Забота и ложь (1/1)

Мерный гул двигателя и монотонный шорох дождя — если получалось сосредоточиться только на них, они почти заглушали звуки, доносящиеся с заднего сиденья. Ватанабэ старался вести машину очень осторожно и внимательно, ведь в непогоду на дороге может случиться занос, а едет он не один. Безопасность пассажиров — по крайней мере, одного из них — была наиважнейшей задачей. И, конечно же, он не имел права осуждать своего хозяина. Просить подождать со своими желаниями до дома — да, мог бы. Мог бы попробовать и воззвать к его благоразумности, ибо заниматься подобным в машине было неудобно ни ему, ни его партнёру, и кроме того, это всё-таки отвлекало внимание Суекичинобу от дороги. Не сильно, но он всё же не мог сосредоточиться на своей задаче целиком. Однако что бы офицер ни сказал сейчас генерал-майору, это было бы пустой тратой времени. Уж Ватанабэ ли не знать, что своенравный и упрямый Минамото Райко не будет никого слушать, когда чем-либо увлечён? Поэтому Суекичинобу старался просто фиксировать внимание на полосе дороги и пытался мгновенно стирать из памяти те образы, которые глаз случайно выхватывал, когда требовалось посмотреть на дорогу в зеркало заднего вида или в окошко за пассажирским сиденьем.Уже подъезжая к резиденции Минамото, офицер едва слышно вздохнул с облегчением. Наконец-то можно было чуть-чуть расслабиться и снизить уровень концентрации.На самом деле он немного опасался, что Райко не успеет закончить до того, как машина замрёт у конца подъездной дорожки, и придётся сидеть и ждать с каменным лицом, слушая сдавленные вздохи за спиной. Это не было для него серьёзным испытанием, но всё же приятного мало. А выходить из машины нельзя, потому как генерал очень не любит, когда его отвлекают в самые важные моменты.Но Ватанабэ повезло. Стоны на заднем сиденье затихли вместе с шумом двигателя. Примерно через минуту послышался довольный голос Райко:— Ну раз уж мы здесь, очень глупо для Вас будет сразу же уходить. Верно, сенсей? Давайте-ка я быстренько закончу свои дела, и мы продолжим.— А может, ты пойдёшь к чёрту? Я не могу пошевелиться из-за того, что всё тело затекло! Почему нельзя было подождать?! — последовал весьма эмоциональный ответ.Без сомнений, мысли Ичиномии и Ватанабэ совпадали, хоть и имели разный оттенок резкости.— Аха-ха, да ладно Вам. Если бы Вы были действительно против, то сопротивлялись бы сильнее. Всё, я побежал. Приведите себя в порядок, и встретимся чуть позднее, — последние слова Райко говорил, уже стоя на улице. Затем послышался хлопок дверцы машины, и генерал быстрым шагом направился к дому, с улыбкой кивнув Суекичинобу на ходу.На пару секунд в салоне воцарилась неловкая тишина, а затем Ватанабэ тоже выбрался наружу и подошёл к пассажирской двери со стороны Ичиномии.Похоже, он сильно удивил Кантаро, когда наклонился и подхватил его на руки. Но сопротивляться Ичиномия, к счастью, не стал.— Я просто донесу Вас до комнаты Райко-сама, Ичиномия-доно, — пояснил Ватанабэ, осторожно перехватывая хрупкое тело поудобнее и радуясь про себя, что Ичиномия носит традиционную одежду, а не западную. Благодаря этому он сейчас оставался в довольно длинном, всё закрывающем косодэ, а не коротенькой рубашке.— Не стоило утруждаться, я бы и так как-нибудь дошёл, — фыркнул молодой человек на руках офицера.— Я не утруждаюсь. Вы очень лёгкий, Ичиномия-доно. И Вы сами сказали, что сейчас Вам трудно двигаться, — пожал плечами военный.— И что? Я не Ваш обожаемый Райко-сама, так что нет нужды обо мне заботиться, — тонкие губы Кантаро дрогнули в ироничной усмешке.Суекичинобу скосил на него взгляд и вдруг улыбнулся.— Мой долг не запрещает мне заботиться о том, о ком я хочу, если это не противоречит воле моего господина. В очень незначительных мелочах я, действительно, могу делать то, что мне нравится больше, — признался Ватанабэ.Ичиномия недоверчиво нахмурился в ответ на такое откровение.— И почему это Вам нравится заботиться обо мне? — удивился он.— Не знаю, Ичиномия-доно, — задумчивый взгляд Суекичинобу устремился куда-то далеко в небо. — Может быть, потому, что Вы на самом деле очень милый. Всем людям нравится заботиться о милых существах, разве нет? — снова заулыбался офицер, оторвав взгляд от неба и заметив румянец, вспыхнувший на лице молодого человека.— Если бы всё было так просто, то мир был бы немного лучше, — пробурчал Ичиномия, смущённо отворачиваясь.— Согласен. Но раз уж всё так, как есть, почему бы Вам не позволить мне потешиться одним маленьким самообманом? — предложил Ватанабэ, прикидывая, как бы так потактичней попросить Ичиномию сменить положение на более удобное, потому что иначе было бы трудно пройти с ним в дверь.— Ну, с меня не убудет на самом-то деле? — Ичиномия тоже улыбнулся, хоть и только краешком рта, а потом сам поджал ноги и обнял Суекичинобу за шею, подтягиваясь вверх. Теперь можно было легко открыть дверь и зайти, даже не разворачиваясь.Тяжёлая створка тихонечко скрипнула, открывая за собой тёмный проём. Прихожая семейного особняка Минамото встретила их неуютным полумраком.— Думаю, не убудет, — продолжил разговор офицер, стараясь идти максимально осторожно, чтобы не задеть что-нибудь в темноте, и невольно сжимая руки на теле Ичиномии чуточку сильнее. — Прошу прощения за это. И за мою просьбу. Но вы не обидитесь, если я скажу ?спасибо??— С чего бы? Вы тоже очень милый, Ватанабэ-сан. Можете считать моё притворство своеобразной заботой о вас, в таком случае.