V (1/2)

Кирилл ненавидел врачей и когда Адиль сказал, что им нужно съездить в больницу, тот чуть не впал в истерику. Он пытался понять, зачем тот тащит его к врачу, честно пытался, логически обосновывал это в своей голове, но страх был чуть сильнее, а потому парень молча вжался в сиденье такси и старался дышать достаточно глубоко, чтобы отстрочить приход панической атаки.

— На культе неврома, глаза нужно обследовать отдельно, как и голову в целом, ведь из-за упущения такого важного этапа, как адекватная реабилитация, есть подозрение, что история с повторным удалением глазного яблока — только часть всех проблем, — сообщил врач Жалелову за плотно закрытыми дверями. Сам Незборецкий давно не ощущал чего-то такого дикого, как тот ужас, когда молодая медсестра погладила его по плечу и сказала: ?Ничего, маленькая резекция и всё будет чики-брики?. Его не пустили на оглашение результатов, но от этого было только хуже. Он пожалел, что вообще согласился, когда из кабинета вышел взъерошенный Адиль, который мог только слабо улыбаться и трепать его по волосам. В парке у больницы они ели мороженое, которое, наверное, нужно было подавать вместе с парой сигарет, не вовремя закончившихся в пачке Жалелова.

— И что? — потупив взгляд в асфальт, спросил парень.

— Что-что? Нормально всё будет. Не ссы. Отдыхай, побольше ешь и пей таблетки, потихоньку решать всё это будем.

— Почему вас это вообще беспокоит? — Ты на брата моего похож. Кирилл услышал эту ленивую ложь и печально усмехнулся. Он каждую ночь, засыпая, прокручивал в своей голове список возможных вариантов, почему именно к нему так сильно прикипел учитель общества. И он замечал, как Адиль иногда уходит глубоко в свои мысли, когда они обедают; как тогда в медблоке на его непроницаемом лице дрожала вена у виска; как иногда он отвечал на звонок и общался с персоналом совсем другим голосом, не тем, что он обращается к Незборецкому. За эти несколько недель он видел Адиля очень разным, и мало что смог понять наверняка, кроме того, что когда тот обращается к Кириллу, то никогда не отвечает так односложно или хоть сколько-то грубо, потому что для него он важен.

Парень чувствовал мелкую дрожь на кончиках пальцев, понимая, что его настигает ?больничная тревожность?, которая подступала каждый раз, находясь в этих кабинетах, пахнущих спиртом и хлоркой. Если он мог держаться в самый трудный момент, когда врач заставил его раздеться и снять протез, то теперь на него плавно обрушивалась истерика. От воспоминаний четырёхлетней давности, сверкавших в памяти пятнами картинок, накатывала тошнота, а от ощущений тех дней и вовсе что-то глубоко внутри будто начинало гнить. Он встал со скамейки, бросил деревянную палочку от мороженого на асфальт и лёг на газон. На тех недолгих сеансах психотерапии, которые были у него в качестве реабилитации после травм, женщина говорила, что когда возвращаются репереживания, нужно освободить пространство вокруг себя и глубоко дышать. Ему редко помогал этот способ, но он каждый раз пробовал и надеялся. В этот раз надежды оправдывались.

— Ты в порядке? — Почти, — ответил он, приподнимаясь на одной руке.

— У меня тоже были панички на второй год службы. Адиль бросил короткий изучающий взгляд на мальчика и не ошибся — он действительно верно всё понял.

— Вы никогда не говорили, что работаете в полиции, — заинтересованно сказал парень. — Вроде того. Это не самая интересная тема. — Но зато я теперь понял, почему вы преподаёте общество. И почему всегда так бесстрашно разговариваете со всеми этими гарпиями в интернате, — рассмеялся он.

Жалелов облегчённо вздохнул, встал и протянул Кириллу руку. — Поехали, а то обед пропустишь, — произнёс мужчина.

*** Ухитрившись успеть на работу через забитую пробками Москву, Адиль поспешил вернуться в кабинет. В голове крутились напряженные мысли и, грохнувшись в собственное кресло, ему невероятно сильно захотелось курить. Он расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, открыл окно и достал сигареты.

— Наконец-то поймал, — выкрикнул мужчина, заглянувший в кабинет.

— Блять, — дёрнулся он, — не пугай, Юрец.

— Больно пугливый ты стал в последнее время, — сказал он и стрельнул сигарету из пачки Жалелова. — Помнишь ту девчонку Олю из пресс-службы ГП, которую ты драл на вечеринке у Басты? — Ну? — Она мне тут принесла, что именно твой синий пиджак видела в районе Текстильщиков в рабочее время. Не расскажешь, что ты забыл в этой клоаке? — Юр, а в чём смысл? — Мне просто интересно, почему на сообщения в чате ты не отвечаешь, машину твою я с недельку не видел, на работе редко ловишься, а вчера ещё и Саяну про этого врача написал. Адиль, мы все волнуемся, — совсем серьёзно закончил мужчина.

— Я, — произнёс он и потёр лицо руками, — я просто забегался, дел много накопилось.

— Стопори свою пластинку, заладил ?занят-занят?. Спрошу прямо: у тебя здоровье в порядке? — А, ты об этом. Да, всё отлично. Здоров, хоть в космос.

— Ты когда пиздишь, я сразу выкупаю, — сказал Юра. — Если не здоровье, то что-то всё равно не так. Короче, — бросил он и затушил сигарету, — через час собираемся и бухаем. И ты всё рассказываешь. Как раз рабочий день закончится и не успеешь никуда слинять.