Глава 5. Звёздное небо. (2/2)
Получается несметное количество "против". А "за" - только собственная симпатия. Но заставлять Грелля встречаться с ним - не то, что им обоим нужно сейчас.Эти слова оглушают Сатклиффа. Он дергается, словно от удара, распахивая глаза.Найди. Кого-нибудь. От этой фразы физически тошнит.
- Хах, - выдыхая скопившуюся злобу. - Ты и сам от этого правила не отступаешься, да?
- Знаешь, Кристиан - явно не любовь всей моей жизни, если ты о нем.
-Нет. Ты просто сам для себя вывел это правило и его же придерживаешься. И плевать, любишь ты того, кто рядом, или нет. Просто без него сложно. И скучно еще, да? - меня это раздражает, Уильям. Пусть он и не любовь всей твоей жизни, но он есть, и ты себя чувствуешь... как это? Полноценным и удовлетворенным. Ты уж извини, но я так не могу.
- А я так не могу, - повторяет Грелль вслух. - И не в гордости дело, - предугадывая возможный вопрос.- Это пока ты не можешь, а когда будешь как я, организм тебе выбора не оставит, - поглаживая талию.Грелль молчит, только снимает очки и кладет их на бортик перил. А затем просто утыкается лицом в грудь Уильяма. Грелль прячется. От того, что Спирс сейчас рисует, от того, что будет после. От будущего, которое он уже заранее ненавидит. К черту эти правила, эти потребности. Почему Уильям не оставляет ему свободы выбора? Почему в мире существуют эти дурацкие правила и распределения?Грелль осторожно касается рукой поврежденного бока Спирса. А затем, словно кошка, трется щекой о рубашку Уильяма.
- Холодно, - от слов, по большей части.- Куда бы ты ни влез и как бы ни решил жить дальше, я буду на твоей стороне, - иначе уже не выйдет. - Помни это, - Уильям начинает растирать плечи Сатклиффа.
Грелль чуть ли не мурчит от этих касаний, настолько приятными они оказываются. А когда Уильям случайно задевает шею, Сатклифф не сдерживается и тихо стонет. Контролировать себя становится все сложнее. Но Сатклифф боится. Боится отдаться этим рукам, поэтому спешит отвлечься на разговор.- Меня все еще удивляют такие твои фразы, - в голосе неуверенность, но Грелль верит Спирсу.
И хватит уже оглядываться назад, приказывает Сатклифф себе. Что было, уже было, память сама накроет все моменты позора мягкой тканью. Ты будешь только помнить тепло Уильяма, его руки на талии и эти слова. А ведь большего и не надо, да?
Дальше каждый из нас пойдет своей дорогой, и мы просто сделаем вид, будто ничего и не происходило.- Неужели я так часто подобное говорил?- Никто... - Сатклифф тяжело сглатывает. - Никто обо мне так не заботился, - Греллю приходится запрокинуть голову, чтобы иметь возможность смотреть на Спирса, и сейчас он чуть прогибается назад в руках.
Держать его так Уильяму тяжеловато, Но Спирс не может отвести взгляда от чужого лица, которое сейчас так соблазнительно близко. Бывают глаза, о которых говорят - глубокие. Глаза Грелля же были скорее томными и печальными, в обрамлении таких длинных ресниц. Созданы для драм. Трагедий, которых так не хватало в жизни Уильяма.А Грелля раздражают стекла, скрывающие взгляд Уильяма от него. Так нечестно. Он снял очки, и Спирс пусть откроется. Грелль не сможет поверить Спирсу, если тот продолжит прятаться за очками.
Сатклифф невесомо касается пальцами лица Уильяма, подцепляет оправу, медленно снимает очки и кладет их на бортик, к своим. Жест удивляет Уильяма, мир плывет, сам Сатклифф перестает быть таким очаровательно-четким, превращаясь в мутноватое пятно.Грелль и сам не понимает, что такими простыми жестами он провоцирует. Но это снятие очков - как завершенная сделка. Как молчаливое согласие на доверие. Разрешение на близость.- Я нашел одну жуткую неправильность, - свистящий шепот, будто в тон ледяному - уже совсем ночь - ветру.
И, не дожидаясь реплики в ответ, Уильям рывком притягивает мальчишку к себе. Пальцы второй руки погружаются в копну волос, чуть потянув пряди назад. Грелль подчиняется этому действию, поднимается на мысочки и лукаво улыбается. Можно даже сказать очаровательно. А коленки у него дрожат от того, как его сейчас держат.
- Какую же? - тихо.
- Ты чертовски красивый, - Уильяму хочется опустить руку, касаясь округлости бедер, но он пока себя контролирует. - Но я же не знаю твоих вкусов, не знаю, симпатичен ли я сам тебе хоть на какой-то процент, - Уильям лениво улыбается.А Грелль никогда не задумывался об этих вкусах. Трудно определиться, когда к семнадцати годам не было серьезных отношений. Так, поцелуйчики украдкой - набирание опыта. Грелль и не знал чего-то большего, чем дешевые и обыденные комплименты.
- Я же здесь, - в твоих же руках, Уильям.
- Я сочту это за утвердительный ответ, хотя это он и не был, - Уильям задумчиво отводит взгляд. - А неправильность в том, что мы как-то вроде и спали уже, хотя и не по взаимному согласию, - вздох, - но факт есть факт. Но не целовались.Напоминание о постели никакого отголоска в душе Грелля не вызывает. Когда-нибудь подвернется случай отомстить Спирсу.
А сейчас все, что произошло между ними, покрывается бальзамом, когда Уильям касается щеки Грелля. У кожи Сатклиффа странный искусственный запах, и она шершавая на ощупь. А вот губы, как мигом позже выясняется, с едва сладковатым привкусом, будто Грелль накануне съел шоколадку.
Сатклиффу кажется странным то, как Уильям целует его. Никакой подростковой спешки, когда хочется только быстрее и больше, забывая о качестве. Наоборот, Спирс целует его не спеша. Грелль поддается выбранному ритму, собирая горький привкус сигарет с чужих губ. Как лекарство - горько, но нужно.
Обнимая Уильяма за шею, Грелль улыбается где-то внутри себя тому факту, что Спирс и сейчас сохраняет свою строгость.
А для Уильяма странна медлительность и тщательность, с которой Грелль отвечает на поцелуй. Кажется, что Сатклифф себя сдерживает - его натура требует чего-то более яркого и дерзкого. Привкус сигарет во рту будто растворяется, и вместо него теперь четко ощущается чужая сладость.
Грелль устает от стояния на цыпочках и опускается обратно на всю стопу. Но так он выскальзывает из рук Уильяма, теряет его губы. Потому мальчишка хватает Спирса за воротник и тянет его на себя, заставив наклониться. Спирс и не замечает, когда упустил власть из своих рук, и она уже в этих женственных пальцах. Но ему интересно наблюдать за Греллем, который уже завелся.Только вот Сатклиффу простой поцелуй быстро наскучивает. Игривая натура дает о себе знать, и Грелль отстраняется, мягко прихватывая зубами нижнюю губу Уильяма. Озорства ради. Грелль же еще маленький в глазах Спирса, разве нет? А после Сатклифф уже сам, по-хозяйски впивается в губы Уильяма, агрессивно целуя его.В ответ на это Уильям разворачивает Грелля к перилам и прижимает к ним. Опасность? Одна рука облокачивается о перила, собственное тело вплотную прижато к греллевскому. Вторая твердо держит за спину, не позволяя Сатклиффу сильно прогибаться назад, над темной пустотой. Сам поцелуй становится быстрее и жарче, холода ветра уже не ощущается, но в то же время в мыслях кристально чисто.
После того насилия, которое пришлось пережить Сатклиффу, с ним нельзя терять контроль.Грелль же уже ничего не соображает. Он цепляется пальцами за Спирса, но смутно понимает, что за его спиной - та самая темнота, в которую его погрузил Уильям, из которой спас он же. Опасность подстегивает, но рука, держащая спину, словно говорит: "я не дам тебе упасть". Поставь Сатклиффа на перила, он бы продолжил так же целоваться.
Они целуются уже открыто, изучая руками тела друг друга. Они прижимаются друг к другу слишком тесно, фантазия уже желает видеть тело без слоев одежды. И Уильям приходит в себя только тогда, когда чувствует напряжение в паху.
И Грелль, в очередной раз поднимаясь на мыски и прижимаясь к Спирсу, явно чувствует эту твердость внизу живота. Пара секунд на осознание, а потом в шальную голову Сатклиффа закрадывается страх. Он не просто отстраняется от Спирса - он дергается назад, едва ли не повисает над пустотой, но после резко прижимается обратно.
Хищный блеск глаз Уильяма пугает, но все равно чувствуется какая-то сдержанность. Сдерживает голод?
Надо что-то делать с этим. Успокоить Спирса и сохранить себя, решает Грелль.
Уильям бы понял и порадовался, сорвись Грелль с места сейчас. Но вместо того, чтобы затихнуть, замкнуться, проигнорировать, Сатклифф словно бросается в атаку - мягкие губы касаются лица, целуют щеки, нос, брови. Спирса от этих невесомых и раздражающе-нежных - таких ему никто не дарил - касаний, просто начинает трясти. Что они значат? Грелль поощряет дальнейшее развитие событий?
Он целует Уильяма так, как должен был целовать его сам Спирс. Необузданно, хаотично, забирая, не пропуская ни сантиметра чужой кожи.
Уильяму больно, потому что лицо только-только начало болеть от ударов, но разве сейчас стоило из-за такой мелочи прерывать это все? Из-за мелочи вроде своей боли - нет. Но Сатклифф выбрал неправильную тактику. От этих касаний только сильнее хочется прижать его к стенке и зайти дальше.-Грелль... - хрипло.
Сатклифф замирает, слыша своя имя. В голове что-то щелкает.
Сатклифф, что ты делаешь, объясни своему рассудку? Пытаешься успокоить парня, который после ваших поцелуев откровенно возбудился. Но ничерта не выходит, потому что с ощущениями даже собственного тела нельзя разобраться.
- Грелль... - повторяет Уильям, отстраняя мальчишку от себя.Сатклифф хватается за перила, словно не может удержаться на ногах. Он тяжело дышит, боясь смотреть на Уильяма. А потом вцепляется в его рубашку, комкая ткань.
Сейчас ни тебе, Грелль, ни Уильяму эта близость не нужна. Спирс только из медпункта, Грелль только из собственных кошмаров. Будет так же больно. Такое же унижение. Пусть вы будете и вдвоем, все равно весь Ад в голове. От него не спрячешься.А нужно ли успокаиваться? Может, лучше стоит решиться и позволить Уильяму то, что он хочет? Да, Сатклифф, это получится победа чувств над разумом. Зато ты отдашь долг. Расплатишься за эту защиту и вы сможете спокойно разойтись в разные стороны. Вот и все. Смешно, правда?- Да? - обязательно с вопросительной интонацией.
Уильям убирает чужие руки с груди и отступает назад.
- Пойдем, - нет, не в спальню. Голос тихий и мягкий, но без нотки интимности. - Холодно уже совсем, а завтра рано вставать как-никак, - просто не так это должно быть, когда Грелль спишет все на мнимую благодарность, а ты, Спирс, примешь секс как должную расплату.
Грелль кивает, на ощупь находя свои и спирсовские очки на бортике. Четкость мира кажется лишней после всего. Как окончательный факт того, что необходимо возвращаться в реальность.
Уже в коридоре Грелль стягивает с себя свитер. Волосы его забавно топорщатся на макушке, челка торчит в стороны. На щеках - легкий румянец. Он очарователен, очаровал Уильяма и продолжает это делать даже случайно.- Спасибо.
- Оставь, - как приказ.Да, Уильяму останется вспоминать только запах духов и сладость на губах, а у Сатклиффа будет нечто более материальное. Даже если завтра с утра или через несколько минут этот свитер уже покажется ему просто тряпкой.А дальше остается ждать утра и решения комитета. Грелль пока не знает, дрогнет ли в нем что-нибудь, если Спирса выгонят. Но он почему-то смотрит ему в спину так, словно провожает.
- Спокойной ночи, - тихо, едва ли не шепотом, говорит Грелль, когда они доходят до развилки.- Спокойной ночи, Грелль. До завтра.
Уильям уже составил план дальнейших действий. Он прекрасно понимает, что если сейчас решит удовлетворить себя сам, то это не принесет должного удовольствия. Хочется чьего-то тела, а выбора и нет. А уж если его завтра выгонят, грех не воспользоваться кем-то в последний раз. А если Уильям останется, то этот кто-то все равно узнает, как все было на самом деле.
Проблема только в собственном здоровье. Но она решается быстро, надо же только убрать боль. А боль убирает алкоголь.
И потому Уильям следует в чужую комнату. Кристиан встречает его недовольно, со словами о том, что не понимает, чему верить и что вообще происходит. Но Уильям просто затыкает его поцелуем. А в мыслях только Сатклифф, перед которым Спирс почему-то извиняется за эту ночь.
Грелль же без приключений добирается до своей комнаты. Ему наконец-то спокойно. Тревога и страх исчезли, словно он не жил в постоянном напряжении эти дни.Грелль запирается в ванной комнате, обессиленно опускается на бортик ванны. Он истощен, но истощен приятным. Грелль с явным удовольствием вспоминает каждый жест Уильяма, каждое прикосновение к коже и губам. Что-то голодное просыпается где-то внутри.
Сатклифф медленно раздевается, рассматривает свое отражение в зеркале. Возбужден. И это главный недостаток Грелля - чересчур отзывчивое тело. Пока работает голова, Грелль защищен. Как только он поддается эмоциям, все, пропал.Сатклифф забирается в ванну, запрокидывает голову назад и тяжело дышит. Перед глазами проносится вся их с Уильямом история, ставшая уже полноценной маленькой жизнью. От той самой игры в гляделки на посвящении до "спокойной ночи, Грелль".
Все действительно было. Драка, изнасилование, защита, поцелуй. Осознание реальности происходящего приходит резко, махом, оглушая. Только пальцы движутся быстрее, и Грелль прижимает руку ко рту, заглушая вырывающиеся стоны.Кошмарно, да? Странно удовлетворять себя, думая о нем, странно хотеть того, кто так поступил. Впрочем, сейчас Сатклифф понимает, что Уильям поступил правильно. И кошмар состоит в другом.В том, что Грелль до безумия хочет его.