II (2/2)
— Будешь за старшего на уроках, ладно?
Парень слегка покраснел от повышенного внимания и одобрения, но согласно кивнул. Жалелов отчего-то очень польстился тому, как он старательно и, вероятно, впервые в жизни, отвечал на вопрос по школьной программе. Весь урок Кирилл запинался, но продолжал поддерживать этот диалог просто из интереса, одновременно с тем претерпевая крушение многолетней привычки отмалчивания в углу.
Адиль делал вид, что он не видит учебника в руках Незборецкого за спинами его одноклассников. Он шутил об устройстве государства, легонько о церкви, совсем чуть-чуть о политике, в итоге не углубляясь ни во что. Мужчина не считал себя хотя бы сносным учителем, не то что хорошим, а потому просто старался сделать так, чтоб дети не скучали. В итоге, он за сорок минут стал, наверное, самым лучшим учителем в глазах всей аудитории.
— Если вообще по-простому, то государство — это такой большой муравейник с иерархией. Мы должны делать свой вклад, согласно тому, насколько кислые наши жопы, то есть — насколько быстро и точно шевелятся наши шестерёнки в голове. И получать плату, согласно нашему вложению. Но так происходит не всегда. Иногда умные и хорошие люди оказываются на задворках жизни, а полные мудаки — при деньгах и власти. Поэтому, помимо кислой жопы, мы должны иметь проворные лапки — смекалку и уверенность в себе.
— И харизму? — спросил мальчик в очках.
— И харизму. Всё смекнули? — класс единогласно кивнул. — Тогда бегите обедать. Жалелов повернулся к пустому учительскому столу и понял, что ему даже не с чем выходить из класса — ключи от машины в кармане треников, телефон — в ветровке. На работу сегодня ему не нужно — отпросился по семейным обстоятельствам. Бумажки дома он разобрал ещё позавчера, пытаясь отвлечься от звонка директрисы. На общую бесполезность его, как человеческой единицы наслоилось ещё и то, что единственное, чем он может заняться — это бесцельные поездки по городу, игра в приставку и книжка, которую он свиснул у секретарши в прошлую пятницу. Кажется, какой-то тайм-менеджмент, который он у неё одалживал, чтоб по возвращению спросить, не хочет ли она обсудить содержание произведения у него в кабинете. Обычная Жалеловская забава — харассмент. А сейчас у него даже этой забавы не стало.
— Хотите пообедать, Адиль Оралбекович? У меня есть вопрос по предмету, — сказал Незборецкий, возникший за его спиной. — Кирилл? Предположим хочу, — несмело ответил мужчина, будто стараясь не спугнуть удачу.
Они присели в столовой и неспешно обсуждали гражданское право, пока не сползли в рассуждения о философии, где Кирилл в два счёта делал Адиля, теперь уже слушающего лекцию о Сёрене Кьеркегоре. Мужчина мирно ел перловку с рыбными котлетами, помечая для себя, что давно в его рту не было такого безвкусного месива. Но его устраивало. ?С чаем не такая уж и бурда?, — как выразился парень. Адиль вообще заметил, что он, несмотря на все препятствия, жутко образованный малый, всегда заменяет брань каким-то заковыристым просторечием. — Слушай, может тебе книжек каких-то зацепить или ноутбук? — после очередного замечания о том, что абстракционизм и экзистенциализм – это разные вещи, спросил Жалелов. — Зачем? У нас хорошая библиотека, а вам, скорее всего, дико неудобно, богатые люди к нам волонтёрами не ходят работать.
Ещё никогда ключи от машины не ощущались таким тяжелым кирпичом в кармане штанов. Он отвёл взгляд и заметил, что столовая опустела. Всё это время мужчина пытался не акцентировать внимание на том, что Кирилл очень неуклюже ест, редко поднимая ложку, чтобы сосредоточиться на диалоге, а потому это заняло у них целый час. И сейчас, когда обед кончился, ему по всем канонам стоило попрощаться и поехать домой, потому он старательно соблюдал дистанцию, но не упустил шанса предложить кое-что на следующий раз. — Послезавтра у вашего класса опять общага, поэтому, если хочешь, можешь выбрать тему. Я притащу какие-нибудь фильмы.
— Я, честно говоря, сегодня всё из учебника читал, и впервые вообще узнал, чё такое обществознание. Прикольно, конечно, но кроме социальных институтов и кислых жоп, я ни о чём не осведомлён. Мужчина рассмеялся и потёр лоб. ?Малый действительно классный?, — думал он, пропорционально с тем, ощущая давление собственной вины. Они коротко попрощались, решив, что даже лекция о наркотиках, иллюстрированная портретами наркозависимых детей политиков — и та будет интересна, учитывая тот материал, что им читают каждый день. В машине Адиль глубоко вдохнул и почувствовал вкус перловки, застрявшей в горле вместе с горечью желчи. ?Талантливый, ещё и умный, как он вообще тут вырос. Наверное, это из-за того, что ему повезло попасть в интернат уже практически взрослым?, — рассуждал Жалелов.
В это же время Кирилл ворвался во флигель и откупорил бутылку вина, припрятанную на прошлой неделе, когда в последний раз выходил. Он долго ждал момента, когда снова захочется что-то читать, поэтому нахватал в библиотеке случайных книг по праву и сел в маленькое дермантиновое кресло у окна, впившись пальцами в голубоватый гранёный стакан. С его слабым зрением читать при плохом свете было запрещено, а единовременно напрягать глаза и употреблять алкоголь — и подавно. Но это, как сказал бы сам Незборецкий — ?полная ахинея?.