Глава 11 (2/2)

– Чай было бы… – начинает Донмён, но не успевает договорить.Входная дверь открывается едва ли не с ноги, а появившийся на пороге Кванрёль нервно тараторит:– Ючан, нам срочно надо найти Донмёна... – и осекается, удивленно глядя насъежившегося на стуле Донмёна. Но тут же хмурится и в несколько шагов пересекает приемную, в итоге нависая над ним. Улыбка Кванрёля не внушает оптимизма. – Как славно, что ты здесь.

– Хён, что-то случилось? – Ючан редко видит Кванрёля в бешенстве и предпочел бы видеть еще реже. Даже ему становится не по себе.– О да, случилось, – кивает Кванрёль и присаживается на край стола, так близко к Донмёну, что тот вжимается в спинку стула. – На Хангёля ночью напал квэмуль. И не просто так напал, а целенаправленно, не слушая никаких команд. А потом Хангёль его убил при помощи статуэтки. Правда, занимательно?

Ючан замечает, как вздрагивает Донмён, когда слышит слово “квэмуль”.

– Вы… вы знаете про квэмулей? Вы видите их? – запинающимся шепотом спрашивает Донмён.

– Мы – нет, не видим, а вот один наш друг – да, – Кванрёль скрещивает на груди руки. – Но мы плюс-минус знаем, что это. А теперь хотелось бы послушать, что же это за статуэтку такую мы сперли с твоей подачи?

Донмён зажмуривается и ниже опускает голову. Ючан хмурится. Он бы на его месте повысил на Кванрёля голос, как минимум, потому что они обманули его, сказав, что никакой статуэтки не нашли. Но это он. А Донмён явно привык быть мальчиком для битья.– Я сделаю чай, – говорит Ючан и встает из-за стола. – С Хангёлем все в порядке?– Да, я виделся с ним, – кивает Кванрёль. – Взбудоражен, ни черта не понимает, но в порядке. Квэмуль ему ничего не сделал, только напугал немного.Когда Ючан ставит перед Донмёном чашку с чаем, тот вцепляется в нее до побелевших костяшек. А говорить начинает очень тихо:– Статуэтку сказал найти мой дед. Несколько раз подчеркнул, что я должен обратиться к обычным и желательно к каким-нибудь частным детективам. Конечно, я сразу про вас вспомнил.

– Подожди, – перебивает его Кванрёль. – Твой дед? Я думал, заказ от кого-то из аристократов.– Ну да, – растерянно кивает Донмён. – Мой дед – глава очень уважаемой семьи.

– То есть ты… э-э-э… из аристократов? – Кванрёль хмурится. – Из этих, как они там себя называют, Знающих?– Не совсем, – Донмён снова морщится. – Ну то есть, с одной стороны, да – родословная у меня огого. Но я не Знающий, не в полном смысле этого слова так точно. Я квэмулей вижу, но на этом всё. Я не могу ими управлять. Это что-то генетическое: в моей семье так чтут чистоту крови, что часто браки заключают между достаточно близкими родственниками, ну и вот что в итоге получилось. Дед давно сказал, что никакого наследства мне не светит, а если бы не бабушка, наверное, выгнал бы, еще когда только выяснилось, что я не только с виду хилый.

– Все больше люблю Старый Город и его обычаи, – фыркает Ючан.Донмён только плечами пожимает и продолжает:– Про статуэтку я на самом деле ничего не знаю.Только что она очень важна и мой дед готов пойти на что угодно, чтобы ее достать. А зная его нрав, я предположил, что он вполне в состоянии убрать всех свидетелей, просто на всякий случай. Поэтому к вам и пришел в прошлый раз. Вы хорошие, я не хотел, чтобы вы пострадали.– А мы оказались не настолько хорошими, как ты думал, – качает головой Кванрёль. – И соврали, что статуэтку не нашли.

– А это все равно ничего не изменило бы, – вдруг улыбается Донмён, поднимая голову. – Что с ней не так, я не знаю, защититься бы от квэмуля не смог, а приносить деду все равно не собираюсь. Было бы куда, давно бы ушел уже, честно говоря.Ючан делает глоток чая и внимательно смотрит на Кванрёля. Кажется, он догадывается, какая мысль приходит тому в голову.И это будет интересно.*** Удивительно, во что могут вылиться решения, которые когда-то казались безобидной идеей. Например, пойти познакомиться с друзьями Чжэоп хёна вместо того, чтобы встречать сына маминой подруги. В итоге, за несколько дней у Хансоля появляется столько новых друзей и знакомых, сколько не было за всю предыдущую жизнь, а того самого сына маминой подруги он приводит к ним своими собственными руками. И вообще теперь проводит с ним почти все свое время.

Поначалу Джунён ужасно бесит. Он просто невыносимо хорош во всем. Такой из себя длинноногий красавчик, улыбчивый, доброжелательный, прекрасно готовит и вашей маме зять не нужен? И можно было бы сказать, что он слишком старается и раздражает этим, но даже это он делает с каким-то очарованием. Мама Хансоля от Джунёна в полном восторге, и даже папа, которой обычно держится в стороне от домашних событий, смотрит на него с одобрением и иногда даже беседует с ним за завтраком. Сам он пропускает момент, когда перестает морщиться каждый раз, когда Джунён с ним заговаривает, берет за руку, пытается накормить чем-нибудь, смотрит с улыбкой.

Иногда Хансоль ловит себя на том, что улыбается в ответ. А иногда на том, что ему хочется, чтобы Джунён не убирал свои руки. И это, пожалуй, бесит больше, чем сам Джунён. Хансоль даже малодушно думает о том, что слишком много общался с Чжэоп хёном, раз умудрился запасть на этого сына маминой подруги. Не потому что хён на него как-то не так влияет, а потому что подтолкнул к тому, чтобы проще относиться к подобным вещам.

Хансолю стыдно за эти мысли. А еще стыдно ловить на себе взгляды Джунёна и едва заметно вздрагивать, чувствуя его пальцы на плече или локте. Хансоль готов сгореть со стыда и ужаса в тот вечер, когда, пожелав ему спокойной ночи, Джунён вроде бы уходит к себе, а потом решительно вламывается в его комнату, за руку тянет на себя, перехватывает ладонью за затылок и лезет целоваться. Воздух в легких выгорает мгновенно, будто спичкой чиркнули, и колени подкашиваются немного. Хансоль мычит возмущенно, не потому что не нравится, а потому что, какого фига этот выскочка себе позволяет. Но Джунён отпускать не собирается. Совсем немного, едва заметно Хансоль поддается, прикрывая глаза и прогнав подальше мысль о том, что стоит заехать тому по роже.

Джунён мгновенно это считывает. Целует теперь не так настойчиво бескомпромиссно, а легче, ведет ладонью с затылка на шею и щеку, касается губами с нежностью. До дрожи хочется ему ответить, и у Хансоля, если быть честным, нет шансов. Он отвечает так, что через пару минут Джунён сидит на его кровати. Хансоль ерзает у него на коленях и старается не стонать в голос, потому что будет совсем стыдно. Это сложно, учитывая, что Джунён практически вылизывает его шею, снова и снова находя на ней чувствительные точки. Бесполезно спрашивать, как он это делает. Хансоль хватается за его плечи, сжимая с силой каждый раз, когда внутри что-то скручивается от того, что творит Джунён. И спасибо, что его вечно болтающий рот сейчас не издает ни звука. Потому что это точно было бы слишком. Хотя, пожалуй, и так уже через край. Встряхивая головой, прогоняя муть перед глазами, Хансоль внимательно смотрит на Джунёна, перехватывает его пальцами за подбородок и целует в щеку, уголок губ. Джунён на двигается и, кажется, не дышит.– Достаточно, – говорит Хансоль.Вздыхая, Джунён отводит взгляд вниз и в сторону, Хансоль снова поворачивает его к себе, коротко целует в губы, быстро проскользив кончиком языка по нижней, и встает, надеясь, что сможет удержаться на ногах. Вроде получается. Джунён провожает его темным взглядом, а потом фыркает.– Ты чего? – спрашивает Хансоль.– Представляю, как ты сбегаешь от меня из своей собственной комнаты.Звучит и правда глупо. Пока Хансоль хмурится, Джунён перехватывает его за полу рубашки и тянет обратно к себе. Кладет ладони на бедро с обеих сторон, ведет ими вверх и вниз.– Хён, – зовет Джунён глухо.Хансоль не может ответить толком, очередная его эрогенная зона в опасности, он только вопросительно мычит.– Мне кажется, можно еще немного, – говорит Джунён и расстегивает нижнюю пуговицу его рубашки.Хансоль сдается.*** – Жопа, – констатирует Кёнтак.И, несмотря на то, что несколько мгновений назад они наблюдали кое-что и правда пугающее, Чонха фыркает и расслабляется немного, с него как будто спадает оцепенение. Сумерки – пограничное время, и, хотя обычно все равно считалось опасным и люди спешили убраться с улиц, шанс встретить квэмуля стремился к ничтожному. Вот только слухи о том, что последние несколько дней твари стали нападать чаще, совсем не слухи – они с Кёнтаком навели справки, трупов по утрам находят все больше. И можно было бы списать все на то, что в город ближе к зиме валит больше приезжих. Но только что они отбили у охреневшей твари почти обделавшегося парня. И к тому времени, когда они провожают его домой, до полного захода солнца остается еще минут десять, как минимум.– Нужно рассказать хёну, – Чонха нервно потирает висок.– Скажи что-нибудь пооригинальнее, – хмыкает Кёнтак. – Ты, когда нервничаешь, такой предсказуемый.Он ойкает, когда Чонха пинает его в лодыжку, но не обижается, а продолжает говорить:– И предлагаю прихватить с собой детинушку. Все равно по дороге, а ему точно стоит услышать новости как можно раньше.Детинушкой они между собой зовут Хангёля за нелепое сочетание роста, возраста, внешности и характера. У детинушки есть детеныш – это Киджун. Который просится с ними до тех пор, пока Хангёль не рявкает. Делает он такое, кажется, не часто, потому что Киджун сразу перестает канючить и становится серьезным. На глазах серьезнеет и Хангёль, пока они по пути в нескольких словах обрисовывают ему ситуацию. О том, какое серьезное лицо делает Ыйчжин, можно даже не говорить.– Надеюсь все вы выспались сегодня, – говорит он, – потому что сейчас мы пойдем в город.Следующего парня они находят слишком поздно. Выпученные глаза, изуродованное гримасой ужаса лицо, скрюченные судорогой пальцы, мокрое пятно на штанах – они уже видели такое ни раз. Но к этому, кажется, невозможно привыкнуть. Ыйчжин матерится сквозь зубы и прикладывается к термосу с кофе, Хангёль бледнеет и выглядит как человек, которой вот-вот выложит на мостовую свой ужин. Ему бы сунуть под нос другой термос с чем покрепче, но это чуть позже. А еще вокруг фонит квэмулями так, что в ушах едва не звенит и по спине пробирает холодом. Даже Кёнтак, который вообще ничего такого ощущать не должен, передергивает плечами и зябко ежится. Чонхе хочется подойти и приобнять его, чтобы выдохнул, но за такое можно и по зубам получить. Поэтому он просто кусает губы и ждет, что решит Ыйчжин. Тот хмурится, пару раз оглядывается по сторонам, как будто высчитывает что-то и наконец кивает.– Идем дальше.– В смысле? – вскидывается Хангёль. – Мы просто оставим его здесь?– А есть какие-то предложения? – огрызается Ыйчжин. – В больничку его тащить уже поздно, на кладбище – рано. Не будем усложнять работу полиции. Тем более, что пересекаться с ними лишний раз нам ни к чему.И по Хангёлю видно, что он понимает правоту Ыйчжина, но отступиться просто так ему сложно. Он сжимает челюсти так, что желваки проступают, и смотрит на Чонху в поисках поддержки. Детинушку жаль, он такой наивный еще, Чонха берет его за руку, гладит по предплечью и ведет следом за Ыйжином, который уходит вперед, не дожидаясь окончания драмы. С другой стороны пристраивается Кёнтак, который заметно оживает, когда концентрируется на ком-то другом.Они находят еще один труп, на этот раз женский. Стоптанная обувь валяется рядом, как будто она пыталась уползти прочь, в паре метров – бумажный пакет, из которого рассыпались, раскатились по мостовой картошка и еще какие-то овощи. Хангёль всхлипывает и дергается вперед, но Кёнтак перехватывает его за шкирку, с трудом удерживая до тех пор, пока не подключается Чонха.– Не заставляй меня пожалеть о том, что взяли тебя с собой, – хмурится Ыйчжин, проходя мимо.Кёнтак почти силой отворачивает Хангёля, ловит его взгляд, сует под нос флягу с бурбоном и пытается объяснить:– Ты слишком близко принимаешь. Слишком лично. Да, пиздец. Да, очень жаль. Но мы опоздали. И мстить некому толком.– Все, что мы можем сделать, это постараться разобраться в том, что происходит, – подключается Чонха. – Так что давай, соберись.Почему-то рядом с Хангёлем проще оставаться спокойным, голова занята мыслями о том, как чувствует себя младший, и на собственные психи не остается места и времени. Что, впрочем, не мешает Чонхе заорать от ужаса, когда на какой-то плохо освещенной улице они натыкаются на две низкорослые фигуры.– А вы, мать вашу, что здесь делаете? – шипит Ыйчжин, когда фигурами оказываются Чжэоп и Суун.Те сперва на автомате виновато отводят глаза: аура Ыйчжина правда подавляет. Но когда тот продолжает их распекать, Чжэоп вздергивает подбородок.– Мне кажется, мы недостаточно близко знакомы для такого обращения, – говорит он спокойно. И выглядит при этом шикарно. – Мы можем постоять за себя в случае необходимости. И, если что, не младше твоих парней.На этот раз очередь Хангёля виновато тупиться. А Кёнтак, наоборот, фыркает и расправляет плечи. Ыйчжин смотрит на них всех по очереди и машет рукой.

– Фиг с вами. Вместе пойдем.Наступает очередь Хангёля оживать, выходя из нервного оцепенения. Он все еще самый младший, но явно неуклюже симпатизирует Сууну и стремится его оберегать. Чонха даже улыбается немного, глядя на то, как он суетится. Эти двое и наблюдение за ними позволяют им с Кёнтаком не так откровенно пялиться на Чжэопа. Который, кстати, обалденно выглядит в черном. И эти напряженно прищуренные глаза просто невероятны. Чонха трясет головой, потому что не время и не место. Да и Ыйчжин им потом головы пооткручивает, если облажаются.Хён ведет их мимо состоятельных районов, через реку и прочь от нее – через квартал ремесленников. Очень хочется спросить, почему именно туда, но хватает один раз столкнуться с Ыйчжином взглядами, чтобы понять, что сейчас лучше не соваться. Вместо этого Чонха внимательно прислушивается к ощущениям внутри себя и замечает кислый привкус на языке за пару кварталов до того, как Чжэоп, а затем и Суун начинают крутить головами по сторонам. К тому времени Чонха уже на сто процентов уверен, что впереди их ждут квэмули. Он даже примерно не может предположить, сколько.

Они выворачивают из-за угла и неловко наталкиваются друг на друга, застывая на полушаге – ниже по улице в неверном свете догорающего фонаря видно какое-то жуткое месиво из черных пятен. Их там с десяток, и Чонха нервно сглатывает: ни разу в жизни он не видел больше троих за раз. Ходили слухи о пятерых, но они относились к ним скептически.– Блять,– говорит Ыйчжин. – Вот же срань.Обычно он не ругается столько, но случай особый.– Не могу не согласиться, – кивает Чжэоп, и на него удивленно оглядываются все, включая Сууна.Кёнтак подходит к Чонхе со спины и еле слышно спрашивает, сколько.– Дохренища, – шепчет тот, – около дюжины.– Жопа, – вздыхает Кёнтак и кладет ладонь Чонхе на талию, чуть сжимая.Они стоят молча, наблюдая за тем, как квэмули копошатся в паре десятков метров впереди.– Хён, – спрашивает Хангёль, непонятно к кому обращаясь, – откуда столько?– Хотел бы я знать, – отвечает Ыйчжин на правах старшего.А потом несколько событий случаются почти одновременно. Откуда ни возьмись выныривает коротышка-аристократ Квансок, подавая им какие-то сигналы руками, по ушам бьет какая-то скрипучая низкая нота, от которой к горлу подкатывает тошнота, квэмули словно замечают их – оборачиваются по очереди и начинают двигаться в их сторону, – и выходит из ступора Ыйчжин.– Ходу, – командует он тихо.И, пока Хангёль и Чжэоп с Сууном соображают, что происходит, Кёнтак и Чонха, не церемонясь, цепляют их за локти и придают ускорение. Хангёль открывает рот, чтобы спросить что-то, но Чонха тычет его под ребра и прикладывает палец к губам. Если он правильно понял Квансока, тот предупреждал их молчать. Они так и бегут в тишине, только надсадно дыша. Чонха оглядывается на поворотах и видит, как постепенно их догоняет Квансок и отстают квэмули. Те вообще не славятся способностью быстро перемещаться. Как, впрочем, и преследовать тех, кто может ими управлять. Так что желания замедлиться ни у кого не появляется. Первым начинает выдыхаться Суун, и Чонха ловит себя на мысли, что Хангёль может попытаться подхватить его на спину и испортить сразу все свои поползновения к романтическим отношениям. Вряд ли Суун оценит. Но в этот момент впереди показывается река и мост. Чонха никогда не интересовался, почему, но знает, что квэмули недолюбливают проточную воду и пересекают ее крайне неохотно. Так и в этот раз – Квансок догоняет их на другом берегу, а квэмули, которых они поджидают, по очереди выглядывая из-за угла, даже не высовываются толком на набережную.Кёнтак опрокидывает фляжку бурбона в термос с кофе и просто пускает его по кругу.