Сезон 1, серия 1, Пилот. (1/1)

Ей приходится преодолеть с десяток перекрестков, прежде чем колеса её черного шевроле, пошуршав галькой на подъездной дорожке, окончательно останавливаются. Она звенит ключами, глушит мотор и упершись двумя руками в руль, долго смотрит на обшарпанную неоновую вывеску абсолютно неприметного бара. Тяжелая дверь открывается, и с грохотом ударившись о кирпичную стену, выпускает на плохо освещенную улицу одного из пьяных посетителей. Широкоплечий охранник-вышибала отмахивается от громких возмущений мужчины в замшевой куртке и собирается закрыть дверь. Вся эта сцена побуждает её к действиям, и она покидает салон машины, тем самым привлекая внимание к себе. Как только она подходит ближе, вышибала узнает в ночных сумерках её лицо и отступает на шаг освобождая проход.

– Уху, – пьяный посетитель поправляет ворот своей куртки и делает нетвердый шаг в её сторону. – Привет, цыпочка.Ей приходится закатить глаза и проигнорировать это обращение, предоставив возможность вышибале Джеку отвесить что-то абсолютно джентельменское:– Закрой пасть, Мигс. И иди домой.Громкая ругань с охранником, который никогда не отличался сдержанным нравом, остается за её спиной, когда она, преодолев несколько ступенек вниз окунается в неприятную серость бара. Бармен лет тридцати, завидев её на лестнице, изящным движением выставляет на видавшую виды дубовую стойку граненый стакан с бурбоном. Она изо всех сил старается не закашляться, проходя через плотную дымовую завесу к бару.– Привет, Кэй. Какими судьбами? – бармен деловито двигает стакан в её сторону.– Серьезно, Джереми? – Она наигранно вскидывает брови и забирает стакан.Стекло приятно холодит ладонь, и она уже было отходит от стойки, когда до противного высокий голос Джереми, настигает её.– Кто заплатит за всё?– Запиши на счёт, – бросает она через плечо.– Депозит кончился ещё в обед.Она делает большой глоток бурбона, медленно выпускает весь воздух из легких, а вместе с ним и начинающее копиться раздражение.

– Значит перестань наливать ему сверх нормы, Джереми. – Она шарит по карманам кожаной куртки, извлекая несколько мятых купюр. – Сколько?

– Семьдесят пять баксов, дорогуша. – Джереми открывает кассу и обнажает ряд пожелтевших от табака зубов.– Черт, Джереми, ты что наливаешь ему из личных запасов Кеннеди? – Кэй бросает на стойку несколько двадцаток.– Старина Реджи оставил этой семейке целое состояние, не вижу смысла наливать ему паленую водку. – Бармен расправляет купюры в своих руках.Она фыркает и допив свой бурбон в три глотка с громким стуком ставит стакан на ближайший столик.– Знаешь, Джер, – Кэй слегка улыбается, чувствуя, как бармена внутри передергивает от сокращения имени. – Не палёный в этом баре разве что Ролекс на руке твоего босса, и то меня терзают смутные сомнения.Джереми поджимает губы, а Кэй, отсалютовав уже воображаемым бокалом в своей руке, возвращается к привычному пути в самый дальний и темный угол бара. Она слегка качает головой отмахиваясь от ударившей в спину волны неприязни вперемешку со злостью. Они приносят в это злачное место слишком хорошую прибыль, поэтому всё что может Джереми это зубоскалить и тихонько пузыриться от злости.

Картина, которая предстает перед её глазами в конце маршрута, ничем не отличается от десятка сцен до этого. Это в очередной раз заставляет её устало выдохнуть. За небольшим обшарпанным столиком умещается заполненная доверху пепельница, несколько пустых стаканов и цель её приезда – Клаус Харгривз. Номер Четыре прячет голову на скрещенных на столе руках и не замечая ничего вокруг напевает какую-то песню себе под нос.– Эй, – Кэй аккуратно касается худого локтя, оповещая о своём прибытии.– Почему ты здесь? Я не говорил, что буду здесь. – Клаус поднимает на неё свои покрасневшие глаза.– В такие дни ты всегда здесь.Кэй обходит столик и слегка ерошит мягкие волосы на затылке Клауса, стряхивая непонятно откуда взявшийся в них пепел. Её обдает уже привычной волной саднящей боли.

– Джереми сказал, что никто не придет. – Клаус вновь прячет лицо. – Так что предпочту думать, что ты моя галлюцинация.– А я говорю, что он полный придурок, – Кэй, нахмурившись, снова проходится пальцами по его волосам. – Почему ты выбираешь это место, когда просто можно попросить меня…– Потому что это прямая и жестокая эксплуатация… – Клаус звенит стеклянными стаканами, заглядывая в каждый, в надежде увидеть хоть каплю спиртного.

Кэй останавливает его, перехватывает худые запястья и пытается нырнуть большими пальцами под манжеты черной рубашки. Клаус ругается себе под нос и в попытках вывернуться из цепкой хватки сшибает несколько стаканов на пол. Звук бьющегося стекла тонет в хохоте, выигравших партию в бильярд, парней.– Не смей делать это без моего разрешения. – Клаус выпрямляется в полный рост заставляя её тем самым задрать голову вверх. – Я... Я не хочу, чтобы ты делала это. Ясно?– Да только когда я тебя слушала? – Кэй вскидывает подбородок с вызовом заглядывая в мутные глаза. – Дай хотя бы тошноту сниму, иначе ты мне весь салон заблюешь.– А может и надо заблевать разок, – Номер Четыре пошатнувшись протягивает ей одну руку. – Тогда перестанешь играть в спасительницу.

– Ага, жди.

Кэй переплетает свои пальцы с пальцами Клауса и прикрывает глаза. Тело обдает волной холодного воздуха, а подушечки пальцев начинает покалывать. Под плотно закрытыми веками, в мутном молочном мареве проносится десятки теней. Перед ней вспыхивает образ смеющегося Бена, который тут же сносит кровавой волной. Прокуренный воздух бара сменяется влажным и липким запахом джунглей. Страстный и влажный поцелуй Дейва отпечатывается на её губах. Кэй чуть крепче сжимает руку Клауса, и коктейль из страха и боли заполняет её сознание до краев. К горлу подкатывает ком тошноты и слёз, легкая дрожь, тронув её ресницы, заставляет Кэй сжать зубы. Наконец беспорядочные потоки чужой энергии начинают объединяться в один мощный поток, который формирует большой шар где-то под её рёбрами. Кэй распахивает глаза, и пелена спадает, представив её взгляду прокуренное и полупустое помещение бара. Напряженный шар внутри неё медленно распадается на миллиарды частиц и растворяется в бурлящей в жилах крови. Мужская ладонь в её пальцах заметно расслабляется, и она слышит, как Клаус шумно выдыхает.– Обманщица. – Он грустно улыбается и переводит на нее уставший взгляд.Они покидают бар, не сказав Джереми ни слова о горстке стекла за самым дальним столиком. Кэй уверена, он включит это в их будущие счета и депозиты и глазом не моргнув.

Дорогу до особняка Академии Амбрелла они проводят в слегка напряженной тишине. Кэй молча курит, пытаясь окончательно стряхнуть с себя чужое наваждение, а Клаус бесцельно гоняет радиостанции на старенькой магнитоле. Диктор одной из радиостанций отчаянно пытается побороть плохой сигнал приема и рассказать им про особенности людей-сов. Клаус, закатив глаза выключает приемник и кивает в сторону зияющих темнотой окон особняка.– Чаю?

Кэй барабанит тонкими пальцами по рулю и задумчиво вглядывается в темноту ночи. Номер Четыре тянет её за рукав куртки.– Пошли. Познакомлю тебя с еще одним полуночником.

***

Особняк встречает их мрачной тишиной. Клаус нетвердой и слегка шаркающей походкой проводит Кэй на кухню. Как только он включает освещение они оба открывают рты от удивления, которое грозится сменится шоком. Широкий кухонный стол усыпан окровавленными бинтами и салфетками, на самом краю лежит пластиковая бутылка Хлоргексидина, прозрачная жидкость которого по капле падает вниз, образуя небольшую лужу на кафельном полу.– Хорошо же тут развлекается твой полуночник. – Кэй первая отмирает и проходит вглубь комнаты.Она снимает куртку и повесив её на ближайший стул, осматривает место преступления. Клаус за её спиной тихонько ругается и подходит ближе. Кэй засучив рукава толстовки ставит пластиковую бутылку в вертикальное положение и приподнимает один из окровавленных бинтов.– Ты что творишь? – Клаус обеспокоенно рассматривает железные щипцы и пустую чашку с размазанной по дну кофейной гущей.– Пытаюсь понять венозная это или артериальная. – Кэй отбрасывает бинт и складывает руки на груди. – Уже пора звонить в 911?– В случае с Пятым? – Клаус усмехается. – Только если комната будет залита кровью от пола до потолка. Пойду поднимусь в его комнату, подожди меня здесь, ладно?– Ага, – Кэй кивает.

– И ради Бога, не смей ничего здесь убирать, – бросает Клаус, выходя из комнаты.

– Угу, – бормочет она.Стоит Клаусу скрыться за дверью, как Кэй, осмотревшись извлекает из-под кухонной тумбы мусорное ведро и в несколько движений смахивает все кровавые салфетки в него. Щипцы и чашка отправляются в раковину. Она ополаскивает под прохладными струями воды, испачканные кровью руки, когда в её виски острой иглой входит боль. Кэй хмурится и сжимает мокрыми пальцами переносицу.– А от всей вашей семейки так фонит? – задаёт она вопрос в пустоту.Неприятные ощущения сковывают всё её тело и она стряхнув с руки остатки влаги выходит в темный коридор. Сердце ускоряет свой ритм, заставляя кровь неприятно пульсировать в висках. Всё её естество моментально обращается в навязчивого параноика.Найди. Найди. Найди.– Эмпат-альтруист, с ума сойти… Я же вообще не это просила на Рождество. – Кэй заглядывает в одну из приоткрытых дверей и останавливается.На диване, обтянутом бархатом, спит юноша. В полумраке комнаты в глаза бросаются сияющая белизной повязка на ребрах и расстегнутая рубашка. Кэй старается как можно тише подойти ближе. Боль грубыми толчками подталкивает её к спящему парню. Она хочет как можно скорее разделаться с этим.Он спит с напряженным выражением лица, грудная клетка тяжело поднимается и опускается в такт дыханию. Она поднимает взгляд к высокому потолку и делает несколько шагов вперед подойдя к спинке дивана. Одна рука парня покоится прямо на повязке, подрагивающие пальцы еле заметно скользят по бинтам. Кэй, облизнув губы, медленно перегибается через спинку дивана и протягивает свою руку вперед. Стараясь не задеть ничего кроме, так нужного ей сейчас, запястья, она с ужасом понимает, что наклонись она чуть ниже, шнурки на капюшоне её толстовки опустятся на оголенную кожу раненого. Задержав дыхание, она плавно обхватывает горячую кожу его запястья. Боль парня находит свой путь к выходу и стремительно начинает перетекать в вены Кэй, заставляя последнюю плотно сжать зубы. Она практически формирует привычный шар энергии под ребрами, как внезапно её запястье вспыхивает физической, а самое главное её собственной болью. Кто-то резко дергает её в сторону, заставляя её ноги оторваться от земли и тем самым потерять последнее равновесие. Секунду спустя, она, перелетев через диван и приложившись спиной об пол, вскрикивает.– Кто ты, мать твою, такая? – хриплый ото сна голос шилом входит в её сознание. Боль внутри нее шипит, обнажая ряд острых зубов.Пятый нависает над ней, полностью пригвоздив к полу. Одной рукой он крепко сжимает её запястье, другой – горло. Она испуганно выдыхает, стараясь одновременно побороть неприятные ощущения в позвоночнике и сдержаться, чтобы не заехать парню коленом между ног. Боль клубиться под её кожей, а она настолько ошарашена, что даже не может отделить свои ощущения от чужих. Легкие сдавливает железным обручем, и она видит, как зрачки Пятого расширяются, практически полностью скрывая цветную радужку. В темноте он выглядит зловеще.

– Больно. – Она пытается сделать глоток воздуха и мотает головой. – Тебе больно.– Чего? – Пятый удивленно моргает и ослабляет хватку на её шее.

– Я подруга Клауса. – Кэй снова дергается, предпринимая попытку к побегу.

По лицу Пятого пробегает искра осознания и он, окончательно отпустив её, откатывается в сторону. Пятый, морщась от боли, располагается рядом с ней, и также всматривается в потолок. Кэй часто дышит, пытаясь, наконец, отключить своё сознание от его. В коридоре слышатся шаги и обеспокоенный оклик Клауса.– Какого черта? – Пятый слегка приподнимается на локтях и смотрит сначала на проступившую на бинтах кровь, а затем и на виновницу переполоха.– Вот и познакомились, – Кэй отмахивается. – Полуночник хренов.