Вопрос 1 (1/1)

Вопрос: снятся ли героям ночные кошмары? Как справляются с ними и что именно происходит во снах?Все было в огне.Нестерпимый жар ощущался как настоящий, казалось, подойти на пару шагов ближе – и сгоришь. Иногда Генри даже думал, что так было бы лучше, если и не для всех, то для него точно. А потом вспоминал, что все это ему снится, и люди, которые зовут его из ярко-рыжего пламени, тоже давно мертвы. Забавно, что он, видящий призраков, так ни разу и не встретил собственную мать. Может, она была слишком обижена.– Генри! Генри!..Тычки в плечо стали сильнее и слишком навязчиво вторгались в душное пространство сна. Генри мысленно отмахнулся, но слабое в реальности действие все-таки вытолкнуло его из кошмара.– Слава богу, – тихо выдохнул Сората и провел ладонью по лицу. – Тебе приснился дурной сон.– Сон? – эхом отозвался Генри. Он еще не до конца понял, где он и что произошло. Переход оказался слишком резким. Он потер глаза кулаком и застыл, удивленный.– Подожди, я включу свет, – предупредил Сората.Когда зажглась тусклая лампа бра над разобранным диваном в гостиной, Генри зажмурился. Краем глаза успел увидеть электронные часы на тумбочке – без пятнадцати минут четыре. Мертвое время. Время призраков.Генри отвернулся, но Сората уже увидел его слезы – позорные разводы соленой влаги, которые Генри предпочел бы оставить при себе. Увидел – сам поменялся в лице.– Ты плачешь? – выдохнул он и потянулся раскрытой ладонью к его лицу. Генри не стал отклоняться, не потому, что не успел бы, а просто не захотел. Какая теперь разница. – Что ты видел, Генри? Расскажи мне.Сората опустился на край дивана, и его теплые пальцы мягко коснулись влажной щеки. Что таить, они двое часто позволяли себе такие моменты особенной близости, когда границы дозволенного и запрещенного, приличного и стыдного, нормального и странного стирались, и вокруг словно образовывался кокон, отделяющий двоих важных друг для друга людей от всего мира.Генри позволил себе слабость и, подавшись вперед, спрятал лицо у Сораты на плече. От его кожи пахло ванильным гелем для душа и совсем немного потом – ночь была душной. А еще от него веяло теплом живого человеческого тела, совсем не похожего на удушающий смрад пожарищ.– Дом, – тихо сказал Генри. – Мне снился дом, который я бросил.Сората погладил его по слабо вздрагивающей спине и еще долго шептал что-то бессмысленное и успокаивающее. До утра оставалось не так уж много, так почему бы просто не посидеть вместе, наблюдая, как комната окрашивается в серый цвет зарождающегося рассвета.– Теперь не страшно? – спросил Сората, его длинная челка жесткими волосками защекотала висок. Генри глубоко вдохнул и, выпрямившись, ответил:– С тобой – нет. – И больше никаких кошмаров?Генри улыбнулся, ничего не ответив. Во сне он вернется домой снова, но уже точно не сегодня.