Глава 1 (2/2)
Воспоминания о том дне, когда состоялся последний матч Тоо, до сих пор были живы в памяти Кисэ. Разговор с Дайки снился ему по ночам, выбивая из колеи, бередя старые раны. Это был тот день, когда он сдался.
Тогда они в последний раз стояли рядом в коридоре у раздевалки. Аомине должен был выйти против Ракузана, и от него уже исходили эти особенные волны разрушительной силы, и темные, синие глаза в неярком освещении спортивного комплекса казались еще мрачнее, чем обычно. Опущенные сильные плечи и глубокое, размеренное дыхание показывали, какая высокая степень концентрациибыла у этого парня, хотя прошла только одна четверть игры, и тренер Тоо почему-то запросил тайм-аут. Дайки словно вот-вот собирался показать свою ?зону?, когда пропадают эмоции. Хотя его тонкие губы были искажены обычной самодовольной улыбкой, по его поведению Кисэ видел, что что-то не так. Он явно собирался сказать Рёте то, что далось ему с трудом.
?Это моя последняя игра. А потом прощай, баскетбол?.Такая короткая фраза, оставившая огромный след на всю жизнь. Можно было скрипеть зубами, кусать губы, трясти глупца за грудки, вопрошая, зачем он это сказал, можно было сжимать кулаки сколько угодно - это все равно ничего бы не изменило. Теперь, когда пролетела уже ни одна сотня дней, и Кисэ в мыслях возвращался в тот день, он сделал бы все, только бы вернуть то, что потерял из-за того, что не мог смириться. Теперь, когда сквозь призму времени он смотрел на себя в прошлом, то понимал, как это было бессмысленно – обиженно шептать ?Тогда я тоже брошу баскетбол? и с вызовом сверкать глазами, ожидая, что это как-то подействует на упертого парня. Хотелось вернуть свои глупые, детские слова обратно, и не совершать ошибок. Но было уже слишком поздно.- Получается, мы с Аомине-чи предатели?Грустная улыбка на красивом лице Кисэ вызвала у Момои неловкие чувства, и она поежилась, словно от холода, делая вид, что занята разглядыванием принесенного официантом маленького пирожного на миниатюрной тарелке.- Никто не вправе диктовать вам условия жизни. – Сказала она. – Ты сам решаешь, какой будет твоя судьба, и все хорошо, пока ты ею доволен.Кисэ продолжал вести себя как обычно, и делал это без особого удовольствия. Отстраненно глядя на то, как нервно Момои тыкает ложечкой в лакомство, он меланхолично вздохнул, положив подбородок на сложенные перед собой руки, чем вызвал завистливые взгляды присутствующих в ресторанчике представительниц слабого пола.?Ты слишком хорошо меня понимаешь. Я вижу, чего ты ждешь. Ты хочешь, чтобы я спросил, как он живет. Ты знаешь, ты готова ответить. Но мне еще рано думать об этом?- Ты как всегда права, Момо-чи. Знаешь, мне теперь уже все равно, что за бесы попутали Аомине-чи, и почему он так резко отказался от всего. Это его дело, и я не буду в это лезть.
Чувствуя, как обида, так долго сдерживаемая взаперти, вдруг встрепенулась внутри, и стала расти, желая вырваться наружу, Рёта нахмурился. Это неприятное, гадкое чувство росло с каждым словом, и все сильнее отравляло его. Так долго молчать для такого открытого человека, как Кисэ, было самым жестоким наказанием, какое только можно было придумать. Его рана открылась, и вновь начала кровоточить.- Да. Мне все равно, что с ним случилось. – Продолжил он. - Даже если он валяется где-нибудь в земле, мне все равно. Он наверняка забыл обо мне сразу же, как только закончил школу, и теперь живет припеваючи. Проблемы Аомине-чи теперь меня не касаются. Мы остались в прошлом друг друга, так зачем же помнить о нем?Момои оторвалась от своего дела и замерла, глядя на Кисэ. Её губы не раз раскрывались, желая что-то сказать, но ей просто не хватило решимости перебить Рёту, который говорил такие необычные для него, слова, полные желчи. К горлу подступил колючий ком, но Сацуки сдержалась, сгоняя влагу с глаз.- Кисэ-кун… - На выдохе произнесла она. – Неужели тебе настолько больно?И она поняла, что попала в точку, когда светло-карие глаза напротив широко распахнулись, делая лицо невероятно удивленным. Ответная реакция не заставила себя долго ждать – парень быстро отвел взгляд, изгибая губы в улыбке. Перед Момои снова сидел тот же Рёта , жизнерадостный и светлый, словно и не было этой горечи в голосе и пораженного взгляда. Только молчание, уже не волновавшее никого из них, напоминало о неприятном разговоре.
Люди часто совершают поступки, которые не могут объяснить. Судьба играет с нами, как хочет, толкая нас на разные пути,которые могут оказаться извилистыми, со множеством препятствий, а могут оказаться прямыми и свободными. Все зависит от того, кого Судьба любит больше. Идя на какой-то шаг, мы думаем о последствиях, но не можем их предугадать, несмотря на то, что научились определять будущее по расположению звезд в небе или линий на наших ладонях. В любую секунду все может кардинально измениться. Наверное, этим и интересна наша жизнь.Точно так же Кисэ и думать не мог, что бы произошло, не заметь его продюсер. Что бы случилось, если бы он отказался от предложения сразу, как и хотел, но почему-то передумал, и вместо того, чтобы сказать ?нет?, сказал ?так уж и быть, давайте попробуем?. Как бы сложилась его жизнь, если бы он опоздал на несколько минут и не успел бы войти именно в этот поезд, или вошел бы в другой вагон, и сел бы на другое место. Если бы перед тем, как уснуть не вытащил бы из кармана листок с адресом, который зажал в руках.
Жизнь Рёты потекла бы по другому, более спокойному руслу, не случись все это. Но у Судьбы были свои планы на этого парня. Колесо фортуны уже было запущено.- Кисэ-сан. Кисэ-сан! Неужели ты еще не выспался? – Темноволосый мужчина средних лет был слишком занятым человеком, чтобы ждать, поэтому растормошив блондина, он сразу же принялся писать что-то на своем планшете. Комнатка, в которой они сидели, служила местом переговоров с актерами, после того, как утвержден сценарий и все роли распределены. На небольшом столике справа от стильных, но больше подходящих столовой, чем офису, венских стульев, на которых, развалившись, дремал Рёта, стояла банка горячего кофе из автомата. Какой-то человек за гудящим компьютером удивительно быстро клацал по клавиатуре, иногда щелкая мышкой, и из большого, громоздкого принтера каждые три секунды вылетали листы, плотно испещренные текстом. После того, как очередная порция бумаг была распечатана, серьезная девушка в деловом костюме скрепляла стопки скрепками и складывала в отдельные папки. Кисэ стало неловко, что он бездействует, когда вокруг него кипит работа.- Простите, Наката-сан. Из-за этой болезни никак не могу придти в себя. – Покашляв в кулачок, Рёта сделал жалобное лицо, подбираясь на стуле и поправляя шарф на шее.
- Н-да. – Протянул мужчина. – Если бы не это, ты смог бы получить главную роль.
- Это слишком высокая планка для дебюта.
- Ну-ну, не скромничай. Я знаю, что ты способен на большее.
Кисэ улыбнулся одной из своих самых красивых, открытых улыбок. И это выглядело так естественно, будто это была не формальная вежливость, а чистая эмоция, которую ощутил каждый в этой комнате. Мужчина оторвался от своего планшета, человек за компьютером на минуту отвернулся от экрана, обернувшись к сидящим усталым лицом, а строгая девушка смягчилась, расслабив брови красивой формы и аккуратно подведенный рот. Рёте вручили довольно толстую книжечку,с надписью ?сценарий? на титульном листе, и парень принялся пролистывать ее, пробегая по строчкам глазами.- Съемки начнутся через две недели. Начнем со сцены под номером двадцать и до двадцать шестой. Так что отработай их хорошенько. – Встав со стула, мужчина отошел к компьютеру, и, дав пару указаний секретарше, направился к двери.- Ах, Наката-сан, не могли бы Вы сказать мне кое-что? – Внезапно вспомнив о том, что хотел спросить у режиссера, Кисэ остановил его прямо в дверях.- Что такое?- Кажется, в метро я потерял сознание, и кто-то вытащил меня наружу и довез досюда на такси. Я очнулся уже в кресле на ресепшене, где мне сказали, что это был здешний сотрудник, который работает в этой студии первый день. Могу ли я поговорить с ним? Я хотел поблагодарить его.- Хм, - задумался мужчина, - всех работников я наизусть не помню, – Увидев огорчение на лице Кисэ, он ухмыльнулся чему-то своему, ипродолжил, – но его я запомнил. Канако, проводи-ка его в реквизитную.Собирая в голове слова, которые хотел сказать своему спасителю, Кисэ радостно сжимал подмышкой свой первый сценарий. Несмотря на озноб и не отпускающую слабость, на душе у него было хорошо, и хотелось забыть, что из детского возраста он уже давно вышел, и пуститься по коридору вприпрыжку, распевая во весь голос веселую песенку. Всё пока складывалось в лучшую сторону. Головная боль прошла, из поезда он выбрался живым и добрался до студии, роль, хоть и не главную, он получил. Рёта был не из тех людей, которые жаждут славы и денег, поэтому начинающий актер был безмерно рад, что идет сейчас за девушкой к тому человеку, который практически спас его. Он был готов вылить все свои позитивные чувства на него, в благодарность за это, и уже готов был сделать ради него что угодно, хоть расцеловать. Плевать, что это парень.
Но его полет души прервало внезапное столкновение в дверях реквизиторской, когда его чуть не уронили, больно пихнув массивным треножником для камеры. Человек, несший его, повернулся спиной, чтобы поставить бандуру куда-нибудь к стенке, и удостовериться в том, что никого ею не убил.- Эй, что ты творишь? – Растирая ушибленное плечо, Кисэ поднял с пола слетевшую с головы шляпу, и вдруг онемел, как будто его сильно ударили, не шевелясь и перестав дышать.
- Извиняй, если сильно задел.Перед ним был не кто иной, как Аомине Дайки, с тростью, повешенной на локте. Он смотрел на Рету, и в то же время будто не узнавал его, глядя куда-то мимо. Его глаза глядели прямо, почти не мигая, и зрачки его совсем не двигались. В голове Кисэ, из которой как испуганные птицы вдруг улетели все мысли, пронеслась странная догадка. Заметив, что цвет радужки темно-синих глаз Аомине чуть заметно поблек, он пытался отогнать этот факт, думая, что просто давно не видел бывшего товарища и просто забыл его внешность.
Но другая его часть истошно вопила, что то, о чем подумал Кисэ – правда, ведь даже спустя годы он помнил каждую деталь облика Дайки наизусть, и мог проследить мельчайшие изменения в нём.
Совершенно чужой, страшный взгляд. Так не мог смотреть тот Аомине, которого он видел в последний раз.Сердце болезненно опустилось вниз, когда Рёта понял, в чем дело. Зажатая между рукой и боком папка шлепнулась на пол, рассыпавшись по новому паркету мириадами страниц.
- Аомине-чи, ты что, не узнаешь меня?- Деревянным голосом произнес Кисэ.Лицо Дайки переменилось. Моргнув, он нахмурил брови и сделал движение головой, словно прислушивался. Он сделал шаг к Рёте, но тот судорожно отшатнулся от него, как будто от его прикосновения могло смертельно ударить током. Подумав около секунды, что делать дальше, Аомине ловко подцепил трость и положил ее рукояткой себе на шею, привычно искажая губы в улыбке.- Кисэ, это ведь ты, да? Я узнал по голосу. – Все так же глядя сквозь Рёту, весело сказал он. – Черт, постоянно забываю надеть эти идиотские очки. Мне-то все равно, а вот людей смущает.- К-как…Что…Почему? – Тысяча вопросов закружилась у Кисэ на языке, и он оперся рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, из-за подкосившихся коленей.- Уже догадался? – Сняв палку с шеи, Аомине поставил ее на пол и вытащил из кармана пиджака очки с плотными темными стеклами, устроив их на переносице. – Скоро два года уже. Эти глаза ничего не видят.