8 глава. (1/1)

В конце концов мы опять оказались на пляже и бесцельно побрели вдоль берега. Джордан все еще очень гордился своей изобретательностью.— Как ты думаешь, они пойдут тебя искать? — с надеждой поинтересовался он.— Нет, — уверенно заявил я. — Но сегодня вечером мне здорово влетит.Джордан подобрал камешек и швырнул его в воду.— Тогда не возвращайся, — предложил он.— Асмодей этому очень обрадуется, — хмыкнул я.— Думаю, возражать он не станет.Я промолчал. Скорее всего, Джордан прав. Я скрипнул зубами: ужасно несправедливо, что отец так явно предпочитает моих квилетских друзей. Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, что на самом деле мне приходится выбирать между вампирами и оборотнями?— Ну, какие тут у вас стряслись чрезвычайные происшествия? — без всякой задней мысли поинтересовался я.Джордан встал как вкопанный и ошеломленно уставился на меня сверху вниз.— Ты чего? — не понял я. — Это же шутка.— Шутка, говоришь… — Джордан отвел взгляд.Я ждал, пока мы пойдем дальше, но он, похоже, задумался.— У вас действительно что-то стряслось? — спросил я.Джордан хмыкнул.— Я уже и забыл, каково это, когда никто не знает, что у тебя в голове. Здесь все известно всем.Несколько минут мы молча шли по пляжу.— Так что случилось? — не выдержал я. — Что именно в твоей голове стало известно всем?Он помолчал, словно решая, что можно мне рассказать.— С Квилом случился импринтинг, — со вздохом сообщил Джордан. — Это уже третий случай. Все остальные забеспокоились: может, это происходит чаще, чем говорится в легендах. — Он молча уставился мне прямо в глаза, сосредоточенно нахмурившись.— Что ты на меня так смотришь? — смущенно спросил я.Джордан вздохнул.— Так, ничего.И снова пошел по пляжу. Естественным жестом, словно даже не замечая этого, он взял меня за руку. Мы молча шли по усыпанному галькой берегу.Интересно, как мы смотримся, идя по пляжу рука об руку — наверняка как влюбленная парочка. Может, не стоит этого делать? Но ведь с Джорданом мы всегда так ходили… Чего уж теперь возмущаться.— А почему импринтинг Квила вызвал такое волнение? — спросил я, не дождавшись продолжения истории. — Потому что он самый молодой среди вас?— Да нет, причем здесь это.— Тогда что?— Так, еще одна штучка из легенд… Когда мы наконец перестанем удивляться тому, что все легенды — чистая правда? — пробормотал он себе под нос.— Ты мне расскажешь, в чем дело? Или я должен сам догадаться?— Сам ты в жизни не догадаешься. Ты ведь знаешь, что Квил у нас совсем недавно. Поэтому он нечасто бывал у Эмили.— Неужели он тоже на Эмили… — ахнул я.— Да нет! Говорю же, ты сам ни за что не сообразишь. К Эмили приезжали в гости две племянницы… и Квил познакомился с Клэр.Джордан замолчал. Я на минутку задумался.— Эмили не хочет, чтобы ее племянница дружила с оборотнем? Это уже просто ханжество с ее стороны, — сказал я.Хотя именно Эмили могла бы к этому так отнестись. Я снова вспомнил длинные шрамы, изуродовавшие ее лицо и протянувшиеся вниз по правой руке. Всего один раз Сэм не сдержался, когда Эмили оказалась слишком близко. Один-единственный раз… Я видел, с какой болью Сэм смотрел на то, что натворил. Можно понять Эмили, которая хочет защитить свою племянницу.— Да хватит тебе гадать! Дело вовсе не в этом. Эмили совсем не против оборотня, просто, ну, рановато еще.— В каком смысле ?рановато??Джордан пристально посмотрел на меня прищуренными глазами.— Только не торопись с выводами, ладно?Я настороженно кивнул.— Клэр всего два года, — сказал Джордан.Пошел дождь. В лицо ударили капли, и я несколько раз моргнул.Джордан молча ждал. Он, как обычно, был без куртки. Дождь оставлял темные пятна на его черной футболке и капал на растрепанную шевелюру. Джордан наблюдал за мной с непроницаемым выражением лица.— Квил… влюбился… в двухлетнюю девочку? — наконец выдавил я.— Такое случается, — пожал плечами он. Наклонился, поднял еще один камешек и швырнул его в залив. — Так говорят легенды.— Но она же совсем ребенок!Джордан посмотрел на меня с мрачным удивлением.— А Квил не стареет, — напомнил он мне язвительным тоном. — Ему всего лишь придется потерпеть пару десятков лет.— Даже не знаю, что сказать…Я изо всех сил пытался не судить слишком строго, но, честно говоря, это известие привело меня в ужас. До сих пор к оборотням у меня не было никаких претензий — после того, как я убедился, что напрасно подозревал их в убийствах.— Ты его осуждаешь, — сказал Джордан. — По лицу видно.— Извини, — пробормотал я. — Просто в голове не укладывается…— Все совсем не так, как ты думаешь. — Джордан заступился за друга с неожиданным пылом. — Я видел, каково это — его глазами. Ничего романтического в этом нет — во всяком случае сейчас. — Джордан втянул в себя воздух, пытаясь подобрать слова. — Это очень трудно объяснить. Любовь с первого взгляда здесь ни при чем. Это больше похоже на… силу тяготения. Когда ты видишь ее, вдруг оказывается, что тебя притягивает не земля, а она. И в мире нет ничего важнее нее. И для нее ты сделаешь все на свете, станешь кем угодно… Станешь тем, кто ей нужен: защитником, любовником, другом, братом.Квил будет самым заботливым старшим братом на свете и присмотрит за малышкой лучше некуда. А когда она подрастет и ей понадобится друг, то Квил станет самым понимающим, надежным и верным другом. А потом она повзрослеет, и они будут счастливы, как Эмили и Сэм. — Когда Джордан произнес имя Сэма, в его голосе внезапно прорезалась странная горечь.— А разве Клэр не имеет права выбора?— Конечно, имеет. Но почему бы ей не выбрать Квила? Он станет ее второй половинкой. Словно был создан именно для нее.Мы молча шли по пляжу. Я остановился и бросил камешек в океан. Он упал на берегу, не долетев до воды несколько метров. Джордан рассмеялся.— Не всем же быть такими силачами, как некоторые, — пробормотал я.Он вздохнул.— А как ты думаешь, когда это случится с тобой? — тихо спросил я.— Никогда, — без колебаний ответил он.— Но ведь это же не зависит от твоего желания, верно?Джордан не ответил. Мы оба невольно замедлили шаг.— Вообще-то, не зависит, — наконец признался он. — Однако нужно сначала заметить ее — ту, которая предназначена для тебя… или его, – нехотя добавил он в конце.— И ты думаешь, что если до сих пор не заметил, то никогда и не встретишь? — недоверчиво спросил я. — Джордан, да ты почти ничего не видел в жизни — я и то больше повидал.— Это верно, — тихо ответил он. И пристально посмотрел на меня. — Магс, я никогда не посмотрю ни на кого другого. Только на тебя. Даже когда я закрываю глаза и пытаюсь представить себе что-то еще, то вижу только тебя. Спроси у Квила и Эмбри. Их это сводит с ума.Я опустил взгляд.Мы остановились. Тишину нарушал лишь грохот прибоя, в котором терялся шелест дождя.— Наверное, мне лучше вернуться домой, — прошептал я.— Нет! — воскликнул он, удивленный таким выводом.Я посмотрел на Джордана: в его глазах теперь горела тревога.— Ведь у тебя же есть целый день! Кровопийца еще не вернулся.Я бросил на него свирепый взгляд.— Я никого не хотел обидеть, — быстро добавил Джордан.— Да, у меня есть целый день, но…Он поднял руки.— Прости, — извинился он. — Я больше не буду. Я буду просто Джорданом.Я вздохнул.— Но если ты при этом думаешь…— Не волнуйся за меня. — Он натянуто улыбнулся. — Я знаю, что делаю. Скажи мне, если я тебя огорчаю.— Не знаю…— Ну же, Магс! Давай пойдем домой и возьмем мотоциклы. На них надо кататься, чтобы они не ржавели.— Боюсь, что мне нельзя.— А кто запрещает? Асмодей? Или крово… или он?— Оба.Джордан усмехнулся — моей любимой улыбкой, и внезапно стал тем самым Джорданом, по которому я больше всего скучал: теплым и сияющим.Я не удержался от ответной улыбки.Дождь превратился в мелкую морось.— Я никому не скажу, — пообещал Джордан.— Не считая всех твоих друзей.Он помотал головой и с серьезным видом поднял правую руку, как для присяги:— Обещаю не думать об этом.Я засмеялся.— Если я расшибусь, совру, что поскользнулся.— Как скажешь.Мы гоняли на мотоциклах по проселкам вокруг Ла-Пуш, пока дороги не раскисли от дождя и пока Джордан не заявил, что упадет в обморок, если не перекусит. Когда мы вернулись в дом, Билли дружелюбно поздоровался со мной, словно в моем внезапном появлении не было ничего удивительного. Мы умяли приготовленные Джорданом бутерброды и пошли в гараж, где я помог чистить мотоциклы. В гараже я не бывал много месяцев — с того времени, как вернулся Александр, — но чувствовал себя так, будто ушел оттуда только вчера.— Здорово! — заметил я, когда Джордан вытащил из пакета две банки теплой ?колы?. — Я скучал по гаражу.Джордан улыбнулся, обводя взглядом листы пластика, скрепленные над нашими головами.— Немудрено! Здесь ты можешь испытать все великолепие Тадж-Махала, и при этом не надо тащиться в Индию.— За Тадж-Махал в штате Вашингтон! — Я поднял свою банку.Джордан поднял свою, и мы чокнулись.— А помнишь прошлый день Святого Валентина? — спросил он. — По-моему, именно тогда ты был здесь в последний раз. А потом… началось черт знает что.Я засмеялся.— Конечно, помню! Я заплатил пожизненным рабством за коробку шоколадных сердечек! Такое не забывается.Джордан тоже засмеялся.— Вот именно! Рабством. Придется мне придумать для тебя что-нибудь этакое. — Он вздохнул. — Кажется, это было вечность назад. В другой жизни. Более счастливой.С этим я не мог согласиться. Для меня счастливой жизнь стала сейчас. И все же странно, что в моем мрачном прошлом оказалось столько всего, по чему я скучаю. Я не сводил глаз с темного леса за дверью. Дождь припустил сильнее, но в маленьком гараже было тепло: от Джордана шел жар, как от печки.Его пальцы погладили мою руку.— Все так изменилось.— Да уж. — Я похлопал по заднему колесу своего мотоцикла. — Когда-то Асмодей неплохо ко мне относился. Надеюсь, Билли не проговорится про сегодняшнее. — Я закусил губу.— Никогда. В отличие от Асмодея он не обращает внимания на такие мелочи. Кстати, я ведь так и не извинился за эту глупость с мотоциклами. Прости, пожалуйста, что заложил тебя отцу. Лучше бы я этого не делал.— Уж это точно!— Честное слово, мне очень жаль.Джордан с надеждой посмотрел на меня; его мокрые черные волосы спутались и торчали во все стороны.— Да ладно. Прощаю.— Спасибо, Магс!Мы, улыбаясь, посмотрели друг на друга, и вдруг лицо Джордана потемнело.— Знаешь, в тот день, когда я привез тебе мотоцикл… я хотел кое-что спросить, — медленно сказал он. — И в то же время… не хотел.Я замер — это реакция на стресс, которой я научился у Александра.— Ты сказал это просто из вредности, потому что злился на меня, или действительно так думаешь? — прошептал он.— Что именно? — прошептал я в ответ, хотя и понял, что он имел в виду.Джордан нахмурился.— Сам знаешь. Когда ты сказал, что это не мое дело, если он… если он тебя укусит. — От последних слов лицо Джордана скривилось.— Джордан… — Горло перехватило, и я замолчал.Он закрыл глаза и глубоко вдохнул:— Ты сказал это всерьез?Джордан едва заметно дрожал, не открывая глаз.— Да, — прошептал я.Он медленно и глубоко вдохнул:— Именно так я и подумал.Я уставился на него в ожидании, когда он откроет глаза.— А ты знаешь, что это будет означать? — внезапно спросил он. — Ведь ты понимаешь, правда? Понимаешь, что случится, если они нарушат договор?— Мы сначала уедем, — тихо сказал я.Глаза Джордана широко распахнулись — темные от боли и гнева.— Магнус, договор не имеет географических границ. Наши прапрадеды согласились на перемирие по одной-единственной причине — Лайтвуды поклялись, что они не такие, как все вампиры, и людям не угрожают. Пообещали, что больше никого никогда не убьют и не превратят в вампира. А если они нарушат свое слово, то договор теряет силу, и они ничем не отличаются от других вампиров. Как только это будет установлено наверняка, то, когда мы их найдем…— Джордан, но разве вы сами уже не нарушили договор? — прервал я его, цепляясь за соломинку. — Разве в договоре не сказано, что вы не станете рассказывать людям о вампирах? А ты мне рассказал! Значит, договор в любом случае недействителен!Джордану это напоминание не понравилось. Боль в его глазах сменилась враждебностью.— Да, я нарушил договор — до того, как поверил в его реальность. И я уверен, что они об этом знают. — Он хмуро уставился на мой лоб, избегая моего пристыженного взгляда. — Только это ни в коем случае не дает им права тоже нарушить договор. Никаких ?нарушение за нарушение? быть не может. Если им не нравится то, что я сделал, то у них есть лишь один выход — точно такой же, какой будет у нас, когда они нарушат договор: атаковать. Начать войну.Из его уст это прозвучало как неизбежность. Я вздрогнул.— Но ведь есть и другие варианты.Он скрипнул зубами.— Других вариантов нет.После такого заявления наступила тишина, но мне казалось, что вокруг все грохотало.— Джордан, неужели ты меня никогда не простишь? — прошептал я.И тут же пожалел о своих словах: мне не хотелось услышать его ответ.— Ты больше уже не будешь Магнусом, — сказал он. — Моего друга не станет. Прощать будет некого.— Значит, не простишь, — прошептал я.Долгое мгновение мы смотрели друг на друга.— Джордан, значит, мы больше не увидимся?Он заморгал, и возбуждение на его лице сменилось удивлением.— Почему? У нас еще есть несколько лет. Разве мы не можем быть друзьями, пока есть время?— Несколько лет? Какое там! — Я покачал головой и невесело засмеялся. — Скорее уж, несколько недель.Такой реакции я не ожидал.Джордан внезапно вскочил на ноги, и банка в его руке звонко лопнула. Кола брызнула на все вокруг, включая меня — словно из шланга полили.— Джордан! — укоризненно вскрикнул я и замолчал, увидев, как он всем телом дрожит от ярости.Джордан уставился на меня диким взглядом, из его груди вырвалось рычание.Я боялся пошевелиться.Джордана продолжало трясти — все сильнее и сильнее. Очертания его тела стали расплываться…Потом он стиснул зубы, и рычание прекратилось. Изо всех сил зажмурился, сосредотачиваясь; дрожание замедлилось — только руки все еще тряслись.— Несколько недель, — без всякого выражения повторил Джордан.Я промолчал.Джордан открыл глаза — ярости в них не осталось.— Через несколько недель он собирается превратить тебя в паршивую пиявку! — прошипел Джордан сквозь зубы.Слишком ошеломленный, чтобы обидеться, я молча кивнул.Темная кожа Джордана позеленела.— Джордан, ну а как еще? — прошептал я, прерывая молчание. — Ведь ему всего лишь семнадцать. А я с каждым днем все ближе к девятнадцати. Кроме того, какой смысл ждать? Мне нужен только он. Так что же еще я могу поделать?Вопрос я задал риторический.Слова Джордана прозвучали как удар хлыста:— Все, что угодно. Кроме этого. Лучше бы ты умер. Меня бы это больше устроило.Я отшатнулся, словно он меня ударил. Лучше бы ударил — было бы не так больно!От острой боли во мне вспыхнула злость:— Может быть, тебе повезет! — хмуро сказал я. — Может, по дороге домой меня собьет грузовик.Схватил свой мотоцикл и выволок его под дождь. Джордан не пошевелился, когда я проходил мимо. Выбравшись на узкую, раскисшую от дождя тропинку, я сел на мотоцикл и рванул стартер. Из-под заднего колеса в направлении гаража вылетел фонтан грязи — надеюсь, Джордану досталось!Я мчал по мокрому шоссе к дому Лайтвудов. По дороге промок насквозь, а ветер, казалось, примораживал дождь прямо к коже — не проехал я и полпути, как зубы у меня стучали вовсю.В штате Вашингтон на мотоцикле далеко не уедешь. Продам его к чертовой бабушке при первом же удобном случае!Я затащил мотоцикл в громадный гараж Лайтвудов — и ничуть не удивился, увидев там поджидавшую меня Клариссу. Она сидела на капоте ?порше? и поглаживала его блестящий желтый бок.— Мне так и не удалось на нем прокатиться, — вздохнула она.— Извини, — выдавил я сквозь клацающие зубы.— Пожалуй, тебе не помешает горячий душ, — небрежно заметила она, легко спрыгивая на землю.— Это точно!Клэри надула губы, внимательно вглядываясь мне в лицо.— Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело?— Нет.Она кивнула, но в глазах горело любопытство.— В заповедник не хочешь съездить?— Да ну его. А домой мне можно?Клэри поморщилась.— Ладно, я останусь, если тебе от этого будет легче, — сказал я.— Спасибо, — облегченно вздохнула она.В эту ночь спать я лёг рано — и опять на диване.Когда я проснулся, было еще темно. Спросонок голова соображала плохо, но я знал, что до утра еще далеко. Глаза сами собой закрылись, я потянулся и перекатился на живот. И вдруг понял, что после такого манёвра мне следовало бы оказаться на полу. Да и лежать очень уж удобно.Я перевернулся обратно на спину, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Было темнее, чем вчера: луна не могла пробиться сквозь толстый слой облаков.— Извини, — пробормотал Александр так тихо, что его голос казался частью темноты. — Не хотел тебя разбудить.Я напрягся, ожидая вспышки ярости — в себе или в нем, но темнота оставалась тихой и спокойной. Помимо аромата дыхания Алека в воздухе почти физически чувствовалась сладость встречи: пустота разлуки имела привкус горечи, который я замечал только тогда, когда он исчезал.В пространстве между нами не ощущалось напряжения — тишина была мирной, как безоблачная ночь, без намека на грозу, а не как затишье перед бурей.И неважно, что мне следовало разозлиться на него. И вообще на всех. Я потянулся к нему, нашёл в темноте его руки и прильнул поближе. Александр обнял меня, прижимая к груди. Я провел губами по его шее, подбородку и наконец нашёл губы.Алек мягко поцеловал меня и засмеялся.— А я-то приготовился к такой встрече, от которой не поздоровилось бы и медведю гризли! И что же я получил на самом деле? Пожалуй, мне стоит почаще доводить тебя до белого каления.— Погоди минутку, и тогда я выдам тебе по полной программе! — поддразнил я и снова чмокнул его.— Я буду ждать сколько понадобится, — прошептал он, не отнимая губ и запустив пальцы мне в волосы.Мое дыхание стало прерывистым.— Может быть, утром, — ответил я.— Как скажешь.— Добро пожаловать домой, — сказал я, когда холодные губы Александра прижались к моей шее. — Я рад, что ты вернулся.— Очень хорошо.Я согласно хмыкнул и покрепче обхватил его.Александр взял меня за локоть, медленно провел ладонью вниз по руке, по ребрам, до талии, вниз по бедру, задержался на колене и обхватил меня за икру. И вдруг поднял мою ногу вверх, забросив ее себе на пояс.Я перестал дышать. Обычно он не позволял себе ничего подобного. Несмотря на ледяной холод его рук, меня бросило в жар. Губы Алека шевельнулись у основания моей шеи.— Не хотелось бы вызвать преждевременную вспышку ярости, — прошептал он, — но может быть, ты мне объяснишь, чем именно тебе не понравилась кровать?Не успел я ответить — и даже вдуматься в его слова не успел! — как он перекатился в сторону, и я оказался сверху. Зажал мое лицо в ладонях, повернув его вверх так, чтобы дотянуться губами до шеи. Я задышал ужасно громко, но мне было все равно.— Так что насчет кровати? — повторил он. — По-моему, замечательная кровать!— Только ненужная, — с трудом выдавил я.Александр повернул мое лицо вниз, и наши губы встретились. Он снова перекатился, в этот раз медленно, и навис надо мной сверху, старательно держась на весу, чтобы не придавить меня, но я все же чувствовал холодный мрамор его тела. Сердце заколотилось так сильно, что я с трудом расслышал, как Алек тихо засмеялся.— А вот это вопрос спорный! — не согласился он. — На диване мы бы так не покувыркались.Он осторожно провел по моим губам ледяным языком.Голова у меня закружилась: дыхание стало слишком частым и неглубоким.— Ты что, передумал? — задыхаясь, спросил я.Возможно, Александр решил отменить свои правила осторожного поведения. Может быть, эта кровать означала гораздо больше, чем я поначалу подумал. В ожидании его ответа сердце бешено колотилось в груди.Алек вздохнул и скатился с меня. Теперь мы снова лежали рядом.— Магнус, не говори глупостей, — ответил он с явным неодобрением в голосе: наверняка понял, что я имел в виду. — Я всего лишь хотел показать преимущества кровати, которая тебе так не понравилась. Так далеко мы заходить не будем, даже и не мечтай.— Слишком поздно, — пробормотал я, незаметно пытаясь поправить пижамные штаны. Потом добавил: — И на самом деле кровать мне понравилась.— Вот и хорошо, — ответил он с улыбкой и поцеловал меня в лоб.— Только я все равно думаю, что она ни к чему, — продолжал я. — Если мы не будем заходить слишком далеко, то зачем нам кровать?Алек снова вздохнул.— Магнус, я тебе уже сто раз говорил, что это опасно.— Я люблю опасности, — не унимался я.— Это я знаю, — ответил Александр, и я понял, что он наверняка видел мотоцикл в гараже.— Я скажу тебе, в чем состоит настоящая опасность, — быстро вставил я, прежде чем он успел сменить тему. — Настоящая опасность в том, что однажды я не выдержу и вспыхну синим пламенем, а виноват в этом будешь только ты.Алек начал отталкивать меня в сторону.— Ты чего? — запротестовал я, прижимаясь к нему покрепче.— Профилактика самовозгорания. Если для тебя это слишком…— Ничего не слишком! — заявил я.Он позволил мне снова прильнуть к нему.— Извини, я не хотел ввести тебя в заблуждение, — сказал он. — Не хотел тебя огорчать. Очень нехорошо с моей стороны.— Вообще-то, это было очень даже хорошо.Александр глубоко вздохнул.— Ты не устал? Тебе надо выспаться.— Нет, не устал. Я вовсе не возражаю, если ты еще разок введешь меня в заблуждение.— Пожалуй, этого делать не стоит. Не ты один склонен слишком далеко заходить в мечтах.— Похоже, только я один, — проворчал я.Он рассмеялся.— Магнус, ты понятия не имеешь, каково мне! И твоя настойчивость ничуть не помогает держать себя в руках.— А вот за это я извиняться не стану.— А мне позволено извиниться?— За что?— Ты ведь на меня разозлился, помнишь?— А, ты про это…— Прости. Я был неправ. Гораздо легче видеть вещи в истинном свете, когда тебе ничего не грозит, потому что ты здесь. — Он сжал меня покрепче в объятиях. — Я немножко схожу с ума, когда пытаюсь уйти от тебя. Пожалуй, я больше не стану уезжать так далеко. Оно того не стоит.Я улыбнулся.— Разве ты не нашел горных львов?— Вообще-то, нашел. Но все равно добыча не стоила таких переживаний. Честно говоря, я хочу извиниться за то, что Клэри держала тебя в плену. Это была глупая затея.— Ужасно глупая!— Я больше не буду.— Ладно, — с легкостью согласился я: Александр был давно прощен. — Зато мне понравилась идея с ночевкой… — Я прильнул к нему и прижался губами к впадинке над ключицей. — Лично тебе позволяется держать меня в плену сколько угодно.— Не исключено, что я воспользуюсь этим разрешением, — вздохнул он.— Так что, теперь моя очередь?— Твоя очередь на что? — не понял Алек.— Чтобы просить прощения.— За что ты хочешь просить прощения?— А разве ты на меня не злишься? — в недоумении спросил я.— Нет.Ответ прозвучал так, что сомнений в его искренности не оставалось.— Разве ты не поговорил с Клэри, когда вернулся?— Поговорил, а что?— А ты не заберешь у нее ?порше??— Конечно, нет! Ведь это же подарок.Хотел бы я видеть выражение его лица. Голос у него прозвучал обиженно.— Рассказать, чем я занимался? — спросил я.Очень странно, что Александр не проявляет никакой озабоченности.Я почувствовал, как он пожал плечами.— Мне всегда интересно все, чем ты занимаешься, но тебе не обязательно говорить об этом, если не хочешь.— Но я же ездил в Ла-Пуш.— Я знаю.— И прогулял школу.— Я тоже.Я уставился в темноту — туда, откуда доносился голос Александра, — и провел пальцами по его лицу, пытаясь угадать настроение.— С чего это ты стал таким терпимым? — спросил я.Алек вздохнул.— Я решил, что ты прав. Раньше дело было скорее в… моих предрассудках по отношению к оборотням. Я постараюсь быть более благоразумным и доверять твоим суждениям. Если ты считаешь, что это безопасно, то я тебе верю.— Ничего себе!— Ну и… важнее всего то… что я не собираюсь позволить этому встать между нами.Я положил голову ему на грудь и, блаженствуя, закрыл глаза.— Так что, — небрежно пробормотал он, — когда ты снова собираешься в Ла-Пуш?Я промолчал. Его вопрос напомнил мне слова Джордана, и горло вдруг перехватило.Александр неверно истолковал внезапное напряжение моего тела.— Нужно же мне подготовить собственные планы, — быстро объяснил он. — Я не хочу, чтобы ты торопился вернуться домой только потому, что я сижу здесь и жду тебя.— Нет, — ответил я каким-то чужим голосом. — Я не собираюсь туда ехать.— Эй, тебе не нужно идти на такие жертвы ради меня.— По-моему, мне там больше не рады, — прошептал я.— Чью-то кошку задавил? — шутливо поинтересовался Александр.Я знал, что он не захочет вытягивать из меня правду клещами, но в его голосе сквозило явное любопытство.— Нет. — Я вздохнул и торопливо пробормотал: — Я думал, Джордан поймет… и не ожидал, что его это удивит.Алек терпеливо ждал, пока я решусь продолжить.— Он не предполагал, что… это случится так скоро.— Понятно, — тихо ответил Александр.— Он сказал, что лучше бы я умер. — На последнем слове мой голос дрогнул.На мгновение Александр замер, словно пытался справиться с чем-то.Потом нежно, но сильно прижал меня к груди.— Мне очень жаль.— Я думал, ты обрадуешься, — прошептал я.— Обрадуюсь чему-то, что тебя огорчает? — пробормотал он, зарывшись лицом мне в волосы. — Никогда.Я вздохнул и расслабился, вжимаясь в его каменное тело. Оно снова стало неподвижным и напряженным.— Что случилось? — спросил я.— Ничего.— Расскажи!Он помедлил.— Тебя это может разозлить.— Все равно расскажи.Алек вздохнул.— Я мог бы убить его за такие слова. Так бы голову и оторвал.Я неуверенно рассмеялся.— Пожалуй, это здорово, что ты так хорошо умеешь держать себя в руках.— Могу и отпустить, — задумчиво произнес он.— Если ты хочешь дать себе волю, то уж лучше в чем-то другом. — Я потянулся к лицу Александра, пытаясь поцеловать.Он напрягся, удерживая меня. И вздохнул.— Ну почему именно я всегда должен за все отвечать?Я ухмыльнулся.— Не всегда. Давай я буду — на несколько минут… или часов.— Спокойной ночи, Магнус.— Погоди-ка, я еще кое-что хотел спросить.— О чем?— Вчера я разговаривал с Изабель…Алек снова напрягся.— Знаю. Она думала об этом, когда я пришел. Похоже, Из дала тебе обильную пищу для размышлений.В его голосе звучала тревога, и я понял, что Александр решил, будто я хочу обсудить причины остаться человеком, которые привела Изабель. Но на самом деле меня интересовало нечто гораздо более важное.— Изабель немного рассказала мне о… том времени, когда ваша семья жила в Денали.Такого начала Алек не ожидал и ненадолго замолк.— И что?— Она говорила что-то о молоденьких вампиршах — и о тебе.Алек молчал, я тоже.— Не волнуйся, — сказал я, когда молчание стало неловким. — Иззи рассказала, что ты… никем не заинтересовался. Но мне просто любопытно, а не заинтересовался ли кто-то из них тобой?Алек не ответил.— Кто именно? — спросил я старательно безразличным тоном. — Или их было несколько?Молчание. Жаль, что я не вижу его лицо: тогда можно было бы попробовать догадаться, что это молчание означает.— Клэри мне расскажет, — заявил я. — Вот пойду и спрошу у нее прямо сейчас.Руки Алека напряглись: я не мог двинуться с места.— Уже поздно, — ответил он.В его голосе зазвучали какие-то новые нотки: отчасти испуганные и, пожалуй, слегка смущенные.— Кроме того, по-моему, её нет дома.— Все так плохо? На самом деле очень плохо?Сердце в панике заколотилось, когда я представил себе умопомрачительную бессмертную соперницу, о которой даже не подозревал.— Магнус, успокойся. — Александр чмокнул меня в кончик носа. — Не говори глупостей.— Глупостей? Тогда почему ты молчишь?— Потому что сказать нечего. Ты делаешь из мухи слона.— Кто именно? — не унимался я.Алек вздохнул.— Алина проявила некоторый интерес. Я дал ей понять — очень вежливо, как и подобает джентльмену, — что не разделяю этого интереса. Вот и все.Я постарался унять дрожь в голосе.— Скажи, а как эта Алина выглядит?— Так же, как и все мы: белая кожа, золотистые глаза, — слишком быстро отозвался он.— И конечно же неописуемая красавица.Я почувствовал, как Алек пожал плечами.— Для глаз человека, пожалуй, да, — равнодушно сказал он. — А знаешь что?— Что? — Я надулся.Алек приложил губы к моему уху; от его холодного дыхания стало щекотно.— Она не в моем вкусе.— Ага, так значит, она блондинка.— Я не совсем это имел в виду.Я задумался, пытаясь сосредоточиться, пока Александр медленно водил губами по моей коже вдоль щеки, вниз по шее и обратно. Он прошелся по кругу три раза, прежде чем я заговорил:— Ну тогда ладно, — решил я.— Гм, — прошептал он, не отнимая губ от моей щеки. — Ты такой хорошенький, когда ревнуешь. Удивительно приятное зрелище.Я хмуро глянул в темноту.— Уже поздно, — повторил Александр тихим, убаюкивающим голосом, мягким, как шелк. — Спи, мой хороший. Пусть тебе снятся счастливые сны. Ты единственный, кто запал мне в сердце. И оно всегда будет принадлежать только тебе. Спи, мой единственный.Алек начал мурлыкать колыбельную, и я знал, что рано или поздно все равно не выдержу, поэтому закрыл глаза и прильнул к нему.