12 (1/1)

СоратаЭто было похоже на волшебный сон. Генри говорил, что любит его, и сердце так сильно билось, что становилось больно. И страшно, что это и правда всего лишь ночная фантазия.Теперь они не расставались. Генри был рядом каждый день, каждую минуту, каждую секунду, напоминая о себе терпким запахом своей кожи и поцелуями, подаренными украдкой, когда никто не смотрел на них. Неважно, где они были - в центре Киото или в уединенной кафешке, в шумном парке развлечений или на заднем ряду темного кинозала. Сората постоянно чувствовал тепло своего любимого мужчины, и пока оно успешно заглушало пламя желания, прежде толкавшего его в объятия всех тех чужих ему людей.Но однажды в квартире прозвенел звонок.- Я сам, - Сората выскользнул из уютных объятий, на ходу теряя оправляя задравшуюся майку Генри, которую стал носить дома на голое тело. - Кимура Сората. Слушаю.Звонил Масамуне, личный надсмотрщик Сораты, приставленный к нему матерью. После того, как Сората выключил сотовый, секретарь не появлялся вот уже три дня, и, к сожалению, период спокойствия закончился.- Вы должны вернуться в родовое поместье, юный господин. Я заеду за вами.- Почему? - Сората понизил голос и покосился на Генри, безмятежно щелкающего пультом от телевизора. - Что-то случилось?- Ваша матушка желает убедиться, что вам не требуется медицинское вмешательство.- Мне ничего!.. - он резко замолчал и спокойно закончил, - не требуется. Я приеду, как только появится время.- Вы не одни, господин? Кто с вами? Я должен доложить об этом вашей матушке.- Не смей вмешиваться, Иноске, - прошипел Сората, прикрывая рот ладонью, чтобы не побеспокоить Генри. - Хотя бы ненадолго оставь меня в покое. Со мной все хорошо.Ему обычно удавалось перетянуть секретаря на свою сторону, фактически Масамуне был с ним с самого его детства и по-своему его любил. И он был, пожалуй, единственным, кто никогда не был с Соратой в одной постели.- Кто звонил? - сразу поинтересовался Генри, едва Сората положил трубку и вернулся к дивану. Сората с удовольствием позволил обнять себя за бедра и уронить на себя. - Все в порядке?- Да, все хорошо, - Сората потянулся к его губам и поцеловал. На душе было муторно и тревожно, но нельзя показать этого Генри, ему ни к чему переживать. Сората хотел сохранить его, как свое драгоценное сокровище, вдали от всего, что могло его расстроить.- Ты мне лжешь, - сказал Генри. - Но ладно. Я буду тебя защищать, так что все будет хорошо.Сората прижался к его груди, обнял за шею и уткнулся носом в шею, пряча выражение лица. Все это не к добру, что-то должно случиться в их маленьком радужном и счастливом мирке. И Генри будто бы чувствовал то же самое, обнимал крепче, так крепко, что Сората ощущал себя в тисках. И ему это нравилось, пусть и внушало лишь иллюзию безопасности. Он готов был доверить Генри даже свою жизнь, если потребуется.Он тоже его любил. И очень сильно. ГенриСората нервничал, и Генри не мог не ощущать этого тревожного волнения. Казалось, что в его объятьях сейчас дрожала испуганная птичка, встрепанная, теплая и бессловесная. Сората ни за что не признается, кто ему звонил и что говорил такого, что буквально выпил из него всю радость.- Давай закажем пиццу? - предложил Генри, чтобы отвлечь любимого от грустных мыслей. - У вас ведь можно заказать пиццу?- Конечно, можно, - слабо улыбнулся Сората, но почти сразу вернул себе прежний беззаботный вид. - Япония цивилизованная страна, чтобы ты знал.Они сделали заказ и вернулись на диван перед телевизором. Сората привычно устроился у Генри на коленях и подтаскивал мармеладки из стеклянной вазочки. Генри гладил его по спине, чувствуя напряжение, которое все никак не отпускало Сорату. Тогда Генри сделал то единственное, что мог, не задавая вопросов и не пытаясь лезть в душу.Он нырнул ладонью под складки майки, Сората резко выдохнул от неожиданности, и Генри опрокинул его на спину и завел ему руки за голову.- Ген...ри... - только и выдавил из себя Сората, прерванный на полуслове. Генри задрал на нем майку, оголяя живот и проводя языком вокруг пупка. Сората тяжело задышал и выгнулся, устремляясь навстречу прикосновениям.- Мы можем пропустить доставку, - вяло запротестовал он, но тут же оборвал сам себя, впиваясь ногтями в подлокотник за головой. - Плевать на доставку!Генри нравилось видеть его таким - раскрасневшимся, жарким, с приоткрытыми губами и взглядом, подернутым страстной дымкой. В Генри происходили изменения, которым он был не в силах противостоять. Он так сильно желал обладать другим мужчиной, как никогда прежде - женщиной. Как будто до этого он был с ними из чувства долга, из уверенности, что так правильно. Но Сората… Он обрушил все его принципы одним взглядом и одним словом…- Генри!Они не слышали, как хлопнула входная дверь. Генри стискивал талию Сораты ладонями и покрывал поцелуями его голый живот и когда поднял голову, окаменел.- Я не помешаю, господа?Высокий незнакомый мужчина иронично выгнул бровь, но в его взгляде Генри безошибочно прочитал ярость. Это мог быть кто угодно, Сората не рассказывал о своих знакомых, лишь если Генри настаивал, но этот блондин европейской наружности должен был быть особенным. У него имелись ключи от квартиры.- Дэйв, - слабо ахнул Сората и попытался сесть. Генри слез с него и помог опустить майку, которая все равно едва прикрывала бедра. - Почему ты не позвонил?- Почему ты не позвонил? - в свою очередь спросил Дэйв. - Ты не звонил мне уже неделю. Но вижу, что время не проходит даром. Третьего не возьмете? Обещаю вам двоим райское наслаждение.Генри чувствовал угрозу. Он поднялся и вышел вперед, закрывая собой Сорату.- Понятия не имею, кто вы Сорате, но засуньте свои грязные намеки себе в задницу.- Генри, не надо, - Сората схватил его за руку, но Генри был настроен решительно.- Мои намеки не грязнее ваших фантазий. Я пришел вовремя, ведь вы же как раз собирались трахнуть моего братика. Поправьте меня, если я ошибаюсь.Генри на миг растерялся и посмотрел на Сорату. Тот сжался в комок, бледный и несчастный.- Пошел вон, - сказал Генри, готовый в случае чего пустить в ход кулаки, которые у него так и чесались. Но нежеланный гость усмехнулся и поднял руки.- Ухожу. Братик Сора все равно найдет меня, когда ему станет совсем невмоготу. Он всегда возвращается ко мне. Всегда.