Глава 1 (1/1)
О чем задумались, Маэстро,На середине нотной строчки?Известно: гений и злодействоХодить не могут в одиночку.Цени весну беспечных дней!Но Моцарту видней.На что надеяться, Маэстро?Вам рукоплещут ежегодно,Но год не плачено оркестру,А уголь кончился сегодня…Такая жизнь – гори в огне!Но Моцарту видней…Ваш ужин скуден был и пресен,Сюртук давно не по плечу.Но скрипачу не надо песен -Подайте хлеба скрипачу!...А он мурлыкает во сне,Ведь Моцарту видней…
Лора Бочарова, ?Моцарту видней?Уже привычное ощущение остывшего за ночь одеяла под руками и приглушенное стенной перегородкой ворчание престарелой хозяйки квартиры, у которой они с дядей Барти снимают комнату. Похоже, мадам снова потеряла свои сигареты…Аллен, за несколько лет отточенными до автоматизма движениями заправив постель, на ощупь нашел в шкафу джинсы, рубашку и белье и принялся расстегивать пижамную куртку. Если семь лет назад ещё была слабая надежда, что после операции зрение вернётся, то после нервного срыва, который он перенёс, узнав, что Мана не проходит курс интенсивной терапии, а уже двенадцать дней как похоронен, истаяла и она.
Барти тогда удалось собрать нужные справки и документы и оформить опекунство. Жили они впроголодь, зарплаты старого друга их вполне счастливой, но недолго просуществовавшей семьи едва хватало на оплату жилья и учебу Аллена – Центр Помощи Слепым, несмотря на все старания учредителей, не мог заниматься со слепыми бесплатно. Но Аллен не жаловался: в приюте для детей-инвалидов было бы хуже. А Барти делал все, что мог.
К тому же он, спустя полтора года жизни вслепую, нашёл своё утешение в музыке. Произошло это совершенно неожиданно: их квартирная хозяйка, мадам Уинсли, порой устраивала ?вечера искусства?. Происходило это два-три раза в год и всегда оборачивалось для мужского населения квартиры тяжким испытанием: все приглашенные – а приглашала на такие вечера мадам только близких подруг – были столь ярыми мужененавистницами, что любая обсуждаемая ими тема обязательно съезжала на перемывание костей бывших супругов и уверения, что единственный выход для этих жалких существ – мужеложство. Ни один мужчина – а кроме Аллена и Барти в квартире проживал ещё некий мистер Нельсон с женой и двумя детьми и скромный работяга по фамилии Саммерс – вынести подобного не мог, поэтому к назначенному часу (дамы собирались всегда ровно в шесть вечера) квартира напоминала женский пансион: и Барти, и Нельсон, и Саммерс самоустранялись. А точнее, уходили ?дышать воздухом? в ближайший паб.
Аллена, понятное дело, в паб не приглашали, да это и не требовалось – всегда тихий, вежливый и, к тому же, слепой, он вызывал у этих циничных, разочаровавшихся в мужском племени женщинах прилив какой-то особенной, почти материнской нежности. Ему единственному можно было сидеть за столом и, не утруждая себя обязательными рассуждениями о моде 50-х и поэзии, наслаждаться домашней выпечкой. Он мог прервать разговор о живописи или новой кинокартине каким-нибудь наивным вопросом и обязательно получил бы ответ. А мог встать и уйти, и никто не высказал бы ему упрека.
И вот в один из таких вечеров, устав от воспоминаний мадам Уинсли об её третьем браке, он и открыл в себе талант к музыкальной импровизации. А началось все со случайно попавших под пальцы клавиш – кто-то из дам забыл опустить крышку пианино. Уже потом были восторженные восклицания вроде ?Ах, мальчик мой, да у вас талант!..?, потом были вопросы вроде ?Вы ходили в музыкальную школу??, потом за него поднимали бокалы с шампанским… А он все сидел, положив руки на колени, и думал о том, что, в сущности, ничего нового он не приобрел: где-то там, на небесах, Мана попросил всемогущего мужчину с самыми добрыми в мире глазами о маленьком подарке для его приемного сына, а тот решил, что лучшим подарком для него, Аллена, будет музыка. И не ошибся.
-Чертов комок шерсти! – раздалось за стенкой. – Гореть тебе в Аду!?Снова кошка мадам Уинсли уснула на пачке с сигаретами…?, - меланхолично подумал Аллен, медленно одеваясь. Спешить в таком важном деле, как натягивание носков, особенно если ты не уверен, что носки эти одного цвета, не стоит. А уж про рубашку и джинсы и говорить не стоит.***Двери кабинета учредителя и бессменного главы компании ?Millenium? мистера Адама Эрла были открыты для Тикки Микка. Всегда. Это было такой же аксиомой, как и то, что этот самый глава одной из крупнейших в мире компаний по производству электроники, робототехники и нано- и биоразработкам, сибаритствующий прожигатель жизни Тикки Микк, популярная среди молодежи певица Роад Камелот и ещё несколько в равной степени известных миру…людей – одна семья. Правда, простым смертным этого не понять, поэтому смазливая девица, по недоразумению считающаяся секретаршей, тут же прекращает бросать на него обольстительные взгляды, когда он прикасается к дверной ручке, и возмущенно пищит ?Господин Эрл никого не принимает сегодня!?Тикки тошнит от подобных проявлений служебного рвения. Те, кому находиться в кабинете главы не положено, не пройдут на этот этаж – охранник вежливо улыбнётся и пошлёт непрошеного гостя…на выход. Нежелательные посетители никогда не бывают уверены в себе, потому что, сколь наглы бы они ни были, они не чувствуют себя хозяевами положения. Они всегда – ?посетители?, ?гости?, но никак не ?партнеры? и ?хозяева?. Разве он, Тикки, на такого похож?..-Приходите завтра, мистер Эрл вас обязательно примет… - твердит секретарша, мешая ему нажать на ручку. – Приёмные часы с 10.00 до 11.30 и с 13.00 до 16.30…
-Увы, леди, - улыбается Тикки в ответ, - с 10.00 до 11.30 я ещё буду спать, а с 13.00 до 16.30 – пить кофе и принимать душ…Секретарша внезапно краснеет и на мгновение забывает про дверь. Видимо, представила Тикки, принимающего душ. Правда, длится это недолго, но Микку хватает и этой коротенькой паузы, чтобы проскользнуть в кабинет. Если девушка не является круглой дурой, вслед за ним вбегать в кабинет она не станет. А если все-таки войдет… Это её проблемы.-Как всегда великолепен, Тикки, - негромко замечает Адам, отрываясь от бумаг.-Граф, - Тикки чуть склоняет голову, приподнимая воображаемый цилиндр.
Ему всегда нравилась эта незатейливая игра. А Адаму с его фамилией сама судьба велит её поддерживать. И он поддерживает:-Что вы задумали на этот раз, Ваше Сиятельство?-О, мне всего лишь захотелось поговорить, - Тикки грациозно опускается в кресло напротив. Как и положено ?Сиятельствам?.-Разговор с тобой – это всегда искусство, - усмехается Граф, откладывая перьевую ручку. – Так о чём ты хотел поговорить, Тикки?-Об одном мальчике с серо-голубыми глазами.