Глава 18. Месть Эльфа (1/1)

Глава 18.Месть ЭльфаДитера сотрясала крупная дрожь от еще не прошедшего возбуждения. Он стоял, пошатываясь, и тупо смотрел на тело, неподвижно лежащее у его ног. Пелена гнева и злости постепенно растворялась, а на смену ей приходило острое, невыносимое чувство стыда и сожаления. Блондин хотел было поднять Томаса, но, почувствовав его движение, юноша сжался в комочек и спрятал лицо в рассыпавшихся волосах, руками охватив хрупкие, дрожащие плечи. Дитер отступил на шаг и замер. Мучительная боль от совершенного предательства пронзила его сердце. Он унизил, оскорбил, изнасиловал это чудо. Заставил его страдать, хотя клялся в вечной любви и защите. Проклятая ревность затуманила мозг, лишив разума.Томас неподвижно лежал, закрыв глаза, в которых закипали обжигающие-горячие слезы. Не хотелось ни двигаться, ни дышать, ни жить. На душе было холодно и пусто. С горьким разочарованием он вспоминал, что буквально несколько часов назад был безмерно счастлив, снова ощутив себя любимым и желанным, а теперь валяется на полу как грязная тряпка, униженный и растоптанный. И кем? Самым дорогим в мире человеком!Мальчик с детства любил его; это красивое лицо, белозубую улыбку, от которой на щеках появлялись очаровательные ямочки, веселые, голубые, как небо глаза. Теплые, надежные руки, всегда готовые прийти на помощь, утешить, обнять, защитить. Ди, его любимый Ди, жизнерадостный хохотун, шутник и забияка, иногда грубый и немного циничный, но добрый, справедливый и честный.Томас всегда с восторгом смотрел на своего большого, сильного брата, восхищаясь им и пытаясь во всем ему подражать. А Дитер относился к младшему с ласковой снисходительностью взрослого человека, пока хрупкий мальчик не превратился в ослепительного красавца с изящным, гибким телом, в котором таилась сила и грация хищника. Отношения между братьями стали неуловимо меняться. Детская дружба превращалась во что-то большее, чего они сами еще не понимали. А потом пришло четкое осознание того, что в их сердцах разгорается пламя любви и сопротивляться этому бессмысленно и бесполезно.И вот он тает в крепких объятиях возлюбленного, с замиранием сердца отдаваясь нежным и трепетным ласкам, содрогается от страсти и наслаждения, возносясь к небесам, как выпущенная из клетки птица. Прочь все сомнения и условности! Только любовь и свобода!Ага! Мечтай! Сука-Любовь! Куда она уходит, нагло ухмыляясь и помахивая ручкой на прощанье? Оставляя за собой смердящий шлейф боли, разочарования и горя! Как быстро она может поменять личину,?— вместо ласковой мордашки вдруг покажет звериный оскал. Сегодня Томас был этому свидетель. Злобный, ледяной взгляд, сжатые губы, властная рука, грубо, до боли вцепившаяся в волосы. Хриплый, полный презрения голос, и ты падаешь с небес на землю. Вдребезги! Страшно и невыносимо больно.Сердце сдавило, будто железным обручем.—?Неужели все его красивые слова, клятвы и обещания были только для того, чтобы затащить меня в постель?! —?горькая усмешка скользнула по губам мальчика. —?А я и растопырился, глупец! Приручил, соблазнил и поимел. Вот, так! И что мне теперь делать? Смириться? Да! Оставить все, как есть? Да! Я люблю его, а это значит, что надо уметь прощать.Томас поднялся и шагнул к брату.Тем временем Дитер, потрясенный своим чудовищным поступком, сидел на краю постели, закрыв лицо руками.—?Что же я натворил? Вел себя, как последний идиот. Ну, в чем мой малыш провинился передо мною? Он был такой веселый, солнечный. Радовался, как ребёнок. И все были счастливы, что мальчик поправился, стал таким, как прежде, беззаботным, жизнерадостным проказником. А я все испортил! Приревновал к Густаву, хотя прекрасно знаю, что он и его рыцари любят Томми, как сына, как младшего братишку. Они готовы за него любому пасть порвать. О, мой маленький эльф! Ты так ослепительно красив! Прости, что не совладал со своей ревностью, устроив эту безобразную сцену. Уволок тебя, как трофей, на глазах у всех. Что они могут подумать о нас? Дьявольщина! Я придурок! Дай бог, если на радостях все перепьются, а утром ничего не вспомнят. Но Томми? Он-то точно не забудет, что я с ним сотворил. Малыш так хотел продолжения нашей ошеломительной ночи любви, мечтал остаться со мной наедине, чтобы я отнес его в спальню и зацеловал, залюбил до звезд в глазах. Что он мне сказал? ?Жду, не дождусь?. Как трогательно тыкался влажными губами в мою шею, как дрожало его тело в моих руках. А я, как разъяренный бык, уже ничего не соображал, и вместо любовных наслаждений, которых он так жаждал, я вверг его в ад.Дитер вспомнил, какими грязными словами называл своего ангела, как жестоко и грубо обошелся с ним, и на душе стало так мерзко, что жгучие слезы закипели в глазах, готовые пролиться огненной лавой. Вдруг он ощутил на своих бедрах тонкие пальчики. Они гладили его, ласково и нежно, будто успокаивая. Блондин поднял голову, с надеждой заглянув в глаза Томаса, и с облегчением вздохнул; ни упрека, ни обиды, ни слез не было в этом неземном взоре, лишь тёплый свет любви и всепрощения. Чудесное лицо озаряла легкая, счастливая улыбка, от которой радостно замерло сердце.Юноша молча скользил руками по телу брата, освобождая его от одежды. Потом охватил его лицо ладошками и приник к губам, языком проталкиваясь в глубины рта. Дитер подхватил гибкое тело мальчика и посадил к себе на колени, осторожно сжав упругие ягодицы. Любовники целовались долго и яростно, ведя безмолвную страстную игру языками. Томас лихорадочно гладил волосы, плечи, спину блондина, все крепче прижимаясь к нему всем телом, словно ища защиты и утешения. Сердце Дитера трепетало от любви и нежности.—?Мой ангел простил меня! В его светлой душе не может долго таится обида!Он обнял мальчика так сильно, что у того перехватило дыхание—?Никому тебя не отдам, слышишь? Никому! Ты только мой! —?шептал он, зарываясь лицом в черные локоны?— Мой малыш. Мой любимый эльфик. Как представлю, что кто-то другой может к тебе прикоснуться, во мне все закипает. Я не смог совладать со своей ревностью. Дьявольщина! Иногда наши чувства преобладают над нашим разумом. Умом человек все понимает, но сердцу приказать невозможно, особенно, когда оно разрывается от ревности. Да, я собственник и не собираюсь делиться тем, что принадлежит мне. Я погорячился, признаю. Но, черт побери, какое же удовольствие ощущать на себе твои нежные губы, твой юркий язычок. Как покорно и старательно ты доставлял мне наслаждение. Мне есть чем гордиться, детка,?— самодовольная улыбка осветила красивое лицо блондина,?— я укротил своего прекрасного строптивца. Теперь ты весь мой и никуда от меня не денешься. Надеюсь, ты понял, что шутить со мной опасно? Ты знаешь, что я скор на расправу и спуску тебе не дам. Ты весь мой; твое тело, душа, твоя задница принадлежат только мне!Томас вздрогнул и соскользнул с колен брата, встав перед ним во всей своей блистательной красоте.Гнев и обида охватили все его существо. Кровь ударила в голову и больно забила в висках.—?Вот значит, как?! —?закипая злостью, вскричал юноша?— Ты хочешь полностью завладеть мной, управлять моей жизнью, диктовать свои условия, контролировать каждый мой шаг. Но это же не любовь, это?— рабство. Нет, ни за что! Этого не будет никогда!Дитер смотрел на брата, затаив дыхание, и мысленно проклиная свой длинный язык. Вместо того, чтобы покаяться и вымолить прощенье, он опять наговорил глупостей, задев самолюбие и гордость необузданного мальчишки.Томас доверчиво открыл своё сердце, еще кровоточащее от предательства любимой женщины, пытаясь найти утешение в объятиях самого близкого ему человека, а, вместо этого, оказался в руках эгоистичного собственника, грубо заявившего свои права на него, как на какой-то военный трофей.Лицо юноши застыло, а губы дрогнули в презрительной усмешке.—?Сегодня, с первыми лучами солнца мы дали друг другу клятву,?— с ледяным спокойствием сказал он. —?Я надел твое кольцо, как залог любви и верности. Я отдал тебе сердце, душу, тело. Перешагнул через законы чести, став твоим любовником. Наши губы еще не остыли от страстных поцелуев, а ты уже думаешь, что если я раздвинул перед тобой ноги, то буду теперь беззастенчиво крутить задом перед всеми мужиками, как похотливая шлюха, вошедшая во вкус. Сейчас я понял, что своим деспотизмом ты превратишь нашу жизнь в ад. Ползая перед тобой на коленях и унижаясь, я узнал, до какой степени безумия ты можешь дойти в своей ревнивой подозрительности и желании поработить меня Я с ужасом увидел, как ты упивался своей властью надо мной. Ты вывалял меня в грязи только за то, что я общался с нашими друзьями, искренне радуясь встрече. А что будет дальше, Ди? Как жить? С оглядкой ходить под прицелом твоих глаз, боясь лишний раз с кем-то заговорить, или на кого-то посмотреть. Но это же невыносимо! Ты все время говоришь, что я принадлежу только тебе. А ведь я не вещь, а ты не мой хозяин, и не вправе распоряжаться моей жизнью. Я люблю тебя, но и свободу тоже. Ты задушишь меня своей ревностью, да и тебе будет плохо, потому, что я не уступлю и не смирюсь.На мгновение лицо Томаса исказила такая мука, что у Дитера защемило сердце от чувства вины и невозможности что-либо исправить.—?Что же сделал со мной этот мальчишка,?— горестно думал блондин. —?Я совсем лишился рассудка. Кого я собрался укротить? Это вольное создание?! Он не покорился бесноватому монаху, даже под страхом смерти, а я самонадеянно решил, что это удастся мне. Идиот! Я все-все испортил. Малыш сам подошел ко мне, перешагнув через свою гордость, ласкался, как котенок, а я опять наговорил ему гнусных, оскорбительных слов. Такое он мне не простит!Дитер не знал, что сказать и лишь с тоской смотрел на свое сокровище, понимая, что грубо и безжалостно разрушает их мир, их волшебную сказку.—?Но что мне делать, если я горю неукротимым желанием спрятать его от всех. Умыкнуть, запереть, приковать, чтобы никто не смел смотреть на него, говорить с ним, тем более дотрагиваться до него. Я обезумел от любви к этому чуду. Да, я эгоист и собственник! Я охотник, а он моя добыча, и только я вправе наслаждаться им. Противоречивые чувства бушевали в душе блондина.А тем временем лицо юноши неуловимо менялось; мягкие нежные черты стали резкими, а выражение гордым и обжигающе холодным, в глазах сверкнул шальной огонек, а губы исказила зловещая улыбка,?— он будто принял какое-то решение. Неуловимым движением он опрокинул Дитера на спину и сел верхом ему на бёдра, крепко стиснув его бока коленями. Томас положил ладони на плечи любовника и, склонившись над ним, слегка прикусил один сосок, затем второй. Прошелся розовым язычком по шее, прокладывая влажную дорожку вниз, к пупку. Длинные локоны щекотали кожу блондина, доставляя дополнительные сладострастные ощущения, от чего по телу пробежала дрожь. Дитер понимал, что месть близка и сейчас он будет расплачиваться за свои грубые, жестокие слова. В своем неукротимом желании властвовать он перешел все границы. Большего унижения для этого гордого, надменного бунтаря трудно было представить. Томас в ярости. Он непредсказуем и никогда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту. Осознавая это, блондин все же не собирался прерывать сладкую пытку и расслабленно лежал, млея от удовольствия. И будь, что будет!А юный соблазнитель, продолжая любовную игру, стал нежно засасывать и покусывать кожу вокруг впадинки пупка. Дитер застонал и выгнулся навстречу этим изысканным ласкам, его плоть напряглась, запульсировала и уперлась в горячую, атласную промежность Томаса. Юноша приподнялся и, взяв в руку орудие блондина, скользнул по стволу, обнажая головку, истекающую соком желания.—?О, какие мы пламенные, страстные,?— насмешливо промурлыкал он, пальчиком пощекотав уздечку,?— я еще ничего особенного не сделал, а ты уже готов к бою. Прямо рыцарь, без страха и упрека. М-м-м! Такой большой, даже можно сказать, огромный. Твердый, как кол! Тебе есть, чем гордиться, брат!Томас наклонился и обвел языком вокруг головки, губами снимая капельки, потом почмокал, как ребенок у груди матери, изобразив на лице наивысшее блаженство, и закатил глаза, словно попробовал нектар богов.—?О, нереальная вкуснятина,?— с холодным сарказмом прошептал он, сильнее сжимая пальцы у основания плоти изнемогающего блондина.Дитер осознавал, что разгневанный маленький эльф унижает его, тонко, изящно и невыносимо обидно, но ничего не мог с собой поделать,?— страсть и желание завладели им целиком и он отдался во власть своего прекрасного мучителя, мечтая лишь о немедленной разрядке в болезненно пульсирующем органе.Его неимоверно возбуждал вид стройного, смуглого тела мальчика, розовые бусинки сосков, плоский живот, темная узкая дорожка, сбегающая от пупка к паху. Черные, блестящие завитки коротких волос, в густоте которых пряталась аккуратная, без следа желания, плоть.—?Вот хрень! —?недовольно подумал Дитер, пробежав кончиками пальцев по гладкой коже ног юноши?— Только сегодня ночью он горел и плавился от моих ласк. А сейчас, как лед. Как же сильно я его обидел! Мой малыш! Каким же он может быть гордым, надменным, обжигающе холодным. Прямо настоящий принц. Но что вытворяет, бестия! —?выгнулся всем телом блондин, когда Томас взял в рот его возбужденную до предела плоть и стал посасывать. При этом ритмично двигая попкой и тихо постанывая. Но как только Дитер задрожал в предчувствии облегчения, юноша еще сильнее сжал основание его члена, не давая ему излиться.—?Томас, зараза! Прекрати дурить,?— зарычал осатаневший от напряжения блондин. —?Если ты не дашь мне кончить, я распашу твою задницу так, что ошмётки полетят!—?Что-о-о! —?юноша задохнулся от ярости. —?Значит мои чувства и переживания тебе до башни! Ты тупой, похотливый самец! Ты даже не понял, как жестоко оскорбил меня, а если и понял, то твой эгоизм не позволяет тебе это признать. Все, хватит! Мне надоело быть жертвой чьих-то страстей. Я истерзан. Моя душа устала рыдать. Слишком много на меня навалилось за эти дни. Сначала Маргарет, которая предпочла богатство и отшвырнула меня, как надоевшую игрушку. Чокнутый монах, едва не убивший меня. А самое ужасное, что ты, Дитер, мой возлюбленный, которому я доверил свою судьбу, возомнил себя моим хозяином и владыкой и теперь считаешь возможным безнаказанно унижать и гнобить меня. Ты?— деспот! И я уже не знаю, любишь ли ты меня, или свою власть надо мной. Да, я отдал тебе свое сердце, тело, но моя душа принадлежит мне, и я никому не позволю ее растоптать… Хотя, перед кем я распинаюсь,?— горько засмеялся мальчик,?— перед человеком, который только и мечтает засадить свой хрен в чью-нибудь похотливую дырку. Ну, а поскольку рядом только мой зад, то на, пользуйся! Мне для тебя ничего не жалко. Сейчас ты почувствуешь всю мою любовь и увидишь небо в алмазах! Ну, а себя я накажу за глупую наивность.С этими словами Томас приставил огромное орудие к своему узкому анусу и резко опустился на него.—?Ты что делаешь, сумасшедший,?— закричал Дитер, тщетно пытаясь выйти из тела мальчика, но тот вцепился в его плечи острыми коготками, оставляя глубокие царапины, а коленями с такой силой сдавил бока, что Дитеру стало трудно дышать.—?Не дергайся! Я еще и не таких жеребцов укрощал,?— надменно процедил красавец, насаживаясь до самого основания.Блондин невольно приподнял бедра, чувствуя невыразимое наслаждения от ощущения тугих, атласных мышц, властно берущих в сладкий плен его естество. Томас холодно засмеялся, оскалив белоснежные зубы, словно хищник, готовый к атаке. Дитеру стало не по себе. Он не видел лица мальчика, скрытого под густой вуалью спутавшихся кудрей, только блеск зубов и капли крови, стекающие из прокушенных губ. Он понимал, что неистовый гордец на грани помешательства от унижения и боли, но, словно зачарованный, молча смотрел на любимого, не в силах пошевелиться.—?Ты прав, мой Ди,?— я безумец,?— шипел Томас, как рассерженный кот. —?Я дважды наступил на одни и те же грабли, снова открыв свое сердце для любви. В твоих объятиях я забыл, что любовь?— это яд, проникающий в каждую клеточку тела, заставляя корчиться в муках, как грешника в адском пламени,?— говоря эти слова, юноша продолжал резко, безжалостно насаживаться на каменный стержень, разрывающий его мышцы. -Любовь?— это палач, отрывающий раскаленными щипцами по кусочку из кровоточащего сердца. Любовь?— это постоянная саднящая боль, которая раздирает душу в клочья.Юноша нетерпеливо отбросил с лица волосы, устремив на Дитер пристальный взгляд. Его губы болезненно скривились, а в бездонных черных зрачках разгорелось золотое пламя.—?Ты мой палач, мой яд, моя боль. А я глупый мотылек, устремившийся к огню и опаливший крылья.Томас разжал пальцы, которыми крепко стискивал основание орудия блондина и, сделав несколько сильных толчков, позволил любовнику получить разрядку. Дитер потерял связь с реальностью, полностью отдаваясь получаемому наслаждению. Глухо рыча, он лихорадочно поднимал бедра, содрогаясь от бешеного оргазма, и обильно изливаясь в тело юноши. Когда все закончилось, блондин бессильно раскинулся на постели, тяжело дыша. Томас неподвижно сидел на бедрах блондина, опустив голову и закрыв глаза. Искусанные губы подрагивали, а бледное лицо было отрешенным и чужим. Оба молчали, окутанные таинственным сумраком убывающего дня. Дитер не мог вымолвить ни слова и лишь, как завороженный смотрел на это хрупкое чудо, не в силах оторвать взгляд от прекрасного в своем страдании лица.—?Какой же он невыносимо красивый и нежный, как весенний цветок. Так хочется обнять его, приласкать, шептать в маленькое ушко слова любви и раскаяния. Но позволит ли он теперь прикоснуться к себе?— обреченно думал блондин, поедая глазами свое сокровище. —?Я был груб и несправедлив, так жестоко обидел его и теперь он такой неприступный, отчужденный, далекий.Дитер приподнялся на локтях и окликнул замершего, будто в трансе, юношу. Томас медленно поднял ресницы и посмотрел на брата. Тот с тревогой заглянул в эти любимые глаза и отшатнулся,?— в них не было ничего, кроме пугающе-равнодушной черноты.—?Маленький мой,?— испуганный блондин снова нарушил гнетущую тишину, замирая от тягостного предчувствия надвигающейся беды?— Ну скажи хоть словечко, умоляю. Не молчи так страшно. Скажи, что прощаешь своего глупого, неотесанного брата. Ты преподал мне хороший урок, который я усвоил на всю жизнь. Обида порождает месть, и ты отплатил мне за унижение, причинив боль себе. Это было жестоко! Зачем так-то! Ну, двинул бы мне в челюсть или дал по яйцам, чтобы я заткнулся. А ты вон чего удумал. Мой неистовый, упрямый, свободолюбивый котенок. Теперь я знаю, что невозможно запереть в клетку солнечный луч, весенний ветерок или запах травы после дождя. Ты волен в своих поступках, и я никогда, слышишь, никогда больше не обижу тебя ревностью и недоверием. Просто от любви к тебе я сошел с ума. Ты нужен мне, как воздух, без тебя мне не жить. Поверь мне, хороший мой, поверь и прости.Дитер скользнул рукой по тонкой талии мальчика, пробежал пальцами по бедру и нежно погладил колено. Он, с замирающим от радости сердцем, видел, как теплеют и наполняются светом чудесные глаза его маленького эльфа.—?Ты прощаешь меня? Ответь, малыш! От твоих слов зависит моя судьба. Не молчи, сокровище моё.—?Трудно что-либо сказать с огромным хреном в заднице,?— задушенным голосом пролепетал Томас.Слабая улыбка едва коснулась его искусанных губ. Блондин только сейчас с ужасом и стыдом осознал, что его плоть вновь налилась невероятной силой и пульсировала в жаркой, тугой глубине желанного тела.—?Ох, черт! Томми, я не хотел, правда! —?забормотал Дитер, виновато хлопая ресницами.Юноша насмешливо изогнул бровь.—?Звучит как-то обидно. С каких это пор ты не хочешь меня? Хотя, судя по размеру твоего нехотения, ты лукавишь, мой Ди. Что же нам делать? —?Томас задумчиво обводил тонким пальчиком контур губ, не ведая, до какой степени этот жест был возбуждающе-сладострастным.—?О, дьявол! —?сдавленно простонал Дитер,?— прекрати так делать! Ты сводишь меня с ума! Ну, что за непостижимое, загадочное создание. Сколько тайн скрывается за этой блистательной внешностью? В нем словно живут два существа. То он милый ангелочек, то взбалмошный, капризный чертенок. То холодный, как мраморная статуя, то пламенно-страстный, как солнце в июньский полдень,?— одновременно и ласкает, и обжигает. ?— Господи! Я его совсем не знаю! —?думал блондин, с восторженным удивлением наблюдая, как спящая до этого момента плоть юноши наливается силой, а в глазах разжигается огонь желания. —?Но я твердо знаю только одно,?— он чудо, которое досталось мне, и я обожаю его любым, лишь бы он всегда был рядом. Самый дорогой, самый желанный мой маленький принц. И он простил меня!А Томас тем временем лукаво смотрел на брата и кивал головой, будто читая его мысли и соглашаясь с ним. Его точеное, изящное тело подрагивало от нетерпения, а восставшее орудие, переплетенное набухшими венками, окаменело, прижимаясь к животу, и исходило соками. Юноша провел рукой по всей длине своей плоти и хищно улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Дитер, окончательно потеряв голову от этой картины, охватил тонкую талию возлюбленного, с силой, до боли, впиваясь в бархатную кожу, и сделал первый мощный рывок навстречу обжигающей страсти. Томас вскрикнул и радостно подался бёдрами в ответном порыве. Сладкая боль пронзила тело, и он запрокинул голову, прикрыв глаза длинными ресницами. Жгучее блаженство накрыло его опьяняющей волной, и он изогнулся, сотрясаясь от удовольствия и заливая живот брата матово-жемчужной влагой.—?О, Ди! Только не останавливайся,?— исступленно шептал юноша, с еще большей силой насаживаясь на огненный стержень брата,?— Отдай мне всего себя, как я отдаюсь тебе!И их молодые, гибкие тела сплелись в едином, опаляющем души и сердца, неутолимом ритме желания.—?Мой, мой, только мой,?— лихорадочно выкрикивал Дитер, бешено вбиваясь в тело мальчика.—?Твой, твой, твой навсегда! —?отвечал ему Томас, сладострастно выгибаясь в сильных руках блондина и не сводя с него глаз, затуманенных любовью.Головокружительный пик наслаждения затянул их в ослепительный, волшебный мир сверкающих звёзд, где их прекрасные, обнаженные тела парили над грешной землей, обласканные легким ветерком и запахом весенних цветов. Мимо проплывали серебристые облака, а вдали возвышался сказочный замок, легкий и воздушный, словно сотканный из лунного света.—?Это мой дом, Ди,?— ласково говорил ему юноша неземной красоты, окутанный, словно плащом, волнами роскошных черных волос, сверкающих в лунном сиянии россыпями бриллиантов.—?Томми, это ты? —?замирая от восторженного изумления, прошептал блондин. Раздался смех, напоминающий журчание ручейка и дивное создание, до боли знакомым жестом, откинуло непокорный локон от лица. На Дитера смотрели лучистые, сверкающие золотом глаза, в которых плескалась нежность.-А кого ты ожидал увидеть здесь? —?немного капризно сказал красавец. —?Ты же сам называл меня маленьким эльфом.Он приподнял тяжелую прядь волос, обнажая ушко, слегка заостренное вверху. Дитер тихо ахнул и с умилением воззрился на это чудо.—?И ты умеешь ими шевелить?—?Конечно,?— хихикнул проказник, открывая второе ухо, и премиленько задергал обоими, а потом и вовсе свернул трубочкой. Блондин согнулся от хохота, а юный эльф вторил ему переливчатым, как колокольчик, смехом.—?Ты моя прелесть! Я тебя обожаю! —?радостно вскричал Дитер, протягивая руки к своему сказочному мальчику. А тот скользнул в его крепкие объятия, и они медленно закружились среди звезд в волшебном танце, полном любовной истомы и неги. Не отрываясь, они смотрели в глаза друг друга и чувствовали, как между ними крепнет незримая нить, соединившая их навеки.Прячась за облаками, пронизанными серебристым светом луны, за танцующей парой наблюдали двое. Прекрасная женщина, окутанная, как плащом, длинными золотыми волосами и мужчина, высокий и статный, с темными глазами и суровым, будто выточенным из камня, лицом.—?А этот смертный очень красив,?— задумчиво наматывая локон на пальчик, сказала королева.—?Дорогая, не слишком ли ты засмотрелась на этого блондина,?— недовольно проворчал мужчина.—?Ну что ты, милый! Просто я подумала, что он очень подходит нашему сыну. Они красивая пара.—?Это верно. Но мне интересно, кто его сюда приволок. Ты?—?А я думала?— ты.—?Нет, я этого не делал. Я переношу сына, когда ему совсем плохо, чтоб он смог отдышаться и набраться сил. И то, только в те минуты, когда он наиболее уязвим, тяжело ранен или пребывает в сильнейшем душевном перенапряжении. Ты же знаешь, какой он у нас нежный и впечатлительный. А больше ни-ни.Они замолчали и, переглянувшись, вдруг захохотали.—?Ну, стервец! —?утирая слезы, проговорил король,?— надул нас. Умудрился всё-таки умыкнуть немного магии.Королева гордо улыбнулась.—?Умный мальчик!Мужчина приосанился:—?Весь в меня, чертенок.И они, нежно заглянув в глаза друг друга, взялись за руки и взмыли к звездам, растворяясь в небесной бездонности.