III (1/2)

У Адиля дома всегда было тепло, но почти незаметно, что здесь живёт богатый человек. Ему было комфортно сидеть на советском диване на тонких деревянных ножках, видеть каждый день коричневые бумажные обои ?с историей?, наливать кофе в чашку из сервиза его матери, тайком стянутой ещё во времена переезда из Павлодара в Астану. И пусть сама квартира стоила дорого, ведь находилась в самом центре, но после покупки он не вложил в неё ни тенге, ни рубля. Что-то притащил из старого жилища, что-то подарили на работе, что-то оставили бывшие дамы.

Возвращаясь с работы, Жалелов обычно до ночи сидел на балконе. В маленьком кресле работалось лучше, окна были заклеены, до кухни не далеко — условия восхитительные. Только сегодня он не перебирал должностную корреспонденцию и не просматривал отчёты, а пытается вспомнить, почему вообще в тот раз принял взятку. Мужчина разминал пальцы, самостоятельно принимавшие форму причудливых фигур. На низенькой табуретке стоял остывший кофе, заваренный несколько часов назад. Закат подходил к концу, зажигались светильники в окнах. Ответа всё никак не было.

Нет, он знал, конечно, что тогда как раз строил родителям дом, но потребности в дополнительных средствах не было. Он, оказывается, так просто, играючи и не задумываясь, собирал мзду, будто грибы в ?Супермарио?. Вспомнилось дело, что было прямо перед пожаром, и за неделю, но всё будто смазано. Адиль поймал себя на мысли, что не может вспомнить за что брал деньги. Когда — да, сколько — конечно, а вот за что — проблема. Хуже всего ему стало, когда он таки припомнил, куда именно ушло содержание конкретно того самого конверта, за оправдательный приговор хозяину торгового центра, в котором был планетарий.

— На ёбаную машину, — простонал Жалелов и закрыл лицо руками. В горле встал ком, открывать глаза не хотелось. Не включая свет по пути, он пробрался в спальню и грубо швырнул собственное тело на матрас. Ненавидеть себя стало проще, чем дышать.

Утром он поехал на работу на такси. С работы в интернат — тоже. Обычно в обед он заезжал в случайную харчевню, заказывал бизнес-ланч и ехал дальше — либо домой, либо обратно на работу. Но поесть хотелось той мерзкой перловки, а потому он подтвердил оплату безналом и сел в машину, обещавшую доставить куда-то в район Текстильщиков, думая, когда в последний раз так много запаривался над чем-то.

— Кто хочет блиц по правоведению для детей? — спросил Адиль. — А что это?

— Это короткие вопросы, на которые нужно отвечать максимально быстро и чаще всего односложно. А так как для детей, значит готовы все и даже я, — произнёс он и увидел, как Кирилл улыбнулся и качнул головой. — Раз никто не против, то лови! Жалелов бросил мальчику за второй партой мягкий мячик и начал диктовать. Десятиклассник немного замялся, но совершить ошибку в ответе на вопрос ?Какая наука исследует право? было действительно тяжело. Благодаря новой забаве, в классе закономерно поднялся шум. Мужчина дал детям посмеяться и покричать несколько минут, пока мяч путешествовал к следующему ученику, но когда пришло время спрашивать, он тихо-тихо нарочито строго произнёс: ?Вам неинтересно? Может я пойду??. И если бы это были другие дети или другой учитель, эта штука бы в жизни не сработала. Но класс затих за пару мгновений, оставляя место лишь шепоту и ухмылкам. — Таких крутых волонтёров у нас ещё не было, — резюмировал Артём, обаятельный мальчик в очках с первой парты, когда блиц кончился. — А вы надолго? — Ну, до конца урока ещё десять минут, это долго или нет? — отшутился мужчина.

— Я имею в виду не это, Адиль Оралбекович, — заныл он. — Не знаю, да и зачем загадывать. Пока есть силы и время, я буду развлекать вас, а дальше видно будет.

— А расскажите нам что-нибудь о себе, — попросил мальчик.

— Я скучный. Лучше давайте рассказывайте, кто здесь будет поступать в универ? Кто куда хочет?

Пускай сейчас ему удалось увернуться от дискуссии на тему его жизни, работы и досуга, Жалелов уже подозревал, что ему не долго удастся держать дистанцию от детей с сенсорным и эмоциональным голодом. А потому вставал вопрос о том, сколько он может здесь находиться: две недели, месяц, полгода? Сколько потребуется, чтобы закончить с Кириллом и вернуться к стандартной, пусть и претерпевающей изменений, версии жизни?

— Вы не торопитесь? — спросил Незборецкий после урока. — Сегодня пюре с сардельками. Адиль кивнул и утонул в очень старом эпизоде собственной памяти. В детстве мама постоянно готовила пюре с сосисками и точно так же, абсолютно буднично сообщала, что на обед то же самое, что и вчера. Что и прошлые восемьдесят шесть ?вчера?. Но иногда были сардельки. С сыром, хотя, наверное, лишь с его вкусом, варёные, с полопавшейся шкуркой. Взяв в руки алюминиевую тарелку с едой, мужчина поставил ложку в центр своей порции пюре и та замерла, не наклонившись ни на градус.

— Как в детстве. Из старой картошки, без масла и молока. Сколько себя помню, ненавидел это есть, — забывшись, сказал он, разрезая сардельку.

— Почему тогда вы едите? — Потому что, возможно, это мой последний шанс побаловать себя такими старыми воспоминаниями. Хочешь историю?

Кирилл кивнул и отставил вилку, понимая, что не сможет слушать и есть одновременно из-за неуклюжести его левой руки, которая никак не хотела привыкать к столовым приборам.