Глава 5 (2/2)

В душе царил настоящий кавардак. Аомине чувствовал, что скоро не выдержит. Приближение срыва подступало и росло, как большой грязный пузырь. Как нарыв, который скоро должен лопнуть. Так было, когда он разнес всю больничную палату после неудачной попытки вернуть зрение. И когда поссорился с родителями и ушел из дома. И когда уничтожил всё в новой квартире, начиная от посуды и цветочных ваз, заканчивая мебелью. Только старый торшер оказался ему не по зубам: как бы он его ни швырял, светильник отделался разбитой лампочкой и трещиной, и остался стоять в углу на правах вечного жителя этого дома. Страдали всегда близкие люди. Этого Дайки не мог себе простить, поэтому, что есть сил, молился, чтобы Кисэ не попал под горячую руку.

***- Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! – Весело проорал человек с яркими плакатами в руках. Он влетел в киностудию утром, когда съемочная группа занимала свои места на площадке, и вывел всех из пассивного состояния полудремы. Его крик подействовал на людей лучше, чем сразу несколько чашек крепкого утреннего кофе.- Какой еще лёд? – С интересом взирая на человека, Наката взял один из плакатов за уголки и вытянул руки перед собой, разглядывая его.- Постеры! Это рабочие версии постеров, которые будут висеть на афишах кинотеатров!

- Ну что скажешь? – Спросил режиссер, обращаясь к женщине-секретарше. – Хороши?- Вот этот, с Мацушимой-сан и Мори-сан особенно замечателен.

- А мне нравится вот этот, с Кисэ-саном на заднем плане! – Ввязалась администратор съемок.

- Думаю, будет лучше, если объединим вот эти два варианта. Так смотрится эффектнее всего. Потенциальный зритель сразу влюбится.

- Отлично. Передай в типографию, договорились? – Секретарь подбежал к мужчине с блокнотом, чтобы написать ему телефон.- Боюсь огорчить Вас, но мне велено передать, чтобы в наш офис явился кто-нибудь из рабочего состава с личной печатью. По телефону утвердить заказ не получится.- Какие вы там все капризные! Народ, кто свободен сегодня?Молчание.

- Маэда! Ты же на машине, съезди туда и обратно, это займет не более часа.- Простите, но мне нужно забрать ребенка из садика.- Огава, а ты?

- Я должен сдать годовой отчет завтра утром.- Кондо, хотя бы ты, я оплачу тебе такси.- Наката-сан, никак не могу.

- Да чтоб вас всех! Неужели никто из вас не может сгонять в эту чертову типографию! Не актеров же мне туда посылать, верно?- Эм, Наката-сан, а как же Аомине? – Раздался робкий голос из глубины зала.- Он сможет поехать только с сопровождающим.

- Кисэ работает до трех, он и составит ему компанию. Я слышал, они учились вместе, и часто отрабатывают сцены, так что…- Но разве я должен заниматься подобным? – Возразил Кисэ. – Я не устраивался курьером на полставки.- Похоже, придется устроиться. Больше поручить это дело некому.

- Ладно, только Аомине скажите сами.- Нас опять впрягли в одну повозку? – С ленью в голосе спросил Дайки, когда они встретились снаружи. Такси должно было подъехать с минуты на минуту, и время ожидания нужно было чем-то занять.

- Похоже на то.Кисэ оглядел Аомине и увидел свернутый рулон у него подмышкой. В этот день он взял с собой трость, но она стояла поодаль, ожидая, пока её применят.

?Я не такой беспомощный, как ты думаешь?.- Аомине-чи, а как… ты находишь дорогу домой? – Кисэ сам испугался своего вопроса. Он никогда не заговаривал с Дайки на эту тему намеренно. Но в этот раз любопытство пересилило осторожность.- Я запоминаю путь с первого раза. Где нужно повернуть, сколько нужно идти прямо или где можно срезать. Если теряюсь, то спрашиваю у прохожих. Обычно они не отказывают. – Дайки ответил ровным тоном. Нельзя было сказать, что ему не понравился этот вопрос. Скорее всего, он уже отвечал так несколько раз.

- Мне интересно, как ты понимаешь, когда я начинаю играть хорошо?У Аомине дрогнул край рта. Две надменные черточки у бровей стали еще заметнее в свете вечернего солнца.

- Я много вижу даже с такими глазами. Если хочешь, давай проведем эксперимент. Сделай что-нибудь, а я попробую угадать.- Но что именно мне сделать?- Придумай сам. Я даю тебе десять секунд на то, чтобы решить.

- Но…- Время вышло, начинай.Кисэ завертел головой по сторонам, не зная, что ему предпринять. Сначала он хотел скорчить рожу, но подумал, что это слишком примитивно и оставил эту затею. Затем он достал мобильник и начал набирать на нем сообщение, но щелканье кнопок было слишком очевидным, поэтому он убрал телефон обратно. Потом он просто взглянул на лицо Аомине и забыл, что его время ограничено. Сосредоточенный, внимательный, он пытался расслышать и понять, чем же занят Рета. Кисэ не решился отдать ему свой подарок, хотя пакеты лежали в шкафу уже неделю. А ведь нужно было.

- Кисэ, зачем ты делаешь это? – После долгого молчания произнес Аомине. Кисэ не понял, и лишь склонил голову на бок.- Что?- Ты что, смеешься? Ты просто смотришь на меня и улыбаешься. Я же сказал тебе, что способен кое-что видеть. Правда, не глазами, но все-таки… так почему ты мне не веришь?- Аомине-чи, я не хотел, я просто…- Машина подъехала. Пойдем. – Сказал он это настолько холодно, что Рета не смог ничего ответить.В Дайки произошли необъяснимые изменения. Кисэ испугался от того, как потемнело его лицо и как нависло между ними напряжение. Его посетило чувство, что он сделал что-то не так.- Наката-сан дал мне одно поручение. Это находится за два квартала от типографии. Так что я уйду спустя десять минут, не против? Постараюсь обернуться вовремя.- Делай, как знаешь. – Таким же ледяным тоном ответил Аомине. Все его силы уходили на то, чтобы перебороть злость, и он старался говорить как можно меньше.

В тот день всё было против Кисэ. Поезд ушел прямо перед его носом, и он не успел сесть на него вовремя. Опоздав на встречу на тридцать минут, он, запыхавшись, прибежал на место, но перед ним извинились и сказали, что представитель компании-посредника еще не явился и что придет он только в течение следующего часа. Это не входило в планы Реты и серьезно выбивало его из графика. Начинался сезон дождей, в воздухе уже пахло влагой, и улавливался отдаленный звук раскатов грома, так что в любую минуту мог разразиться ливень. Опаздывать было нельзя. Аомине нельзя было оставлять одного в незнакомом районе города.

Прошел час, а затем полтора, а представителя всё не было. Через полчаса Кисэ должен был возвращаться обратно, чтобы успеть сесть с Дайки на последнюю электричку до студии. Его начала трясти наступающая паника, когда прошло еще два часа, но встреча все еще была не закончена. У представителя была сотня нюансов и оговорок, без которых он просто не мог отпустить Рету, и все обсуждал с ним детали порученного ему договора. Когда у Кисэ сдали нервы, он не выдержал и поклонился перед мужчиной:- Прошу меня извинить, но мне нужно идти. Рад был сотрудничать. Разрешите откланяться.- Но как же…- Я уже два с половиной часа как не должен находиться здесь! – Крикнул он, выбегая из здания и устремляясь ко входу в подземку. Судя по лужам на дорогах, пока он был внутри, на улице прошел проливной дождь, и Кисэ завыл от мыслей о том, что за это время могло случиться с Дайки. Скорее всего, он уже плюнул на всё и уехал сам, проклиная его самыми страшными словами. На его пути оказалась исполинских размеров канава, заполненная водой до самых краев, и обойти её можно было только если влезть на забор, и посредством нескольких акробатических трюков оказаться на той стороне. Размышлять времени не было – Кисэ закатал штанины, мысленно распрощался с ботинками, и полез в воду. Прохожие смотрели на него как на ненормального, но это его не волновало. Рета молниеносно приложил карту к магнитной области и пролетел через турникет, выбежав на платформу, он начал искать Аомине, крутясь на одном месте как заведенная юла, и обмяк, когда увидел его, стоящего у ограничительной линии.

Он не нашел места, где можно переждать дождь. Вся одежда Дайки, волосы и обувь были в воде. Люди проходили мимо, ошарашено оглядываясь, а некоторые даже отходили подальше, видимо, принимая его за бездомного. Полицейский спросил у него документы и тут же отстал, когда паспорт заехал ему по носу обложкой. От того, что испытывал Кисэ, скрутило живот. Ноги примерзли к полу, и не хотели сдвигаться с места. Беспокойное предчувствие беды лишало его сил для движения вперед. Если он подойдет к нему и скажет ему что-нибудь, то что-то случится. Что-то плохое. Нечто, что навсегда разделит их.Нужно сделать хотя бы один шаг.

- Аомине-чи, – Голос Реты был очень тихим и доброжелательным с натугой. – прости, что опоздал. Насилу добрался.

Дайки промолчал. Только лицо его стало еще страшнее, чем было. Обычно его реакции были резкими и полны агрессии, но сейчас он не реагировал совсем никак. Напряжение стало нагнетаться еще ощутимее.- Ты весь промок. Давай зайдем в магазин и купим полотенце? – Грудь начало стеснять. Говорить было трудно. С каждой секундой воздуха становилось всё меньше.- Не нужно. – Железный, стальной голос. Таким иногда становился их капитан в Тейко. Небольшая фраза вкупе с прямо глядящими пред собой темными глазами заставляла Кисэ чувствовать себя полным ничтожеством.- Я просто подумал, что… ты хорошо справляешься сам, но тебе все равно тяжело, ведь так? Извини меня. Это не мое дело.- Не твое.

Сердце сжалось в тугой комок. Нижнюю челюсть стали сводить предательские судороги, и Рета сжал зубы.- Куроко-чи говорил мне, - говорил Кисэ, - что тебя что-то злит. Говори мне, если что-то не так. Я всегда тебя выслушаю.- Тецу? – Переспросил Аомине. Губы скривила усмешка. – Ты виделся с Тецу?- Да, мы встретились в магазине.- Этот парень говорил…Не закончив предложения, Дайки фыркнул, и убрал назад мокрые волосы.

?Когда мы играли все вместе в Тейко, Куроко говорил, что Аомине – свет, а он – тень? – пронеслось у Кисэ в мыслях.

- Старый свет погас.

Из тоннеля показался поезд, и жуткая какофония звуков парализовала ожидавших на платформе людей; чудовищный ветер ударил в грудь и лицо, растрепывая волосы. Кисэ затыкал уши и жмурился, чтобы не сойти с ума, и желал только, чтобы этот ад поскорей прекратился. Слух резанул пронзительный скрежет трущихся о рельсы колес и двери поезда с шумом отворились. Людской поток хлынул из него, чтобы растечься в разных направлениях. Неизвестно, сколько длилась эта бесконечная пытка, пока на платформе не осталось никого. Дайки и Рета упустили последний шанс вернуться домой.- Аомине-чи, я хочу помочь тебе. – В тишине ночного метро произнес Кисэ.- Ничего не говори.

- Но почему ты меня вечно затыкаешь?

- Потому что моя жизнь тебя не касается.

Рета схватил Дайки за грудки и прижал к колонне, у которой они стояли. Заниматься рукоприкладством он не собирался – просто снести равнодушие к себе уже не получалось.- Ну, уж нет! В этот раз ты меня выслушаешь! Мне надоело это твое отношение! Ты не имеешь права игнорировать меня! Я пытался говорить с тобой на равных, но ты продолжаешь строить из себя невесть что! Ты абсолютно никому не доверяешь!

- А с какой стати я должен кому-то доверять?

- С такой, что иначе ты просто-напросто свихнешься! Ты не уважаешь никого, кроме себя, и искренне считаешь, что тебе никто не нужен, да? Раскрой свои глаза! Ты просто хоронишь себя!- Оставь меня в покое, Кисэ. Не лезь туда, куда не положено.- Заткнись! Не ври мне! Ты слишком зациклен на себе, подумай, что чувствуют другие!- И это говорит тот, кто бросил всё из-за какой-то ерунды.Это был удар ниже пояса.- Слушай меня, Аомине! – Дрогнувшим, неровным голосом сказал Кисэ. – Для меня это не было ерундой. Для меня это было всем. Я не хочу, чтобы ты наступил на те же грабли, что и я. Не совершай ошибки из-за своей упрямости.

- Мне не нужна твоя жалость, Кисэ! – Взорвался Аомине. – Засунь её куда подальше! Я сыт по горло всем этим, и не хочу больше слушать нравоучений. Я ничерта не вижу, ты понимаешь? Ты не сможешь понять, даже если специально проведешь день с закрытыми глазами! Потому что в любой момент ты можешь их открыть и увидеть мир в цвете! А когда Я открываю глаза, то нихрена не меняется! Со мной обращаются как с каким-то калекой! Такое поведение людей рядом со мной заставляет чувствовать себя жалким, а я этого просто не выношу! Ты знаешь, что мне до сих пор звонят и предлагают операции? А я знаю, что зрение никогда больше ко мне не вернется! Никогда, ты слышишь?Представь теперь, каково мне! Ты полный идиот, раз бросил баскетбол! Просто неженка, которая не хочет портить маникюр!Рету будто облили кипятком, а потом обрушили на голову водопад ледяной воды и лавину снега.

- Говоришь, что я не могу понять тебя… - Смеясь, сказал он. Холодными онемевшими пальцами он зарылся в своих волосах. – Конечно, куда мне до тебя… Человеку, в жизни которого осталась только работа, и больше ничего. Пустота. Пшик! Ничтожество. Ты, верно, считаешь, что я полный кретин. Что ж, ты прав. Я слишком добрый. Позволял другим пользоваться собой. Солнечный мальчик с зияющей дырой в груди. Её никто не видит! Как надоем – сразу выкидывают на помойку. Знаешь, что у меня внутри? Сплошная дрянь! Даже Момои-чи, и та… Я, говорит, волнуюсь за него. А я что? Думаешь, у меня нет чувств? А вот и неправда! Мне больно! Думаешь, мне так хорошо живется? Что моя жизнь полна радости, и больше ничего не нужно? Да просто отлично! Так, что даже заснуть невозможно до самого рассвета! Ничего в ней нет хорошего! Знаешь, как я жил эти два года? А ничего ты не знаешь. Потому что ты просто об этом не подумал. Потому что кроме тебя никто не имеет права страдать. ?Кисэ никогда не обижается?. Конечно! Вытирайте об меня ноги! Давай, выливай на меня всю желчь! Я вытерплю! Я всё вытерплю!- Кисэ, успокойся!- Успокоиться? Да, это же ты у нас мировой страдалец! А знаешь что? Ты сам виноват. Да, сам! Если бы не был бы таким упертым, все было бы по-другому! Ты бы не ослеп, если бы вовремя принял меры. Ты такой же болван, как и я!

- Не говори мне того, что я и сам прекрасно знаю.

- Ты такой же, как все, эгоист! Да ты просто пользуешься мной, потому что знаешь, что я люблю тебя!В льющемся потоке слов, в которых была одна только боль, Кисэ забыл контролировать себя. Его настолько захлестнула обида, сдерживаемая в течение долгого времени и нашедшая выход, чтос языка сорвалось то, что парень тщательно скрывал ото всех. От самого себя в том числе.

- Что ты сказал?Аомине смотрел растеряно, как-то по-детски наивно, и складочки у бровей куда-то скрылись. Злость и раздражение уступили место другим эмоциям. Кисэ испытывал сильное желание ударить его, но с трудом удержал кулаки, потому сделать это не дало внезапное признание. Он задыхался. Хватал ртом воздух, но не мог сделать так, чтобы кислород попал в легкие. Это состояние было невыносимым. Сжав пальцы в кулак, он опустил голову, и судорожно вдохнул. Затем крикнул прямо в лицо Дайки срывающимся от боли голосом:- Тебе послышалось! Я ненавижу тебя, Аомине! Ненавижу!!!Уже не сдерживая прорвавшуюся плотину чувств, Кисэ, заливаясь горячими слезами, убежал с платформы. Всхлипы и жалобные стоны еще долго эхом разносились по опустевшей станции, раня Аомине в самое сердце. Он стоял на своем месте и не мог шелохнуться.

Что я наделал?