; credula res amor est (1/1)

Недолго пролежав в такой позе, Ливси приподнял голову и поднес свой лик к моему, одаряя меня томно прикрытым веками взором. Прикрыл глаза окончательно и с легкой боязнью в действии коснулся моих уст своими. Они были мягче тех бархатных подушек, на коих он меня столь заботливо разложил. Чуть соленый и мокроватый привкус я почувствовал и у себя на кончике языка. Все более напористые поцелуи, в скором времени уже принадлежавшие мне, чертовски приятно будоражили. Укусил докторову нижнюю губу. Тот, лишенный каких-либо слов, лишь чуть рвано выдохнул. Я вновь присел, пока Дэвид приютился на моих коленях, встревоженно оглядываясь по сторонам и утешая себя тем, что дверь плотно прикрыта. — Надеюсь, вы не бросили слова на ветер, когда пообещали, что правда будете рядом со мной, — мой голос чуть неровный, ведь я никак не мог до себя донести, что столь родное и желанное мною тело, наконец, после треклятого букета тревожных событий, сызнова оказалось рядом. Я мог не только ощутить близость доктора по его словам, что нежны были даже в письмах, так и по его долгожданным прикосновениям. Напудренные кончики волос приятно защекотали мою шею, пока Ливси толкнулся в плечо.— А разве я похож на человека, который стал бы вам лгать? — снова услышал его ?улыбающийся? голос.— Конечно нет, доктор, о чем может быть речь? — усмехнулся я и трепетно, словно обращаясь с хрусталем, положил свою длань на его голову.— Капитан, — тот внезапно приподнял голову и взглянул на меня. — Я бы хотел попросить вас об одной вещи.— Я весь во внимании, — я чуть напрягся, сам не ведая, отчего.— Давайте будем обращаться на ?ты?. Согласитесь, это странно звучит, вкупе с нашими... отношениями, — на последнем слове Дэвид сделал легкий акцент и по-доброму усмехнулся.— Разумеется, — ответил я. — Извини. Он сызнова просиял улыбкой и ткнулся в мое плечо, ожидая почувствовать на своем темени мою ладонь. Интуиция его не подвела: я продолжил поглаживать его, на миг о чем-то задумавшись. Я до сих пор не имею ни малейшего понятия, было это умышленно или нет, однако Ливси внезапно потерся ногой о мою промежность. Это повергло меня в краску, как бы я ни старался скрывать этого. Из собственных уст вырвался неровный вздох, который я тут же приглушил, закусив нижнюю губу.Дэвид и бровью не повел, вернее, я не мог этого лицезреть. А потому я посчитал правильным не придавать этому поступку должного значения. Но он вновь повторил это, тем самым все же добившись приглушенного стона моего. — Ты... хочешь? — осилив себя и не желая терпеть этого безмолвия и далее, я чуть сжал меж пальцев подбородок Ливси и придвинул лик оного к себе. Взор доктора в смятении принялся блуждать по сторонам.— Да... — все же ответил доктор, с нетерпением толкнувшись мне в руку. Я фыркнул, находя это забавным, и разместил его под собою.— Терпение, доктор, терпение. За вскоре стянутым камзолом последовала и нетерпеливо сорванная рубашка. Не обошлось без шуточных упреков Ливси. Впоследствии предо мной предстали очертания тела оного. Порознь взятый изгиб его вызывал у меня трепетное желание овладеть им. В этот момент мне и была предоставлена возможность распоряжаться теми изгибами. Но ныне я мог лишь ими любоваться, боясь совершить неверный шаг и превратить их в обломки. Поцелуи нерасторопно поднимались по каждому изгибу, изредка обводя кончиком языка особо полюбившийся, коих было немало. Уста коснулись ареолы, временами обводя ее языком. Моим сладострастным аккомпанементом стали стоны Дэвида, что были слышны мне одному. Сколь приятно было осмысливать, что те дернутые вдохи полностью ?от? и ?до? зависели от меня. — Не могу не удивиться твоей чуткости, — выдохнул доктор, едва ли я оторвался от него. — Имеется ли у тебя опыт в таких делах?— Откуда ему быть, Дэвид? — усмехнулся я. — Морское дело не позволяло мне подобной... деятельности.В этот миг мы оба рассмеялись, хоть и ненадолго, ибо Ливси потянулся ко мне, чтобы вовлечь в поцелуй, но я его опередил. Всего несколько мгновений назад я не смог бы уверить себя в том, что бывают лобызания куда более мягкие и одновременно настойчивые, чем тогда, но сейчас я убедил себя в обратном. Возбуждение, хоть и медленно, но эффективно разгоралось, напоминая о себе внезапными вспышками. Лобызания становились глубже, куда более проникновенны и горячи. Жар губ доктора оказался чертовски заразителен, однако против него в этот раз я не мог иметь ничего. Расставаясь с оными губами, мои уста соприкасались с горячей кожей шеи, хрящи которой плавно переходили в ключицы. Лучше очертаний тела я, признаюсь, не видел, да и не смог бы увидеть. Внезапно Ливси сызнова чуть потерся ногой о мою промежность, но с нарастающим нетерпением. — Не томите меня, капитан... — капризничал он. — Надо полагать, настолько я хорош, что ты успел и позабыть о собственной просьбе, — я с улыбкой на лице ответил и легонько коснулся губами его скул, да столь незаметно, будто этого вовсе и не произошло.Доктор улыбнулся с невинностью, присущей лишь малому ребенку, и чуть раздвинул ноги предо мной, тем самым буквально умоляя меня перейти к наиболее тревожному, однако не менее желанному эпизоду. Одним рваным движением стянул его панталоны, после чего тут же загладил свою вину поцелуем возле правой части таза. От моего резкого проникновения на глазах Дэвида выступили слезинки, а пальцы жадно и отчаянно впились в мою спину, желая защититься. Каждый новый щелчок сопровождался жалобным стоном, сдерживаемым краткими лобызаниями. Жгучая боль в спине и в раненой лопатке импульсом отдавалась по всему телу, особенно после каждого толчка.— Я прошу тебя, не томи меня, — услышал я рваный шепот у себя под ухом и тут же коварно усмехнулся, замедлив темп толчков. Как я и ожидал, этот едва уловимый ухом шепот перешел в вскрик.— Молю, Александр, возьми меня!., — подобного я и добивался от Ливси. Тогда я сызнова нагнулся к уже излюбленным мною изгибам его тела, попутно ускоряя движение. Если всего несколько каких-то жалких мгновений назад я не желал причинить вреда этому хрупкому на первый взгляд телу, теперь порыв овладеть им стал в разы сильнее. Толчки стали рваными, неровными, а вместе с ними мои уста покрывали каждый обделенный прежде изгиб, начиная их покусывать. Бедолага под весом моего тела боле не мог держать себя в руках: тот сплел фаланги пальцев за моею шеей и опустил к себе вплотную, начиная в судороге трястись от каждого последующего проникновения. Наши тела враз содрогнулись и так же резко ослабли.***— Признаюсь, несмотря на то, что моя жизнь не столь была насыщенна по сравнению с твоей, лучше ощущений я уже не испытаю, — усмехался Ливси, вручая мне чашку с раскаленным чаем. — Здесь я и спорить не посмею, — ответил я. Что-то, однако, мне казалось неладным. Странное изменение в Дэвиде, которое я так и не мог уловить до последнего момента. — Но почему ты хромаешь?— А ты как думаешь? — доктор разулыбался и увлажнил высохшее горло согретым напитком. Я невольно залился румянцем и от стыда отвернулся. — Ну что же ты? Я ведь и сам виноват, ибо повел себя, как последний глупец, настаивая на том, чтобы ты был сильнее.— С какой же, однако, бесстыжей откровенностью ты о подобном говоришь, — тут же хмыкнул я, вновь поворачиваясь к нему. — Просто поражаюсь твоим извращениям.— И это говорит мне заядлый романтик, что живет в глубине твоей души, — рассмеялся Ливси и тут же озолотил меня непродолжительным, но не менее ласковым поцелуем.