Глава 12 (1/2)
С одной стороны, Ыйчжин осознает почти полную бесполезность затеи, на которую они собрались потратить вечер. С другой, он уже договорился с Квансоком. И с третьей, есть наивные младшие, которые, внезапно, на три голоса ноют, что нужно попробовать.Поэтому поздним вечером они вчетвером снова собираются пересечь границу Старого Города и вломиться в гости к Дэвону. Киджуна с собой не берут, Хангёль вообще не выпускает его из дома уже после пяти вечера. Ыйчжин как-то попробовал пошутить, что, может, и Кёнтаку стоит пореже шататься по улицам, но тот совсем неуважительно пообещал сломать хёну нос, если его попробуют оставить. Они с Чонхой снова становятся ближе друг к другу, хотя, казалось бы, куда еще, и не расстаются сутками. На эту тему Ыйчжин тоже хотел пошутить, но решил, что дорожит сохранностью своего лица в нынешнем его состоянии.На нервяке они плохо рассчитывают время и приходят раньше назначенного срока. Но район аристократов не то место, где можно просто прогуляться по улицам, коротая время. И, прислушавшись к мнению Кёнтака о том, что в этом доме почти круглые сутки кто-то гостит, Ыйчжин стучится в дверь. Открывший им Марко хмыкает в ответ на извинения, пока они пытаются казаться культурными, и взмахом руки зовет их внутрь.Обитатели дома ужинают, и Дэвон подрывается с места, пытаясь придумать, что можно предложить гостям. Хангёль, краснея, отказывается, уверяя, что они сыты и пришли вовсе не за этим, Суун смущенно носит полную ложку ко рту и обратно в тарелку, так и не решаясь продолжить есть, и только Марко спокойно дожевывает. А потом предлагает угостить пришедших чаем и уводит за собой в гостинную. Ту самую, которая с видом на сад.– А где Киджуни? – спрашивает Дэвон спустя пару минут.– Он же не видит ничего, – отвечает Хангёль. – Сейчас не лучшее время для него выходить на улицу.– Точно, Квансок говорил, – как будто вспоминает Дэвон.– Мы здесь как раз из-за него, – кивает Ыйчжин.– Он скоро будет, – отвечает Дэвон и оглядывается на часы.
Они спешат на несколько минут, довольно прилично, на самом деле. И от этого у Ыйчжина во рту неприятный привкус. За пределами СтарогоГорода не бывает таких часов: там расписание восходов и закатов три раза в день зачитывают по радио, а точное время означает шанс выжить.Там, за пределами Старого города, вообще, если честно, все очень паршиво последние дни. С той ночной вылазки, где они встретили аристократов, прошло несколько дней, и за это время ситуация только ухудшилась – как будто нарушился какой-то баланс, отвечающий за жизнь города и поведение квэмулей. Их становится больше, они не подчиняются командам, если рядом собирается три-четыре штуки, все чаще нападают на людей, все больше тел полиция находит каждое утро.– Ох, – вздыхает Дэвон, – а они не могут просто не выходить из дома?Ыйчжина коробит. Но он знает, что Дэвон просто ничего не понимает за границами своего мира аристократов.– Не могут, – подает голос Кёнтак. – Им нужно, как минимум, ходить на работу.– А возвращаться домой в безопасное время?– То, которое раньше было безопасным, больше не дает никаких гарантий.– Можно же как-то договориться, чтобы их отпускали раньше?Кого там Ыйчжин называл наивным? Мир начинает скатываться в преисподнюю, а Дэвон спрашивает, не могут ли люди приходить домой с работы пораньше. Кёнтак и Чонха молчат растерянно, Хангёль тоже не находит слов, у Сууна сложное нечитаемое лицо, а Марко морщится и отворачивается. Ыйчжин хотел бы знать, о чем тот думает. Но сейчас он просто надеется, что поскорее придет Квансок, который пока производит впечатление самого разумного и адекватного среди них.Но, конечно же, первым появляется Сэён. И, по-хорошему, с ним вообще не стоит ничего обсуждать – его позицию можно предсказать, угадав с одной попытки. Но они зачем-то начинают разговаривать, и Ыйчжин предсказуемо закипает. У Сэёна все просто – ему плевать. На то, что мир меняется, на то, что квэмули ведут себя странно, на то, что люди умирают. Они ведь умирают не в его квартале. И в его никогда не будут. Ыйчжин кипятится и готов перейти на личности. А Дэвон, который обычно выступает буфером между Сэёном и остальными, растерянно молчит: он не понимает сути конфликта. И, если не считать желания врезать Сэёну по его благородной физиономии, больше всего Ыйчжин хочет хлопнуть дверью и уйти нафиг. Но он обещал Квансоку встретиться. С одной стороны неслышно, но вполне ощутимо скрипят зубами Кёнтак и Чонха, с другой – умоляюще смотрит Хангёль, по Сууну все еще сложно что-то понять, но он ловит взгляд Ыйчжина и качает головой. Это глупо: Ыйчжин не должен тратить время и нервы на перепалку с Сэёном, этого упертого идиота не переубедить. А ещё он как будто специально дразнит и подначивает на конфликт. За это ему тоже хочется врезать.*** Хангёль вздрагивает, когда кто-то касается его запястья. Он слишком сильно задумался, не заметил, как к нему подошли. Хангёль поднимает взгляд и вздрагивает еще раз.Перед ним стоит Суун. Он не улыбается и смотрит куда-то в сторону, кажется на Сэёна.– Надо поговорить, – тихо роняет Суун и идет к лестнице, не дожидаясь ответа.Хангёль теряется. С одной стороны, он, наверное, должен идти следом, но с другой – ему все еще чертовски неудобно в этом доме, Хангёль даже сесть без разрешения не рискнул бы, не то что подниматься на второй этаж. И из-за этого так и стоит в углу гостиной.Но Суун оборачивается на середине лестницы и удивленно выгибает бровь, явно не понимая, почему тот медлит. И Хангёлю остается только вздохнуть, бросить виноватый взгляд на Дэвона, который, кажется, и не замечает ничего, окончательно растерявшись, и пойти следом за Сууном.Комната, в которую они приходят, кажется раза в два больше, чем вся квартира, в которой живут Хангёль и Киджун, – это не добавляет ни спокойствия, ни уверенности в себе. Хангёль замирает на пороге, прикрыв за собой дверь, и не рискует пройти дальше. Суун же подходит к столу и берет в руки толстую старую книгу.
– Ты нашел что-то? – нарушает молчание Хангёль.
– Статуэтка, судя по всему, оберег, – откликается Суун и кладет раскрытую книгу на стол. – Вот тут, посмотри.Хангёль подходит и замирает за спиной у Сууна, пытаясь заглянуть в книгу через его плечо. Но только нервно сглатывает и облизывает губы. Он чувствует запах туалетной воды Сууна, чувствует его тепло. И ему чертовски хочется поднять руку и провести пальцами по шее того: медленно, осторожно, сначала вниз, а потом вверх. А потом наклониться и прижаться к покрывшейся мурашками коже губами.– Видишь? – спрашивает Суун, а Хангёль вздрагивает в черт знает какой раз за вечер, встряхивает головой, отгоняя неуместные мысли, и переводит взгляд на книгу.На краю листа сильно поблекший карандашный рисунок, он грубый и схематичный, но все равно позволяет опознать что-то очень похожее на статуэтку, которую нашли детективы.
– Обереги? – Хангёль хмурится и пробегает глазами текст, около которого нарисована та, но не понимает почти ничего. Слишком много неизвестных ему терминов и странных оборотов речи.– Вокруг Старого Города закопано множество специальных оберегов, они образуют барьер, через который не могут пройти квэмули, – поясняет Суун. – Сейчас уже никто толком не знает, как это работает, и новые обереги делать тоже не умеют. Информации вообще минимум, как будто это никому и неинтересно.– Не удивительно, – морщится Хангёль и отступает на полшага. – Зачем разбираться и что-то делать, когда проще спрятать голову в песок и не высовываться из своего безопасного мирка.
– Я не прячу, – раздраженно отзывается Суун, разворачиваясь. Он смотрит едва ли не с вызовом.– И этим приятно отличаешься от всех остальных, – мягко улыбается Хангёль и делает еще один шаг назад. Суун слишком близко, и это сбивает с мысли. – Значит, ты думаешь, что моя статуэтка – это оберег?– Такое кажется вполне возможным. В последний раз, лет сто назад, когда пытались разобраться, как обереги работают, несколько штук выкопали, посмотрели и зарыли обратно. К тому же статуэтка, как я помню, звенит так же, как обереги, когда проходишь над ними. Так что я почти уверен, – Суун вздыхает и опирается задницей на край стола, скрещивая на груди руки. – Только я не очень понимаю, что нам это в итоге дает. И не отвечает на главный вопрос – почему взбесились квэмули.– Думаю, я знаю, почему, – морщится Хангёль. – Я убил одного из них.– Ты… что?! – Суун разве что на месте не подскакивает от такой новости.– Убил, – Хангёль пожимает плечами. А потом, как может, коротко рассказывает подробности. Суун слушает внимательно, не перебивая, только начинает нервно ходить по комнате.– Где сейчас статуэтка? – спрашивает он, когда Хангёль заканчивает говорить. Он не задает вопросов, почему Хангёль не рассказал такие важные подробности раньше, и на том спасибо.– У Ыйчжин хёна. Хранить ее у себя, учитывая, что там Киджун, так себе идея была бы.– Сможешь ее забрать? – Суун прикусывает губу, останавливается и задумчиво смотрит на так и лежащую на столе книгу.
– Есть какая-то идея? – выгибает бровь Хангёль.– Однажды я обходил Старый Город вдоль границы и заметил, что один участок звучит иначе. А теперь думаю, что, возможно, ее место как раз там. Шансов не так много, но вдруг сработает?*** – Ючан, вставай, – судя по интонациям, Джунхи улыбается. Он садится на кровать рядом с Ючаном и почти сразу кладет руку ему на плечо. – Мы должны были открыться еще час назад. Учитывая текущую ситуацию, такая задержка непростительна.– Почему мы не можем устроить выходной? – недовольно тянет Ючан и зарывается лицом в подушку. Ему ужасно лень шевелиться и хочется спать. Он понимает, что Джунхи прав: теперь люди предпочитают возвращаться домой до того, как вообще начинается закат. Но какое это все имеет значение, если главное сейчас совсем другое?Донмён не обманул – травы, которые он притащил, сработали как надо. Джунхи осталось пить их еще четыря дня, но он уже снова бодр и весел, не просыпается больше по ночам и вообще ничем не напоминает человека, который еще всего ничего назад мог часами смотреть в одну точку расфокусированным взглядом.– Потому что за время моего… недомогания, назовем это так, у нас скопилась уйма дел, которые надо решить. А еще заметно похудел счет, – поясняет Джунхи, не убирая руки.
– Это у вас похудел, не у меня, – Ючан зевает. – Кванрёль хён как раз на днях мне заплатил.– Этот вопрос мы с ним уже обсудили, – задумчиво тянет Джунхи.Ючан даже глаза открывает и садится.– В смысле? Теперь ты решил меня уволить что ли? – хмурится он.Джунхи смотрит на него несколько секунд растерянно и непонимающе, а в итоге начинает хохотать, отчего Ючан хмурится еще сильнее.– Хён?– Я вообще имел в виду, что для наемного работника у тебя многовато права голоса, – смеется Джунхи. – Станешь полноценным партнером. Тем более, нашу кухню ты всю знаешь, да и сам говорил, что некоторые дела тебе действительно интересны и хотелось бы участвовать в их раскрытии.Ючан прикусывает губу и задумчиво смотрит на Джунхи. Не похоже, чтобы тот шутил или издевался.
– А условия можно будет обговорить? – осторожно спрашивает Ючан.– И какие же у тебя условия? – Джунхи улыбается и понижает голос, тянет едва ли не томно.
Ючан почти сбивается с мысли, но все-таки не ведется на провокацию.
– Я не хочу больше варить кофе. И сидеть в приемной как секретарша, – строгим тоном говорит он.
– Как я понял, Кванрёль этот вопрос уже утряс, – пожимает плечами Джунхи.– Дай угадаю – Донмён? – Ючан прищуривается. – Так вот в чем дело! Кванрёль хён таки решил забрать его к нам, но не придумал ему никакой другой работы, вот и решил меня подвинуть? А если бы я отказался?– А ты откажешься? – выгибает бровь Джунхи.– И где Донмён будет жить? – Ючан делает вид, что не услышал последнего вопроса. – В приемной поставить еще один диван не получится, да даже матрас там не положишь. Остается только кабинет.Такой вариант Ючану не нравится категорически. Если бы Донмёна надо было приютить на пару дней, ну неделю, он бы конечно не был против. Но не на постоянной же основе. У них с Джунхи и без того слишком мало времени и возможности побыть наедине.
– Переедем, – просто говорит Джунхи. – Кванрёль как раз ушел новое помещение искать. Как найдем, куда, – Донмён переедет к нам.– К нам? Или к Кванрёль хёну? – смеется Ючан. – Донмён, конечно, женственный сверх меры, но все-таки я удивлен. Не думал, что хён…Ючан не договаривает, но и так понятно, что он имеет в виду.– Ты, главное, при Кванрёле это не ляпни, – хмыкает Джунхи. – Он тебе за такие намеки что-нибудь оторвет.