Она не моя! (1/1)

Утро. Осень. Небо. Ветер.Ожиданье. Пробки. Плеер.Светофор. Сиденье. Лень.Кофе. Комп. Рабочий день.После бессонной ночи, проведенной на ветреной набережной со снятым с предохранителя пистолетом в руке, спать хочется невыносимо. Солнце, упрямо пробиваясь сквозь жалюзи, приятно греет спину. Осеннее тепло иное, нежели летом. Более волнующее, немного терпкое. И с ним не хочется расставаться.Кофе в кружке на столе тоже греет, но уже душу. Хорошо, когда можно пару минут посидеть без дела и послушать тишину.Редко бывает так, что кому-то в полицейском департаменте нечем заняться в течение рабочего дня. Уж, во всяком случае, не тем, кто служит в двадцать первом участке. Выезды, задержания, допросы, работа под прикрытием, патрулирование улиц, бумажная работа?— от этой круговерти иногда не помнишь, какой нынче день, и опоминаешься за день до Дня Независимости. Ещё один безумный промежуток?— и канун Рождества застает тебя врасплох, как грабитель с ножом из-за угла.Тем удивительнее, когда с утра пораньше никто не звонит с сообщением, что в таком-то переулке нашли труп без конечностей, или о ком-то, кто по настоятельной просьбе неизвестных представителям закона личностей принял кислотную ванну. Ну, не каждый день начинается с такого мрачного юмора. Бывает и приятнее. Хотя что приятного в уголовных преступлениях?— вопрос довольно спорный.Как бы там ни было, минутка для безобидного дружеского флирта (то бишь общение не длиннее пяти минут, сопровождаемое многозначительными взглядами и красноречивыми улыбками) и более длительных взаимоотношений (всего того, что следовало прятать от всё замечающих глаз начальника отдела) находилась всегда.—?Приворотное зелье? —?добродушно улыбнулся старший детектив Антонио Доусон, отрывая взгляд от до смерти надоевшего отчета, на коллегу, любезно приготовившую для него кофе и столь же любезно передавшую кружку из рук в руки.—?О, прости,?— притворно покаялась София Эйнар. —?Совсем из головы вон. Но завтра тебя опою, честное офицерское!—?Не забудь,?— кивает Антонио.Вот только не стоит думать, что он торопится закабалиться. В счастливом браке человеку как-то не до новых отношений. А Софии, развязавшейся с супругом полтора года назад, и одной хорошо.—?Меньше слов, больше дела,?— низкий с нажимом и извечной хрипотцой голос сержанта похож на наждачную бумагу. Ну, точнехонько такое ощущение, когда проводишь ею по коже. —?Через час у меня встреча с капитаном, а значит, через двадцать минут, Эйнар, твой отчёт должен быть у меня на столе. Не заставляй себя ждать.Чёрт, всё-то он слышит, хоть и сидит в своём кабинете. Правда расположение этого кабинета по отношению к помещению отдела анфиладное, а дверь в кабинет сержанта Войта закрывается лишь в случае приватного разговора в оном либо чрезвычайной занятости его хозяина. ?Волчара!??— с досадой обругала его София, для виду стуча пальцами по клавиатуре. Всё давно готово, только на печать нажать и потом подшить в желтую картонную папку. Но кидаться, теряя тапки и пыхтя от усердия, выполнять каждое его распоряжение она давно уж не торопилась: Войт неласков и вообще… чужой какой-то. Нет эмоциональной связи, какая бывала у неё с начальниками на прежних местах работы, а ведь это необходимо, чтобы понимать друг друга без слов там и тогда, где ничего сказать нельзя.В помещении отдела, занимающего весь второй этаж правого крыла, тихо. Войт изучает какие-то документы у себя в кабинете, теперь уж плотно закрыв дверь (видать, дело важное, потому что обычно он не запирается, чтобы быть в курсе событий), компьютерный гений участка Шелдон Джин - внизу, у себя в кабинете.Остальные детективы кто где: Элвин Олински в отпуске, Адам Рузек и Джей Холстед на периодическом медосмотре, Кевин Этуотер в отгуле по семейным обстоятельствам, Эрин Линдсей?— в больнице с острым отравлением.Тишина такая, что слышно неровное жужжание мухи, отложившей начало заслуженного отдыха на пару месяцев.София вздохнула, допила остывший до комнатной температуры кофе, оформила рапорт и постучала в дверь шефа.—?Можно, сэр?—?Да, входи.Она положила свою писанину на край стола, от души надеясь, что содержимое отчёта его удовлетворит и на сей раз она не услышит никаких замечаний по этому поводу. Сержант, не отрываясь от прочтения бумаг, коротко бросил:—?Хорошо. Свободна.Слава богу. И то сказать, ловить взгляд его волчьих глаз то ещё удовольствие: всё равно что в зеркало смотреться?— даже если совесть чиста, всё равно видишь не его, а саму себя, во всей своей неубедительности. Будто в очередной раз облажалась, и тот факт, что сейчас речь идёт о другом, ещё не означает, что Войт об этом забыл. И вот он смотрит исподлобья, слушает, кивая самому себе, а ты трясешься мелкой дрожью и судорожно припоминаешь все свои проступки, начиная с пеленочного возраста, которые могут быть использованы против тебя прямо сейчас.Впрочем, не всё так плохо. Хоть и сложный у него характер, но организатор Войт классный, сыщик отменный с несбиваемой чуйкой, темп задаёт хороший, а их отдел считается чуть ли не самым лучшим в Чикаго. Попасть сюда на службу, а тем более по приглашению самого сержанта, означает признание и завистливые вздохи за спиной.Открыв решётчатую дверь, по ступеням в отдел поднялась сама сержант Платт. Для тех, кто её не знал и пасовал перед нарочитой грубостью, она была всего лишь здоровенной бой-бабой, высоченной, некрасивой и неженственной и хамством прикрывающей хронически страдающий от пинков судьбы зад. Но кто мог назвать её другом, тот никогда не жалел об этом. В двадцать первом участке, где поседели её волосы, она отвечала за патрули и приёмную.—?Эй, Эйнар! Внизу, в приёмной, некто Холман, хочет тебя видеть. Шевелись!***В маленьком городке Фэйервью, притулившемся к Чикаго, на улице Вистерия Лэйн, в это время негромко шумели пылесосы, звенела столовая утварь, кое-где мягко захлопывались дверцы автомобилей и распахивались входные двери домов, а по округе разносились чудные ароматы готовящихся ужинов. Детвора резвилась на детских площадках, а мамы одним глазом приглядывали за отпрысками, ведя с подругами неспешную беседу.Во всяком случае, одна из тех четверых дам, абонировавших скамейку поближе к детскому ералашу, постоянно косилась на своих троих неугомонных хулиганов. О, Линетт Скаво слишком хорошо знала, что будет, если оставить восьмилетних близнецов и их погодка хотя бы ненадолго без надлежащего присмотра.—?Паркер, сейчас точно поддам! —?пригрозила многодетная мать, укачивая на руках малышку Пенни. —?Оставь в покое Мелиссу.Соседская девочка Мелисса, будучи довольно бесцеремонно дернутой за белесый хвостик, заревела навзрыд, а потом, не долго думая, сама исполнила угрозу Линетт, да так, что обидчик не удержался на ногах и повалился носом в песочницу.—?Мальчишеская симпатия проявляется чаще всего в довольно жёсткой форме,?— поделилась оптимистичными наблюдениями Сюзан Майер, мать четырнадцатилетней Джули, считавшейся на этой улице образцом дочернего послушания и благоразумия.—?Хотя, когда мальчишки подрастают, проблем от них меньше не становится,?— рассудительно заметила Бри ван де Камп, по опыту знавшая и подросших мальчишек, и доставляемые ими неприятности, ибо её собственный сынок, похоже, твёрдо вознамерился побить результаты Книги рекордов Гиннеса по количеству седых волос своей матери.—?Да, но проблемы эти качественно уже другие,?— пожала загорелыми плечами красавица латиноамериканка Габриэль Солис, последняя из этой компании. У них с Карлосом детей не было, как не было их и у ещё одной подруги?— Софии Эйнар, как всегда в это время отсутствовавшей на своей извечной полицейской работе. Так что ничего более путного Габриэль сказать бы и не смогла, не имей она обширного опыта общения с противоположным полом.—?Во всяком случае, мы, женщины, более миролюбивы,?— резюмировала все сказанное Сюзан, но, похоже, в этом она старалась убедить скорее себя, чем подруг.—?Не факт,?— Линетт с сомнением прищурилась на солнце, собравшиеся прикорнуть за вершиной высокого тополя. —?Женская война?— всегда без правил. Да и о вежливости часто речи не идёт. Особенно когда схватываешься за последний ?Дихлофос? с дамочкой, которая наложила на него руку поверх твоей и дергает так, будто канат перетягивает. Или не здоровается, хотя и смотрит в упор…—?Кого-то определённого имеешь в виду? —?острым умом Бри можно было вскрывать сейфы.—?Грета Холман прошла утром мимо, не поздоровавшись. Не пойму, может, приняла меня за фонарный столб?Сюзан напрягла память.—?Ну, да. Я вышла за газетой, смотрю?— идёт себе с собакой. Помахала ей, а она сделала вид, что никого не видит. Что бы это значило?—?Может, обиделась, что на вечеринку в честь Хэллоуина не пригласили?—?Или ей не понравилось моё печенье, которым я на днях любезно угостила её,?— Бри славилась своей выдержкой, но в этот раз возмущение всё-таки проскользнуло в голосе.Дамы ещё долго гадали бы на кофейной гуще о причинах странного поведения соседки, но Габриэль поспешила закончить не слишком интересный для себя разговор, и её версия казалась более рациональной:—?Да просто у неё не лады со зрением. Сама слышала, как она жаловалась, что никак не может попасть на приём к офтальмологу. Так что, девочки, можем смело надевать ядовитого цвета жилеты и сигналить ей флажками. Это она скорей увидит.***—?Мисс Эйнар! Здравствуйте!Ник Холман торопливо встал со стула и сделал пару шагов навстречу детективу. Выглядел он таким обеспокоенным, каким София его ни разу в жизни не видела, хотя вообще-то и видела не так уж часто,?— они с супругой и дочкой жили через пять домов вверх по улице. Хотя с Эмми она как раз была в прекрасных отношениях, а через неё была осведомлена о делах в их коттедже. Эдакий негласный малолетний информатор! ?Похоже, он рад мне, как никогда прежде?,?— ухмыльнулась про себя София, приглашая его снова присесть.Приёмная представляла собой стеклянный кабинет, со всех сторон увешанный жалюзи, которые в случае необходимости легко закрывались, со спартанской обстановкой в виде круглого деревянного стола на одной ноге, нескольких стульев, диванчика и вешалки. Фикус в кадке в углу приятно расслаблял взгляд.—?Что у вас случилось, Ник? —?по возможности мягко поинтересовалась она. По своему почину люди в полицию нечасто приходят.—?Понимаете, я пришёл к вам, потому что верю в добрососедские отношения,?— начал Холман, и голос его был таким растроенным, что Эйнар даже стало жаль его. —?Мне нужна помощь полиции…София прервала его:—?Но в Фэйервью есть свои полицейские участки. Зачем же было ехать в Чикаго?—?Они отмахнулись от меня, хотя из наших налогов получают свою вшивую зарплату!..Голос визитера резко пошёл вверх и через секунду-другую пригрозил сорваться на дискант. Ругань полилась с красиво очерченных губ… не то чтобы несусветная или особо нецензурная, но, прямо скажем, не слишком-то присущая респектабельному среднему классу. Обороты ?на хрен?, ?гниды? и ?твою мать? звучали чаще прочих. С полным осознанием того факта, что прямо сейчас отдувается за департаменты всех городов США разом, Эйнар успокаивающее похлопала разошедшегося соседа по руке.—?Тише, тише, Ник. Я здесь, чтобы выслушать вас.Как только мужчина убавил громкость, она продолжила:—?Время близится к вечеру, поэтому давайте-ка перейдем к делу, чтобы остаток рабочего времени я смогла потратить на выяснение обстоятельств вашей проблемы.Похоже, решительный перевод потока эмоций в более конструктивное русло и впрямь придал Холмену ускорение, потому что, с усилием выдохнув, он заявил:—?Я подозреваю, что моя жена?— на самом деле не моя.София заморгала:—?Что вы имеете в виду?—?Что она самозванка.Мда, такое не каждый день услышишь. Прожить с женщиной в браке десять лет, а потом заявить, что за его жену себя выдаёт кто-то другой! Это как? Это ж не то, что вазу купить, а дома обнаружить, что всучили бракованную с трещиной! Жена?— это или та, на ком женился, или нет. Такое сразу видно.—?Эээээ, а из чего вы заключили, что она не та?Дурацкий вопрос, конечно. ?Боже, ты не та, какой я хотел тебя видеть!??— такие фразочки хороши в мыльных операх, но никак не в жизни. После такого хочется треснуть благоверного цветочным горшком и на месяц уехать к маме.—?Она забыла, что у меня аллергия на грецкие орехи, и положила их в пирожное! Врач сказал, что я мог и умереть от такой дозы аллергена! Не смогла найти дорогу в детский сад, хотя отводит туда дочку каждый день! Купила себе красное платье, хотя не выносит красный цвет! И еще эта бредовая идея покрасить волосы!..Да, купить краску для волос?— это, разумеется, вселенская катастрофа в масштабе отдельно взятого дома. Всё, брак сразу дал трещину. Что ж, такое случается. Красная тряпка на быка действует, как известно, весьма бодряще.—?Ник, я бы предположила, что у неё проблемы с памятью. Отчего оно так бывает, судить не берусь?— не врач всё-таки. Но забыть о чем-то -- не преступление…Реакция ?быка? оказалась вполне предвиденной. Вернее, и да, и нет. Такое она слышала не раз и не два. Но, с другой стороны, как легко человек меняет своё отношение к ближнему в случае отказа!—?Ты такая же, как они! Все копы в нашем славном участке дружно послали меня проспаться, как только я объяснил, в чем дело. И вы, чикагцы, ничуть не лучше! За что мы вам платим?!!София вытянула руку, удерживая разъяренного соседа на расстоянии и чуть не теряя слух от не в меру громких слов на буквы ?с? и ?х??— ну, тех самых, которыми, чуть что, обычно нарекают копов разные бандюги.—?Сэр, не подходите так близко.?Сэр? проигнорировал предупреждение, и Эйнар принялась сама отступать из приёмной комнаты к столу сержанта Платт в холле, серьёзно раздумывая по пути, не пригрозить ли табельным оружием не в меру разошедшемуся заявителю. Арестовывать его не хотелось?— ей на своей улице ещё жить.Продолжая браниться, Холман прижал её лопатками к стойке. Какая жалость, что обычно такой находчивой Труди Платт нет, она бы обломала хулигана в два счёта. Хотя… Софии подумалось, что, окажись она на месте Ника вот так же вежливо посланной подальше, вероятно, тоже взбеленилась бы.—?Ник, пожалуйста, успокойтесь!—?К чертям собачьим твой покой! Чтоб, когда я вернусь из командировки, этой с… в моём доме не было! Иначе, клянусь богом, я сделаю всё, чтоб ты лишилась значка, лентяйка!Каким-то чудом Эйнар поймала взгляд Войта. То ли старший следователь услыхал шум аж из своего кабинета, то ли за какой-то надобностью спустился вниз, но отреагировал он вполне логично: ухватил крикуна за грудки и аккуратно, но сильно тряхнул. Весовые категории, конечно, разные: Холмен сантиметров на двадцать выше, да и шире на столько же, если уж на то пошло. Опять же и лет на десять помоложе. Зато ничего тяжелее ручки, похоже, в жизни не поднимал, а боксировал исключительно на лучших рингах в вечерних грезах. Зато Хэнк прошёл крутую школу жизни, и его скандалами было не смутить. Этот голос - низкий, тихий и хрипловатый - и не на таких обычно действовал достаточно отрезвляюще.—?Хорош истерить. Сбавь тон, а то впаяют тебе преследование офицера полиции или ещё что покрепче. У детектива Эйнар хорошая память, а моя?— ещё лучше. Ты меня понял?Холман понял. Без единого слова он заполнил все необходимые бумаги для начала предварительного расследования и растворился бесследно в вечерней городской суете, оставив полиции новую головную боль в виде ребуса из разряда: ?Мужчину находят мертвым в его кабинете. Тело покойного наклонено над рабочим столом, в руке зажат пистолет, на столе лежит диктофон. Полицейские включают этот диктофон и сразу слышат записанное на пленку сообщение: ?Я не хочу дальше жить. В этом больше нет никакого смысла…“. После этого раздается оглушительный выстрел. Как полицейские моментально догадались, что это убийство, а не самоубийство??.