Глава 14. Решение (1/1)

Глава 14.Решение Все, и позор, и стыд, и униженье, тобою пережитые в свой срок, прими, как дар судьбы, как одолженье, сумей лишь из всего извлечь урок.Шло время, дни летели и Томас, на радость всем обитателям замка,выздоравливал. Раны затянулись, боли его почти не мучили. Он вставал с постели и потихоньку ходил по комнате, или сидел в кресле, задумчиво глядя в окно. С ним всегда кто-то был рядом: мать или отец, старенькая Агата, всегда веселый и шумный Дитер, Ахмед, внимательный и добродушный. Он осматривал мальчика, удовлетворенно кивая головой,?— шрамы, благодаря его чудодейственному эликсиру, исчезали буквально на глазах. Кожа становилась, как и прежде, идеально гладкой и нежной, как шелк. Каждый день заходил Густав со своими рыцарями, наполняя комнату звоном оружия, запахом лошадиного пота и весенней тающей земли. Молодые люди наперебой рассказывали о своих занятиях на ристалище, сокрушались, что с ними нет Томаса. Ведь он вносил в их однообразные тренировки такую волну задора и веселья, устраивал поистине феерические представления, когда стрелял из лука по движущимся мишеням, с неуловимой грацией молниеносно доставая стрелы из колчана и, почти не целясь, попадал в яблочко, вызывая восторг и восхищение зрителей.А эти уморительные потасовки с Дитером, из которых Томас, чаще всего, выходил победителем, поскольку обладал ловкостью и стремительностью маленького хищного зверька. Рыцари хохотали, вспоминая эти моменты, и умоляли друга поскорее выздороветь и присоединиться к ним. Но, к огорчению близких, Томас никак не мог выйти из странного состояния какого-то тупого безразличия. Он через силу улыбался, задумчиво кивал головой, на вопросы отвечал нехотя, а взгляд прекрасных глаз был отрешенным, пустым и холодным.Ахмед объяснял встревоженным родителям, что такое поведение бывает после пережитых физических и душевных страданий, и, хотя, тело набирается сил, но мозг еще полон мучительных воспоминаний и заставляет человека переживать все снова и снова.Томас отгородился от всей стены, не желая никого впускать в свой личный маленький ад. Так делают дети, залезая с головой под одеяло, когда им очень страшно.—?Но что же делать? —?плакала леди Иден. —?Чем ему помочь?—?Со временем он оправиться,?— уверенно ответил араб. —?У мальчика веселый, жизнерадостный характер, деятельный ум, который не позволит ему долго пребывать в этом состоянии.—?Но, когда Томми пришел в себя, он был таким, как прежде: шутил, смеялся, капризничал,?— озадачился Дитер. —?Как это объяснить?—?То были последствия моего снадобья, которое я дал ему, чтобы избежать болевого шока. Раны были настолько опасными, особенно для его хрупкого тела, что мне пришлось применить сильное средство, дабы как можно дольше продержать его в состоянии крепкого сна. Проснувшись, Томас еще пребывал под воздействием снадобья и был в легкой эйфории.—?Значит все, что он делал и говорил, было из-за лекарства? —?уточнил блондин.Ахмед кивнул, и на физиономии Дитера отразилось сильнейшее разочарование.Итак, тот страстный поцелуй, которым они обменялись с Томасом в ту чудную, волшебную ночь, огонь желания, загоревшийся в темных, бездонных глазах, горячее тело, отдавшееся его ласкам?— всё это было под воздействием лекарства араба.—?Вот дьявольщина! —?пробормотал Дитер, с тревогой всматриваясь в окаменевшее лицо брата. —?Не могу поверить, что ты сломался. Отважный, дерзкий маленький бунтарь, ты не побоялся вступить в единоборство с обезумившим монахом. А тут вдруг раз, и с головой под одеяло. Нет! Нет! Это не про тебя. Тут что-то другое. Ну, ничего, малыш! Я докопаюсь до истины. Путь открыт дерзающему, и кто умеет, тот имеет. Ты будешь прежним, и ты будешь моим.День угасал вместе с последними лучами солнца, медленно исчезающего за темной кромкой леса. Томас кормил своего Волка, стоя перед ним на коленях и ласково почесывая его за ушами. Хищник деликатно брал еду из рук хозяина, не спуская с него преданного взгляда.—?Исхудал-то как, мой хороший,?— шептал юноша. —?Мой отважный спаситель. Ешь, ешь, набирайся сил. Скоро я окончательно поправлюсь и поскачу на своем Лебеде по лугам и лесам, а ты будешь бежать рядом, свободный и прекрасный, как весенний ветер.Волк лизнул руку Томаса и вдруг пристально взглянул на него, пронзив насквозь горящими, огромными глазами. Юноша охнул и стал заваливаться на бок. В мозгу закрутился огненный вихрь, и ощущение стремительного полета заставило сердце сжаться от восторга. О, Боги! Как хорошо и спокойно покачиваться на легком, воздушном облаке, ощущая свою невесомость, и негу, и безмерное счастье от сознания тепла и уютной истомы. Каждая частичка души торжествовала и кричала громко, взахлеб: Я дома! Нет больше боли, страха и отчаяния. Грудь вздымается легко и свободно, ноздри трепещут, жадно втягивая в себя чудесный, прозрачный, пропитанный запахом весеннего дождя воздух. Не надышаться! Лёгкий ветерок ласкает, расчесывает, нежно перебирает длинные локоны, сверкающие россыпью бриллиантов в ярких солнечных лучах. Прекрасный эльф сладко потянулся всем своим стройным, точеным телом и откинул со лба непослушную прядь. Восторг с новой силой охватил все его существо, огромные, неземные глаза сверкали золотым огнем от первозданного, всеобъемлющего чувства свободы. Он счастливо засмеялся лёгким, как журчание ручейка, смехом.—?Ариэль, сынок,?— раздался голос, нежный и ласковый. —?Ты дома. Оглянись вокруг, здесь хорошо и спокойно. Останься, дорогой. Хватит с тебя этой страшной земной жизни. Неужели тебе не надоело быть игрушкой в чужих руках? Ты?— гордый сын своего народа, тебя любят и почитают. А там ты подвергаешься смертельной опасности. Тебя будут предавать и унижать снова и снова. Поверь мне! Люди жестоки и несправедливы. Они никогда не оценят свет твоей души, потому что слепы. Неужели ты еще не понял,?— тот мир не для тебя. Там только слезы, горе и боль. А здесь вечная жизнь, полная любви, радости и счастья. Ты?— принц. Не пристало тебе копошиться среди этих людишек, которые так и норовят уничтожить друг друга. Опомнись, милый! Забудь их, они недостойны тебя.Ласковый голос обволакивал, усыплял, нежил. Эльф прикрыл глаза длинными ресницами и погрузился в сладкий, глубокий сон.Но вдруг что-то заставило его замереть в недоумении, с ощущением какой-то потери. Чувство тревоги и тоски больно сжало сердце, словно тисками. Глаза заволокло пеленой, стало нестерпимо, мучительно тяжело, словно он оставил где-то далеко-далеко, что-то невозможно дорогое. Без чего нет смысла жить. Душа разрывалась на части. Стало одиноко и холодно. Юноша приподнялся и напряженно прислушался. Маленькие, заостренные ушки дрогнули, пытаясь уловить странные звуки, доносившиеся, будто из глубины сознания. Что это? Плач? Мольбы, полные вселенской скорби, стоны и… чей-то призыв, перекрывающий эту какофонию, полный страдания и печали. Мальчик в замешательстве повернул голову на звук такого родного, такого любимого голоса и, пронзив огненным взором пространство, утонул в затуманенных отчаянием и болью синих глазах. Мужественный красавец-блондин протягивал к нему дрожащие руки, что-то умоляюще шепча. Юноша содрогнулся, будто очнувшись от сна.—?Прости, мама,?— тихо сказал он,?— но мне пора. Те люди, которые стали моей семьей, любят меня и страдают. Я не могу причинить им такую боль, я не хочу лишать их надежды и разбить им сердца. Ты слышишь их стоны и плачь? Но, самое главное, там остался человек, которого я полюбил безмерно, всей душой и не мыслю жизни без него. Разлука с ним страшнее смерти. Он зовет меня, он верит, что я вернусь.—?Но, сынок….-Нет, мама! Не будь такой эгоистичной. Ведь ты знаешь, что я вернусь, прожив на земле отпущенное мне судьбой время, а те люди думают, что потеряли меня навсегда. Пойми и прости! До свидания, дорогая! И юный эльф, лучезарно улыбнувшись, ринулся в надежные, теплые объятия любимого, без сожаления покидая свой блистательный мир.Томас вздрогнул и открыл глаза. Он лежал на полу, а рядом сидел волк, склонив голову и повиливая хвостом.—?Что это со мной? Опять эти странные видения. Наверное, у меня точно, что-то не в порядке с головой, иначе с чего это я хлопнулся в обморок, как нервная дамочка!Юноша с трудом поднялся, голова кружилась, перед глазами мелькали какие-то размытые образы, во рту пересохло. Он рассеянно потрепал Волка по загривку и тихо сказал. ?— Беги, погуляй. А мне что-то нехорошо.Юноша выпустил Волка и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной. Ноги дрожали, готовые вот-вот подкоситься, на лбу выступил холодный пот. Немного придя в себя, Томас доковылял до кресла и в изнеможении упал на мягкие подушки. В соседнем кресле дремала Агата, и мальчик с нежностью прошептал.?— Бедная моя, как же ты со мной намучилась за эти дни. Сколько натерпелась моих капризов, сколько наслушалась моего нытья. Хоть бы раз подзатыльником угостила, что ли. Для разнообразия. А то всё, мой маленький, мой ангелочек.Агата проснулась и сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой. Увидев, что Томас смотрит на нее, она всполошилась и, поднявшись, подошла к своему любимцу, ласково погладив его по голове.—?Ты что-нибудь хочешь, мой маленький?—?Ну вот,?— усмехнулся про себя юноша,?— я так и знал. Еще ангелочком назови. А вслух сказал,?— Распорядись, пожалуйста, чтобы мне приготовили купель.—?Сейчас, мой ангелочек, сейчас,?— засуетилась старушка и скрылась за дверью.Томас покачал головой и хмыкнул.?— Все предсказуемо. Все, кроме моих отношений с Дитером.Мальчик застонал и закрыл лицо руками.—?Все считают, что я не оправился от болезни, а на самом деле я не оправился от стыда, который выжигает изнутри мою душу. Я лежал голый перед мужиком, бесстыдно раздвигал ноги, позволяя себя лапать и еще получал от этого удовольствие. Ужас! Что же мне теперь делать? Как друзьям в глаза смотреть? А самое страшное это то, что я люблю Дитера и, увы, не братской любовью. А он? Какие чувства испытывает он? Даже не мечтай, идиот! Разве может любить этот ветреный красавец! У него одно на уме,?— желание испытать новые ощущения. А переспать с братом так пикантно и волнующе. Вот и вьется вокруг меня, как коршун. Лыбиться. Сверкает своими синими брызгами, нагло пялится. Для него все это игра, легкий флирт. Завалит, отымеет и забудет. А как же я? Опять холод, пустота, а еще унижение, позор и стыд. Нет! Ни за что! Я должен бороться со своими чувствами. Я должен быть сильным. Надо держаться от него подальше. Не оставаться с ним наедине. Напустить на себя неприступный вид, а если понадобиться, то и послать куда подальше. Все, решено! Я буду бороться за свою честь, и хрен тебе, белобрысый, а не моя задница.Томас тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди и вытянув длинные ноги. Вошла Агата, неся поднос с ужином, а следом потянулись служанки и стали наполнять купель теплой водой, поглядывая на юного красавца.—?Хватит пялиться, хабалки,?— зашипела старушка,?— эта ягодка не для вас.—?Уж и помечтать нельзя,?— огрызнулась миловидная девушка и, вильнув аппетитным задом, вышла из комнаты.—?Все готово, милый,?— ласково проворковала Агата. —?Тебе помочь?—?Нет, нет! Спасибо,?— Томас вздрогнул, очнувшись от задумчивости. —?Ты иди, отдыхай. Я сам справлюсь.Он встал, поцеловал кормилицу в морщинистую щечку и проводил до двери. Волк уже занял свой пост у порога. Юноша улыбнулся и погладил хищника по голове.—?Бдишь? Ты взял на себя обязанности моего телохранителя? Ну, если тебе так спокойнее, то я не возражаю.Томас прикрыл дверь и направился в туалетную комнату. Раздевшись, он шагнул в купель и с наслаждением окунулся с головой в теплую душистую воду. Когда воздух в легких закончился, юноша вынырнул, откидывая с лица мокрую гриву волос, и наткнулся на дерзкий взгляд синих глаз.