Глава 2 (1/1)
Автор наконец-то решил одну из проблем, а именно - попробовал обеспечить себе дополнительный шанс на поступление. Теперь автора ждет день в компании друзей и понедельник с учебой в размере 5 пар. Автор уже мечтает о каникулах, но покой нам только снится...Глава 2.Мой арестант, мой сероглазый малыш,Ты поглощаешь шоколад и молчишь.Причину слез твоих, как следственный реестр,Я знаю наизусть,Но я не тот, кто сердце лечит от тоски,Не тот, кому легко прощают грехи.Ты мне приносишь шоколад второй семестр....Я забыл его вкус.Лора Бочарова, ?Шоколад? Шум проезжающих по дороге машин и стук белой трости по бордюру. Он ни разу в жизни не видел свою трость, но он знает об её цвете от дяди Барти, а форму изучил сам, на ощупь. И, за семь лет привыкнув к ней, как привыкают люди к очкам или наручным часам, словно бы начал слышать, как трость предупреждает о том, что он вот-вот наткнется на прохожего или наступит в лужу. Поначалу это казалось сумасшествием, но Аллен не сомневался, что рано или поздно он привыкнет и к голосу трости, и тогда её щелкающие о землю монологи станут такой же нормой, как тиканье часов в гостиной. Так и было.Резанувший по ушам визг женщины заставил его вздрогнуть, а пронесшийся мимо человек едва не столкнул в слякоть, хлюпающую по обочине.-Держи вора! – кричал кто-то.Топот множества ног, крики, визг автомобильных тормозов, отборная ругань, женский визг и истеричные вопли ?Скорую!?. Кто-то снова толкает. Трость жалобно скрипнула обо что-то металлическое.
-Мистер… - он ловит бормочущего проклятья мужчину за рукав, - скажите, что случилось?-Глаза раскрой и посмотри! – отмахивает тот и уходит, не удосужившись даже заметить белую трость и скрывающие глаза тёмные очки.
Раньше такой ответ показался бы издевательством. Сейчас Аллен лишь вздыхает, без боли и обиды, и тянется тростью к бордюру – слепым в этом мире мало открыто, но он привык. Вот только трость, виновато скрипнув обо что-то снова, остается неподвижной. Застряла.-Ничего, ничего… - бормочет он, утешая. Не себя, трость – верную подругу, готовую указать дорогу в любое время и в любом месте, стоит лишь попросить…-Добрый день, - неожиданно раздается у уха приятный баритон. – Разрешите вам помочь.-Если вам не сложно, - отвечает Аллен привычно-стандартной фразой, не требующей от него никаких умственных усилий, и потому позволяющей сосредоточиться на смеси едва уловимых на оживленной, продуваемой стылым мартовским ветром улице запахов. Пахнет густо и терпко – сигаретами, ненавязчиво и благородно – хорошими мужскими духами. А ещё – уверенностью в себе, силой и большими деньгами. И отчего-то становится странно говорить с этим человеком.-Совершенно не сложно, - отвечает баритон, перебивая его мысли новыми ощущениями. Голос звучит с легкой запинкой и придыханием на конце фразы – человек явно улыбнулся.
Аллен из вежливости улыбается в ответ и просит о самом главном после памяти о Мане и дядюшки Барти:-Моя трость, кажется, застряла. Вы не могли бы…-Она всего лишь вошла концом между прутьями водослива, - объясняет мужчина. – Тут небольшой скол. Вы сдвинули трость, и она…Рука ощущает рывок, не сильный, но и не слабый, и кончик трости привычно и надежно упирается в асфальт. И Аллен снова улыбается, на этот раз совершенно искренне – ему только что вернули частичку зыбкого и далеко не полного, но все же видения мира. Так, наверное, улыбается человек, узнавший, что первоначальный диагноз оказался неверным и его болезнь хоть и страшна, но вполне излечима и вовсе не смертельна. Или парализованный, однажды обнаруживший способность шевелить мизинцем на левой руке.
Сейчас нужно поблагодарить за помощь и уйти, не отвлекая больше от дел этого человека. Затянувшееся доброе дело любого способно вывести из себя. Но Аллен позволяет себе маленькую слабость и, обеспокоено повернув голову в сторону тревожно галдящих поодаль людей, спрашивает:-Что там случилось?-Ничего такого, что стоило бы вашего беспокойства, - сухо отвечает мужчина и осторожно берёт его под локоть: - Вы позволите вас проводить?
Аллену почему-то кажется, что для этого незнакомца, так уверенно чувствующего себя этим сырым ветреным днем, его согласие гораздо важнее, чем для самого Аллена его помощь. Хочется задать множество вопросов, потребовать объяснений, но о каких объяснениях может идти речь? И что о нём подумает этот вежливый человек, если он вдруг начнет спрашивать о тайном смысле, которого нет?
-Я не против, - отвечает он и заталкивает желания поглубже в сознание. – Вот только я шел в магазин… - жаль, что он видит только непроглядную темень, где даже свет солнца, раньше резавший глаза, теперь кажется тусклым светло-серым светлячком… Он бы, как прежде, цеплялся бы взглядом за окружающие его предметы, отвлекаясь от ненужных мыслей.-Я вам составлю компанию, - между тем не предлагает, а уже уведомляет мужчина, и Аллен снова чувствует, как тот улыбается. Отказ уже бесполезен, невежлив и глуп. Поэтому он кивает и поудобнее перехватывает трость, когда спутник неспешно ведет его по улице. ***Безликая в лондонском тумане улица после напоенной солнцем Европы кажется призрачной. Серый туман загадочно клубится, будто намекая, что он не прочь скрыть кое-что неприглядное. Неудивительно, что активизировались под покровом тумана карманные воришки и любители вырывать у беспечных дамочек сумочки. Не вызывает сожаления тот факт, что туман за свой покров требует крови… Тот жулик свою смерть под колесами заслужил. А сумочку жалко, красивая была.Тикки усмехается и бережно поддерживает Аллена, когда тот, оступившись, опасно покачивается: люди людьми, а Аллен – это Аллен. Аллен Уолкер. Фамилия не настоящая, а приемного отца, но мальчику идет. Вот бы он ещё почаще улыбался… Впрочем, у Тикки ещё будет повод увидеть его улыбку: если данные не лгут – а у Адама источники информации самые надежные – скоро в Центре Помощи Слепым будет праздничный вечер в честь юбилея центра, и Аллена попросили сыграть на пианино. Рояля, делает вывод Тикки, поморщившись, там явно нет. Зато этот вечер, куда приглашены все желающие (и потенциальные спонсоры) – это отличный способ продолжить знакомство и узнать, когда же и где Аллен научился играть. Информация, полученная от Адама, ничего о музыкальных способностях не говорила…-Простите, мистер… - сам заводит разговор Аллен.-Микк, - отвечает португалец, благодушно глядя на выпрашивающего милостыню побирушку. – Тикки Микк.-Аллен Уолкер, - представляется мальчик в ответ и продолжает: - Мистер Микк…
-Тикки, - с нажимом произносит Микк, поправляя.-Тикки, - покорно повторяет Аллен, - мне кажется, мы уже очень долго идём. Магазин был ближе от дома…-Тот магазин был закрыт на обед, - озвучил Тикки первую пришедшую в голову идею и с удовольствием отметил, что Уолкер поверил.
Ещё десять минут неспешной прогулки рука об руку, надменный взгляд поспешно отворачивающимся прохожим, выплывающим из тумана и портящим одним своим присутствием все впечатление, гостеприимно распахивающиеся двери супермаркета, всегда тихого и будто бы безлюдного – он не для каждого посетителя. Неспешные переговоры ни о чем, перебиваемые уточнением срока годности и – для него лично – придумыванием приемлемой для Аллена цены. Пожалуй, скучновато и несколько бессмысленно, но Тикки сторонник изучения интересующих его объектов со всех сторон и ракурсов. Особенно когда этот самый объект так трогательно улыбается, когда Тикки заявляет, что тоже любит шоколад. Тикки, в общем-то, почти не врет – он когда-то, как и все дети, любил сладости, правда, без фанатизма. А сейчас… Шоколад он не ел, пожалуй, лет пять, если не больше, но любовь где-то в глубине души осталась. Там же, где живет у каждого взрослого не изменившийся за годы он сам – ребёнок, толкающий на шалости и необдуманные поступки.
На кассе Микк выразительно смотрит на собравшегося озвучить цену покупок кассира, безмолвно достает из кошелька Аллена…чек с прошлой покупки и платит собственной купюрой. Кассир понимающе усмехается и отсчитывает сдачу, которая тут же идет в кошелёк Аллена. Ещё чуть больше получаса прогулки – на этот раз сопровождения до дома – и Аллен, остановившись у подъезда, рассыпается в благодарностях. Тикки не вслушивается в слова, ему достаточно так и сочащегося сквозь них чувства – благодарность, смущение и что-то ещё…надежда?..-Тикки… - Аллен уже взялся за дверную ручку. – Вы любите музыку?