2. Рассказ Габриеля (1/1)

Последнее, что я помню из прежней жизни – это державшая меня рука Вардалека, его зеленые глаза, в которых, как мне показалось, стояли слезы. Затем мое сознание окутал туман, где-то вдали звучал колокольный звон, который становился всё тише, пока не умолк совсем. Я подумал, что никогда больше его не услышу, и мне захотелось плакать, но глаза оставались сухими.Я оказался в пустоте, где не было ни верха, ни низа, ни самой крохотной звездочки – лишь темнота и холод. Затем раздались крики ужаса и боли, перед моим взором проплывали искаженные лица бывших людей, которые утратили веру и надежду и поэтому перестали быть людьми. Бывшие люди отчаянно хлестали кнутом смуглого мальчика чуть старше меня, прикованного к каменному ложу. Я не мог понять, какой грех совершил этот мальчик, что его так ужасно мучают в аду – а я не сомневался, что попал в ад.Пустота сменилась голой равниной, где не было ничего, кроме пыли – и я понял, как мне хочется пить. Но воды здесь не было, а напиться я мог, только прокусив шею ребенка, которого несла на руках идущая мне навстречу женщина. Поравнявшись со мной, она вдруг уронила ребенка в песок, и я одним движением мог бы оказаться на нем верхом, добравшись до столь нужной мне влаги. Но ведь я не мог этого сделать, это было для меня так же отвратительно, как в прежней жизни – есть мясо убитых животных. Поэтому я поднял ребенка и протянул матери, подумав, что при жизни она напомнила бы мне рафаэлевскую Мадонну. Но теперь я не мог даже представить себе Мадонну, такие, как я, не способны были увидеть ее даже внутренним взором… Наверное, в этот миг я был очень близок к тому, чтобы навеки остаться в безжизненной пустыне, что лежала вокруг меня - потому что знал, что отныне лик Мадонны мне недоступен. Но ведь если я чего-то не вижу - это не значит, будто этого не существует! ?Удачи вам?, - выговорил я пересохшими губами, глядя вслед удаляющимся женщине и ребенку.В этот миг всё кончилось.- Успокойся, ты никогда больше туда не попадешь, он теперь знает о тебе всё, что ему нужно, а это просто испытание, - говорил Вардалек, прижимая меня к себе и гладя по голове.Я отшатнулся, поняв, что вижу перед собой своего убийцу. И Вардалек понял, что я всё понял.Отпустив меня, он упал на землю, закрыв лицо руками, плечи его содрогались.- Мальчик мой… Еще одна смерть – по моей вине… Прости меня – нет, нет, я не заслуживаю прощения…Гневные слова, готовые вот-вот сорваться у меня с языка, мгновенно забылись. Я понятия не имел, как утешают взрослых мужчин, но Вардалек нуждался в утешении, которое некому было дать, кроме меня.Я положил руку ему на плечо, стараясь, чтобы вышло не слишком фамильярно.- Граф Вардалек, пожалуйста, успокойтесь, - заговорил я, неловко и неуклюже, как мне самому казалось. – Никто не может изменить того, что уже случилось, но знайте, что я не держу на вас зла…Я сам удивился, когда понял, что это правда.- Расскажите лучше мне о том, где я и что меня ожидает, - продолжал я. – Это может мне очень помочь, потому что я еще многого не знаю и не понимаю.Он обнял меня крепко-крепко, словно желая защитить от того зла, что вторглось когда-то в его жизнь, а теперь и в мою. Голос его всё еще дрожал, когда он заговорил.- Знай же, мой мальчик, что наша судьба – это худшее, что может случиться с человеком после смерти… Мы никогда не попадем в рай, но и в адском огне нам не бывать. Таких, как мы, люди называют вампирами.Он умолк, видимо, пытаясь понять, какое впечатление на меня произвело последнее слово. Но я молчал, поэтому он продолжал рассказывать.- Как ты знаешь, вампиры забирают у людей кровь и жизненную силу, а жертва вампира сама становится вампиром. Но не каждому в мире живых известно, что вампиры отличаются друг от друга, у нас есть свое разделение на касты, и каждой касте Он поручает определенную работу. К какой касте отнести новорожденного вампира – это определяет испытание на той равнине, где ты только что побывал. Если бы ты набросился на младенца, тебя отнесли бы к кровососущим, и до конца вечности тебе суждено было бы пить кровь живых. Те же, что не тронули младенца, становятся Похитителями жизни. Такие, как ты и я, забирают у людей жизненную силу, выпивая ее через поцелуй. Каждый Похититель жизни настроен на души, в которых живет любовь, подобная той, что владела когда-то им самим. Моей любовью была музыка, а в твоей душе она звучала так ясно, что дорога просто не могла не привести меня к тебе! Теперь же твоя главная пища – жизненные силы людей, влюбленных в музыку, и тебе достаточно поцеловать человека, чтобы привязать его к себе и выпить до дна. Но если нет музыканта – подойдет сила любого человека. Главное, что тебе нужно запомнить – без чужой жизненной силы вампир существовать не может, и нам не уйти от нашей сущности.Я старался собраться с мыслями, чтобы найти в словах Вардалека хоть что-нибудь, что можно было бы обратить себе на пользу.- Вы говорите, я должен поцеловать свою жертву, чтобы забрать ее силы? Значит, без поцелуя я этого сделать не смогу и тогда человеку не сделается никакого вреда? А если я откажусь и никого целовать не стану? Да, я знаю, что мне не уйти от моей сущности, я буду слабеть, мне будет очень плохо, но ведь никто не может насильно принудить меня целовать кого-то?Я ожидал, что граф Вардалек начнет обвинять меня в наивности и неопытности, как многие взрослые, когда дети пытаются заговорить с ними о чем-то важном. Но тот вздрогнул, опустил глаза и произнес:- Смелый мальчик… Совсем как Юлеш… Хотел бы я быть таким…?Кто такой Юлеш?? - хотел было спросить я, но вдруг догадался:- Это ваш сын?И тогда Вардалек рассказал мне свою историю.