Глава 1 Вердикт лорда Хьюго (1/1)

Глава 1 Вердикт лорда Хьюго. Лорд, стоя у окна, задумчиво смотрел на сыновей, медленно идущих по крепостной стене. Дитер, склонившись к брату, что-то тихо говорил ему, но тот никак не реагировал, лишь ещё ниже опускал голову, закрывая лицо шёлковой завесой чёрных локонов. Наконец, блондин не выдержал и, остановившись, повернулся к Томасу, положил руки ему на плечи и с силой встряхнул в попытке пробудить мальчика от непонятного состояния полной апатии. Томас поднял голову, посмотрел на брата и бессильно прильнул к нему всем телом. Ноги у него подкосились и он стал оседать, готовый рухнуть на камни. Но сильные руки нежно подхватили хрупкое тельце. Дитер прижал юношу к груди и, что-то шепча на ушко, быстро пошёл, почти побежал, к лестнице.Хьюго тяжело вздохнул и, отойдя от окна, упал в кресло. Он потёр лицо ладонями и откинулся на спинку, закрыв глаза. Прошла неделя с той знаменательной ночи, когда они с женой застукали своих сыновей за столь неподобающим занятием. Эта откровенная в своём бесстыдстве картина до сих пор стояла у него перед глазами. Он никак не мог успокоиться и осознать произошедшее. Как могло случится подобное! Его мальчики, которыми он так гордился, оказались банальными развратниками, извращенцами. Негодяи опустились до инцеста под самым его носом, а он был так слеп, что ничего не замечал. Старый идиот! Господи! Да за что ему всё это!Хриплый стон вырвался из мощной груди лорда и он до крови прикусил губы, чтобы не закричать в голос.Томми был отрадой его души. Маленький, солнечный зайчик, наполнивший их дом счастьем, теплом и светом. Его задорный смех, разносившийся под сводами замка, словно перезвон серебряных колокольчиков, сияющие глаза, лучезарная, как весеннее утро, улыбка вызывали в сердце закалённого кровавыми битвами старого вояки умиление, граничащее с благоговением. Он обожал своего малыша и во всём потакал ему. Баловал младшенького сверх всякой меры. Да и все домочадцы души не чаяли в открытом, жизнерадостном, очаровательном ребёнке. В присутствии Томаса, искромётного, шаловливого, непосредственного, всегда было весело. Люди расслаблялись, на время забывали о тревогах и заботах, каждой клеточкой тела и души ощущая радость бытия. Светлые улыбки озаряли суровые лица воинов, когда на лестнице слышался топот маленьких ножек и раздавался звонкий голосок их любимца, спешащего к семейному столу. ?Извините за опоздание!?, ?Мне очень жаль!? А на прелестной мордашке ни тени раскаяния, только ослепительная, белозубая улыбка и лукавые искорки в чудесных глазах. И зал сразу наполнялся тёплым светом и запахом весенних цветов, даже если за стенами замка бушевала непогода. И, глядя на это сияющее создание, хотелось смеяться от радости и счастья, да просто жить от того, что судьба подарила всем им это вздорное, избалованное, ослепительное чудо с нежным, открытым для искренней любви сердцем.Лорд снисходительно посмеивался над шалостями и проказами сына. Ну как можно злиться, когда на тебя смотрят эти чистые, безгрешные глаза. Когда это дитя хлопнет пару раз шелковистыми ресницами, потом смущенно опустит их и виновато улыбнётся, будто говоря: ?Ой, я просто сгораю от стыда!? И ведь видно, что лукавит, а вместо строгого внушения лишь одно желание,?— подхватить на руки, потискать, как котёнка, расцеловать розовые щёчки и всё простить. Ну, что за диво глазастое! Сколько же любви и нежности вызывал этот своенравный, невероятно обаятельный маленький сорванец.Вот так и получилось, что вседозволенность и безнаказанность сыграла с лордом злую шутку. Он пустил воспитание сына на самотёк, а в итоге, его чудо-мальчик, под чутким руководством Дитера, научился драться, как босяк, ругаться, как солдат и ебаться, как последняя шлюха. Да ещё с кем?! С родным братом?! Вот блядство!!!А Дитер?! Кобель блудливый! Перетрахал всех девок в замке, потом перешёл на деревенских. А эти потаскухи всегда готовы подлечь под господина. Да и кто откажет такому красавцу! Хорошо, что хоть ума хватило не наплодить бастардов. А потом что? Доступные бабы надоели, решил перекинуться на брата? И когда ему ударило в башку или куда там ещё желание завалить мальчишку? И сколько времени он уже окучивает его задницу? И один ли Дитер в этом виноват? А он, отец, пребывая в слепом благодушии, всё это проморгал, прозевал, просрал.Сейчас, пребывая в мучительных раздумьях, лорд начал анализировать и сопоставлять факты, вспоминая ранее незначительные, а теперь весьма интересные моменты, из которых он уже тогда мог сделать соответствующие выводы, если бы не был так ослеплён любовью к своему ангелочку.Взять, к примеру, те времена, когда он решил, что малышу пора обучаться воинскому искусству, а Дитер рьяно взялся за муштру изнеженного братика.Наблюдая за тренировками, лорд замечал, с каким восторгом и скрытой завистью Томас смотрел на брата, который с лёгкостью размахивал двуручным мечом, без видимых усилий держа его одной рукой. Как перекатывались тугие мышцы под его загорелой кожей, как весело сверкали синие глаза, как утреннее солнце золотило белокурые волосы. Это было мощное, красивое зрелище, и в бездонных глазах мальчика разгоралось пламя. Может уже тогда в сердце Томаса начала зарождаться совсем не братская любовь к роскошному блондину. Восхищение, перешедшее в обожание, а потом и в смутное томление пока ещё невинной души.А с каким удовольствием Дитер натаскивал младшенького, как трепетно и нежно охватывал пальцами тонкую талию, сажая на лошадь и не торопясь убирать руки. С какой гордостью и тайным любованием следил за каждым движением точёной фигурки, словно он художник, создающий шедевр.Даже вечные подколки, ссоры, драки братьев виделись теперь лорду в совсем другом аспекте. Теперь они напоминали ему любовные игры двух великолепных хищников во время гона.Хьюго чертыхнулся. От расстройства его уж совсем занесло. Так он не знамо до чего додумается. Но беспокойные мысли проносились в мозгу, не оставляя его в покое. Ему хотелось докопаться до истины. Кто же из его сыновей оказался настолько порочным, что, забыв о чести, опустился до инцеста и первым прыгнул в постель. Кто соблазнитель и кто жертва?Может, всё-таки Томас?Когда он превратился из чудесного, милого ребёнка в ослепительного красавца, причём, осознающего всю силу своей необычайной, завораживающей привлекательности, то стал беззастенчиво этим пользоваться, кокетничая и строя глазки девицам, буквально тающим под огненным взором юного прелестника. Но дальше лёгкого флирта он не заходил. Мальчишка умел держать дистанцию, прикидываясь невинным ангелочком. ?О, простите, леди, если я ввёл вас в заблуждение. Я такой ещё глупый. Сам не знаю, что на меня нашло. Просто вы так очаровательны…?, интимно шептал он на ушко особо загоревшейся даме, пряча шальные глаза под густыми ресницами и виновато улыбаясь розовыми, влажными губками, а стыдливый румянец играл на бархатных щёчках, вызывая умиление.Обижаться или злиться на это пленительное создание никому не приходило в голову. Кто же обижается на лёгкий ветерок, слегка растрепавший причёску?Ведь этот ветерок принёс с собой нежный аромат цветов, отчего становилось легко и светло на душе. А, ослеплённый любовью к сыну, лорд только посмеивался над невинными шалостями мальчишки. Гордился изящной ловкостью и изворотливостью, с которыми Томас избегал щекотливых ситуаций. Тонкий, хитрый манипулятор! Кошак! Зачем он всё это делал? А вдруг, чтобы подразнить Дитера, заставить его ревновать? Ведь было видно, что сын просто развлекается, играя роль рокового соблазнителя. Что, в сущности, девчонки его пока не интересуют. Он ещё ребёнок, стоящий на пороге взрослой жизни, но уже пытающийся понять, как далеко он может зайти в своих смутных желаниях, подчинившись их таинственному зову. Значит, Томас… Всеобщий любимец, ни в чём не знавший отказа, возжелал собственного брата. Маленький, порочный засранец! О, господи! Неужели так и есть?Но тут Лорд вспомнил, как год назад, в разгар праздника, когда Томасу отмечали шестнадцать лет, он улизнул из-за стола, сославшись на усталость, а через какое-то время из его спальни стали доноситься приглушённые, но весьма характерные звуки. Тогда ещё гости хохотали, что мальчик получает своё первое боевое крещение в постельных баталиях. А барон Сторм, лучший друг и соратник, поднял тост за мужские клинки, которые никогда не заржавеют. И все, под восторженный свист и радостные вопли, осушали свои кубки до дна. А Хьюго ясно помнил, что Дитера среди пирующих не было. А что это значит? Старший брат воспользовался состоянием Томаса и изнасиловал его? Ведь на следующее утро мальчишки жестоко подрались. Мелкий был в такой ярости, что умудрился одним ударом в челюсть сбить с ног эту гору мускулов. Всё-таки, Дитер…А может, оба хороши?! Испорченный мальчишка и озабоченный кобель. Сладкая парочка! Как тяжело это принять! И возможно ли простить?Лорд вскочил из кресла и заметался по комнате, запустив пальцы в свою львиную гриву. Сыновья трахаются целый год, а он ни сном, ни духом.Старый, безмозглый идиот! Дьявольщина!Но не только это тревожило и неимоверно раздражало мужчину. Да, в ту страшную ночь он был в ярости, кипел праведным гневом и, если б не Иден, наверное, пошёл бы детоубийство. Он пребывал в бешенстве и был готов совершить расправу над сыновьями, которые опозорили его честь.А что было потом? Сначала он поддался натиску жены, любым способ решившей сохранить семью, немного успокоился, поняв, что такие вопросы не решаются сгоряча. А затем пришёл Томас. Натянутый, как струна, гордый и решительный, но не униженный и не растоптанный. Он смело заявил о своей любви к Дитеру и взял всю ответственность на себя. Мальчишка был готов уйти в изгнание, лишь бы его милому ничего не грозило. Но лорд-то знал, на что способен его ?ангелочек?. Его уже давно не мог обмануть невинный взор этих бесовских глаз. Ради достижения своей цели этот умный, изворотливый интриган пойдёт на любую хитрость. Поэтому и устроил весь этот спектакль со слезами и розовыми соплями, чтобы защитить Дитера от гнева отца. Разыграл всё, как по нотам. И любовь неземную приплёл и нити какие-то связующие. Полная романтическая бредятина, рассчитанная на сочувствие и понимание. Всё это он и нашёл в лице матери, да и сам лорд как-то проникся. Размазня! А то несчастный сыночек бродячим певцом собрался стать. Ха! Ведь прекрасно знал, стервец, что родители ни за что не допустят, чтобы их изнеженный цветочек пустился во все тяжкие, шляясь по грязным дорогам и вонючим кабакам в окружении всякого сброда.Лорд помнил испуганный и требовательный взгляд жены, да и сам, что греха таить, не смог устоять перед обаянием наглого мальчишки. Ему совсем не хотелось лишаться сына. Одна мысль об этом причиняла жгучую боль. Да, от подобной перспективы он и дал слабину. О-о-о! Ведь он чуть ли не благословил сыночков, да ещё под завязку по-отечески заботливо посоветовал дверь запирать. Ну и ну!Но с Дитером он всё-таки решил серьёзно поговорить, и никакие слёзные мольбы его бы не остановили. Томас слишком юн и горяч. Видно, что он действительно любит брата всей душой, раз так смело явился пред очи разгневанного отца. А что же Дитер? Трусливо спрятался за спиной малыша, позволив тому принять огонь на себя? Звучит как-то мерзопакостно. Лорд не мог поверить в такое. Не мог и не хотел. Однако же, допустить, чтобы в его доме творились подобные безобразия тоже не мог.А вот потом произошло что-то странное и пугающее. Томас, будто прочитав тайные мысли отца, весь подобрался, как хищный зверёк, готовый к прыжку. Его глаза в тот момент, когда он пронзительно смотрел на отца, стали темны, как ночь и бездонны, как пропасть. И только в самой глубине зрачков загорались и гасли сполохи золотых молний, как бывает перед первой весенней грозой, когда на тёмном небе вспыхивают дальние зарницы, предвестницы мощной стихии. Этот нечеловеческий взор мрачным огнём выжег трезвые мысли и волю лорда. Этот взгляд был чужим, незнакомым и словно потусторонним. Мысли закружились в бешеном водовороте, стремительно утекая куда-то, а в ушах слышался чарующий голос: ?Ты не сделаешь этого?. И лорд чувствовал себя испуганным и беспомощным, как дитя. Сердце неистово колотилось в груди, а горло сдавило спазмом так, что стало трудно дышать. Хьюго тонул в этих очах, тёмных и глубоких, в которых таилось что-то царственно-надменное и властное. Они пронизывали насквозь его душу, проникали в самую глубину сознания. Они приказывали, мягко, но настойчиво, просили и…умоляли. И лорд был не в силах противиться этому волшебному голосу и этим колдовским глазам. Он чувствовал, как бушующий в груди пожар гнева и злости затухает, а на смену им приходит понимание и всепрощение. А потом стало необыкновенно легко и приятно, будто маленький котёнок пробрался внутрь его разума и тихо мурлыкал свою нежную песенку, мягко поглаживая бархатной лапкой готовые расплыться от удовольствия мозги. Но это длилось лишь мгновенье. Рассеялось туманное наваждение, но радостная эйфория, граничащая с идиотизмом, осталась. Хьюго и сам не заметил, как пообещал Томасу сохранить тайну. Чертовщина какая-то! Да что с ним случилось?! Растёкся, будто медовая лужа под оленьим взором маленького засранца. Лорд видел, как загорелись глаза сына, с каким облегчением выскочил тот из комнаты, когда очумевший отец дал обещание не говорить Дитеру, что их позорная связь раскрыта. Сам же продолжал расслабленно сидеть, словно зачарованный. Улыбался, как дурак, чуть ли не пуская слюни пузырями от восторженного счастья, которое окутало его тёплым солнечным сиянием, будто паутиной, из которой не хотелось освобождаться. И в ту ночь он любил свою маленькую жену с неистовой страстью и нежностью под звуки дивного голоса, полного неги и томления. Этот голос ангела доносился до их спальни, вызывая непреодолимое желание утонуть в жарких волнах блаженства, накрывающих его с головой. Песни Томми, которые он пел своему брату, были полны чувственной, пленительной, искренней и чистой любовью. А лорд чувствовал себя молодым, безумно влюблённым и счастливым, как в прежние времена, когда только-только женился на своей малышке Иден.С годами страсть притупляется под грузом забот и прожитых лет, но нежная привязанность и тихие семейные радости рядом с любимой женщиной остаются навсегда. Но той ночью, подхваченный водоворотом нахлынувших,словно тёплый летний дождь, чувств, Хьюго едва не захлёбывался от юношеского, головокружительного восторга.Только под утро лорд пришёл в себя и долго лежал, пялясь в потолок, вспоминая свои ночные безумства и не мог понять, что это на него нашло.Закалённое тело сладко ныло, каждый мускул ещё трепетал от усталой неги, а рядом, тесно прижавшись к нему, спала маленькая бестия, ни в чём не уступившая своему огромному мужу в этой битве страстей…Иден открыла глаза и потянулась, как сытая кошка. -Милый,?— промурлыкала женщина слегка хриплым со сна голосом.- Ты был великолепен! Давно у нас не было такого…э…жаркого соития. Это просто феерия какая-то! Даже, когда год назад, помнишь, Томаса лишали невинности и он орал, как резанный, а мы умчались в спальню, ты не был таким горячим. Что на тебя сегодня нашло? —?Иден, хихикнув, посмотрела на мужа.- Может, вид трахающихся сыновей так возбудил тебя?И, откинувшись на подушки, она засмеялась, задорно блестя синими озёрами глаз. Вот язва! Лорд покосился на веселящуюся и довольную супругу, но ничего не сказал, лишь тяжело и обречённо вздохнул. Ну и семейка же ему досталась! Кошмарная жуткость! Жена,?— маленькая ехида, сыновья,?— извращенцы, трахаются, как кролики, ещё дочки- шлюхи не хватало для полного охерительного счастья.Иден ушла раздавать задания слугам, напевая что-то себе под нос. Она была весела и счастлива, а вот лорд был задумчив и встревожен, а ещё очень-очень зол. Странное, колдовское наваждение развеялось, как туман, он избавился от таинственных чар, которые овладели им под взглядом бездонных глаз сына, и пугающая реальность навалилась на Хьюго тяжким грузом. Он не понимал, каким непостижимым образом сын воздействовал на его сознание, полностью подчинив своей воле. Это пугало, вызывая суеверный ужас. Он, рыцарь, воин, всё тело которого покрыто боевыми шрамами, спасовал перед сопливым мальчишкой, падающим в обморок при виде крови. Что это, как не колдовство?! И что теперь с этим делать? Плюнуть и растереть? Подойти к этому философски? Типа, детей не выбирают, а что выросло, то выросло.Но как смириться с тем, что он попал в ловушку, хитроумно расставленную юным манипулятором. Теперь у него связаны руки, нарушить данное слово он не может, как мужчина, как рыцарь и ему придётся, скрипя зубами, терпеть этот немыслимый разврат, закрыв глаза на порочную связь сыновей.Лорд скрипнул зубами от бессильной ярости и чувства беспомощности.Поэтому, когда все собрались к завтраку, лорд был хмур и сердит. Томас, как обычно, появился с некоторым опозданием, сияющий и свежий, будто прекрасный цветок, напоённый утренней росой. Будто и не было этой безумной ночи, которая перевернула жизнь Хьюго, разбила все его надежды, оставив горький привкус разочарования. Лорд пристально смотрел на сына, оглядывая его с ног до головы, словно видел впервые. Мальчишка просто неприлично красив какой-то откровенно-бесстыдной, порочной красотой. И это пленительное, но такое распутное создание,?— его сын! А довольная мордуленция так и светится от счастья. Наверное, Дитер трахал его до утра. Вон сидит, глаз с брата не спускает, облизывается. Наглая рожа сияет, как отполированный щит. Умиротворённый, словно котяра, перетрахавший всех кошек в соседней деревне. И даже не подозревает, какая буря едва не разразилась над его белокурой башкой. У-у-у, развратники!Томас в это время, как ни в чём не бывало, поцеловал руки матери, почтительно поклонился отцу, перекинулся шутливыми приветствиями с рыцарями, бросил томный взор на брата и хотел было занять своё место за столом, но вдруг наткнулся на ледяные глаза лорда. Уж Хьюго постарался вложить в свой взгляд всё, что он думает о сыне.Юноша застыл, растерянно глядя на отца, его плечи опустились, а лучистые глаза померкли, словно из них вытекла жизнь. Потом он резко повернулся, пробормотав какие-то извинения, и выскочил из зала. Их переглядки никто, кроме Иден, не заметил. Женщина укоризненно посмотрела на мужа и недовольно поджала губы. Но лорд ничего не мог с собой поделать. Обида, раздражение, гнев не отпускали его. Поэтому он лишь пожал плечами и приступил к трапезе. Ничего, подумал он, мальчишка проголодается и к обеду прибежит, как миленький. Ему ведь нужно восстановить силы после охуительного траха с братом. Но Хьюго ошибся.Прошла томительная неделя, а обстановка в доме всё более ухудшалась, становясь напряжённой и мрачной. Будто солнце погасло, а небо заволокло чёрными тучами. Стало холодно и тоскливо. Притихшие слуги ходили чуть не на цыпочках, недоумённо перешёптываясь. Хозяева друг с другом почти не разговаривали, обмениваясь редкими, холодными фразами. Их любимец, маленький Томми, совсем не показывался, запираясь в своей комнате, или проводя весь день на плацу в обществе Дитера, а то и улетал на своём Лебеде в поля, возвращаясь только под вечер, бледный и уставший. Заботливый брат помогал ему слезть с лошади и на руках уносил в спальню.Хьюго пребывал в смятении. Что творится с Томасом, он не мог понять и его это чрезвычайно беспокоило и злило. Чем мальчишка недоволен? На что обиделся? Он добился своего, так радовался бы. Ан нет! Опять что-то не так. Вообще-то, лорд считал себя обиженной стороной, а это демонстративное и, как он считал, дерзкое поведение сына стало раздражать его.Томас не выходил в общий зал к семейным трапезам. Агата носила ему подносы с разными вкусностями, но через некоторое время, причитая, возвращалась с почти не тронутой едой. Она обвиняла всех подряд, что они решили извести ребёнка, что он сам не свой, что стал похож на тень, одни глазищи торчат на прозрачной мордашке. Больше всех доставалось, конечно, непутёвым родителям. -Если господа что-то не поделили меж собой,?— ворчала она,?— так причём здесь дитё. Да от ваших постных лиц молоко киснет, чего ж про нежного ребятёночка-то говорить. Совсем довели кровиночку свою. У, изверги! Он токо-токо после болезни оправился, на ножки встал, а вы тут со своими заморочками. Ехиды вы, а не родители!Повариха, тётушка Нел, согласно кивала головой, поджимая губы и подавала на стол почти несъедобные блюда. Дескать, если малыш ничего не ест, то и вам нечего обжираться.?Изверги? переглядывались, но что делать не знали.Иден пыталась поговорить с сыном, но он всячески избегал её. От лорда так просто шарахался, отводя глаза и вздрагивая, будто от холода.Каждый день, на рассвете, юноша выходил на тренировочную площадку, вместе с рыцарями и братом. Частенько Хьюго тайком поднимался на крепостную стену, прятался в сторожевой башне, откуда плац был виден, как на ладони и наблюдал за сыном. Злость уже почти утихла, осталась тревога из-за странного поведения мальчишки. С замирающим от жалости сердцем, лорд видел, как исхудал и осунулся его малыш. Но с другой стороны, в его душе поднималось чувство гордости и восхищения от того, чему он был свидетелем. В этом, с виду, хрупком, изнеженном, капризном создании ощущалось несгибаемое упорство, стальная воля и властная жёсткость. Томас стрелял из лука без промаха, метал ножи, скаля белоснежные зубы, словно выбрал себе определённую цель, которую поражал твёрдой рукой. Его движения были чёткими, отработанными до совершенства, полными то хищной, стремительной грации дикого кота, то плавного изящества танцора, то гибкой молниеносности змеи. От него невозможно было отвести глаз. Рыцари и простые воины забывали дышать, не сводя глаз с юного красавца, который подбрасывал метательные ножи, будто играя со смертоносным оружием, и тут же, с ювелирной точностью поражал мишень, почти не целясь. Они не сдерживали восхищённых криков и одобрительного свиста, когда юноша, одним неуловимым движением вскакивал на своего коня, пуская его по кругу. С обманчивой небрежностью крутил над головой меч, со свистом рассекавший воздух, а потом на всём скаку резкими ударами сносил головы соломенных чучел. -Позёр! —?бормотал Хьюго, тем не менее довольно улыбаясь.- Ишь, как выпендривается! Но, молодец, молодец! Хорошо Дитер натаскал его. Однако, это всего лишь детские забавы, желание покрасоваться. Уж я-то хорошо теперь знаю твою блядскую сущность, сынок. И твои штанишки в облипочку лишний раз это доказывают. Ты всего лишь искусный подражатель, но не боец. Рубить соломенные головы легко, а вот убивать живых людей ты никогда не сможешь. Кишка тонка, мой милый мальчик. А поле брани для тебя ограничено постелью, на большее ты, похоже, не способен- съехидничал под завязку лорд, покидая свой наблюдательный пункт.Дни шли за днями и тревога всё сильнее проникала в сердце мужчины. И, похоже, не зря. Малыш окончательно извёл себя. Вот уже и в обморок падает. Хорошо, что Дитер успел его подхватить, а то ведь мог и разбиться. Надо что-то делать, иначе всё может окончится плачевно.Хьюго выглянул в окно и мрачно оглядел пустой двор. В сердце зародилась наивная и смутная надежда, что сейчас из дверей выбегут его мальчишки и сцепятся в очередной шутливой потасовке, ругаясь во всё горло и беззаботно хохоча. И не было той откровенной в своём бесстыдстве ночи, и бесконечно долгой недели мрака, холодного одиночества и тянущего душу раскаяния. Есть только глаза, сияющие радостью, заразительный смех, от которого теплеет внутри, задорное, счастливое, такое милое и родное лицо, ласкающее взор своим прелестным очарованием. Вернее, всё это было. А теперь осталась бледная тень с потухшими глазами. Неужели на мальчишку так подействовал его презрительный взгляд, которым он окатил его, и от стыда и обиды малыш страдает и чахнет на глазах. Фу, как же всё сложно! Нет, сам он ни до чего не додумается. Здесь нужна женщина! О, только женщина, с её мудростью, проницательностью, способностью тонко чувствовать душевную боль другого человека, может помочь всё понять и исправить. И Хьюго знал такую женщину. Только Иден сможет деликатно и мягко достучаться до наглухо закрывшейся души их сына. Только такая мать, как Иден, нежная и любящая, растопит ледяной панцирь малыша, за которым он спрятался от всех. Только она может понять, какая боль терзает их мальчика. Сам же Хьюго был растерян. Он воин, а не дипломат. Тут надо действовать тактично и терпеливо, а своим мужицким вмешательством он может сделать только хуже. Всё, решено! Надо идти к жене. Правда, она сердита на супруга, разговаривает сквозь зубы и даже спит под другим одеялом, но поговорить о сыне согласится, ведь это их общая проблема. А там, как знать, может и сменит гнев на милость, да пустит его, наконец, к себе под тёплый бочок.Дитер ворвался в спальню, прижимая бесчувственное тело брата к груди. Осторожно уложил на кровать, снял запылённые сапоги и принялся растирать ледяные ноги мальчика, согревая их своим горячим дыханием и испуганно причитая. Потом стал покрывать лихорадочными поцелуями бледное личико, шею, грудь, тонкие пальчики, подвывая от бессилия и страха, с ужасом видя, что Томми не подаёт никаких признаков жизни. Зарычав, как раненное животное, Дитер сорвался с места и побежал за Ахмедом.Встревоженный лекарь склонился над юношей, осмотрел, ощупал, послушал сердце и повернулся к застывшему, как изваяние, блондину. -Никаких телесных повреждений я не обнаружил,?— с некоторым облегчением сказал он.- Но малыш в глубоком обмороке. Похоже на нервное и физическое истощение. Какая-то боль гложет душу твоего эльфа, Дитер. Вы что, опять поругались? —?лекарь с подозрением посмотрел на парня. -Нет, нет, вы что!!! Всё было просто замечательно. После нашего с вами разговора мы провели…э… Ну, в общем, хорошо провели время. Томми был счастлив. А утром, когда все собрались в зале, вдруг что-то случилось. Малыш убежал очень расстроенный, даже можно сказать, он был в смятении. Перестал выходить к общему столу, ни с кем, кроме меня, не общался. У него пропал аппетит. Он и так-то ел, как птичка, а тут и вовсе его стало воротить от еды. Мне еле удавалось запихнуть в него кусочек хлеба с мёдом, да пару глотков молока. Я не могу понять, что с ним. Мне очень страшно, Ахмед. Я не переживу, если с малышом что-нибудь…Дитер задохнулся от накатившей боли и закрыл лицо руками. -Ну, ну, сынок! —?лекарь погладил молодого человека по плечу.- Всё не так уж и плохо. Сейчас мы дадим мальчику укрепляющую настойку, и он проспит до утра. Завтра не выпускай его из постели. Пусть отлежится. Я зайду позже, принесу ещё снадобья. -Значит, вы уверены, что Томми не покинет меня, как покинул эмира? -Конечно, он не оставит тебя, глупый. Ты его любовь, его судьба, смысл его жизни. Он всегда будет рядом, пока ты сам этого хочешь. -Но почему тогда малыш страдает? Кто обидел его? Кто причинил ему боль? -Если, как ты говоришь, вы не ссорились, то причина здесь в чём-то другом. На слуг Томас не мог так остро реагировать. Да и никто из них не способен причинить ему вред. Они обожают своего юного хозяина. Рыцари или солдаты? Сомневаюсь. Томми для них, как младший брат, или даже сынишка. Они жизнь за него отдадут. Значит… -Значит, кто-то из родителей! —?глаза Дитера потемнели и стали похожи на грозовое небо.- Но мама не могла сделать больно Томасу. Она надышаться на него не может. Отец? Да, да, припоминаю! В то утро он был чем-то недоволен, можно даже сказать, что он был очень зол. Но что могло случится в такой короткий промежуток времени? С Томми мы расстались на рассвете. Я пошёл на плац поразмяться, а малыш остался нежиться в кроватке. Он ведь такой соня. Встретились мы уже в зале, и он светился, как утренняя заря. Что же произошло? Когда отец с Томасом успели сцепиться? По какому поводу? Ничего не понимаю! Малыш с почтением и любовью относится к отцу. Он бы никогда не посмел вступить с ним в перепалку. Но, зная крутой и несдержанный нрав лорда, могу предположить, что он чем-то обидел Томаса, причём, сильно обидел. Малыш очень дорожит уважением отца и старается изо всех сил заслужить его одобрение. Выходит, что сын чем-то не угодил папаше, и тот в своей манере дал ему это понять, чем и причинил ему боль. Так, так! И какое же страшное преступление совершил наш ангел, чтобы от угрызений совести довести себя до такого состояния?! Я должен докопаться до истины и защитить свою любовь! Не успел лекарь и рта раскрыть, как Дитер вылетел из комнаты. Ахмед лишь сокрушённо покачал головой. -Ох, безрассудные, горячие молодые головы! Иногда они не понимают, что правда может разрушить жизнь, а ложь бывает во спасение. Надеюсь, что старшие будут мудрее.Дитер выбежал в зал, но, кроме слуг, накрывающих стол к ужину, там никого больше не было. В родительской спальне тоже было пусто. Молодой человек поднялся по винтовой лестнице к комнате для рукоделий. Распахнув дверь, он остановился на пороге, тяжело дыша от волнения и гнева. Мать сидела за пяльцами с непроницаемым и надменным лицом. Отец расхаживал по комнате, заложив руки за спину. Оба от неожиданности вздрогнули и уставились на сына. -Ну, и как вы себя чувствуете в тот момент, когда наш ангел умирает?! —?зарычал блондин, не в силах сдержать рвущуюся наружу злость.- Вижу, неплохо. Прямо полная идиллия. А Томми, между прочим, потерял сознание прямо у меня на руках, и до сих пор ещё не пришёл в себя. Ахмед сказал, что у него полное телесное и душевное истощение. А вам хоть бы что!Иден вскочила на ноги, роняя пяльцы. Её глаза наполнились слезами, и она укоризненно посмотрела на мужа. Дитер заметил этот взгляд, полный боли и упрёка. Он пристально разглядывал напряжённое лицо лорда и всё понял. -Вот, значит, где собака зарыта?! Это твоя вина, отец? Это ты довёл малыша до такого состояния? Что ты ему сделал, какую гадость сказал, чем унизил? Скажи мне, что такого непростительного совершил Томми, что ты его почти уничтожил? Ответь мне, за что ты так жестоко обошёлся с ним? -Как ты смеешь так разговаривать с отцом, щенок! —?взъярился лорд,?— Я не собираюсь перед тобой отчитываться в своих поступках. Я лорд, хозяин этого дома и волен делать то, что считаю нужным и правильным для блага семьи. -Значит, это для блага семьи ты решил извести малыша?! Так знай, если с Томми случится что-то страшное, я навсегда уйду из ТВОЕГО дома, и ты никогда больше меня не увидишь. Хотя, я вряд ли надолго его переживу,?— тихо проговорил Дитер, и резко повернувшись, вышел, громко хлопнув дверью. Он понял, что не добьётся правды, что существует какая-то тайна, которую ему никто не откроет. Ну и чёрт с ним! Главное, чтобы с Томми всё было хорошо, а уж он сумеет его защитить.После ухода Дитера в комнате наступила гнетущая тишина. Иден упала на стул и закрыла лицо руками. Лорд подошёл к окну и тупо уставился в сгущавшуюся темноту. -Ну, чего молчишь? —?глухо сказала женщина, бессильно роняя руки на колени.- Добился своего, чудовище волосатое?! Ты этого хотел, да? Один сын почти умирает, второй готов тебя возненавидеть, а я…Хьюго бросился к ногам жены и закрыл ей рот поцелуем. -Тише, тише, милая! —?еле выговорил он, с трудом оторвавшись от сладких губ.- Я и пришёл к тебе сегодня, чтобы поговорить, посоветоваться и попытаться всё исправить. Я совсем запутался в своих мыслях и чувствах. Есть вещи, которые я не могу ни понять, ни принять. Давай вместе обсудим сложившуюся ситуацию. Помоги мне, дорогая. Прежде, чем судить, дай мне шанс оправдаться… Ты ведь не знаешь некоторых обстоятельств, которые толкнули меня на подобное отношение к Томасу. И это не потому, что наши сыновья,?— любовники. С этим я кое-как смирился. Здесь нечто другое. Что-то таинственное и пугающее. Давай вместе разберёмся с этим. Может, не всё так страшно, как я себе нафантазировал? Просто выслушай меня. Только не гони.Хьюго умоляюще посмотрел на жену. В его глазах затеплилась надежда на некое чудо, которое может совершить только эта женщина. И отступят острая тоска и холодная пустота, поселившиеся в его душе за эту бесконечно длинную неделю. -Что ж, давай поговорим,?— тихо сказала Иден, с затаённой нежностью глядя на огромного мужчину, склонившегося к её ногам.- Возможно, я что-то упустила, чего-то не поняла. Ведь в ту ночь мы решили не препятствовать сыновьям, не лезть в их отношения, не вставать на их пути. Они любят друг друга, так имеем ли мы право осуждать это великое чувство. Я убеждена, что в искренней и глубокой любви нет ничего постыдного или позорного. -Согласен, дорогая. Если бы это была любовь между мужчиной и женщиной,?— не удержался лорд, хмуря брови.- Но между парнями, тем более братьями… -Ну вот! Опять завёл старую песню,?— хмыкнула женщина.- Но я понимаю, что тебе, с твоими взглядами, трудно с этим смириться. Однако, ты же проникся, вошёл в положение, принял решение и почти благословил мальчишек на подвиги. Даже обещал Томасу, что Дитер ничего не узнает. -Вот-вот, мы и добрались до главного! Ты не находишь странным, что я так быстро, как ты говоришь, проникся? Чуть слезу не пустил от умиления. Растроганно утирал сопли рукавом и улыбался, как идиот. Это на меня похоже? С моими-то принципами!Иден тревожно посмотрела на супруга. -Что ты хочешь этим сказать? На твоё решение повлияло не только желание сохранить семью, а что-то ещё? -Не что-то, а кто-то! И этот кто-то,?— наш милый, нежный ангелочек! -Но как такое возможно, Хьюго?! Подожди, ты хочешь сказать, что Томас каким-то образом воздействовал на тебя? -Именно это я и хочу сказать! Да! Я не могу забыть то странное состояние, в которое невольно впал под его тёмным, загадочным, и каким-то неземным взглядом. Этот чарующий взор заставлял мой гнев таять, как прошлогодний снег. Я тонул в этих колдовских глазах и точно знал, что сделаю всё для того, чтобы затаившаяся в них печаль растворилась и они снова засияли, как звёзды… -Ты прямо поэтом стал, любимый. Откуда такой высокий слог? Обычно у тебя всего три ключевых слова: руби, коли, вали,?— Иден рассмеялась, погладив мужа по голове, как ребёнка.- Вояка ты мой дорогой. Ой, прости!Я перебила тебя. Продолжай.Хьюго зажмурил глаза от удовольствия, но всё-таки смог сосредоточится. -Да, чуть не забыл самое главное! Когда я про себя решил, что непременно поговорю с Дитером о его недостойном поведении, в моей голове вдруг раздался тихий такой, но властный голос: ?Ты этого не сделаешь?. И прозвучали эти слова, как приказ. И тогда я окончательно впал в слюнявое детство. Стало легко и радостно. Было такое ощущение, словно бархатная ручка ласково поглаживает моё сердце, успокаивая бушевавшую в нём ярость. А этот бездонный взгляд всё глубже проникал внутрь моего сознания, и я радостно растворялся в нём, чувствуя себя счастливым. Моя душа пела от звенящего восторга бытия. Все тревоги улетучились, осталось лишь одно неистовое желание,?— дышать, жить и любить. И я любил тебя всю ночь, моя прекрасная леди. А утром чары развеялись, наступило отрезвление и я понял, что наш сын,?— чудовище. Вот тебе и мальчик-одуванчик. -Ах, вот оно что?! Значит, ты испугался таинственной силы, которой обладает Томас и решил наказать его своим презрением, так? -Ну, примерно. Понимаешь, когда я пришёл в себя, когда заново прокрутил в голове события той ночи, то с ужасом понял, что совсем не знаю своего сына. Таким чужим, опасным и жёстким я его никогда прежде не видел. И тогда я понял, что не смогу простить ему то мерзкое чувство беспомощности и полного подчинения чужой воле, которое испытал под этим завораживающим взглядом колдовских глаз. А когда утром он, как ни в чём не бывало, впорхнул в зал, я уже его почти ненавидел. И в свой взгляд вложил все чувства, которые во мне бушевали на тот момент. С тайным злорадством я наблюдал, как опустились его плечи, словно на них давил тяжкий груз. Как золотистые искры гасли в его глазах, и они становились отрешёнными и неживыми. И, знаешь, мне не было его жалко.Лорд уткнулся лицом в колени жены и его широкие плечи содрогнулись. -Непонимание, суеверия и невежество порождают ненависть,?— задумчиво прошептала Иден.- Но это не про тебя, дорогой. Это была всего лишь вспышка обиды на сына. Обида на то, что твой малыш посмел оказать на тебя давление. Лёгкий ветерок согнул ветви мощного дерева и заставил их качаться по своей прихоти. Именно это тебя и разозлило. В тебе заговорила ущемлённая гордость, и за это ты не мог простить Томми. Ведь так?Лорд поднял голову и восхищённо посмотрел на свою маленькую жену. -Скажи ещё что-нибудь, любимая. Когда я шёл к тебе, то верил, что ты мне всё объяснишь. Я знал, что ты мудрая женщина и сможешь развеять хаос противоречивых мыслей, которые разъедают мой мозг. Сегодня вечером я увидел, как малыш упал без чувств и вдруг остро осознал, что безумно люблю его. Но что мне делать со своими предубеждениями? -Хорошо, я постараюсь донести до тебя ту истину, которую ты и сам знаешь, но не хочешь принять в силу своего упрямства, гордыни и чисто мужского самомнения. Начну немного издалека. Когда я была ребёнком, за мной приглядывала старенькая няня. По-моему, она была кормилицей ещё моей бабушки. Это была очень странная женщина, и люди считали её ведьмой, поэтому боялись и старались держаться от неё подальше. Но я была привязана к ней больше, чем даже к матери. Мы всё время проводили вместе.Она учила меня рукоделию, сбору целебных трав, знахарству, да и ещё многому другому. А ещё она знала несчётное количество сказок, старинных легенд и преданий. Однажды, она пришла ко мне в спальню и долго смотрела на меня, гладила по голове и плакала. Я не понимала, что происходит и тоже заплакала, прижавшись к ней. И тогда старушка прошептала мне на ухо: ?Ты выйдешь за муж за достойного и благородного человека, дитя моё. Вы будете любить друг друга всю жизнь. У вас будет трое детей. Старшенький,?— сын твоего мужа от первого брака. Голубоглазый красавец-блондин. Он сразу примет тебя и будет называть мамой. Второй сыночек при своём рождении спасёт тебя от смерти. С ним будет много хлопот, но ещё больше радости и счастья. Он из далёкого, волшебного мира, но выберет именно вас, чтобы дарить вам свою любовь. Третьим ребёнком будет девочка, зачатая под дивные песни ангела. А теперь спи, дорогая, и пусть тебе снятся хорошие сны.? Больше я не видела свою нянечку. Она исчезла из замка и из моей жизни. Я не придала значения её словам, посчитав, что это очередная сказка на ночь. Со временем я и вовсе забыла об этом странном предсказании. Но, как видишь, оно сбывается. Чудеса, не правда ли? Значит, в мире есть то, что не подвластно нашему разуму, во что трудно поверить, но невозможно и отрицать. А самое главное, надо понять и принять. Ты, надеюсь, помнишь, при каких обстоятельствах родился Томас? Мы все прекрасно знаем, что он, действительно, не земное создание. Просто, мы так его любим, что совсем забыли об этом. Он наш сын, а это для нас самое главное. Но, поскольку он не связан с нами одной кровью, значит, Дитер не является его братом. Инцеста, так оскорбляющего твои моральные принципы, нет. Это раз! Дальше! Мы не знаем, к какой волшебной расе относится малыш. Скорей всего он,?— эльф. Нянечка много рассказывала мне об этом таинственном народе и описывала их внешний облик так ярко и красочно, будто видела их воочию. Это хрупкие, воздушные существа невероятной красоты, с нежной, открытой для любви душой. Судя по старинным легендам, эльф может вступить в однополые отношения, если его возлюбленный предназначен ему судьбой. Тогда связь между ними считается священной и нерушимой. Значит, Томас нашёл своего единственного в лице Дитера, и мы не имеем права их осуждать, а тем более мешать их любви. Это два! Теперь, что касается того давления, которое оказал на тебя Томми и которое так разозлило и напугало тебя. Здесь вообще всё яснее ясного. Наш эльф сделал это ради сохранения своей семьи, ради нас, ради Дитера. Ты можешь себе представить, горячая ты голова, что могло случиться, если бы ты затеял с Дитером разговор о его отношениях с братом? Мы могли потерять обоих сыновей. Мне даже думать об этом страшно! И слава богу, что мальчик смог удержать тебя от рокового шага! Это три! Ну, как? Я развеяла твои предубеждения?Лорд вытер со лба испарину и выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. Казалось, всё то время, что Иден говорила, он не дышал. -Какой же я болван! Ведь я действительно мог разрушить семью и сделать несчастными самых дорогих мне людей. Спасибо, любимая! Ты открыла мне глаза и сняла груз с моей души. Но что же теперь делать? Как мне объясниться с Томми? Он избегает меня с ловкостью нашкодившего котёнка.Женщина рассмеялась и чмокнула мужа в нос. -Сейчас уже поздно, пора отдыхать. За сына не беспокойся, до утра он будет спать под действием настойки Ахмеда. И всю ночь рядом с ним будет находиться самая лучшая в мире сиделка в лице Дитера. А завтра мы что-нибудь придумаем. Пойдём, дорогой. Утро вечера мудренее! -Подожди, Иден,?— остановил жену Хьюго.- А как же ещё одно предсказание твоей нянюшки? Оно сбудется? -Оно уже сбылось, глупый. Ведь мы слышали дивное пение ангела!Дитер сидел в изголовье кровати Томаса, положив его голову себе на колени и задумчиво перебирал шелковистые локоны. Он нежно пропускал их сквозь пальцы, любуясь причудливой игрой света мерцающего ночника в блестящих прядях. Точёное лицо юноши, сейчас бледное и осунувшееся, всё равно поражало молодого человека своей изысканной, ослепительной красотой. Он не мог насмотреться на это чудо, принадлежащее только ему одному. Их связала безоглядная любовь, и они полностью отдали свои души во власть этого великого, божественного чувства. Только неделю назад они были безмерно счастливы, и вдруг, в какой-то момент, произошло нечто странное и тревожное. Будто грозовые тучи нависли над их домом. Дитер чувствовал, что его семья на грани раскола. Отец постоянно хмурился, был раздражён и зол. Иден была печальна и часто, украдкой, смахивала с ресниц слёзы. А поведение Томаса вообще выходило за рамки нормальности. Он почти перестал есть, был угрюм и задумчив. От родителей шарахался, как чёрт от ладана, всячески избегая контакта. А если случайно натыкался на кого-то из них, то вздрагивал, сжимался, отводя глаза, и прытко удирал со всех ног.А эти его изнурительные, выматывающие тренировки на плацу? Он будто специально загонял себя почти до потери сознания, чтобы к вечеру, едва переставляя ноги, доковылять до спальни и упасть в кровать, забываясь тяжёлым сном. А на рассвете всё начиналось заново. Гнетущая атмосфера в доме, гробовое молчание за общим столом, недоумённые и тревожные взгляды рыцарей, притихшие слуги, плачущая няня Агата, злобная тётушка Нел, раздражённо бросающая им тарелки с едой, словно кости собакам,?— всё это неимоверно напрягало Дитера. А главное, он не мог понять, что происходит. На все его вопросы малыш, пожимая плечами, нехотя отговаривался короткими фразами, что-то вроде: ?Тебе показалось.?, ?Всё нормально.?, или ?Не заморачивайся.? А то просто фыркал, как рассерженный кот и старался улизнуть. Но Дитер замечал тоску и боль в прекрасных глазах брата, которую он не мог спрятать от бдительного взора возлюбленного даже за густыми, длинными ресницами.А два дня назад к блондину подошёл Густав и, неловко потоптавшись, всё-таки решил завести разговор на волнующую всех тему. -Ты…это, Дит, извини, конечно, что лезу не в своё дело,?— неуверенно начал он,?— но сил больше нет смотреть, как малыш изгаляется над собой. Мы первое-то время с удовольствием наблюдали за ним, но потом поняли, что здесь что-то не так. Он ведь как одержимый. Ты посмотри, что вытворяет. Так ведь и убиться недолго. Подобные нагрузки опасны для его хрупкого тела. Он специально истязает себя, или кому-то хочет доказать что-то? А глаза! Ты видел его глаза? В них как будто солнце погасло, остались холод и тоска. А силы-то откуда берутся?! Он словно обезумел. Что с ним случилось, можешь объяснить? Парни переживают. Некоторые думают, что ужасный случай с монахом всё-таки оставил незаживающую рану в сердце нашего маленького друга и он сорвался, как дикий жеребец с привязи. Не ведает, что творит. Что скажешь, Дит? Мы все волнуемся за малыша. Видно же, что с Томми происходит что-то неладное.Дитер не знал, что и сказать. Сам ничего не понимал. Он так выматывался на плацу, находясь в постоянном напряжении от сумасшедших трюков брата, он был каждую секунду готов подхватить, защитить от удара, броситься на выручку неистовому мальчишке, что к вечеру был не способен даже думать.А сегодня его любимый малыш сломался. Дитер чуть ли не силком уволок его с ристалища, чтобы, наконец, серьёзно поговорить. Привёл на крепостную стену, где они так любили гулять перед сном. Думал, что Томми расслабится и поделится своими проблемами, но наткнулся на глухую оборону. Упрямец молчал, упорно скрывая лицо за каскадом волос. В итоге, вместо задушевного разговора, Дитер получил бесчувственное тельце.Блондин тяжело вздохнул и поднялся, осторожно укладывая мальчика поудобней. Томас недовольно засопел и стал шарить рукой по одеялу. Молодой человек тихо засмеялся, быстро снимая с себя одежду. Как только он устроился рядом с любимым, тот немедленно ткнулся носом ему в шею, довольно что-то мявкнул и задышал тихо и спокойно.Хьюго долго не мог уснуть. Крепко прижимая к груди спящую жену, он никак не мог избавиться от мыслей, круживших в его мозгу, как рой потревоженных пчёл. С одной стороны он был несказанно рад новости, которой поделилась с ним Иден. О, господи, счастье-то какое! У него будет дочка! Маленькая красавица, похожая на мать. Это же чудо какое-то! В его возрасте стать отцом! Ведь ему под шестьдесят, а он чувствует себя сорокалетним, полным сил мужиком. Даже морщины на морде почти разгладились. Хьюго беспокойно заворочался. Выходит, что Томми не только заставил его заткнуться… Дьявольщина! Он что же, подарил ему молодость?! Здоровье?! Вон, даже старые боевые шрамы перестали ныть. Нет, нет! Это невозможно! Или возможно? Лорд вдруг ясно припомнил взгляд сына. Пугающий, тёмный, властный. Но в самой глубине этих чудесных глаз мерцал тёплый, золотой свет, будто яркий солнечный луч пробивался сквозь грозовые тучи. Хьюго стёр со лба выступивший пот. Да, это, бесспорно, магия. Светлое, дарующее жизнь, волшебство! Ну и ну!А Иден?— умница, разобрала всю ситуацию, словно по полочкам, и он понял, что у мальчика не было другого выхода, как только заставить его молчать. После разговора с женой до него дошёл весь масштаб катастрофы, которая могла разразиться, благодаря его упёртости. Старый он осёл! Как он мог не видеть, не понимать, что за внешней оболочкой ослепительного, легкомысленного, озорного красавца, скрывается тонкая, ранимая, нежная душа. Любящее, преданное сердце, которое теперь разрывается от боли. Малыш заблудился в своих переживаниях, ему не с кем поделиться своей бедой, и он молча страдает в одиночестве, взвалив на свои хрупкие плечи ответственность за семью. Как отец, как человек, проживший долгую жизнь, он был обязан быть мудрее и снисходительнее. Нет, он должен всё исправить! Он должен вернуть сыну радость жизни, самоуважение, попранную гордость. Ему надо отогреть, утешить, приласкать этого родного, непокорного, упрямого, но такого сейчас потерянного и беззащитного мальчика. Он перед ним в неоплатном долгу.Рано утром Дитер вышел из спальни, осторожно прикрыв дверь, и зашагал к лестнице. Как только его шаги затихли, из-за угла показались две фигуры. -Иди первая,?— прошептал лорд.- Боюсь, как только Томас увидит меня, не дай бог, из окна выпрыгнет. Я лучше пока здесь подожду. Ох, даже и не знаю, как к нему подступиться. Я так обидел малыша, а теперь и не знаю, как загладить свою вину. А ты мудрая женщина, ты сможешь найти нужные слова. -Это уж точно! —?съехидничала Иден.- Если б взглядом можно было убивать, то наш сын был бы мёртв. И, да, я мудрая женщина, к тому же беременная, что прибавляет мне уверенности в себе. Но, честно говоря,?— серьёзно добавила она,?— я тоже немного волнуюсь. Уж больно мальчик отдалился от нас, наглухо закрыл свою душу и никого больше не хочет впускать в неё. Ну, я пошла. Пожелай мне удачи, дорогой!Иден потихоньку открыла дверь и заглянула в комнату. Постель была пуста. -Вот непоседа,?— подумала она.- Чуть свет, а уже на ногах. И где же ещё он может быть, как не в купальне.Тут до неё донёсся тихий плеск воды. -Ага, точно! Очень даже хорошо. Там-то я его и зажму. Уж оттуда он не удерёт от меня. Не будет же он сверкать перед матерью своей голой очаровашкой.Иден отстранила тяжёлую занавесь и вошла в комнатку, погружённую в приятный полумрак. В нос проник нежный аромат свежести и весенних цветов, словно она оказалась на зелёном лугу, окроплённом тёплым дождём. Она с наслаждением втянула в себя этот дивный запах, и у неё слегка закружилась голова от щемящей нежности. Она вспомнила, как купала своего малыша, как он звонко и радостно хохотал, шлёпая пухлыми ручонками по воде, как упоительно пахли его влажные локоны, каким тёплым и родным было его золотистое тельце, которое она заворачивала в тончайшее полотно и ласково прижимала к груди. А сколько любви и счастья было в его пленительном взоре, когда он доверчиво смотрел на свою маму лучистыми, невинными глазами.Её Томми расслабленно лежал в купели, откинув влажную шевелюру на бортик. Блестящие локоны доставали почти до пола, и женщине нестерпимо захотелось погрузить пальцы в эту шелковистую роскошь. Но она сдержала свой порыв, не зная, как отреагирует на это, такой сейчас, далёкий и неприступный красавец. Она подошла ближе и заглянула в лицо сына. Он, видимо, задремал, ещё окончательно не придя в норму после снадобья Ахмеда. Его лицо было спокойным и отрешённым. Длинные ресницы слегка подрагивали, розовые губы были чуть приоткрыты, обнажая влажную полоску жемчужных зубов. Как же он прекрасен, подумала Иден, любуясь сыном. Он само совершенство, созданное щедрой природой. -Мама? Что ты здесь делаешь? —?раздался тихий голос.Иден вздрогнула от неожиданности, выходя из созерцательного транса.Женщина несколько виновато улыбнулась и посмотрела в глаза сына. В них она увидела недовольство и лёгкое раздражение. -Мне надо поговорить с тобой, сынок,?— поспешно сказала она, пытаясь скрыть неуверенность и смятение за ласковой улыбкой. -О чём? Всё уже сказано, матушка. Ничего нового я добавить не могу. Если тебя послал отец, чтобы прочитать мне мораль о моём недостойном поведении, то напрасно. От Дитера я не отступлюсь. Он мне слишком дорог. -Нет, нет, милый! Никто не собирается разлучать вас. Любите друг друга и будьте счастливы. Это ваша судьба, и мы с отцом не пойдём ей наперекор. Лорд принял ваши отношения и не осуждает их. А про меня и говорить нечего! Главное, чтобы мои дети были живы и здоровы. Чего ещё мне желать!Юноша пристально посмотрел на мать, и его глаза потеплели. -Тогда, о чём же ты хотела поговорить со мной? -Я всё знаю, малыш! —?многозначительно прошептала Иден.Томас побелел и, вздрогнув, как от удара, закрыл лицо руками. -Ты выбрала подходящий момент, мама,?— глухо сказал он.- Теперь мне не избежать этого разговора. Но, видит бог, как я боялся и не желал вываливать на вас эту мерзость. -О чём ты, сынок? -О том, что отец Стефан был прав! Я?— дьявольское отродье! Я совершил страшное преступление! Я?— чудовище, которому нет места среди людей. -Ты имеешь ввиду то влияние, которое ты оказал на лорда? -Да, да! Я не имел на это морального права! Дай, пожалуйста, простынь. Мне холодно. Если б не Дитер, то ушёл бы из дома куда глаза глядят.Иден, скрывая улыбку, передала сыну требуемое и отвернулась. -Глупый, маленький котёнок! Ну, какое из тебя чудовище! Ты светлый, благородный, честный мальчик. Твоя красота, чистая, воздушная, как весеннее небо. Она ласкает взор, проникает в сердце, вызывая восторг и благоговение. Она дарит тепло и радость. Такова и твоя душа, полная нежности и любви. Она отражается на твоём прекрасном лице, как в зеркале. -Ты говоришь это, чтобы утешить меня.- ответил юноша, устало опускаясь на стул возле туалетного столика и с отвращением разглядывая своё лицо.- Но я-то теперь знаю, на что способен. Знаю и пугаюсь этого. Что со мной не так, мама?! Я всегда чувствовал, что не такой, как все, а после того, что сотворил с отцом, окончательно убедился, что опасный урод. Даже не знаю, как это произошло! Ведь в ту ночь, когда вы застукали нас с Дитером, я шёл к вам повиниться, объяснить, что безумно люблю брата и не мыслю своей жизни без него. Я надеялся, что вы поймёте меня и не будете судить слишком строго. Но, когда я прочёл в глазах отца отвращение и боль разочарования, то почувствовал себя грязью под его ногами и мне захотелось убежать и забиться в какой-нибудь угол, чтобы меня никогда не нашли. Но Ди, мой Ди… Я не мог оставить его на позор и поруганье и решил бороться за свою любовь. И вот тогда со мной что-то случилось. Мне трудно описать то состояние, в которое я погрузился. Мама, это было так восхитительно! Я будто взлетел к небесам и парил среди звёзд, свободный и лёгкий, словно ветер мироздания. И я всецело завладел душой отца, проник в его разум, заставил делать то, что мне было угодно… О, господи! Как я мог так поступить с человеком, которого безмерно уважаю и люблю! Как я посмел манипулировать его чувствами и мыслями! Мне нет прощенья! Мамочка, как мне дальше жить с таким грузом вины? Да и отец меня теперь ненавидит, и никогда не простит. Я понял это, когда он посмотрел на меня утром. Он всё помнил и осознавал… Лучше бы он грохнул меня, чем так смотреть.Долго сдерживаемые слёзы полились по щекам юноши, и он не пытался их остановить. Иден прижала голову Томаса к груди, и он не сопротивлялся этой искренней ласке. -Мальчик мой! —?тихо сказала она, поглаживая сына по волосам.- Я понимаю, что мучает тебя. Ты не можешь простить себе этот, на твой взгляд, недостойный поступок. Но давай посмотрим на это с другой стороны. Если бы ты этого не сделал, твой горячий отец наломал бы столько дров, что мне страшно даже представить, чем всё это могло закончится. Ты спас не только Дитера, но и нашу семью. Прекрати изводить себя. Вчера мы долго разговаривали с твоим отцом. Он очень за тебя переживает и тоже мучается угрызениями совести за то, что не понял твоего порыва защитить самых дорогих тебе людей. Успокойся, маленький. Ты всё правильно сделал. Запомни, твой дар?— не проклятье, а божье благословение. Ты никогда не воспользуешься им во вред, а только во благо. Ты мне веришь, сынок? -Да, мама, верю! Спасибо тебе, дорогая. Ты сняла груз с моей души. -И с моей тоже,?— раздался вдруг сзади голос.Мать и сын обернулись. Над ними возвышалась могучая фигура лорда.Томас поднял зарёванную мордашку и сжался маленьким комочком, словно опасаясь удара. Хьюго втянул воздух сквозь стиснутые зубы и, подойдя к сыну, схватил его в охапку и прижал к себе. Взглянув в огромные глаза, засветившиеся робкой надеждой, он с глухим стоном покрыл поцелуями бледное личико, мокрое от слёз. -Хороший мой! Прости своего неразумного отца. Я никогда больше не обижу тебя недоверием. Мы так любим тебя. За то, что ты есть, за то, что ты не такой, как все, за то, что ты самый лучший из нас. Ты наше чудо, наш ангел-хранитель! Без тебя наша жизнь потеряет смысл, а дом опустеет. Ты мне веришь, сын?Томас переводил взгляд с отца на мать и обратно, а в глазах разгорался золотистый огонёк надежды, прогоняя печаль и тоску. Он молча кивнул головой, не в силах вымолвить ни слова. -Вот и хорошо! Забудем это недоразумение. Мы?— семья, мы?— едины, мы никогда не предадим друг друга, что бы не случилось. А теперь подбери сопли и слушай мой отцовский приказ. С сегодняшнего дня ты будешь появляться за столом, хорошо кушать и радовать нас своими песнями.Хьюго выпустил сына из объятий и погладил по голове. -Одной любовью сыт не будешь,?— хохотнул лорд и, подмигнув жене, вышел. Из коридора послышался его громкий смех.Дитер вошёл в зал и остолбенел. За столом, шумно переговариваясь, сидели рыцари, мать с отцом о чём-то тихо беседовали, слуги радостно сновали туда-сюда, расставляя посуду. Тётушка Нел, покачивая необъятными бёдрами, носила блюда с едой и счастливо улыбалась. Няня Агата стояла спиной ко входу, кого-то прижимая к себе. Дитер видел только изящную руку, обнимавшую старушку за талию. На указательном пальце таинственно поблёскивал перстень с чёрным бриллиантом. Сердце блондина сделало резкий скачок и бешено забилось где-то в горле. Он сделал несколько шагов, и все присутствующие разом повернули к нему головы. Агата отошла, и Дитер встретился взглядом с сияющими глазами Томаса.В огромном зале снова было шумно и весело. Все болтали, смеялись, обменивались шутками и подковырками. А влюблённые не спускали друг с друга счастливых глаз. -Сынок, спой нам, пожалуйста,?— обратился лорд к Томасу.- Мы соскучились по твоим прекрасным песням.Все радостно загалдели, а юноша, мечтательно прикрыв глаза, пробежал пальцами по струнам кифары. Кто под звездой счастливою рождён,?— Гордится славой, титулом и властью. А я судьбой особой награждён, Ведь для меня любовь,?— источник счастья. Под солнцем пышно листья распростёр Наперсник принца, ставленник вельможи. Но гаснет солнца благосклонный взор, И золотой подсолнух гаснет тоже. Военачальник, баловень побед В бою последнем терпит пораженье. И всех заслуг его потерян след. Его удел?— опала и забвенье. Но нет угрозы титулам моим Пожизненным: ЛЮБИЛ, ЛЮБЛЮ, ЛЮБИМ!