Бонус: ангст, кровь, секс, и ни слова о любви (1/1)

- Мы будем помнить всё и просто жить дальше, - сказал Дэнни. Слова его редко расходились с делом.Возобновились ежедневные короткие советы на четверых. На первый из них я шел, ожидая суда старших близнецов, но перед самой дверью меня перехватил Дэнни, вошел первым и собрал на себя предназначенные мне непроницаемые взгляды. Несколько секунд братья вели безмолвный разговор, в котором у меня не было права голоса. Потом Дэнни спокойно прошел к своему креслу и активировал голоустановку.- С перспективами рейда на Анахорет определились? - деловито поинтересовался он. - Как бы мы это сделали, - мягко улыбнулся Рал. - Если оба боевых лорда отсутствовали на последних совещаниях?Это было единственное упоминание о том, что случилось.Через несколько дней Лем без дополнительных комментариев скинул мне огромный список — ограничения на физическую активность для Дэнни. В нашем тренировочном зале снова появился медицинский сервочереп, перенастроенный согласно новым требованиям, а потом пришел Дэн в свободной робе.- Пора восстанавливаться, - сказал он.Некоторое время он разминался рядом со мной. И все-таки я оказался не готов, когда он взял со стойки меч и вопросительно посмотрел на меня. - Я боюсь, - сказал я, кажется, впервые в жизни.- Я тоже. Но у меня нет причин не доверять твоим боевым навыкам, - легко откликнулся он и отсалютовал мне мечом.Сервочереп ни разу не показал хотя бы желтый уровень нагрузки, но я видел, что даже в крайне щадящем темпе Дэнни движется тяжело и нетвердо. Я впервые понял, насколько сильно повредил ему физически, вернее — насколько труднее человеку восстанавливаться после травм. За годы совместных боев я, кажется, действительно привык считать его равным себе. К тому же, наши дела были достаточно продуманы, а я сам — достаточно искусен, чтобы он ни разу не получил серьезных ранений. Я всегда успевал уберечь его. Раньше я всегда успевал уберечь его.- Видишь, не так уж страшно, - улыбнулся он, когда (очень скоро) сервочереп сигнализировал о необходимости перерыва. Я был не согласен с ним. Его слишком ясный взгляд, слишком ровный голос, слишком дружелюбная улыбка, нарочитая лёгкость шагов, мгновенно появившаяся вне реальной нагрузки спарринга — все это было страшно, как в темнейшем из моих видении. Но я не сказал ему об этом.Мы снова обсуждали дела и планы ?Сияния?, проводили все более интенсивные тренировки, Дэнни приходил ко мне с вопросами о древних битвах и интересных тактических решениях, которые откапывал в книгах, спрашивал совета в делах настоящего. Дэнни делал всё то, что считал своим долгом перед собой, мной, братьями и ?Сиянием?. Я же видел за прозрачным спокойствием его взгляда бездну, на дне которой бьются в оковах чудовища, равных которым не сыщется даже среди высших демонов Варпа. Разумеется, не один я видел это. В тот день Дэнни впервые потребовал, кроме мечного, провести еще и рукопашный спарринг. Список ограничений, наложенных на него медиками, к тому времени уже значительно уменьшился, и, с некоторыми оговорками, это его желание было исполнимо. Я не сомневался, что смогу аккуратно удерживать его от запретных ударов и падений, но сама мысль о том, чтобы почувствовать его сопротивление моим рукам и снова показывать ему свое превосходство в силе, была мучительной. Однако я не посмел спорить.К большой моей радости, сервочереп прервал рукопашный бой очень быстро, хотя я действительно был предельно осторожен. Полагаю, состояние Дэнни ухудшилось не столько из-за спарринга, сколько от того, что он сам вспоминал и чувствовал в эти секунды. Впервые маска его безмятежности треснула, и я мельком увидел злость — его злость на себя самого и на свою слабость. Видимо во искупление этой слабости, сразу после тренировки он напросился в мою каюту, обсудить какой-то очередной фрагмент летописей времен объединения Терры. Разговор быстро затух, но он продолжал упорно сидеть напротив меня, бездумно разглядывая полуистлевшую гравюру, упакованную в прозрачный пластик. Я тоже делал вид, будто занят разговором с машинными духами моего оружия. Внезапно со мною связался Лем и формально спросил, не возражаю ли я, если он к нам присоединится. Разумеется, я не возражал и сообщил о предстоящем визите Дэнни. Он скривился в ответ:- Я знаю, чего ему надо. И, так, для грядущих летописей: я против, и мне не нравится эта идея. Лем вошел и с порога швырнул в грудь Дэнни тяжелый боевой нож. Швырнул плашмя, и нож был в ножнах, но я всё равно дернулся. Дэн рефлекторно подхватил прилетевшее оружие и зло посмотрел на брата. Лем не обратил внимания на его недовольство, встал, подпирая стену плечом. Давно я не видел настолько живых эмоций на обычно бесстрастном лице нашего официального капитана. - Объясняю в основном для тебя, легионер. Комплекс жертвы просто на отлично смывается кровью обидчика, я это точно знаю по себе, ты это тоже знаешь и наверняка уже предлагал Дэну что-нибудь очень радикальное. Я уверен, что ему хватит и символической мести, без смертоубийства и членовредительства. Формально спрашиваю, легионер, ты согласен честно заплатить кровью за кровь и болью за боль, чтобы потом забыть всё, что случилось по твоей вине?Я только кивнул в ответ, соглашаясь с каждым произнесенным словом. Правда, слышать подобное от Лема было более чем неожиданно. В любом случае, его суждениям я склонен был доверять, тем более что они полностью совпадали с моими. - Потому что легионер у нас тоже не дурак и всё правильно понимает, - теперь Лем обращался уже непосредственно к Дэнни. - Все всё понимают, ты один уперся рогом.- Мы это уже обсуждали, и я по-прежнему уверен, что вот чего-чего, а так буквально мстить я точно не хочу! - не менее зло отозвался Дэн. - И достаточно в курсе собственных настроений, чтобы уверенно сказать: ваша затея — херня полная.- Младший... - это слово Лем выговорил так же, как сам Боевой Лорд Даний произносил ?рядовой?, собираясь затем размазать подчиненного по переборке. - Младший, я хоть раз с тобой спорил в боевой ситуации? Так какого хрена, Младший? За нашу общую вменяемость здесь отвечаю я, а ты уже давно и капитально не в себе. Я с тебя не слезу!Дэнни обреченно вздохнул и глянул на меня как-то виновато. Я же, пожалуй, впервые с того дня, был уверен, что поступаю правильно. Я скинул тренировочную робу, подумал было опуститься на колени, но понял, что такой жест скорее помешает Дэнни. Он и без того выглядел так, будто мы с Лемом сговорились против него. Так что я остался в кресле, только приглашающе развел руки. - Я с тебя не слезу, - повторил Лем. - Считай, что это не тебе, а мне надо. Я в обиде за братишку и хочу виру кровью обидчика.- Тебе с какого места нацедить? - издевательски поинтересовался Дэн.- Младший, ты хочешь, чтобы я тебе подробно рассказал, где и на какую глубину резать? Я ведь это запросто, я у Зо Сахаала пять лет старпомом был и в плане теоретической подготовки немногим уступаю Тибериану. Или, кстати, хочешь, он сам будет руководить? - Лем поймал мой взгляд, я согласно кивнул, подтверждая, что могу и это. - Только имей в виду, если руководить будет он, это будет уже не десяток порезов, а действительно больно. Легионер настроен куда серьезнее, чем я, и у него есть на то причины. Дэнни рванул с клинка ножны и отшвырнул их на пол. Потом вскинул взгляд на Лема, и мне показалось, что сейчас он атакует брата. Я никогда еще не видел Дэна в таком раздрае.- Дэнни! - окликнул я, и он обернулся, мгновенно потеряв угрожающий вид. - Заметь: в кои-то веки сошлись во взглядах Повелители Ночи и Сияющие Близнецы. И ничего страшного ты мне этой зубочисткой не сделаешь. Тебе не кажется глупым так сопротивляться?Он все еще колебался. Я по-прежнему избегал прикасаться к нему, поэтому взял его нож пальцами за лезвие под гардой. Он покорно следовал за рукоятью, позволяя мне поднять нож к своей груди и провести длинный разрез поперек большой грудной мышцы. - Так? - спросил я у Лема, и тот кивнул, но потребовал:- Дальше сам.Дэн встряхнулся и успешно вернул себе маску непроницаемого покоя, густо приправленного стоическим терпением. - Скажешь, когда хватит? - равнодушно спросил он брата.- Когда прочувствуешь и проникнешься, - в тон отозвался тот.Дэн начал широкими взмахами ножа кромсать кожу на моей груди и плечах. Я откинулся в кресле, чтобы ему было удобнее. Было что-то правильное в остервенении, иногда прорывавшемся сквозь его показное равнодушие. Но силу он отмерял крайне скупо, и всего несколько порезов всерьез задели мышцы. Впрочем, крови было много, и я надеялся, что этого достаточно. Я продолжал считать, что Лем прав, но понукать Дэнни я бы не хотел — слишком откровенно ему не нравилось то, что он делал сейчас. Обивка кресла не успевала впитывать кровь, и первые капли начали скатываться на пол, когда Дэнни остановился и вновь обернулся к брату.- Чем, Варп побери, я должен был проникнуться? Это по-прежнему идиотская идея!Лем в ответ зло оскалился.- Мы все отлично умеем закрываться, Младший. Можно привести грокса к воде, но нельзя заставить его пить, как-то так, да? Ты должен был увидеть его боль. Прочувствовать, как под лезвием расходится кожа. Хорошо рассмотреть, как течет кровь. И понять, что это всё делаешь именно ты. И с кем ты это делаешь. Смотри, это Тибериан, и ты причиняешь ему боль, а он покорно принимает ее.Даже мне показалось, что Лем слишком увлекся, а Дэнни явственно испугался за разум брата. В довершение тирады Лем щедро мазнул ладонью по моей груди, тут же потянулся к Дэну и с размаху поставил кровавый отпечаток пятерни на его лице, грубо захватывая щеку, часть лба, нос и губы. Дэнни запоздало отпрянул, но след уже был оставлен. - Терпение города берет. Я заблокирую дверь. Сиди и медитируй на дело рук своих, пока не поймешь.С этими словами Лем покинул мою каюту. Я тоже начал всерьез подозревать, что он одержим, и его настойчивость всё же была результатом влияний Варпа. Дэнни бездумно потянулся вытереть лицо, но только измазался еще больше, поскольку руки его тоже были в крови. Он перевел на меня ошарашенный взгляд, но потом воспользовался нейролинком и через несколько секунд стал выглядеть спокойнее.- Рал говорит, Лем в норме и все сделал правильно. А если мои старшие спятили вместе, нас всё равно уже ничто не спасет, - тут он словно заново разглядел меня, и на его лице появилось смятение.- Дэнни, я — легионер, - усмехнулся я. - Там уже всё затянулось. Кровь на коже сохнет дольше, чем рана закрывается.- Иди ты, - отмахнулся он, и полез на полку, где хранилась малая медицинская укладка. Для него и хранилась, потому что раньше после тренировок он предпочитал идти сразу ко мне и уже тут замазывать свежеприобретенные ссадины регенерантом.Он щедро плеснул антисептика на стерильную салфетку, вернулся ко мне и начал обтирать кровь вокруг наиболее глубоких порезов. А я замер, пораженный его действиями. Во-первых, я узнал эту нарочитую тщательность, отчаянное желание стереть малейшие следы случившегося. Так я сам убирал кровь в этой же комнате несколько декад назад. А во-вторых, Дэнни касался меня. Уверенно, привычно, без тени усилия над собой. Мне виделся во всём этом обман: он незаслуженно всерьез, кажется, воспринимал нанесенные мне раны, которые я сам назвал бы не более чем царапинами. Я дал ему время обтереть несколько порезов и самому убедиться, что клетки Ларрамана успешно справились со своей работой, но увиденное не успокоило его. Он сменил салфетку и продолжил.Я не хотел дожидаться момента, когда он опомнится и отдернет руку.- Может, я просто в душ схожу?Он растерянно посмотрел на меня, на салфетку в своей руке, а потом коротко невесело хохотнул:- Не, ну вот же упыри, да? ?Собственноручное возмездие убьет страхи?, я-то думал, братца всё-таки Зо покусал на прощанье... а меня тупо развели на встречную вину. Варповы манипуляторы! Как ты с нами живешь только?- Неплохо временами, - осторожно ответил я. Дэнни выглядел вымотанным морально и физически, но не торопился отодвинуться от меня. Более того, совершенно обыденно хлопнул по плечу:- Давай в душ, действительно. Мне тоже не помешает.Как часто случалось раньше после тренировок, он сразу последовал за мной, скидывая на ходу тренировочную робу, и мы вместе вошли в душевую, достаточно просторную для человека и легионера. Он явно проверял себя, разделяя со мною тесное и донельзя личное пространство, и несколько раз находил повод прикоснуться ко мне снова. Я не удивился, когда после душа он не стал одеваться и потянул меня к кровати. В его призыве не было ничего, говорящего о страсти и желании. Он просто уложил меня на спину и попросил:- Полежи смирно, хорошо? Я хочу до конца разобраться сразу и осознать перспективы, пока Лем не изобрел еще чего-нибудь... - на последних словах он передернул плечами с откровенной злостью и, кажется, омерзением.- Ты злишься на него? - спросил я.- Нет, конечно. Все мы люди, и некоторые проблемы тяжело решаемы изнутри, просто глупо как-то постфактум понимать, что тебя лечат... - он снова дернул плечом. - Фигня, на самом деле, бывает. Видел бы ты, как мы Рала ломали, когда пора было улетать из Вортекса! Ему же ни на секунду нельзя терять внутренний контроль, иначе демон мигом расшатает щиты, и ловить нам Рала по всему Океану Душ частой сетью. А тут бежать от Уриэля, тайно, не прощаясь...Он словно сам себе заговаривал зубы, а его пальцы медленно скользили по моему телу - от ключиц до паха, от горла до локтей. Потом он еще раз предупредил: - Ничего не делай, - и взял в ладони мою аугметическую руку. Поиграл с пальцами, сгибая и разгибая их, размял ладонь, словно она была живой и могла нуждаться в массаже. Потом вложил в мою раскрытую ладонь свое предплечье, а второй рукой сомкнул мои пальцы, как будто я держу его, и надолго замер так. Его лицо было сосредоточенным, словно он прислушивался к чему-то внутри себя. Я прикрыл глаза, чтобы не мешать ему даже взглядом.Потом он снова водил пальцами по моей коже, иногда с силой нажимая на свежие рубцы закрывшихся порезов. Это было немного болезненно, и он знал об этом. Впрочем, довольно быстро он прекратил делать так и дальше только гладил — пальцами, затем ладонями, постепенно увеличивая площадь соприкосновения. Продолжая гладить, лег рядом, сперва едва касаясь коленом моего бедра, но постепенно прижимался плотнее, сдвигался выше, пока, долгое время спустя, не оказался лежащим на мне. Его прикосновения стали к тому моменту смелее и чувственнее, на некоторые мое тело откликалось само, и я не всегда успевал скрыть этот отклик. Но из-под ресниц я наблюдал за ним и видел, что его лицо по прежнему сосредоточено и безэмоционально. То, что он делал, не было искренней лаской. Тогда я плотно закрыл глаза, потому что диссонанс его лица и прикосновений был для меня неприятным. Так я послушно продолжал ?ничего не делать?, а его руки становились все настойчивее, всё откровеннее, и я уже отвечал на многие его прикосновения долгими вздохами. Он оседлал одно мое бедро и теперь ласкал уже самое средоточие нараставшего напряжения. Потом его рука спустилась ниже, гладя и сжимая тестикулы, а вторая продолжала стимулировать полностью вставший член, который я уже некоторое время и не пытался контролировать. Однако потом он сдвинул руку еще ниже, и я немного отвел свободное бедро, позволяя ему это. Я знал, что Дэнни искушен в самых разных видах ласк, однако же сам я считал уместным далеко не всё, что физически возможно между двумя мужчинами. Дэнни не был особо настойчив, только усмехался и язвительно называл мои предпочтения ?ханжеством древнего лоялиста? и утверждал, что я лишаю себя ровно половины возможного удовольствия. Однако я не чувствовал склонности к экспериментам в этом направлении, как не велико было мое доверие к опыту Дэнни. Но сейчас я не стал мешать ему. То, что он делал со мною, было близостью, и это было много больше, чем я смел бы рассчитывать после того, что сделал с ним. Его прикосновения были желанны мне, и я не отвергал сейчас ничего, что он был готов мне дать. Как никогда раньше, он имел теперь право делать с моим телом всё, что пожелает, и если он решил испробовать со мною такое распределение ролей на ложе, я не стану отказывать ему. - Мда, а ведь это действительно неприятно, мягко говоря! - произнес Дэнни, и от неожиданности я открыл глаза. Он саркастически ухмыльнулся и повторил: - Это действительно неприятно: я точно знаю, что не причиню тебе вреда или боли, но ты в ответ делаешь лицо ?все в порядке, продолжай, мне совсем не противно и я совершенно не хочу свалить от тебя подальше?. Именно такое лицо делал я в последние дни, да? Потерпи, Тиб, я, кажется, на правильном пути. Ты позволишь мне? Я кивнул, и он продолжил то, что делал. А еще я увидел, что он едва возбужден, зато взгляд его полон жизни.Его руки были повсюду, его прикосновения были как жидкий огонь. А там, куда я позволил проникнуть его пальцам, он нащупал нечто, многократно усиливающее мое наслаждение. Я хватал ртом воздух, а он снова просил:- Потерпи, Тиб, ничего не делай! - и я не смел даже сжать пальцы на складках покрывала. Но я видел, что ему важно это, видел, как он смотрит на меня, и во взоре его — безумная круговерть страстей, где бешеная злость сменяется вожделением, вожделение — восторгом победы, а восторг — азартом новых идей. Только покоя, кошмарного непроницаемого покоя не было в этой круговерти, и ради этого одного я готов был позволить ему всё что угодно, готов был вечно сгорать в пламени его рук, не получая освобождения.Он снова лег на меня, так, что наши члены оказались зажаты между нами, и стал двигаться, стимулируя нас обоих. - Не сдерживайся! - выдохнул он, и я позволил семени излиться, чувствуя, как Дэнни тоже вздрагивает. Потом он обмяк и безвольно распластался на мне. Несколько десятков секунд мы пролежали так, а потом я подумал, что ?не сдерживайся? могло относиться не только к возбуждению. Я очень медленно поднял руку и положил ладонь ему на спину. Он вздрогнул кожей, но не напрягся. Так же медленно я сдвигал руку, пока не обнял его поперек лопаток, прижимая к своей груди. Он зашевелился, и страх обуял меня, но он только устраивался удобнее.- Я устал, Тиб. Позволишь мне вот так отдохнуть?- Отдыхай, - согласился я, чувствуя, что тоже устал за эти декады, и что лишь такой отдых — под весом его расслабленного тела - сможет принести мне облегчение. Его тихое дыхание касалось моей груди, и ясно было, что Дэнни действительно уснул. Он снова мог спать рядом со мною. Мы будем помнить всё и просто жить дальше.