1 глава. (1/1)

?Магнус,Не знаю, зачем ты заставляешь Асмодея передавать записки через Билли, будто мы во втором классе. Если бы я захотел с тобой поговорить, я бы ответил…Ты ведь уже сделал выбор, понимаешь? Ты не можешь получить и то, и другое, когда ?Смертельные враги? — что тут может быть непонятного? Ты…Я знаю, что веду себя как идиот, но ничего нельзя поделать…Мы не можем быть друзьями, когда ты проводишь все свое время с бандой…Мне только хуже становится, когда я слишком много думаю о тебе, поэтому не пиши больше…Да, я тоже по тебе скучаю. Очень скучаю. Но это ничего не меняет. Извини.Джордан?Я провел пальцами по листку, нащупывая углубления в тех местах, где ручка слишком сильно надавила на бумагу, почти до дырки. Я так и видел, как Джордан пишет эту записку: царапает злые буквы корявым почерком, перечеркивает строку за строкой, когда не выходят нужные слова, а то и ручку ломает огромными пальцами — тогда понятно, откуда взялись кляксы. Я так и видел, как ярость стягивает его брови к переносице и бороздит морщинами лоб. Будь я с ним рядом, мог бы и расхохотаться.?Да ладно тебе, Джордан, — сказал бы я. — Не напрягайся, выкладывай все, как есть?.А вот сейчас смеяться совсем не хотелось. Я в сотый раз перечитывал слова, которые уже выучил наизусть. Его ответ на мою умоляющую записку — переданную Асмодеем через Билли, будто мы и впрямь во втором классе — меня не удивил. Я знал, что скажет Скотт, еще до того, как вскрыл конверт.Удивляла только боль, которую причиняла каждая перечеркнутая строчка — словно края букв резали острее ножа. Кроме того, за каждой незаконченной от злости фразой стояла неисчерпаемая обида, а за Джордана мне было больнее, чем за себя.Мои размышления прервал запашок горелого, донесшийся из кухни. В нашем доме, если кто-то кроме меня готовит ужин, впору удариться в панику.Я сунул измятую бумажку в задний карман, мигом слетел по лестнице и успел в последний момент: банка с соусом для спагетти, которую Асмодей поставил в микроволновку, совершила всего один оборот. Я рванул дверцу.— Что-то не так? — недовольно спросил Асмодей.— Па, сначала надо крышку снять. Микроволновки металл не любят. — Я выхватил банку, открыл ее, вылил половину соуса в чашку, потом поставил чашку в микроволновку, а банку обратно в холодильник; установил время и нажал кнопку ?старт?.Асмодей наблюдал за моими манипуляциями, поджав губы.— Но макароны-то я правильно сварил?Я бросил взгляд на кастрюлю на плите — источник запаха, который и привлек мое внимание.— Помешать бы надо, — доброжелательно заметил я.Нашёл ложку и попытался разлепить разваренный комок, прилипший к донышку.Асмодей вздохнул.— Что это на тебя нашло? — спросил я.Он скрестил руки на груди, хмуро поглядел на проливной дождь за темными окнами и проворчал:— Ничего на меня не нашло.С чего это Асмодей взялся готовить ужин? И почему ходит такой хмурый? Александр еще не пришел: обычно отец приберегает такие штучки для моего парня, чтобы каждым словом и жестом подчеркнуть нежелательность его присутствия. Только не стоит напрягаться: Алек и без того прекрасно знает, как Асмодей к нему относится.Я помешивал спагетти и, нервничая, по привычке прикусывал щеку изнутри, размышляя над словом ?парень?. Какой же он мне ?парень?! Должно быть какое-то другое слово, более подходящее для выражения вечной привязанности… Но слова вроде ?судьба? и ?предназначение? в нормальном разговоре звучат по-дурацки.У Александра на уме было другое слово, и именно оно заставляло меня нервничать. Даже когда я произносил его про себя, у меня скулы сводило.?Жених?. Тьфу ты! От одной мысли трясти начинает.— Что-то я не пойму, с каких это пор ты готовишь ужины, — сказал я, тыкая в плавающий в кипящей воде комок макарон. — Или, скорее, пытаешься готовить.Асмодей пожал плечами.— Ни один закон не запрещает мне готовить ужин в моем собственном доме.— Ну да, тебе ли не знать, — ухмыльнулся я, не сводя глаз со значка на его кожаной куртке.— Ха! Один-ноль.Словно вспомнив, что все еще одет, он стянул с себя куртку и повесил на специально предназначенный для нее крючок. Пояс с пистолетом уже висел на месте: Асмодей несколько недель не считал нужным надевать его, уходя в участок. В городишке Форкс, штат Вашингтон, люди больше не пропадали, и загадочные волки гигантского размера больше не показывались в вечно дождливых лесах…Я молча тыкал ложкой в комок спагетти: Асмодей сам созреет для разговора. Отец не особо словоохотлив, а судя по всему, попытка приготовить домашний ужин означает, что сказать ему есть что.По привычке я глянул на часы: в это время я смотрю на часы каждые пять минут. Осталось меньше получаса.Медленнее всего время тянулось между обедом и ужином. С тех пор как мой бывший лучший друг (и оборотень) Джордан Скотт предал меня и наябедничал о моих тайных поездках на мотоцикле — чтобы мне запретили выходить из дома и встречаться с моим парнем (и вампиром) Александром Лайтвудом, — нам с Алеком позволено видеться только с девятнадцати ноль-ноль до двадцати одного тридцати, исключительно у меня дома и под присмотром папочки, который не спускает с нас недовольного взгляда.Так ужесточился мой домашний арест, который я получил за трехдневное отсутствие без объяснения причин и одно ныряние со скалы.Конечно, мы с Александром продолжали видеться в школе, и с этим Асмодей ничего поделать не мог. А кроме того, Алек проводил почти каждую ночь в моей комнате — о чем Асмодей и понятия не имел. Тут пришлась весьма кстати ловкость Александра — он мог бесшумно залезать через окно моей спальни на втором этаже, — а также его способность читать мысли Асмодея.Хотя середина дня оставалась единственным временем суток, которое мы проводили порознь, я уже не находил себе места, и минуты тянулись бесконечно долго. И все же я не жаловался на суровость наказания, потому что, во-первых, знал, что сам его заслужил, а во-вторых, не мог обидеть отца, уехав от него сейчас, когда на горизонте нависла гораздо более серьезная разлука.Отец с кряхтением уселся за стол, развернул мокрую газету и тут же неодобрительно зацокал языком.— Па, и зачем ты только эти новости читаешь! От них сплошное расстройство!Он пропустил мои слова мимо ушей и проворчал, обращаясь к газете:— Именно поэтому все хотят жить в маленьком городе. Черт знает что такое!— Ну, а теперь чем провинились мегаполисы?— Сиэтл рвется стать чемпионом страны по количеству убийств. Пять нераскрытых убийств за последние две недели. Представляешь? Пять!— По-моему, Сиэтлу до Финикса далеко. А ведь жил же я в Финиксе.И при этом никакое убийство мне ни разу не грозило, пока я не переехал в папин безопасный маленький городок. По правде говоря, мое имя до сих пор значится в нескольких ?черных списках?… Ложка в руке затряслась, и по воде в кастрюле пошли волны.— Ну, а я бы ни за какие деньги там жить не согласился, — заявил Асмодей.Я понял, что спасти ужин не удастся, и принялся накрывать на стол. Спагетти пришлось резать на порции ножом — Асмодей наблюдал за процессом с виноватым лицом. Свою порцию отец залил соусом и с аппетитом принялся за еду. Я тоже, насколько смог, замаскировал слипшийся ком и без особого энтузиазма последовал примеру Асмодея. На кухне воцарилось молчание. Папа все еще просматривал новости, а я открыл зачитанный до дыр ?Грозовой перевал? на той странице, где остановился за завтраком, и попытался погрузиться в атмосферу Англии позапрошлого века в ожидании, когда отец заведет наконец разговор.Я добрался до эпизода возвращения Хитклифа, когда отец прокашлялся и бросил газету на пол.— Ты прав, я и впрямь сделал это намеренно. — Он махнул вилкой в сторону склеившихся макарон. — Хотел с тобой поговорить.Я отложил книгу. Переплет был уже до того истрепан, что она не закрылась.— Так бы сразу и сказал.Он кивнул и нахмурился.— Я подумал, что, если приготовлю ужин, ты будешь помягче.Я расхохотался.— У тебя это здорово вышло! От твоих кулинарных талантов я совсем размяк. Так о чем ты хотел поговорить?— О Джордане.Мое лицо застыло.— А что Джордан? — спросил я сквозь зубы.— Тише, Магнус. Я знаю, ты все еще расстроен из-за того, что он на тебя наябедничал, но ведь Джордан поступил правильно. Проявил ответственность.— Ах, ответственность! — Я закатил глаза. — Ладно. Так что насчет Джордана?Заданный беззаботным тоном вопрос эхом отдавался у меня в голове. Очень непростой вопрос. Так что насчет Джордана? Мой бывший лучший друг теперь стал… кем? Моим врагом? Я поморщился.Асмодей внезапно насторожился.— Только не злись на меня, ладно?— Злиться? За что?— Ну, это и насчет Алека тоже.Я прищурился.Асмодей хрипло заговорил:— Я ведь пускаю его в дом, верно?— Пускаешь, — согласился я. — На короткие промежутки времени. Разумеется, ты мог бы и меня выпускать из дома — тоже на короткие промежутки времени, — в шутку продолжал я, понимая, что под домашним арестом мне сидеть до конца учебного года. — Теперь я такой паинька…— Вообще-то как раз об этом я и хотел поговорить.Лицо Асмодея неожиданно растянулось в улыбке, от которой вокруг глаз собрались морщинки, и он помолодел лет на двадцать.В этой улыбке для меня забрезжила тень надежды, однако я решил не пороть горячку.— Па, что-то я не пойму. Мы говорим о Джордане, об Александре или о моем домашнем аресте?Он снова улыбнулся.— Да вроде как обо всем сразу.— И как же они друг с другом связаны? — осторожно поинтересовался я.— Хорошо. — Он со вздохом поднял руки, словно сдаваясь. — В общем, я подумал, что ты заслуживаешь амнистии за хорошее поведение. Ты невероятно терпелив для своего возраста.У меня глаза на лоб вылезли, и я не удержался от вопля:— Правда? Я свободен?Что это вдруг на него нашло? Я был абсолютно уверен, что не видать мне свободы, как своих ушей, до самого отъезда из дома, да и Алек не заметил никаких колебаний в мыслях Асмодея.Отец поднял палец.— При одном условии.Моя радость тут же померкла.— Вот так всегда, — простонал я.— Магнус, это не столько требование, сколько просьба. Ты свободен. Однако я надеюсь, что ты воспользуешься своей свободой… благоразумно.— В каком смысле?Асмодей опять вздохнул.— Я знаю, что ты мечтаешь ни на шаг не отходить от Алека…— С Клэри я тоже встречаюсь, — вставил я.Сестра Александра могла приходить в любое время, когда ей вздумается: для нее Асмодей бы сделал все что угодно.— Верно, — ответил он. — Но ведь у тебя и помимо Лайтвудов есть друзья. Во всяком случае, были.Мы молча уставились друг на друга.— Когда ты в последний раз разговаривал с Рагнором Феллом? — перешел в атаку Асмодей.— В пятницу во время обеда, — тут же ответил я.До возвращения Александра мои школьные приятели разделились на два лагеря. Я их называл ?хорошие? и ?плохие?. Или ?мы? и ?они?. К ?хорошим? относились Рагнор, его парень Рафаэль Сантьяго и Лидия Бранвелл; эти трое великодушно простили мое сумасшествие после отъезда Алека. Катарина Лосс была заводилой на ?их? стороне, и почти все остальные охотно поддерживали ее выпады против меня.А когда Александр вернулся в школу, разделение стало еще более резким.Лидия ко мне охладела, а вот Рагнор по-прежнему проявлял преданность, и Рафаэль следовал его примеру. Несмотря на естественное отвращение, которое большинство людей испытывают к Лайтвудам, Рагнор каждый день садился в столовой рядом с Клэри. И через несколько недель вполне освоился. Трудно не очароваться семейством Лайтвудов — если дать им шанс проявить очарование.— А помимо школы? — спросил Асмодей, выводя меня из задумчивости.— А помимо школы я вообще ни с кем не встречаюсь. Ты ведь меня никуда не пускаешь, разве забыл? Кроме того, у Рагнора есть парень. Он все время проводит с Рафом. И если я действительно свободен, — добавил я максимально скептическим тоном, — то мы могли бы встречаться вчетвером.— Ладно. Но тогда… — Асмодей заколебался. — Вы с Джорданом были неразлучны, как сиамские близнецы, а теперь…— Па, давай уже, выкладывай! — заявил я. — Какое именно условие?— Магнус, мне кажется, что тебе не следует бросать всех своих друзей из-за отношений с парнем, — сурово произнес Асмодей. — Это нехорошо, и я думаю, твоя жизнь станет более уравновешенной, если в ней будут и другие люди. То, что случилось в сентябре…Меня передернуло.— Если бы твоя жизнь не сводилась к отношениям с Алеком Лайтвудом, такого вообще могло бы не случиться.— Ничего не изменилось бы, — пробормотал я.— А может, и изменилось бы.— Короче, что за условие?— Условие таково: ты будешь пользоваться свободой, чтобы встречаться и с другими друзьями. Для равновесия.Я медленно кивнул.— Равновесие — это хорошо. Мне что, расписание составить?Отец поморщился, однако покачал головой.— Не стоит все так усложнять. Просто не забывай друзей…Легко сказать, не забывай друзей! После окончания школы я не смогу больше встречаться с друзьями — ради их собственной безопасности. Как быть? Общаться с ними, пока есть такая возможность? Или уже теперь начать отдаляться, чтобы разлука наступала постепенно?.. От второго варианта меня бросало в дрожь.— Особенно Джордана, — добавил Асмодей.А эта проблема еще хуже предыдущей! Я не сразу сумел найти нужные слова.— С Джорданом все не так… просто.— Магнус, с семьей Скоттов у нас почти родственные отношения. — Голос Асмодея снова стал по-отечески суровым. — И Джордан был тебе очень, очень хорошим другом.— Знаю.— Разве ты по нему совсем не скучаешь? — огорченно спросил он.Горло внезапно перехватило, и пришлось дважды прокашляться, прежде чем я смог ответить.— Скучаю, конечно, — признался я, не поднимая глаз. — Очень скучаю.— Тогда в чем дело?А вот это я никак не мог ему объяснить. Людям — нормальным людям, вроде меня и Асмодея — не положено знать о тайно существующем вокруг нас секретном мире, полном мифов и чудовищ. Лично я об этом мире знал все — и в результате моя жизнь висела на волоске. Не хватало еще и Асмодея в это впутать.— С Джорданом у нас… проблема, — сказал я. — То есть с нашей дружбой проблема. Ему, кажется, мало просто дружбы.Я не стал углубляться в детали, правдивые, но незначительные по сравнению с тем, что стая оборотней Джордана смертельно ненавидит семью вампиров Александра, — и меня заодно, поскольку я собираюсь к этой семье присоединиться. Такие вещи в записке не обсудишь, на звонки Джордан не отвечает, а моя идея лично посетить оборотня решительно не понравилась вампирам.— По-моему, Алеку не помешала бы здоровая конкуренция. — Теперь в голосе Асмодея появился сарказм.Я мрачно посмотрел ему в глаза.— Ни о какой конкуренции и речи быть не может.— Не желая общаться с Джорданом, ты его обижаешь.Ага, оказывается, это я не желаю с ним общаться!— Думаю, что Джордан вовсе не хочет со мной дружить. — Слова обжигали рот. — И с чего ты вообще об этом заговорил?Асмодей смутился.— Ну, мы сегодня с Билли…— Вы с Билли сплетничаете, как старухи! — пожаловался я, злобно втыкая вилку в слипшиеся макароны.— Билли тревожится за сына, — ответил Асмодей. — Джордану сейчас очень трудно… у него депрессия.Я вздрогнул, но глаз не поднял, по-прежнему рассматривая комок макарон.— А ты всегда возвращался такой счастливый, когда проводил день с Джорданом, — вздохнул Асмодей.— Я и сейчас счастлив, — прорычал я сквозь зубы.Слова так не вязались с интонацией, что Асмодей расхохотался, и я тоже не удержался.— Ладно, ладно, — сдался я. — Пусть будет равновесие.— И Джордан, — настойчиво добавил Асмодей.— Я попробую.— Хорошо. Найди точку равновесия, Магс. И, кстати, тебе письмо, — сказал Асмодей, неуклюже закрывая тему. — Возле плиты.Я не шевельнулся: мои мысли завязывались узлами вокруг имени Джордана. В письме скорее всего какая-нибудь дурацкая реклама. Посылку от мамы я получил вчера, а больше никто и не должен был мне писать.Асмодей отодвинул стул и потянулся, вставая из-за стола. Отнес свою тарелку в раковину и, прежде чем вымыть ее, швырнул в мою сторону толстый конверт. Письмо пролетело через стол и стукнуло меня в локоть.— А, спасибо, — пробормотал я.Чего это Асмодею так неймется? И тут заметил адрес отправителя: Юго-Восточный университет Аляски. — Быстро же они ответили. Небось, опять опоздал с заявлением.Асмодей хихикнул.Я перевернул конверт и недовольно уставился на отца.— Письмо вскрыто.— Мне стало интересно, что там.— Шериф, я в ужасе. Это преступление против федеральных законов!— Да ты посмотри сначала.Я вытащил письмо и расписание занятий.— Поздравляю, — сказал отец, прежде чем я успел прочитать хоть слово. — В первый раз ты получил положительный ответ.— Спасибо, папа.— Нам надо поговорить насчет оплаты. У меня есть кое-какие сбережения…— И не вздумай! Твой пенсионный фонд мы трогать не станем. Я специально откладывал деньги на колледж.Хотя сколько я там отложил — и сколько теперь осталось…Асмодей нахмурился.— Магнус, в некоторых колледжах плата высокая. Я хочу помочь. Тебе не обязательно ехать аж на Аляску из-за того, что там дешевле.И ничего не дешевле. Просто очень далеко, и в Джуно в среднем триста двадцать один пасмурный день в году. Первое условие устраивает меня, а второе — Александра.— Мне хватит. Кроме того, есть всякая финансовая помощь. Можно запросто получить заем.Надеюсь, мое вранье не слишком бросалось в глаза. Вообще-то я в финансовых вопросах ничего не смыслил.— А… — начал Асмодей, но вдруг надулся и посмотрел в сторону.— Что?— Ничего. — Он нахмурился. — Так, поинтересоваться хотел… а какие у Алека планы на будущий год?— Планы?— Ну да.Три быстрых стука в дверь стали моим спасательным кругом. Асмодей закатил глаза, а я вскочил с места.— Минутку! — закричал я и пошёл в прихожую.Нетерпеливо распахнул дверь настежь… Вот он, мой единственный и неповторимый!Его красота до сих пор сводила меня с ума — и всегда будет сводить! Взгляд пробежал по бледному лицу: мужественный подбородок, мягкий изгиб — сейчас улыбающихся — губ, прямая переносица, острые скулы, гладкий, мраморный лоб под спутавшимися смоляными локонами, потемневшими от дождя…В глаза я посмотрел в последнюю очередь, зная, что, встретив его взгляд, забуду все на свете. Огромные глаза в обрамлении густых черных ресниц сияли теплым золотистым светом. Глядя в них, я всегда испытывал необыкновенное чувство — словно мои кости превращались в желе. Немного закружилась голова, но это я просто забыл дышать. В очередной раз.За такое лицо любой мужчина в модельном бизнесе продал бы черту душу. Вообще-то, очень может быть, что именно столько это и стоит — одну душу.Нет. Не верю. И мне ужасно стыдно за то, что я всего лишь подумал такое. Как здорово, что я единственный человек, чьи мысли Александру прочитать не под силу.Я протянул руку, его холодные пальцы прикоснулись к ней, и из моей груди вырвался вздох. Прикосновения Алека вызывают у меня необыкновенное чувство облегчения, словно я испытывал боль, которая вдруг исчезла.— Ты. — Я слегка улыбнулся: такое вялое приветствие после столь напряженного ожидания!Александр поднял наши переплетенные пальцы и легонько погладил мою щеку тыльной стороной ладони.— Как прошел день?— Медленно.— У меня тоже.Он подтянул мое запястье к лицу, закрыл глаза и провел носом по коже — не открывая глаз и нежно улыбаясь. Александр как-то назвал это ?наслаждаться ароматом, не прикасаясь к вину?.Я знал, что запах моей крови для него слаще, чем любая другая кровь — в точности как для алкоголика вино рядом с водой. Этот запах вызывал невыносимую жажду, которая причиняла Алеку настоящую боль. И все же он не отшатывался от меня, как раньше. Трудно вообразить, какого исполинского усилия воли требовало от него простое прикосновение.Меня очень огорчало, что Александру приходится так напрягаться. Утешало лишь то, что мне недолго оставалось быть источником его страданий.Тут послышались шаги Асмодея: он, как обычно, громко топал, выражая неудовольствие приходом гостя. Алек моментально открыл глаза и опустил руку, все же не разнимая переплетенных пальцев.— Добрый вечер, Асмодей. — Александр всегда был безукоризненно вежлив, хотя папа этого и не заслуживал.Асмодей хмыкнул нечто неразборчивое и встал в дверях, скрестив руки на груди. В последнее время он доводил понятие ?родительский присмотр? до абсурда.— Я принес новые бланки заявлений.Алек помахал передо мной набитым до отказа большим конвертом. На мизинце красовался рулончик марок.Я застонал. Сколько могло остаться колледжей, куда Александр еще не заставил меня послать анкету? И как он только умудряется найти лазейки? Ведь время подачи заявлений давно прошло!Алек улыбнулся, будто прочитал мои мысли: хотя у меня наверняка все на лбу написано.— Еще не везде закончили прием заявлений. А в некоторых местах готовы сделать исключение.Могу себе представить, по каким причинам. И о каких суммах идет речь.Моя гримаса заставила Александра расхохотаться.— Ну что, начнем? — Он потащил меня к обеденному столу.Асмодей фыркнул и пошел следом, хотя жаловаться на наше сегодняшнее времяпрепровождение не приходилось: он сам каждый день достает меня разговорами о выборе колледжа.Я быстро расчистил стол, и Алек разложил внушительную стопку заявлений. Заметив, как я убираю в сторонку ?Грозовой перевал?, Лайтвуд задрал бровь. Я знал, о чем он подумал, однако Асмодей не дал Алеку и рта раскрыть.— Кстати, о заявлениях для поступления в колледж, — начал отец кислым тоном. Он старался не обращаться к Александру напрямую, но если уж приходилось, то это еще больше портило ему настроение. — Мы с Магнусом как раз обсуждали планы на следующий год. Ты уже решил, где будешь учиться?Алек, улыбаясь, поднял глаза на Асмодея и дружелюбно ответил:— Нет, пока не решил. Меня согласны взять в несколько колледжей, я пока взвешиваю возможные варианты.— И куда же тебя приняли? — не отступался Асмодей.— В Сиракузы… Гарвард… Дартмут… а сегодня пришло согласие из Юго-Восточного университета Аляски. — Александр слегка развернулся, чтобы подмигнуть мне.Я поперхнулся от смеха.— Гарвард? И Дартмут? — пробормотал отец, не в силах скрыть восхищение. — Вот это да… ничего себе. И еще университет Аляски… хотя на что он тебе сдался после Гарварда-то. Ведь твой отец наверняка хочет…— Роберт позволяет мне принимать решения самостоятельно, — безмятежно заявил Лайтвуд.Асмодей хмыкнул.— Александр, а знаешь что? — жизнерадостно спросил я, включаясь в игру.— Что?Я показал на пухлый конверт на кухонном столе:— Меня тоже только что приняли в университет Аляски!— Поздравляю! — ухмыльнулся Алек. — Надо же, какое совпадение!Асмодей прищурился, переводя взгляд с меня на Александра.— Ну ладно, — пробормотал он. — Пойду баскетбол посмотрю. Магнус, не забывай: девять тридцать.Каждый вечер он удаляется с одной и той же фразой.— Па? А как же наш недавний разговор о свободе?Отец вздохнул.— Хорошо. Пусть будет десять тридцать. В будни у тебя все еще комендантский час.— Магнусу можно свободно выходить из дома? — радостно спросил Александр.Я знал, что его это известие ничуть не удивило, но не смог уловить ни одной фальшивой нотки в голосе.— С оговорками, — сквозь зубы поправил Асмодей. — А тебе-то что?Я недовольно глянул на отца.— Да так, к сведению. Клариссе все не терпится пошататься с кем-нибудь по магазинам, и я уверен, что Магнус будет рад выбраться в город. — Алек улыбнулся мне.— Ни за что! — зарычал Асмодей и внезапно побагровел.— Па! Ну почему?Асмодей с трудом разжал челюсти.— Я не хочу, чтобы ты в ближайшее время ездил в Сиэтл.— Почему?— Ты же слышал: в Сиэтле какая-то банда убивает всех подряд, так что держись от города подальше, ясно?Я закатил глаза.— Па, у меня гораздо больше шансов попасть под удар молнии, чем за единственный день в Сиэтле…— Нет, нет, Асмодей прав, — прервал меня Александр. — Я вовсе не имел в виду Сиэтл. Вообще-то, я говорил о Портленде. Я бы и сам не пустил Магнуса в Сиэтл. Ни в коем случае.Я в недоумении уставился на Лайтвуда, но он внимательно читал статью на первой странице газеты. Наверное, просто хочет успокоить папу. Предположить, что в обществе Алека и Клэри мне может грозить опасность даже от самых отпетых человеческих ублюдков — вот уж обхохочешься!Уловка сработала. Асмодей на мгновение уставился на Александра, а потом пожал плечами.— Вот и хорошо. — Отец протопал в гостиную: похоже, заторопился, не желая пропустить начало игры.Я не хотел, чтобы отец меня услышал, и дождался, пока он включит телевизор.— Что ты…— Погоди-ка, — отозвался Алек, не поднимая глаз от заявления, и подтолкнул бумажку ко мне. — По-моему, можно воспользоваться уже готовыми сочинениями: здесь точно такие же вопросы.Наверное, Асмодей все еще прислушивается к нашему разговору. Я вздохнул и принялся заполнять однообразные графы ?фамилия, имя?, ?адрес?, ?номер социального страхования?… Через несколько минут я посмотрел на Александра, но он сидел, задумчиво уставившись в окно. Я снова прилежно склонился над заявлением — и только тут разглядел название университета! Фыркнув, я отодвинул бумажки в сторону.— Магнус, ты чего?— Александр, не смеши меня. Заявление в Дартмут?Алек настойчиво придвинул бланк.— Я думаю, тебе понравится Нью-Гэмпшир. Для меня там есть полный набор вечерних классов, а местные леса очень удобно расположены для заядлого туриста. И полно всякой живности. — Лайтвуд криво улыбнулся, зная, что мне перед такой улыбкой не устоять.Я втянул воздух носом.— Можно подумать, меня туда возьмут! Разве что за чудовищную взятку. Может, отгрохать им новую библиотеку на деньги Лайтвудов? Фигушки. Мы ведь уже говорили об этом!— Магнус, ну почему бы тебе просто не заполнить заявление? С тебя не убудет.Я разозлился.— А знаешь что? Я отказываюсь!Я протянул руку, собираясь скомкать листки и бросить в мусорное ведро, но бумажки уже исчезли. Секунду я смотрел на пустой стол, затем перевел взгляд на Александра. Он, казалось, не шелохнулся, однако заявление наверняка надежно спрятано у него в кармане.— Что за шуточки?— Твоя подпись у меня получается лучше, чем у тебя. А сочинения ты уже написал.— Это уже совсем ни в какие ворота! — Я заговорил шепотом на случай, если, несмотря на телевизор, отец все же услышит. — Мне никуда больше не надо подавать никаких заявлений. Меня уже приняли. И сбережений почти хватает на первый семестр. Лучшего алиби не придумаешь. Незачем бросать на ветер кучу денег — неважно чьих!На лице Алека застыла болезненная гримаса.— Магнус…— Даже не начинай! Не спорю, что ради Асмодея нужно делать вид, будто я поступаю в колледж, но мы-то оба знаем, что осенью мне будет не до учебы! И вообще придется держаться подальше от людей.О первых годах жизни вампира я имел весьма смутное представление. Александр подробностей не рассказывал, избегая этой темы, но я знал, что будет невесело. Судя по всему, самообладанию нужно еще научиться. И думать не стоило об учебе — разве что на заочных курсах.— По-моему, мы пока не определились со временем, — мягко напомнил Алек. — Ты мог бы поучиться семестр-другой. Ты еще столько всего не испытал в жизни.— Все это я и потом могу испытать.— Потом это будет уже не человеческая жизнь. Магнус, второй раз человеком не станешь.Я вздохнул.— Александр, подумай хорошенько. Затягивать слишком опасно.— Пока еще не опасно, — настаивал он.Я хмуро уставился на него. Не опасно? Ага, нисколечко! За мной всего лишь гоняется вампир-садистка, намеренная отомстить за смерть своего дружка — желательно путем лишения меня жизни каким-нибудь медленным и мучительным способом. Да черт с ней, с этой Камиллой! Ах да, есть же еще и Маттинстейлы! Королевская семейка вампиров с небольшой армией вампирчиков. И они настаивают на моей смерти в ближайшем будущем, потому что людям об их существовании знать не положено. Вот и все. Было бы от чего панику разводить!Александр полагался на невероятную способность Клэри точно предвидеть будущее: она заранее предупредит нас об опасности. Но даже когда его сестра начеку, только сумасшедший стал бы рисковать!Кроме того, я уже выиграл этот спор. Мы договорились, что мое превращение в вампира произойдет сразу после выпускного — до которого остается всего несколько недель.Уже совсем скоро! От этой мысли сердце екнуло. Конечно же, превращения не избежать. И кроме того, оно станет ключом к тому, чего я хочу больше всего на свете. Но у меня не выходило из головы, что Асмодей сидит в соседней комнате и смотрит телевизор — точно так же, как в любой другой вечер. А мама все умоляет меня провести лето на пляже в солнечной Флориде — вместе с ней и ее новым мужем. И есть еще Джордан, который, в отличие от моих родителей, поймет, в чем дело, когда я уеду в какой-нибудь колледж у черта на рогах. Если даже родители долго ничего не заподозрят и мне удастся отвертеться от визитов домой под предлогом больших расходов, непомерной учебной нагрузки или слабого здоровья, то Джордан будет знать правду.На мгновение мысль о том, какое отвращение испытает ко мне Джордан, затмила все остальное.— Магнус, не стоит торопиться. — Александр заметил мою расстроенную гримасу, и его лицо тоже исказилось от боли. — Я никому не позволю пальцем тебя тронуть. Ты можешь ждать, сколько захочешь.— Я хочу поторопиться, — с неуверенной улыбкой прошептал я, пытаясь обратить все в шутку. — Я хочу стать чудовищем.Лайтвуд стиснул зубы.— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. — Он внезапно бросил на стол между нами мокрую газету и ткнул пальцем в заголовок на первой странице:КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ РАСТЕТПОЛИЦИЯ ПОДОЗРЕВАЕТ БАНДУ— А это-то здесь при чем?— Магнус, чудовища существуют на самом деле.Я ошарашенно посмотрел на заголовок и снова перевел взгляд на окаменевшее лицо Алека.— Это… это сделал вампир? — прошептал я.Александр невесело улыбнулся. Его голос прозвучал хрипло и холодно.— Магнус, ты не представляешь, как часто подобные мне стоят за ужасными сообщениями ваших человеческих газет. Судя по этой статье, в Сиэтле резвится новорожденный вампир. Кровожадный, дикий, неуправляемый. И мы все такие.Я снова опустил глаза в газету, чтобы не встречаться взглядом с Алеком.— Мы уже несколько недель наблюдаем за происходящим, — продолжал он. — Все признаки налицо: невероятные исчезновения людей, происходящие ночью; плохо спрятанные трупы; отсутствие каких-либо вещественных доказательств… Это кто-то совсем новенький. И ни один из стареньких не взял на себя ответственность за появление новичка. — Александр глубоко вздохнул. — Честно говоря, нам до этого дела нет. Мы бы вообще не обратили внимания на новорожденного вампира, если бы он не появился так близко к дому. Я же говорю, такие вещи случаются постоянно. Существование чудовищ приводит к чудовищным последствиям.Я попытался не обращать внимания на имена жертв, но они выделялись, словно набранные жирным шрифтом. Пять человек лишились жизни, пять семей скорбят о потере. Абстрактно размышлять об убийстве совсем не то, что прочитать имена жертв: Морин Гардинер, Джеффри Кемпбелл, Грейс Раци, Мишель О’Коннелл, Рональд Элбрук. Люди, у которых были родители, дети, друзья, кошки-собаки, работа, надежды, планы, воспоминания…— Со мной такого не случится, — прошептал я, словно убеждая самого себя. — Ты не позволишь мне стать таким. Мы будем жить в Антарктиде.Алек фыркнул, сводя все к шутке.— Пингвины, значит. Прелестно!Я неуверенно засмеялся и сбросил газету на пол, чтобы убрать эти имена с глаз долой. Конечно же, Александр прежде всего думает, на кого можно поохотиться. Он и его родственники-?вегетарианцы? защищают людей, предпочитая удовлетворять голод крупными хищниками.— Ну тогда, как и договорились, едем на Аляску. Только куда-нибудь подальше, чем Джуно — туда, где полно медведей-гризли, — сказал я.— Еще лучше, — согласился он. — Там и полярные медведи водятся. Очень злые. А волки так просто огромные.Я резко выдохнул.— Что с тобой? — спросил Алек. Прежде чем я успел прийти в себя, он уже понял, в чем дело, и напрягся всем телом. — Ясно. О волках вспоминать не будем, если тебе это неприятно. — Его голос прозвучал холодно и отчужденно, а плечи расправились.— Александр, он был моим лучшим другом, — пробормотал я. Слово ?был? больно кольнуло. — Конечно же, мне неприятно.— Прошу прощения, я не подумал, — официальным тоном извинился он. — Мне не следовало так говорить.— Да ладно, чего там. — Я стиснул в кулаки лежавшие на столе руки и не сводил с них глаз.Мы помолчали, а потом Алек взял меня прохладными пальцами за подбородок. Теперь выражение его лица смягчилось.— Честное слово, прости.— Ничего. Я знаю, что ты не это хотел сказать. Мне не следовало так реагировать. Просто… я как раз перед твоим приходом думал о Джордане. — Я заколебался. Мне казалось, что карие глаза Александра становятся чуть темнее каждый раз, когда я произношу имя Скотта. — Асмодей говорит, что ему сейчас очень плохо, — умоляющим тоном сказал я. — Ему больно, и это… это моя вина.— Магнус, ты ни в чем не виноват.Я глубоко вздохнул.— Помочь Джордану — мой долг. И к тому же одно из условий Асмодея…Пока я говорил, лицо Лайтвуда снова стало каменным, как у статуи.— Ты ведь знаешь, и речи быть не может о том, чтобы ты встречался с оборотнем без нашей защиты. А наше появление на их территории будет нарушением договора. Ты что, хочешь развязать войну?— Конечно нет!— Тогда и говорить больше не о чем. — Александр убрал руку и оглянулся в поисках чего-нибудь, что позволит сменить тему. Его взгляд задержался за моей спиной. Он улыбнулся, хотя настороженность из глаз не исчезла. — Хорошо, что Асмодей решил выпустить тебя из дома: тебе давно пора наведаться в книжный магазин. Сколько можно читать ?Грозовой перевал?? Я думал, ты его уже наизусть выучил.— Не все же могут похвастаться фотографической памятью, — буркнул я.— Память тут ни при чем. Никак не могу понять, чем тебе нравится эта книга. Ее герои — ужасные типы, которые портят друг другу жизнь. Даже не знаю, почему Хитклифа и Кэтрин ставят наравне с парами вроде Ромео и Джульетты или Элизабет Беннет и Дарси. Это история не любви, а ненависти.— С классикой у тебя проблемы, — огрызнулся я.— Должно быть потому, что антиквариат меня не впечатляет, — улыбнулся Алек. Похоже, он доволен, что ему удалось отвлечь мое внимание. — Нет, правда, скажи мне, почему ты ее перечитываешь снова и снова? — Теперь в его глазах светился искренний интерес: Александр в очередной раз хотел разобраться в мешанине моих мыслей. Он протянул руки через стол и обхватил мое лицо ладонями. — Чем она тебя так привлекает?Его искреннее любопытство меня обезоружило.— Не знаю, — ответил я, судорожно пытаясь собраться с мыслями, которые невольно разбегались под пристальным взглядом Александра. — Наверное, все дело в неизбежности. Ничто не может их разлучить: ни ее себялюбие, ни его злодеяния, ни даже сама смерть…Алек подумал и игриво ухмыльнулся.— По-моему, было бы гораздо лучше, если бы у каждого из них нашлось какое-нибудь искупающее все недостатки достоинство.— А, по-моему, в этом-то все и дело, — возразил я. — Их единственное достоинство — любовь.— Надеюсь, тебе-то достанет здравого смысла не влюбиться в кого-нибудь столь же… зловредного.— Мне уже поздновато беспокоиться о том, в кого влюбляться, — заметил я. — Хотя и без предупреждений у меня вроде неплохо получилось.Александр тихо засмеялся.— Я рад, что ты так думаешь.— Надеюсь, тебе-то хватит ума держаться подальше от кого-нибудь столь же себялюбивого. Ведь на самом деле все беды от Кэтрин, а не от Хитклифа.— Я буду осторожен, — пообещал он.Я вздохнул. Алеку здорово удается меня отвлекать. Я прижал его ладонь к своему лицу.— Мне нужно увидеться с Джорданом.Лайтвуд закрыл глаза.— Нет.— Это совершенно безопасно! — вновь взмолился я. — Я целыми днями торчал среди них в Ла-Пуш, и никогда ничего не происходило.Зря: на последних словах голос невольно дрогнул. Я тут же понял, что говорю неправду: однажды ведь кое-что произошло. Перед глазами встал огромный серый волк с оскаленными клыками, припавший к земле для прыжка — и ладони вспотели от незабываемого ужаса.Александр услышал, как у меня застучало сердце, и кивнул, словно я вслух признал свое вранье.— На оборотней полагаться нельзя. Находящиеся рядом с ними люди иногда получают травмы. А то и погибают.Я открыл рот, чтобы возразить, — и онемел. В памяти всплыла другая картинка: когда-то прекрасное личико Эмили Янг, обезображенное тремя темными шрамами, которые стянули вниз уголок правого глаза, а рот искривили в ухмылку.Мрачно торжествующий Лайтвуд ждал, пока ко мне вернется дар речи.— Ты их не знаешь, — прошептал я.— Магнус, я знаю их лучше, чем ты думаешь. Я был здесь в прошлый раз.— В какой прошлый раз?— С оборотнями мы столкнулись лет семьдесят назад, когда осели возле Хоквиама. Еще до того, как к нам присоединились Клэри и Джейс. Нас было больше, однако их бы это не остановило, и они бросились бы в драку, если бы не Роберт. Ему удалось убедить Эфраима Скотта в возможности сосуществования, и в конце концов мы заключили перемирие.Имя прадедушки Джордана заставило меня вздрогнуть.— Мы думали, что оборотни вымерли вместе с Эфраимом, — пробормотал Алек. Теперь он словно сам с собой разговаривал. — Думали, что генетическая мутация, позволявшая человеку превращаться в волка, была потеряна…Он замолчал и укоризненно посмотрел на меня.— Ты хоть понимаешь, что твое неукротимое влечение ко всему смертоносному вернуло к жизни вымирающую стаю волков-мутантов? Если бы твое невезение можно было законсервировать, мы бы получили оружие массового уничтожения!Я пропустил насмешку мимо ушей, обратив внимание лишь на предположение Алека — неужели он всерьез?— Александр, да я-то здесь при чем? Разве ты не знаешь? — Чего не знаю?— Оборотни вернулись из-за вампиров.Лайтвуд застыл и в изумлении уставился на меня.— Джордан сказал, что все началось с появления здесь твоей семьи. Я думал, ты в курсе…Алек прищурился.— Это они так говорят?— Да ты сам подумай! Семьдесят лет назад вы пришли сюда — и появились оборотни. Вы вернулись сейчас, и снова появились оборотни. По-твоему, совпадение?Он мигнул и перестал сверлить меня взглядом.— Роберта заинтересует эта теория.— Ну да, теория! — фыркнул я.Александр помолчал, уставившись в окно. Наверное, размышлял о том, что присутствие его семьи превращает местных жителей в гигантских волков.— Любопытно, однако мало что меняет, — пробормотал он наконец. — Ситуация остается прежней.Что означает: никаких друзей среди оборотней.Я знал, что с Алеком нужно быть терпеливым. Дело не в том, что его нельзя переубедить, а в том, что он не понимает. Представить себе не может, скольким я обязан Джордану Скотту — спасением моей жизни (многократным!), да и здравым рассудком тоже.Я ни с кем не люблю говорить об этой черной полосе, особенно с Александром. Ведь он пытался спасти меня своим отъездом, пытался спасти мою душу. Он не виноват во всех тех глупостях, которые я натворил в его отсутствие. Не виноват в тех страданиях, которые я испытал.Вот только сам Алек считает иначе.Поэтому мне придется очень осторожно выбирать слова.Я встал и обошёл вокруг стола. Александр раскрыл объятия, и я сел ему на колени, прижимаясь к прохладному, словно вырезанному из камня телу.— Пожалуйста, послушай меня, — начал я, не сводя глаз с его рук. — Это не просто дурацкий каприз — хочу повидать старого друга и все тут! Джордану сейчас очень больно. — Мой голос дрогнул. — Я никак не могу оставить его в беде, не могу отказаться от него сейчас, когда он во мне нуждается. Даже если он не всегда человек… Ведь он не оставил меня, когда я… когда я сам был не совсем человеком. Ты представить себе не можешь, каково мне пришлось…Я заколебался. Обнимавшие меня руки окаменели; пальцы сжались в кулаки, и под кожей проступили сухожилия.— Если бы не Джордан… Не знаю, что бы со мной было к тому времени, как ты вернулся. Александр, я многим ему обязан.Я настороженно посмотрел на Алека: глаза закрыты, зубы стиснуты.— Никогда не прощу себе, что оставил тебя, — прошептал он. — Никогда.Я положил ладонь на его холодное лицо и держал, пока он не вздохнул и не открыл глаза.— Ты просто хотел как лучше. Так и получилось бы, не будь я таким ненормальным. Главное, сейчас ты здесь, остальное неважно.— Если бы я не уехал, ты бы не чувствовал себя обязанным рисковать жизнью, чтобы утешить пса.Меня передернуло. К Джордану я привык и не обращал особого внимания на его презрительные словечки: ?кровосос?, ?пиявка?, ?паразит?… Бархатный голос Александра почему-то делал оскорбительное слово еще обиднее.— Даже не знаю, как тебе это сказать, — уныло начал Алек. — Все равно выйдет жестоко. Я уже чуть не потерял тебя один раз. И не потерплю, чтобы тебе грозила хотя бы малейшая опасность.— Доверься мне. Все будет хорошо.Его лицо опять исказилось от боли.— Пожалуйста, Магнус, — прошептал он.Я посмотрел во внезапно вспыхнувшие золотистые глаза.— Что ?пожалуйста??— Пожалуйста, ради меня. Пожалуйста, постарайся быть осторожным. Я сделаю все, что в моих силах, но мне понадобится помощь.— Постараюсь, — пробормотал я.— Ты хоть понимаешь, что ты на самом деле для меня значишь? Как сильно я люблю тебя? — Александр прижал меня к твердой груди, положив подбородок мне на макушку.Я поцеловал ледяную шею.— Я знаю, как сильно я люблю тебя, — ответил я.— Ты сравниваешь одно маленькое деревце с целым лесом… — Алек поцеловал меня в макушку и вздохнул. — Никаких оборотней.— Не пойдет. Я должен повидаться с Джорданом.— Тогда мне придется тебе помешать.В его голосе прозвучала несокрушимая уверенность.Я не сомневался, что уверенность полностью обоснована.— Это мы еще посмотрим, — не сдавался я. — Он по-прежнему мой друг.Записка Джордана внезапно стала оттягивать карман. Мне даже послышался его голос: он будто соглашался с Александром, чего в реальности ждать не приходится.?Это ничего не меняет. Извини?.