3. Рассказ Вардалека (1/1)

Я родился в Восточной Европе, в городке, даже в те времена не слишком известном – а сейчас люди и вовсе о нем забыли. С детства моей горячей любовью была музыка, но положение наследника знатного рода не позволяло мне стать музыкантом, да и особенного таланта у меня не было, как это ни печально. Разумеется, в нашем доме стоял клавесин, на котором я разучивал пьесы известных композиторов, но в этом искусстве я ничем не превосходил других юношей нашего круга. В детстве и юности меня печалило, что я не смогу посвятить жизнь тому делу, к которому лежит душа - но со временем я смирился, превратился в обыкновенного светского человека, вступил в брак по воле родителей, а унаследовав после их кончины состояние нашей семьи, перебрался в столицу и стал меценатом, покровителем талантливых музыкантов. Порой мне приходилось давать приют молодым юношам, мечтающим о сцене, но неспособным платить за обучение и собственное жилье. Супруга не имела ничего против, а наш сын Юлеш был только рад такому соседству. Казалось, нашу семью не коснутся никакие перемены и горести, но, увы, человеку не дано предсказать свое будущее. После двадцати лет счастливого брака моя жена скончалась от болезни. Теперь я думаю, что это к лучшему, иначе ее постигла бы судьба гораздо более страшная.После смерти супруги я увез сына подальше от столицы, в городок, где прошло мое детство. Нам хотелось побыть вдвоем, поэтому мы не взяли даже слуг. Первый месяц Юлеш целыми днями горевал о матери, а потом сошелся с компанией уличных мальчишек, нимало не смущаясь разницей в положении. Те, вероятно, даже не подозревали, что имеют дело с наследником графского рода – после переезда Юлеш стал одеваться очень просто, его и вправду можно было принять за подмастерье или газетчика. Я не возражал – пусть будет самим собой, если это поможет ему забыть о горе.Почти никто в городке к тому времени не помнил о Вардалеках – тем понятнее мое удивление, когда однажды к нам постучался гость, назвавший меня по имени.Незнакомец оказался скрипачом и попросил о пристанище, объяснив, что узнал обо мне от прохожего. Это казалось странным – как я уже сказал раньше, для горожан наше имя уже долгие годы ничего не значило.Мастерство, с которым он играл на скрипке, поразило меня. В жизни не слышал ничего подобного. Даже Юлеш, который всегда был равнодушен к музыке, мог часами слушать игру нашего гостя. Тот не просил о покровительстве, но я всё больше склонялся к мысли, что должен вывести этого молодого человека в люди, чтобы когда-нибудь его имя стало так же известно, как имена Баха и Вивальди.Наконец настал вечер, когда я признался ему, какой ни с чем не сравнимый восторг дарит мне его искусство, и пообещал сделать для него всё, что он только пожелает.?Я запомню ваши слова, - сказал он. – И возможно, что вам придется сдержать ваше обещание скорее, чем вы сами думаете?.Ночью я проснулся оттого, что чья-то рука давила мне на грудь. Я решил было, что в комнату забрался вор – но это оказался мой гость. Я попытался спросить его, что он делает в моей спальне, но не смог издать ни звука – его губы были крепко прижаты к моему рту, словно он хотел высосать из меня весь воздух, оставив умирать от удушья! Я еще успел подумать, что станет с Юлешем, если мне суждено принять смерть от безумца, которого я сам пустил под крышу.О том, что случилось потом, ты можешь сам догадаться, мой милый Габриель. Я видел те же ужасные картины, что и ты, видел своего убийцу, но только он совсем не сожалел о своем деянии, а хохотал надо мной. А рядом со мной был мой любимый сын, мой Юлеш, до которого он добрался в ту же ночь!Юлеш совсем не выглядел испуганным, а когда убийца сказал, что отныне мы обречены пить чужую жизнь, мой смелый мальчик бросился на него с кулаками.Оттолкнув Юлеша так, что тот упал на камни, негодяй прокричал несколько слов, которых я не смог разобрать – их заглушил мгновенно поднявшийся ветер. Я заслонил глаза рукой, чтобы защититься от летящего песка, а когда открыл их, наш враг стоял перед нами в своем собственном обличье. В обличье Самаэля.Не знаю, как я понял, что вижу перед собой Князя Тьмы – но те, кому он показывает свое истинное лицо, не спутают его ни с кем.К моему удивлению, Юлеш поднялся на ноги и вновь бросился на нашего врага – мне пришлось схватить его и держать, потому что я опасался, что в гневе Самаэль сотворит с ним нечто ужасное.Но того, чего требовал от меня Самаэль, я не мог исполнить. Забирать жизни у невинных людей – это занятие для разбойника с большой дороги, а не для доброго христианина, каким я всегда стремился быть.?Что же, - сказал Самаэль, - возможно, твой сын будет сговорчивее. А ты подумай вот над чем: вы оба отныне вампиры, но в вас еще и общая кровь. Когда ты ослабеешь от нехватки жизненной силы – а взять ее ты можешь только у живого человека, тем самым погубив его! – ослабеет и твой сын. Допустишь ли ты, чтобы твой сын страдал из-за твоего мнимого благородства??- Не соглашайся, отец, пожалуйста! – взмолился Юлеш. – Я буду несчастен, зная, что кто-то должен умереть ради того, чтобы я продолжал жить! Ты ведь не хочешь сделать меня несчастным, отец?Я не мог сдержать слез, думая о судьбе Юлеша, но понимал, что он прав. То, что предлагал нам Самаэль, то, что мог предложить Юлешу я сам – это не жизнь. Я уже готов был сказать Князю Тьмы, что согласен умереть мучеником, но тот опередил меня. - Люди! – вскричал он, и его голос на этот раз прозвучал совершенно по-человечески. – Неужели мне придется прибегнуть к тем низким способам принуждения, которые изобрели вы сами? Возьмите мальчишку, мои слуги.Какие-то твари набросились на моего Юлеша, скрутили ему руки и унесли с собой – а я не мог даже двинуться.- Так вот, - продолжал Самаэль, не давая мне опомниться. – Как я уже сказал, мой глупый мятежный раб, ты не сможешь поддерживать в себе жизнь, если не будешь пить чужой силы. Что же, возвращайся на землю и умри жертвой своего благородства, если хочешь. Но твой сын останется у меня, а вы с ним связаны. Я не трону мальчика, пока он будет силен, но эту силу он отныне может получить только через тебя. Если ты слишком долго не будешь убивать, вы оба начнете терять силы, а как только это случится – я начну избивать твоего сына хлыстом. Я могу бить его сколько угодно, и моя рука никогда не устанет. И он не сможет умереть от побоев, потому что уже мертв. Понравится ли отцу жертвовать собой ради других, если он знает, что в это самое время кто-то избивает его ребенка?С тех пор, милый Габриель, я так и скитаюсь по земле, отнимая чужие жизни и ненавидя себя за это. Первое время я не мог поверить, что это навсегда, надеялся, что с неба спустится ангел, чтобы вырвать мою душу из-под власти нечистого, или что кто-то из бывших друзей вспомнит обо мне и поставит за меня свечу в церкви. Но проходили годы и десятилетия, а я оставался рабом Князя Тьмы. И однажды настал тот миг, когда я изменился. Я начал принимать это как должное. Недолгие годы на Земле обернулись лишь прелюдией к той судьбе, для которой я изначально был предназначен и противиться которой так же безумно, как для гусеницы - отказаться превращаться в бабочку. Но бабочки прекрасны, они дарят радость любому, кто их повстречает – я же несу лишь гибель. Единственное, что еще живет в мой душе – это музыка, и за годы своих скитаний я успел достичь в этом искусстве такого мастерства, на какое не смел надеяться при жизни – словно в насмешку над моей давней мечтой. Бедный мой Габриель, теперь это и твоя участь…Я согласен, чтобы Самаэль избивал меня своим хлыстом за мои злодеяния, я даже хотел бы такой кары. Но только не Юлеша. Иногда Самаэль позволяет мне с ним видеться, чтобы я мог убедиться - мой сын по-прежнему в его власти. И каждый раз Юлеш говорит мне одно и то же: ?Отец, пожалуйста, остановись?.