Глава 20. (1/1)

04 марта 18** года , Хэйуорт-хаус, Лондон,Адмирал Брейви - леди Кэтрин Де БерДорогая мадам!Спешу сообщить, что накануне я прибыл в Лондон и намерен в самое ближайшее время нанести визит Вашей Светлости. Прошу Вас уведомить меня о времени, кое будет удобно для Вас. В Лондоне у меня есть две запланированные встречи с моими прежними приятелями по военно-морской службе, но они состоятся в ***-клубе и пройдут в неурочное для визитов время. Также в один из дней, а именно – 10-го, третьего месяца будет необходимость посетить Военное Министерство для участия в торжественном обеде для высшего командования.Иные же занятия никоим образом не помешают мне прибыть к Вам в любое время любого дня. Надеюсь, буду иметь честь беседовать с Вами. Также у меня есть хороший выезд, и буде Вам угодно, мы могли бы совершить прогулку по паркам города.Остаюсь преданным ВамАдмирал Брейви.05 марта 18** года, Пемберли, Дербишир.Фицуильям Дарси – управляющему Энтони ПраттуМистер Пратт!Настоящим сообщаю, что я намерен прибыть в Лондон со своей семьёю не позднее ***ого. Прошу приготовить дом к визиту. Меня сопроводят моя супруга миссис Дарси и моя сестра мисс Джорджиана.С дороги отправлю уведомление о прибытии, дабы все было готово к приезду.М-р Дарси.07 марта 18*** года, ****-хаус, ЛондонЭнн де Бер – Джорджиане Дарси.Милая сестрица!Каюсь, я совсем забросила нашу переписку! Могу уповать только на твое великодушнейшее прощение, зная, какое доброе у тебя сердечко. Спешу узнать, как ты поживаешь? В добром ли здравии и ты, и твои домочадцы?Вопросы, скорее формальны, я уверена, что всё хорошо, и не может быть иначе. Ведь когда ты счастлив, кажется, что и весь мир вокруг сияет красотой и здоровьем. А я счастлива! С того дня как мы приехали сюда, меня кружит и кружит какой-то вихрь, но не пугая, а даря наслаждение своей стремительностью. Возможно, Элизабет пересказывала тебе наши новости, но коротко опишу их.Утро начинается для меня рано (ты ведь знаешь: матушка с детства воспитывала меня в строгости и запрещала залеживаться долго, поэтому я привыкла), далее – туалет, завтрак. Порой к завтраку является полковник, ежели у нас условлены какие-то ранние занятия или прогулки, или, бывает, он просто является пораньше. Он ведь тоже приучен вставать рано. Вижу, как ты улыбаешься, припоминая, чего нам в детстве стоило выработать эту привычку.Далее мы отправляемся на прогулку в коляске. Если же полковник занят своими штабными делами, я в свою очередь также не сижу без дела: занимаюсь обустройством левого крыла дома. Мы с мистером Дизарни выбираем ткани для портьер, обивки мебели, стен. И, мне кажется, получается очень мило.Матушка до сего дня была в удрученном настроении, но – о, чудо! – буквально два дня назад всё переменилось. Слуга подал ей письмо, и видела бы ты, что сталось с матушкой! Она вся преобразилась, разрумянилась и едва не бегом бросилась вон из комнаты. Но у самой двери спохватилась и, царственно кивнув нам с полковником, степенно удалилась.Видимо, в письме были весьма вдохновляющие новости, поскольку матушку с тех пор не узнать. Раньше она постоянно хандрила, в Опере ей не нравились голоса исполнителей, новые блюда раздражали, но если готовили что-то из прежних кушаний, это тоже не нравилось. Прислуга не могла угодить матушке ни в чем, и им, конечно же, доставалось.Ведь я, зная матушкин характер, старалась избежать действие её недовольства на твою покорную слугу, поэтому либо отправлялась на прогулку, либо занималась с мистером Дизарни, либо ехала за покупками, и матушке ничего не оставалось, как срывать свое плохое настроение на слугах.Полковник по секрету рассказал, что прибыл адмирал Брейви, и я с облегчением поняла, что мы длительное время будем избавлены от матушкиной хандры, поскольку адмирал оказывает на неё благотворное воздействие.О, боже, Джорджиана, я столько написала всякой чепухи, но о самом главном едва не забыла!На днях мы посетили Мэтлоков (когда мы встретились в Опере, они пригласили нас на небольшой музыкальный вечер в их дом).Я была рада встретить Джеймса. Его жена пока не выходит, он же в приятном ожидании и без умолку говорит только об этом. Но это всё неважно. Главное же вот что.Вечер был в самом разгаре, когда я увидела входившего в двери молодого человека, и кто бы это был, как ты думаешь?! Надеюсь, ты сидишь, когда читаешь это письмо, в противном случае присядь, молю!Так вот, этот молодой человек был никто иной, как Эдвард Лэнгфорд! Увидев меня, он очень оживился, и его бледные щеки даже покрыл румянец. (Да, сестрица, мне показалось, что он недомогает: он был бледен, двигался с осторожностью и не танцевал).Он расспрашивал, как поживают наши дербиширские родственники. Я перечисляла всех, но когда дошла до своей кузины Джорджианы, он даже подался ко мне, ловя каждое слово и едва дыша.Дорогая сестрица, я хочу поговорить с тобой серьезно, на правах старшей. Я не могу понять, что произошло, отчего ты отвергла этого молодого человека. Но вижу ясно лишь одно: он очень любит тебя. И он очень достойный человек. Полковник так сердечен с ним, и Джеймс, и Мэтлоки. Но его друзья, как мне показалось, что-то знают о нем и ведут себя с ним с душевным сочувствием.В те минуты, что я не танцевала, лорд был подле меня, и я прекрасно поняв, чего он от меня ожидает, вновь и вновь заводила разговор о тебе. Правда, не стоит пугаться, я соблюдала все приличия, и наши речи не выходили за рамки описания недавних рождественских празднеств. Просто, я, повествуя о тех или иных событиях, постоянно упоминала тебя. И он каждый раз расцветал при твоем имени.Я очень прошу, милая кузина, может, тебе стоит обдумать всё ещё раз и переменить своё отношение к Лэнгфорду. Уж не знаю, чем он заслужил твою холодность, но уверена – то была нелепая ошибка и случайность. Может быть, тебе стоит посоветоваться с Элизабет. Я ведь помню: она так к нему благоволила. А столько людей не могут же ошибаться в нем. Конечно, ежели он просто не по сердцу тебе, тогда отложи это письмо в сторону и никогда о нем не вспоминай.Любящая тебя всем сердцем и желающая тебе только добра,Твоя кузина Энн де Бер.P.S. Полковник упомянул о вашем возможном приезде в город. Ежели это правда, я с величайшим нетерпением буду ждать и тебя, и кузена Фицуильяма, и нашу сестрицу Элизабет.7 марта 18*** года, Пемберли, Дербишир.Из дневника Джорджианы Дарси.Братец наконец-то поправляется. Он еще бледен, но простуда, кажется, почти совсем отступила. Теперь мне приходится скрывать свои настроения еще и от него. Сестрица Элизабет все пытается, правда, очень и очень деликатно выведать, отчего жизнь мне стала так не мила. Я стараюсь уходить от ответа. Но, боюсь, перед Уильямом мне не устоять. Он непременно выспросит у меня, отчего я так погружена в уныние. И, боюсь, мне придется всё ему рассказать. Он непременно огорчится, что я такая … не хочу писать это слово, иначе закончу на этом, потому что расплачусь. Хотя я пролила столько слез за это время, что буду удивлена, если еще хотя бы капля падет с моих ресниц.Он как-то советовал поговорить с Лиззи, если мне понадобится какая-то помощь. А я не могу. Никак не могу. Слишком многое пришлось бы открыть, и она потеряла бы ко мне всякое уважение. Нет, невозможно. Я должна принять единственно правильное решение. Я всё скажу Элизабет. Но не о моей сердечной тайне. А о том, что я окончательно решилась оставить светскую жизнь.Как жаль, что я не могу уйти в монастырь, как та несчастная из последнего французского романа. Ведь жизнь моя кончена. Выхода я не вижу. Я люблю Л., в сём теперь уже нет сомнений. Но после того, как я откроюсь ему, он немедленно прекратит всякие отношения меж нами и разлюбит меня. Что же мне остается? Нет, я приняла верное решение.Только боюсь, что братец не примет его. Он возлагает такие надежды на меня. Проходя мимо кабинета, я случайно слышала, как он говорит с миссис Рейнолдс. Кажется, она также очень обеспокоена моим состоянием. Боже, как они все добры ко мне! Знали бы, как я недостойна их.Избавившись от одного увлечения этим негодным У., я вновь погружена в пучину сердечной склонности к новому объекту. О, боже, говорить об Л., - объект! Он… он – самый прекрасный, самый красивый, самый великодушный, кого я встречала. И самый недосягаемый.Сейчас принесли письмо от кузины Энн. Придется прерваться, чтобы его прочесть. В былые времена я была бы так счастлива, получив весточку от сестрицы. А сейчас меня ничто не радует.На следующий день.О, боже! Я едва могу перевести дух, столько событий произошло с моей вчерашней записи в дневнике!Энн прислала такое, …такое славное, такое необыкновенное письмо. И с невероятными новостями! Она видела Л. на вечере у Мэтлоков. И он все время спрашивал обо мне. И Энн очень деликатно говорила с ним. Энн уверена, что я отвергла Л., потому что не люблю его, или потому что он совершил какой-то поступок. Он! Как он мог что-то совершить? Он такой необыкновенный человек!Как же я была глупа, не поговорив с Элизабет сразу же и не открывшись ей во всем, во всем! Милая, милая Лиззи! Как же она добра, как умна, как терпелива и нежна со мной! Какое счастье, что братец женился именно на ней. Боже, я и представить не могу, чтобы моей сестрой стала бы такая леди, как… как …к примеру, Кэролайн Бингли.Но опишу наш разговор по порядку, хотя мысли мои путаются, и перо дрожит, отчего я заляпала кляксами всю страничку! О, мисс Дарси, вы должны взять себя в руки и быть аккуратнее! Ну вот, как только в ушах у меня послышался голос мисс Педигрю, нашей преподавательницы чистописания, перо моё немедля сделалось послушно воле хозяйки, и я приступаю.Я заглянула к Лиззи, когда она что-то писала. Но когда я, извинившись, хотела уйти, она живо поднялась мне навстречу, быстро подвела меня к камину и усадила на диван, сама же присела в кресло напротив. Я долго не решалась начать разговор, и она предложила чаю. Но я, устыдившись собственной трусости, набрала в грудь воздуха и единым духом призналась, что я очень страдаю из-за одного молодого человека.Лиззи против ожидания не рассердилась, не встревожилась, о, нет! Она так мило улыбнулась и тихо сказала, что она, кажется, знает, о чем пойдет речь. Вернее, о ком. Она так ласково говорила со мной, что я сама не знаю, как выложила ей всё, как на духу, а именно – ту давнюю историю с У. Правда, здесь у меня сложилось впечатление, что для Лиззи это не было уж такой новостью. Мне показалось, что она знает всё.Я залилась краской, но Лиззи вновь была так ласкова со мной и рассказала, как она тоже некогда была покорена кажущимся благородством этого недостойного человека. Я же неожиданно даже расплакалась от облегчения и одновременно рассмеялась, а она нежно меня обняла и протянула платок. Потом уж я рассказала ей все остальное: и про свою влюбленность в Л., и про то, что никогда не осмелюсь сказать ему правды, которую сказать буду просто обязана, ежели он станет ухаживать за мной.Но Лиззи сочувственно похлопала меня по руке и сказала, что Л. питает ко мне весьма серьезные чувства, что он говорил и с ней, и с братом. Потом, когда я немного успокоилась, и мы выпили по чашке чаю, Лиззи осторожно попросила меня выслушать еще одну историю, только не очень волноваться.Не знаю, по-моему, когда просят не волноваться, тебя тут же начинает сотрясать лихорадка. Но я всё же выпила еще глоток и, сцепив руки на коленях, мужественно кивнула, готовясь выслушать какую-то неприятность. И я её услышала.Оказывается, Л. знает обо мне и этом ужасном человеке. И он даже вызвал его на дуэль, когда У. едва не назвал мое имя. В глазах у меня тут же потемнело, я вскочила, свалив со стола чашку. Лиззи вскочила следом и насильно усадила меня на диван. Я лихорадочно стала выспрашивать, что с Л., не ранен ли он. Об ином исходе я даже страшилась подумать, и Лиззи тут же успокоила меня, сказав, что все с Л. благополучно. Он получил небольшую царапину, по словам полковника. И скоро будет совершенно здоров.Так вот отчего Л. был так бледен на вечере у Мэтлоков. Всё разъяснилось!Я до сих пор в нервическом состоянии. В голове у меня целый рой мыслей. Я уже мечтаю, как мы поедем в Лондон и, возможно, Л. нанесет нам визит. И я уже не буду такой букой, а непременно выкажу ему всю сердечность, какую смогу. Боже, как же это романтично: он дрался на дуэли! Из-за меня!Кажется, мне стоит перестать читать романы в таких количествах. По-моему, жизнь гораздо интереснее того, что отражено на бумаге!