Глава 7. Ненависть (1/1)

Глава 7.НенавистьВ темном углу, за оружейной стойкой затаилась мрачная фигура, укутанная в черный плащ. Это был отец Стефан. Он наблюдал за тем, что происходило и глаза горели ненавистью. Этот выродок очаровал всех, с ним носятся как с наследным принцем, ловят каждое слово, преданно заглядывают в глаза. Тьфу! А наглый мальчишка принимает всеобщую любовь с царственной снисходительностью, как само собой разумеющееся.Злоба раздирала душу монаха,?— из-за маленького негодяя разрушилась его жизнь. Из праздного и сытого существования она превратилась в постоянную борьбу за выживание. Отца Стефана отлучили от замка, построив маленький домик рядом с церквушкой. Ему приходилось самому разводить огонь в очаге, чтобы согреться и приготовить пищу, жалкую и скудную, как у нищего. Иногда, по праздникам, ему приносили с господской кухни остатки еды, которую, скорее всего, не доели слуги.Монаха не любили ни в замке, ни в деревне за его злобный характер, поэтому на щедрые подношения ему нечего было рассчитывать. Он исхудал, старая ряса висела на нем, как на пугале, и отец Стефан винил во всего мерзкого мальчишку, который наябедничал на него своей мамаше.Как же он ненавидел этого надменного, избалованного юнца, с его нежным голосом, бесовскими глазами и с лицом грешного ангела, светящимся невинностью и пороком. А этот взгляд из-под ресниц! Серьёзный и, в то же время, ироничный, будто ему известно о тебе что-то постыдное.А на столе что вытворяет! Орёт похабные песни, крутит задом, словно шлюха в дешёвой таверне, да еще напился, как свинья! Дьявольское отродье! Ну, ничего, сегодня он за все ответит,?— пришло время платить долги!Дитер вошёл в спальню брата и осторожно положил его на постель, присев рядом. Томас тут же свернулся калачиком и обхватил хрупкие плечи руками. Его тело сотрясало такая сильная дрожь, что лязгали зубы.—?Ди, за что она так со мной? —?простонал он, всхлипывая.Мальчик нетерпеливым жестом откинул с лица блестящие локоны и посмотрел на брата огромными печальными глазами, такими глубокими, что у Дитера закружилась голова, будто он заглянул в пропасть. Сердце его сжалось от нежности и любви к этому неземному созданию. Он жадно всматривался в прекрасное лицо с точёными чертами, тонул в лучистых глазах, вдыхал запах роскошных волос, разметавшихся по подушке, и понял, что пропал.Дитер не сразу заметил, что мальчик перестал дрожать и как-то странно затих. Очнувшись от сладких грез, блондин вздрогнул, увидев прямо перед собой горящие черным пламенем глаза и хищно оскаленные белоснежные зубы.—?У тебя всё написано на лице, Ди?— прошипел Томас, кончиком розового язычка облизывая вдруг пересохшие от ярости губы. —?Я давно заметил, как похотливо ты на меня смотришь! Что, хочешь отодрать?! Ну, так в чём дело! Вперед! Или лучше сказать, в зад? Давай, смелей! Доступ к телу разрешён! Вот, я весь перед тобой, бери!Он стал лихорадочно срывать с себя одежду. Дитер испуганно замер и не мог вымолвить ни слова. А Томас уже стоял перед ним на коленях, приподняв круглую попку и раздвинув стройные длинные ноги.—?Ну, трахай! Порви мне задницу в клочья, чтоб я сдох под тобой, как последняя шлюха в сточной канаве. Признайся, ты давно об этом мечтаешь. Все похотливые мысли написаны на твоей наглой роже. Что же ты?! Доставай своего дружка и всади мне по самые яйца.Мальчик в истерике выкрикивал еще какие-то жуткие слова, но Дитер уже ничего не слышал,?— в ушах зазвенело, а внутри всё сжалось от такой резкой боли, что невозможно стало дышать. Только сейчас он понял, что твориться с его ангелом, какая обида и тоска раздирает его чистую и нежную душу, и сейчас вся боль, которую испытывал Томас, перелилась в его сердце. Он должен был утешить, успокоить мальчика, дать выговориться, поплакать над своей утраченной любовью, а вместо этого поедал его жадными глазами, даже не пытаясь скрыть своих желаний. Дитер виновато опустил голову и закрыл лицо руками,?— горячие слезы потекли сквозь пальцы. Как мог он столько лет видеть только красивую оболочку, даже не пытаясь проникнуть в беззащитную и ранимую душу брата. Вдруг его руки коснулись прохладные пальчики.—?Ди, прости меня,?— умоляюще прошептал Томас,?— Прости, прости! Что же я наделал! Это ужасно! Теперь ты будешь всю жизнь презирать меня. И правильно сделаешь,?— я не достоин твоего уважения, после того, что наговорил тебе! Я так не думаю! Правда! Поверь мне и прости, если сможешь!Мокрое личико уткнулось Дитеру в шею, а ладошки несмело легли на его широкие плечи. Мальчик рыдал, горько и тяжело. Его хрупкое тело сотрясала дрожь. Он мучительно пытался вырваться из паутины боли, которая оплела душу тоской и разочарованием. Дитер прижимал брата к груди, шепча ласковые слова и пытаясь успокоить разбушевавшуюся стихию. Он зарылся лицом в его душистые волосы и баюкал Томаса, как ребёнка, а тот доверчиво прильнул к теплому сильному телу. Постепенно рыдания начали стихать, дыхание стало спокойным и глубоким, а Дитер сидел неподвижно и радостно улыбался,?— гроза прошла, выплеснулась неистово и яростно, только слабые отголоски останутся в душе, как сладкое напоминание о первой любви. Руки Дитера затекли и по ним забегали мурашки. Он осторожно и нехотя уложил Томаса на подушки и заботливо укутал в теплое одеяло. Еще раз посмотрев на его заплаканную мордашку, Дитер вздохнул и тихо вышел из комнаты, не заметив, как в темный угол коридора шмыгнула чья-то тень.