Перспектива вновь застрять на годы у очередного алчного маньяка, жаждущего власти, славы, богатства или всего сразу, не вызывала ничего кроме раздражения и досады. Ощущение было такое, будто ему нужно было отправляться на нелюбимую работу, на которой не платили зарплату, и вдобавок ко всему на которую он просто не мог не явиться, как бы ни сопротивлялся. Спасало только одно: волшебники этого века имели тенденцию скоропостижно умирать от холеры, вызванной антисанитарией, но это все равно не происходило в один миг. В общем, деваться было некуда: судя по силе призыва, волшебник, который жаждал всучить ему очередное задание, определенно не собирался отбрасывать коньки в ближайшем будущем.Бартимеус решил не оставаться в долгу и затратил-таки небольшое количество сил и воображения, чтобы произвести впечатление на нового хозяина. Все-таки, встречают по одежке… ну или по демонстрации сил и могущества, если речь о духе. Однако когда он увидел, кто стоял в противоположном пентакле, все желание показать себя куда-то выветрилось. Причем мгновенно.Мальчишка, вызвавший его, на вид недотягивал даже на свои тогдашние двенадцать. Бледный и худой, как щепка, со впалыми щеками и лохматый настолько, будто его месяцами не расчесывали, внимательно смотрел на джинна своими цепкими угольно-черными глазами. Быть в подчинении у такого жалкого на вид существа было просто оскорбительно, но пентакль и руны были нарисованы идеально, благовония стояли на месте, поэтому перспектива слинять из-за ошибки (съедать его Бартимеус даже близко как вариант не рассматривал) стремительно приближалась к нулю. Они находились на каком-то старом чердаке, в котором было только одно разбитое окно и из которого нещадно дуло мальчишке прямо в спину. Из-за этого он заметно дрожал, и все его попытки скрыть это были тщетными.И если еще пару минут назад Бартимеус сомневался, что новый хозяин окочурится в ближайшие сроки, то теперь немного воспрял духом. Авось под таким сквозняком хоть пневмонию заработает…В конечном итоге, после целой череды нелепых вопросов, мальчишка все-таки изъявил свое желание: он велел украсть Амулет Самарканда у некоего волшебника по имени Саймон Лавлейс. Услышав это, Бартимеус пришел к выводу, что мелкая недоросль действительно является тем, за кого себя выдает: по большому счету его первый приказ мало чем отличался от большинства тех, что джинну приходилось слышать за всю свою долгую жизнь. В тот момент все казалось на удивление просто: украсть вещицу, доставить в руки мальчишке, и вернуться домой. Но именно с этого момента и начались все сложности…Юный волшебник жил в Праге. Красивом по человеческим меркам городе, с богатой магической историей. Когда-то пражские волшебники были известны почти во всем мире, как новаторы и изобретатели. Многие здесь практиковали алхимию, создавали артефакты, да и вообще ревностно оберегали свои знания от посторонних. Настолько ревностно, что в конечном итоге почти вымерли как вид. Прага, которую застал Бартимеус, явившись на вызов мальчишки, была с его точки зрения практически мертвой. И поэтому, найти среди подозрительных чехов британца по имени Саймон Лавлейс большого труда не составило.Пройдя через несколько небольших препятствий, Бартимеус все-таки сумел заполучить Амулет, а в процессе его доставки адресату выяснил, что мальчишка на самом-то деле, жил совсем не на том чердаке, на котором джинн был призван. Это-то было совершенно логично: если хочешь, чтобы тайное оставалось тайным, лучше совершать свои темные делишки не где-нибудь прямо под носом у наставника. Мальчишка недурно все продумал, как на свои годы, но не учел одного: тайное обычно любило всплывать в самый неподходящий момент. Его истинное имя было раскрыто наиглупейшим образом, чему в тот момент Бартимеус несказанно порадовался, ведь теперь мог величать хозяина по имени, и не просто какому-нибудь, а самому настоящему.—?Какое милое имя?— Натаниэль. Красивое, и при этом совершенно тебе не идет. Я-то думал тебя зовут как-нибудь попроще…—?Заткнись! —?он едва ли не притопнул ногой по полу от досады. —?Моего настоящего имени никто не знает!—?Ну да. То-то я смотрю ты совершенно никак на него не реагируешь…Но несмотря ни на что, он был умен и изобретателен. И, что ни говори, а придуманная им угроза впечатляла уровнем коварности. Не каждый взрослый волшебник на его месте бы смекнул, как выкрутиться в подобной ситуации, и это делало честь его знаниям и способностям. Конечно, исполнение слегка прихрамывало: он не мог до конца скрыть страх, когда носился со своей банкой, словно с писаной торбой, грозясь наложить заклинание Бесконечного Заточения и сбросить ее в Влтаву. Он был в откровенной панике, из-за которой весь его самоконтроль трещал по швам, он вздрагивал от любого неосторожного шороха. А когда по свой Амулет явился Лавлейс, ситуация приобрела совершенно другой поворот. Поворот, который навсегда изменил привычную жизнь Натаниэля……Вернувшись мыслями к реальности, Бартимеус осознал, что практически долетел до берегов Франции. Остальная часть воспоминаний?— пожар, бегство от слуг Лавлейса, прятки на чердаке и месть за смерть опекунов,?— осталась непотревоженной. Не было больше нужды оглядываться на прошлое, чтобы понимать: при всех своих недостатках мальчишка был интересен. Изначально он стремился стать кем-то честно, не прибегая к хитрости, обману и разного рода уловкам. У него действительно был потенциал стать кем-то особенным, если бы смерть Андервудов так сильно по нему не ударила. Даже сейчас, спустя три года, во многом его рискованные, порой крайне безумные поступки, были обусловлены банальной детской травмой. И пока он этого не поймет, то не сможет двигаться дальше…Бартимеус замахал крыльями активнее, меняя направление на северо-восток. Злость на мальчишку и его идиотское поведение слегка поутихла, но не прошла окончательно. Джинна уже давно преследовало смутное ощущение, что Натаниэль чего-то не договаривал. Нарочно или же нет, но легче от этого не становилось. Бартимеус и сам понятия не имел, стоило ли волшебнику рассказывать о рисунке, хранящемся в кабинете Фантомхайва. Он часто возвращался мыслями к этому, но так и не смог прийти к какому-то однозначному решению.Единственное, что он знал наверняка так это то, что не позволит хозяину снова стать убийцей.***Китти взглянула на него озадачено.—?Прости?..Натаниэль поднес чашку к губам, стараясь скрыть усмешку. Как и многие девушки ее социального статуса, одевалась она неброско, используя для своих платьев грубую дешевую ткань обычно каких-нибудь невзрачных расцветок. Волшебник полагал, что это будет интересный эксперимент: нарядить ее в то, что носят настоящие леди. Ну и, разумеется, это должно было немного помочь осуществить то, что он задумал.—?Я имел в виду,?— откашлялся Натаниэль, медленно поставив чашку на подставку,?— что тебе придется походить в настоящем платье.Китти какое-то мгновение продолжала смотреть на него с все тем же легким оттенком недоумения, но затем, когда до нее в полной мере дошел смысл сказанного, она скрестила руки на груди и недовольно поинтересовалась:—?Это еще зачем? Мне кажется, для того, чтобы забраться ночью в дом к волшебнику необязательно принаряжаться. Да и где я найду это самое ?настоящее?, как ты выразился, платье? Мне с моим жалованием обновками обзавестись в ближайшем будущем определенно не грозит.Натаниэля вдруг крайне неожиданно заинтересовали несколько царапин на столешнице.—?Ты пойдешь со мной на благотворительный бал. А туда, знаешь ли, принято ну… идти… в соответствующем наряде.Повисла пауза. Волшебник все еще предпочитал изучать поцарапанный прилавок, слегка побаиваясь поднимать взгляд на подругу. Он имел полное право взять с собой на мероприятие еще одного человека?— компаньона или гостью, помимо прислуги, но ранее всерьез даже не рассматривал никаких кандидатур: слишком много всего навалилось за последние недели, чтобы забивать себе голову подобными пустяками, но теперь… Теперь это могло сыграть им на руку. В конце концов, Глэдстоун тоже будет на этом вечере?— идеальная возможность задержать его в Уайтхолле, пока другие будут искать информацию о Благодетеле в его доме. Лучшей возможности и представить было нельзя, но оставалась всего одна загвоздка: уговорить девчонку.—?Слушай, а тебе когда ставили этот фингал, дополнительно по голове ничем не ударили?..Ну, понеслась…—?Думаешь, я брошу Тимоти одного с тем странным парнем, когда такое происходит, а сама пойду развлекаться на вечеринку?—?Да я не…—?Чтоб ты знал, мне все это нравится не больше, чем тебе, но я никогда не бегала от опасности и думаю, что мне уже поздновато начинать!—?Да никто и не говорит, что…—?Я ни за что не брошу Тимоти, ведь это по моей в вине он ввязался во всю эту дурацкую историю!..Натаниэль глубоко вздохнул.—?Сделай милость, помолчи и дай мне сказать!Китти сузила глаза. Она сердито сверлила его взглядом, и в целом выглядела так, будто была бы совсем не прочь поставить волшебнику еще один синяк под глазом так, для симметрии. Это продолжалось какой-то момент, а потом она хмыкнула и величественно махнула рукой.—?Да пожалуйста.—?Спасибо,?— Натаниэль не удержался и закатил все-таки глаза. Он знал, что будет непросто, но все же считал, что сумеет ее убедить. —?Ты же знаешь, что Глэдстоун будет на этом балу?—?Ну конечно, иначе мы бы не решили залезать к нему в дом именно тем вечером! —?с сарказмом произнесла она, но волшебник предпочел не обратить внимание.—?Отлично. А теперь послушай, что я скажу,?— Натаниэль немного подался вперед и Китти, очевидно временно решив сменить гнев на милость, наклонилась чуть ближе. —?Глэдстоун не станет задерживаться на приеме надолго: у волшебника его положения масса дел и обязанностей. Для членов Парламента этот бал всего лишь формальность, они придут туда, только для того, чтобы выказать свое почтение Ее Величеству, и благополучно уйти через полчаса. А если Глэдстоун действительно как-то связан с Благодетелем или хотя бы знает, кто он такой, то и подавно не станет оставлять свое поместье без присмотра на длительное время. Он наверняка возведет какую-нибудь защиту вокруг всех своих важных документов, и вы втроем просто не сможете совладать со всеми ловушками, которые он оставит. И ты прекрасно знаешь, что твоя устойчивость к атакам демонов не распространяется на людей, стоящих рядом с тобой.Китти задумчиво закусила губу, а мгновение спустя тяжко вздохнула. Натаниэль знал, что ей не нравилось все, что он говорил, но она должна была понимать, что залезть в дом к волшебнику, это далеко не то же самое, что перепрыгнуть за соседский забор поворовать яблоки.—?Ладно,?— нехотя признала она, заправив выбившуюся прядь волос обратно за ухо. —?Предположим, ты прав. Да я знаю, что волшебники по большей части параноики и лишнюю копейку без присмотра не оставят, но неужели мы втроем не справимся? Тимоти сможет указать, где прячутся де… черт, духи, и располагаются ловушки, а Билл проведет безопасным путем к кабинету этого Глэдстоуна…—?Напомни-ка мне, сколько лет твоему Тимоти?Китти вздохнула.—?Двенадцать. Но это не значит, что его можно не принимать всерьез. Ты вон в его возрасте и не такое творил!—?Я уже был волшебником,?— невозмутимо парировал Натаниэль, ощутив, как в горле неожиданно встал ком.Девушка громко хохотнула.—?Ну да, это в корне меняет дело.—?Я лишь хочу, чтобы ты осознавала риск,?— едва ли не по слогам произнес он, в упор глядя на подругу, которая все еще недовольно сопела себе под нос, глядя куда-то в сторону витрин, на которых были разложены кисти. —?Я не собираюсь отговаривать тебя или твоих друзей от плана, наоборот, я хочу обеспечить ему успех, ведь мне тоже нужно знать, кто этот Благодетель. Мне это нужно больше, чем кому бы то ни было! Но я также знаю, что если вас поймают, это будет катастрофа. Уверен, ты и сама это понимаешь. Да, в какой-то степени я, возможно, говорю это исходя и из своих собственных эгоистичных побуждений, но ты дорогой мне человек и я не могу тебя потерять. Я не имею на это права.Китти продолжала молчать, по-прежнему не глядя на своего собеседника, в то время как сам Натаниэль признавал, что будь он на ее месте, то пренебрег бы помощью и попытался сделать все сам. Возможно, в чем-то Бартимеус был прав, возможно, именно в принципах, которым он следовал, и было его слабое место. Он мог без колебаний прийти на выручку любому, кто нуждался в нем, но сам не мог позволить себе ухватиться за протянутую руку помощи. Он знал, что однажды должен будет ответить за содеянное, должен будет встретиться с тьмой один на один и не хотел тянуть в нее за собой ни Китти, ни Бартимеуса. Как жаль, что ни одному из них он не имел права рассказывать, что на самом деле собирался сделать однажды. Как только станет храбрости. И, если, конечно, он сумеет выжить…—?Какой у тебя план? —?вдруг негромко сказала Китти, повернувшись к нему и Натаниэль моргнул, возвращаясь к реальности.—?Что?..—?План,?— протянула Китти, шумно вздохнув. Она поставила локти на стол и положила голову на скрещенные ладони с несколько уставшим видом. —?Признаю, в твоих словах есть определенная логика. Да, мы всего лишь трое неразумных детишек, а у тебя все-таки какой-никакой опыт в подобных делах имеется…—?Ну спасибо!—?Не за что,?— девушка вяло усмехнулась. —?Это, между прочим, было сказано в самом лучшем смысле.Натаниэль хмыкнул.—?Да, я так и подумал.Она показала ему язык и волшебник не смог сдержать улыбки.—?Так что ты хочешь конкретно, чтобы я сделала? —?поинтересовалась Китти, мгновенно став серьезной и собранной. Натаниэль кашлянул в кулак.—?Для начала, обеспечим тебе алиби. Ты пойдешь со мной на бал, и это не обсуждается,?— тут же добавил он, как только девушка открыла рот, чтобы что-то вставить. —?Но это отнюдь не значит, что я оставлю Тимоти и Билла без прикрытия. Ты с ними пойдешь, но только… не собой.Китти какое-то мгновение внимательно смотрела на него, а затем констатировала, на ее взгляд, очевидный факт:—?Ты меня запутал.—?Ничего сложного,?— пожал плечами волшебник. —?Я попрошу Бартимеуса принять твой облик. Он пойдет с твоими друзьями вместо тебя.В мастерской повисла тишина. Где-то на улице неясным гомоном звучали неразборчивые голоса прохожих, ветер свистел в подворотнях, создавая сквозняки; настенные часы глухим звоном оповестили о том, что настал второй час дня.Китти уставилась на Натаниэля во все глаза.—?Что?.. Ты совсем умом тронулся?—?А по-моему, это отличная мысль,?— как ни в чем ни бывало откликнулся волшебник, на что девушка лишь покачала головой. —?Он, в отличие от тебя, сможет действительно защитить их, если что-то пойдет не так.—?Не выйдет, Тимоти раскроет обман,?— категорично замотала головой Китти. —?И я не хочу, чтобы он думал, будто я струсила.—?Господи, да при чем здесь это? —?терпение волшебника истончалось пропорционально тому, как рьяно девушка отказывалась от предлагаемой им помощи. —?Кто сказал, что ты будешь всего лишь наблюдателем? Мы, между прочим, возьмем на себя тяжелое и самое важное задание: отвлечем Глэдстоуна. Мы дадим реальный шанс твоим друзьям узнать то, что действительно поможет нам разрушить планы Благодетеля!Натаниэль видел, что подруга колебалась: она, безусловно, понимала, что в его идее было рациональное зерно, но ей определенно претила сама мысль о том, что она не будет действовать наравне с остальными. Не будет с ними в самый ответственный момент. Волшебник понимал это как никто, но в то же время полагал, что самым трудным будет именно удержать министра на вечере столько, сколько нужно: поговаривали, что нрав у старого волшебника был крут и пока Натаниэль слабо представлял, каким образом им с Китти нужно будет действовать. Но до самого бала еще было время, и он считал, что сумеет придумать что-нибудь.—?Ну хорошо,?— выдохнула Китти, поджав губы. Она слезла со своего стула и принялась мерить шагами небольшое пространство от стены до прохода. —?Допустим, я соглашусь и пойду с тобой на этот треклятый бал и, допустим, мы задержим каким-то образом Глэдстоуна на достаточное количество времени. Но ведь, как я уже говорила, Тимоти определит подмену! Он слышит… духов, он поймет, что с ним буду не я!—?Мы ему расскажем,?— пожал плечами Натаниэль. —?Предупредим. Но попросим не говорить Биллу. Если он действительно тот, за кого себя выдает, то вряд ли заподозрит неладное.—?А если нет? —?едва слышно спросила Китти, остановившись. Она выглядела слегка встревоженной, и волшебник понял, что она действительно сильно переживала: за паренька, за свою роль и успех в целом их маленького предприятия.Натаниэль глубоко вздохнул и попытался говорить как можно более уверенно:—?Все будет хорошо. Бартимеус приглянет за ним. За ними обоими, если уж на то пошло.Китти смотрела на него еще некоторое время, определенно не зная, уступить или же стоять на своем. Волшебник терпеливо ждал, прекрасно зная, что со своей стороны он сделал все, что мог, и теперь ей нужно было принять окончательное решение. Он больше не мог давить на Китти, да, впрочем, и не собирался. В конце концов, она была не глупа и должна была видеть, что объединив усилия у них было больше шансов докопаться до правды.—?Что ж, ладно,?— в конечном итоге произнесла она с явной неохотой. —?Ты меня убедил. Но это еще не значит, что я не справилась бы и без твоей помощи.—?Ну, конечно,?— улыбнулся Натаниэль краешком губ, на что девушка в ответ лишь показательно фыркнула.—?Бартимеус определенно не будет в восторге, когда узнает, что ты надумал,?— будто бы между прочим отметила Китти. Волшебник махнул рукой.—?Бартимеус?— моя проблема. Как-нибудь справлюсь.—?Ну-ну,?— многозначительно закивала головой девчонка, и Натаниэль скрепя сердце вынужден был признать, что она была права. Уговорить джинна сотрудничать после неудачного разговора на кладбище будет ой как непросто… Но как бы не был бы обижен на него слуга, на кону стояло нечто большее, чем их вечные препирательства. Хотя бы ради того, чтобы поймать Благодетеля, им нужно будет на время оставить все так, как есть. Натаниэль очень хотел верить, что избегает важного разговора именно потому, что сейчас для него не время, а не потому, что ему страшно получить ответ на свой вопрос.—?Итак,?— Китти неожиданно выдернула его с небес на землю,?— какое, ты говорил, мне нужно платье?..