Глава 17. Ревность (1/1)

Глава 17.Ревность Люта, как преисподняя, ревность моя.Стрелы ее?— стрелы огненные. Царь СоломонТомас сидел у туалетного столика после утреннего купания и пристально всматривался в свое отражение в зеркале.—?Да, видок тот еще!Лицо бледное, осунувшееся, под глазами синие тени, губы, припухшие и покусанные. Шея, плечи, грудь в алых засосах.—?Даже самый последний болван поймет, что я всю ночь трахался,?— с улыбкой подумал юноша, широко разводя руки и сладко потягиваясь. —?Какой же Ди ненасытный, какой страстью и желанием горели его глаза. М-м-м. Такого наслаждения я никогда еще не испытывал. Умопомрачительно! Ди, мой нежный и ласковый Ди, как же я тебя люблю!Томас до боли прикусил палец, чтобы не закричать от восторга и счастья, переполнявших его душу. Воспоминания о безумной ночи любви будоражили мысли и чувства юного красавца. Он хищно и соблазнительно улыбался своему отражению, вспоминая, как неистовый блондин выцеловывал, вылизывал, оглаживал его от макушки до кончиков пальцев на ногах, ловил каждый стон, каждый всхлип и не мог насытиться обладанием и властью над хрупким, гибким телом своего маленького эльфа. А потом они ели хлеб с медом, запивая молоком, и целовались, целовались, облизывая сладкие губы друг друга. Восхитительно!Под утро, совершенно опустошенные, любовники затихли, тесно прижавшись влажными, истомленными страстью телами. Они уютно зарылись в шелковые подушки, и молчали, слушая биение своих сердец. Их души слились воедино, и они точно знали, что не расстанутся никогда. И залогом их любви был перстень, который Дитер подарил Томасу. Юноша посмотрел на свою левую руку, на указательном пальце которой красовался черный бриллиант в тонкой золотой оправе.—?Я хотел подарить его тебе на день рождения. Но с теми ужасными событиями, что тогда произошли, совсем забыл про него,?— говорил блондин, доставая из бархатного мешочка украшение. —?Не хмурься, малыш. Я знаю, что ты не любишь, когда тебе дарят слишком дорогие подарки. Поверь мне, этот бриллиант не очень много стоит, потому, что он с дефектом. Вот, смотри. Видишь? Когда на него падает прямой луч света, в глубине камня можно увидеть золотистые вкрапления. А по меркам ювелиров камень считается не чистой воды. Но когда я увидел его, в моем сердце что-то дрогнуло. Знаешь, почему? Он похож на твои глаза, когда ты злишься или, когда очень счастлив. Вот как сейчас, например. Глаза твои черны, как ночь и в них сверкают золотые звезды и, глядя в них, я уношусь в бесконечность. Если ты позволишь, мой любимый, мой прекрасный сказочный эльф, я надену этот перстень на твой пальчик с клятвой в вечной любви.Томас тогда не смог вымолвить ни слова. Он молча смотрел на брата, и крупные слезинки стекали по его щекам, теряясь в спутавшихся локонах. Дитер встал на колени, осторожно поднял юношу и крепко прижал к груди. Они смотрели в глаза друг друга, не отрываясь и не мигая. Блондин взял руку Томаса и надел кольцо на указательный палец, тихо прошептав:—?Положи меня, как печать на сердце твое, как перстень на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь моя.Юный красавец зачарованно смотрел в глаза любимого и с последними его словами впился жарким поцелуем в губы Дитера, словно закрепляя клятву вечной любви и верности.Томас тихо вздохнул, очнувшись от сладостных воспоминаний, и посмотрел в зеркало. Увидев свое отражение, он охнул, а потом радостно засмеялся. На него смотрел сказочный принц с горящими неземным светом глазами, кожа лица сияла, словно обласканная теплыми солнечными лучами. На щеках выступил нежный румянец, а улыбающиеся губы обнажали белые, как жемчуг, зубки.—?Красавец, ничего не скажешь! Любовь пошла мне на пользу,?— пробормотал юноша, быстро приводя в порядок волосы, и выпорхнул в спальню. Он едва успел натянуть черные кожаные штаны, как дверь открылась и вошла Агата.—?Ты проснулся, мой маленький,?— ласково сказала она,?— а я зашла спросить, не хочешь ли ты покушать. А то уже время обеда, а ты еще даже не завтракал.Томас надел тунику из темно-зеленого щелка с длинными рукавами и глухим воротом, и только потом повернулся к старушке. Увидев его лицо, она ахнула и всплеснула руками.—?Мой мальчик выздоровел, какое счастье! Не верю своим глазам! Ты стал красивее, чем прежде, ангел мой. Дай-ка я тебя расцелую.Томас засмеялся и, подбежав к Агате, ласково обнял ее.—?Я сам тебя расцелую, моя дорогая нянюшка, но если ты хочешь вспомнить молодость, то я не против твоих поцелуев.—?Ах ты, проказник. Не совестно тебе подшучивать над старушкой,?— притворно обиделась кормилица, но взглянув на плутовскую физиономию своего любимца, весело рассмеялась, утирая передником выступившие слезы. Юноша прижал Агату к груди и уткнулся лицом в ее седые волосы, пахнущие детством и свежевыпеченным хлебом.—?Я очень тебя люблю,?— тихо сказал он. —?Я люблю вас всех. Вы поддерживали меня в самые тяжелые дни моей жизни. Я выздоровел благодаря вашей заботе. До конца своих дней буду помнить об этом и благодарить судьбу за то, что мне посчастливилось родиться именно в этой семье.Агата всхлипнула, а Томас смущенно кашлянул и, поцеловав старушку в щеку, отстранился.—?Что-то мы с тобой совсем рассиропились, а между тем твой маленький умирает от голода.Кормилица всплеснула руками.—?Конечно, конечно, дитя! Сейчас я принесу тебе покушать.—?Подожди, нянечка,?— остановил ее мальчик,?— Скажи мне, а где все?—?Ну, так они уже собираются за столом. Время?—то обеденное. Тебя не хотят беспокоить. Ты же последнее время не особо стремился к общению, вот и решили пока оставить тебя в покое.—?Да, согласен. Я вел себя ужасно. Как эгоистичный, капризный ребенок. Мне стыдно, но с сегодняшнего дня все будет, как прежде. Поэтому иди и скажи, что я спущусь через минуту, и чтобы без меня не начинали чревоугодничать.Агата закивала головой и посеменила сообщать радостную весть обеспокоенному семейству. Томас надел черные сапоги из мягкой кожи, опоясал тонкую талию ремешком, сплетенным из серебряных нитей, и вышел из комнаты. Спускаясь по лестнице, он услышал смех и ликующие вопли рыцарей, нежный радостный голосок матери и довольный бас отца, отдающего какие-то распоряжения.—?Назревает грандиозная пьянка,?— с улыбкой подумал юноша, перепрыгивая через несколько ступенек и влетая в зал, словно порыв свежего весеннего ветерка.—?О, что за чудное виденье,?— пророкотал Густав, широко улыбаясь,?— Наконец-то наш ангел решил спуститься на грешную землю.Томас засмеялся и приветственно махнул рукой, краем глаза заметив, как Дитер нахмурился и недовольно сжал губы.—?Вот ревнучка. Я с ним еще помучаюсь,?— мелькнуло в голове юноши, но отбросив эти мысли на потом, он подбежал к матери и упал перед ней на колени, целуя маленькие ручки и виновато заглядывая ей в глаза.—?Прости, матушка, своего недостойного сына. Я вел себя, как последняя свинья.Леди Иден счастливо засмеялась и покрыла поцелуями лицо мальчика. Подняв голову, Томас увидел, что лорд Хьюго протягивает к нему руки. Чмокнув мать в щечку, юноша кинулся в объятия мужчины, подпрыгнул, обхватил шею отца руками и повис, болтая ногами в воздухе. Рыцари, наблюдая эту картину, хохотали во все горло,?— настолько уморительно смотрелся маленький хрупкий мальчик на могучей груди отца.—?Как блоха на шкуре медведя,?— угорал Густав, хлопая себя по ляжкам.Хьюго выпустил сына из объятий и Томас тут же попал в руки рыцарей, которые стали его тискать, хлопать по плечам, пожимать руки, наперебой выражая свою радость. Когда восторги поутихли, а кубки были наполнены вином, лорд Хьюго встал и громко произнес:—?Друзья, давайте выпьем за свет и тепло в этом доме, за любовь и благополучие. За то, чтобы горе и несчастья обходили нас стороной. А если и случится что-то плохое, то мы вместе справимся, потому, что мы семья и мы едины.Все единодушно подняли кубки, и даже Томас, не ожидая от себя такой прыти, осушил свой до дна. Веселье набирало обороты, вино лилось рекой, тосты, шутки, взрывы безудержного хохота сотрясали своды зала. Кто-то из рыцарей, перекрывая шум, громко закричал.—?Томас, а не спеть ли тебе для нас. Давно мы не слышали твой ангельский голосок.—?Да, да! —?поддержали остальные,?— спой нам. Просим! —?и застучали кубками по столу.—?Хорошо,?— засмеялся юноша,?— конечно, я спою.Тут же подбежал слуга и вложил кифару ему в руки, Томас провел пальцами по струнам и зал наполнили нежные, певучие звуки, заставившие всех притихнуть.—?Я спою маленькую жизнеутверждающую балладу, которую только что сочинил. Приношу свои извинения, если она получилась немного корявой.Юноша обвел взглядом эти родные, любимые лица, озорно улыбнулся и запел.Что травишь душу? Не хнычь, давай! Могло быть хуже, не забывай. Как свищут птицы, как мил цветок, Ты не родиться вообще бы мог. Жуешь ты корку? Какой гурман, Скажи спасибо, что не бурьян, Фонарь под глазом? Не вздумай ныть, Могли бы вовсе тебя прибить. Ты слег с простудой, и в глазках тьма. Скажи спасибо, что не чума. Любви пропажа? Кончай скулить! Была, была же! Могла не быть. В своих хоромах, в своем уме, А не в дурдоме, а не в тюрьме. Тебе же ужас как повезло!Могло быть хуже, все быть могло! *Когда стих последний аккорд, все засмеялись, хлопая в ладоши, а когда кто-то закричал:—?Еще, еще! —?его дружно поддержали, и Томас пел куплеты, застольные песни, любовные баллады и ему подпевали рыцари, Хьюго, даже леди Иден присоединилась к общему хору, не сводя счастливых глаз с прекрасного лица сына. Юноша запивал каждую песню глотком вина, чтобы промочить горло и в итоге, через какое-то время, напротив него сидели два Дитера, сверлящих его четырьмя синими глазами, в которых светилась угроза. Томас попытался сфокусировать взгляд,?— зажмурил глаза и тряхнул головой, но перед ним все поплыло, кифара выскользнула из ослабевших рук.—?Ой, кажется, я готов,?— пьяно захихикал он, заваливаясь на сидевшего рядом Густава. Тот обнял мальчика за плечи и прижал к себе. Этого Дитер уже не мог стерпеть. Он резко поднялся из-за стола и подошел к обнимающейся парочке.—?Дитер! Ты чего такой смурной,?— спросил Густав, поглаживая Томаса по голове. —?Не рад, что твой брат выздоровел?—?Я очень, очень рад,?— процедил блондин, бросая на рыцаря угрюмый взгляд. —?Но как ты, наверное, заметил, мой брат перебрал. Думаю, его надо уложить в постель.—?О, да! Конечно. Мальчик еще не совсем окреп. Ему нужно отдохнуть—?Вот именно,?— Дитер выцарапал Томаса из объятий Густава и собственнически прижал к груди легкое тельце.Юноша что-то бормотнул, уткнувшись в шею брата пьяной мордочкой.—?Я уложу его и вернусь,?— сказал блондин, направляясь к лестнице.—?Не торопись, сынок,?— крикнул ему вслед лорд Хьюго. —?Побудь с мальчиком. Вдруг ему станет плохо, а рядом никого нет.Дитер кивнул головой и стремительно стал подниматься по лестнице.—?Сегодня ты будешь наказан, маленькая дрянь,?— угрожающе прошептал он на ухо брата. Юноша возвел глаза к потолку, облизал губы и нахально усмехнулся.—?Как скажешь дорогой. Жду, не дождусь!Блондин зарычал, открывая ногой дверь в спальню и бросая мальчика поперек кровати.—?Осторожней, расплескаешь,?— захныкал Томас, вольготно раскидывая руки и ноги в стороны.—?Заткнись, пьянь! —?загрохотал Дитер.- Ты совсем оборзел, нагло обнимаясь с Густавом на глазах у всех, еще немного и полез бы к нему целоваться. А он уже готов был запустить свои руки к тебе в штаны.Юноша широко распахнул глаза и пристально посмотрел на брата.—?Ты что это, серьезно? —?тихо спросил он, совершенно трезвым голосом,?— А я?— то думал…—?О чем ты думал? Отвечай! Какие мысли бродили в твоей голове, пока ты напивался и горланил свои похабные песни,?— Дитер закусил удила и уже почти не соображал, что говорит.Яростная ревность бушевала в его сердце, причиняя почти физическую боль, и он хотел сделать так же больно этому чудному созданию, лежащему перед ним в такой соблазнительной, чувственной позе.—?Ты прикидывал, на ком бы еще испытать свои чары, да? Всем рыцарям строил глазки, а они беззастенчиво лапали тебя. Ты вел себя, как дешевая потаскуха! Маленькая, похотливая сучка, готовая вилять задом перед любым кобелем. И что ты о себе возомнил? Что ты центр мироздания? Нет! Ты просто развратный смазливый мальчишка с аппетитной жопой. Оттраханная дырка…—?Ди, остановись,?— замирающим от ужаса голосом простонал Томас, закрывая пылающее лицо руками,?— потом ты будешь жалеть о своих словах.Но злость на Томаса, на себя, на весь мир распирала Дитера, и он не в состоянии был осмыслить, как жестоко унижает самого дорогого для него человека. Поэтому он не мог остановиться и открыл рот, чтобы вылить на брата очередную порцию оскорблений, да так и застыл с отвисшей челюстью. Томас, глядя куда-то в пространство невидящими глазами, расстегивал пряжку пояса, потом снял тунику, сапоги и, чуть помедлив, стянул штаны, оставшись обнаженным и трогательно беззащитным. Дитер замер, не в силах отвести взгляд от этой неповторимой красоты, но опомнившись, хрипло произнес.—?Эй, ты что делаешь? Совсем с ума сошел?! Сюда могут войти, а ты голый. Что о тебе могут подумать?!—?А мне плевать! Главное, что обо мне думаешь ты,?— тихо произнес мальчик, подходя к брату и опускаясь перед ним на колени. Он прижался щекой к паху блондина и поднял глаза, полные такой боли, что сердце Дитера сжалось. Он хотел что-то сказать, но Томас покачал головой и приложил пальчик, на котором сверкнул черный бриллиант, к губам.—?Ты уже много чего сегодня наговорил,?— хрипло сказал он. —?А сейчас, прошу, помолчи.Томас провел руками по бедрам любовника, и почувствовал, как под щекой задрожала плоть и стала наливаться желанием. Он резким движением спустил штаны Дитера до колен, и ему в лицо уперлось восставшее орудие, истекающее любовным соком.—?О, это, наверное, очень вкусно,?— прошептал юноша, развратно облизнувшись, и поцеловал влажную головку, провел языком по ложбинке, нежно перебирая пальцами яички. Блондин откинул голову и сладострастно застонал.—?Что мне сделать, чтобы тебе было хорошо, любимый,?— тихо спросил Томас.Дитера раздирали противоречивые чувства, ревность все еще бушевала в нем. Как только он представлял Томаса в объятьях другого, ярость охватывала его с новой силой, а с другой стороны эта унизительная поза гордого, неприступного красавца льстила его самолюбию.—?Соси, дрянь,?— зарычал он, подаваясь бедрами к лицу юноши и, схватив его за волосы, с силой прижал к своему паху.Мальчик покорно взял в рот орудие блондина и стал делать такие виртуозные манипуляции языком и губами, что Дитер начал громко стонать, бешено насилуя этот восхитительный рот. Дойдя до пика наслаждения, он излился в горло Томаса и прошипел.—?Глотай, сучка!Юноша всхлипнул, но выполнил приказ и проглотил все до капли. Дитер, тяжело дыша, выпустил волосы мальчика из рук и тот бессильно упал на пол у ног любовника.