Глава 10 (2/2)

Каждый вечер Ючан говорит ему, что все наладится, что нужно немного подождать и станет легче. Что однажды страх вообще уйдет. Говорит тихо, но убежденно.Джунхи не спорит. Он целует Ючана в висок и устраивает голову на его плече. Зачем говорить то, что Ючан и без него знает? Что все, кто выжил после нападения тварей, или спились или покончили с собой. Так себе расклад. И ни одного повода думать, что Джунхи станет первым исключением.Он слышит голоса в приемной, но все так же не двигается. Если бы было куда уйти, он бы ушел, все равно бесполезен. Не может работать, не может думать, не может даже на улицу выйти.

Кванрёль уходит в приемную, а возвращается уже не один. Джунхи требуется несколько секунд, чтобы понять, что это Донмён. Тот говорит что-то, очень тихо и неуверенно – Джунхи едва удается его расслышать, еще сложнее уловить смысл его слов.

– ...не надо ее искать. Я понимаю, это странно звучит, зачем мне было бы вас предупреждать. Но мне кажется, что что-то здесь нечисто – со всем этим делом. Не думаю, что вам нужны неприятности с полицией...

Джунхи прикрывает глаза и трет пальцами висок, переставая прислушиваться. Ему и правда нет до всего этого никакого дела.*** Хангёль торопится и не особо смотрит по сторонам. Это тревожный звоночек – невнимательные никогда не живут долго. Конечно, с одной стороны, ему действительно нечего опасаться на улицах: уже достаточно поздно, чтобы даже самые отчаянные хулиганы попрятались по своим норам, а квэмулей ему бояться вообще глупо. Но с другой, и поводов торопиться нет. Помимо того, что Суун обещал его дождаться, а Дэвон выписал на его имя пропуск, чтобы не было проблем на входе в Старый Город, если Хангёль продолжит нестись как угорелый, то заявится раскрасневшимся и взлохмаченным, чем явно привлечет внимание. Но какими бы милыми ему не казались его новые знакомые, ну, кроме Сэёна, он еще не настолько им доверяет, чтобы рассказывать про статуэтку. Он и Сууну-то не очень хотел про нее говорить, просто с языка сорвалось.Но самое главное, и самое странное: Хангёль чувствует беспокойство с тех пор, как забрал статуэтку из тайника. И именно это чувство тревоги заставляет его нестись по улицам сломя голову. Он с трудом сбавляет шаг, медленно и глубоко дышит. Статуэтка все так же звенит, как и когда Хангёль в первый раз взял ее в руки. Но только теперь этот звон нервирует.Хангёль фыркает под нос. Боятся статуэтки – это просто верх идиотизма. Что она ему сделает? Он не замечает, как снова ускоряет шаг, и едва не валится с ног, когда что-то вдруг дергает его за ворот куртки.

Хангёль разворачивается резко, одним движением. И растерянно моргает, потому что над ним нависает квэмуль. Хангёль не видел, откуда тот взялся, и это странно: нападают квэмули всегда, медленно подкрадываясь к жертве, не пытаясь даже таиться. А еще, про это говорил Ыйчжин, предпочитают обходить Знающих стороной. Нападают, только если оголодали вкрай или чтобы избавиться от докучливых указаний.Но квэмуль явно собирается напасть. Хангёль видит, как тот раздувается, становясь больше, видит, как раскрывает пасть, и чувствует холодок, пробегающий по спине.– Отвали, – буквально отмахивается он, одновременно со словами посылая импульс. Ыйчжин его очень хвалил: этой команде Хангёль научился быстро, и ни разу у него не было осечек. До этой ночи.Квэмуль как будто ничего не замечает. Все так же раздувается, нависает сильнее. Хангёль вдруг чувствует себя невозможно маленьким и слабым, чувствует страх, который поднимается откуда-то изнутри. Страх, который сопровождал его с самого детства.А еще злобу. Хангёль не собирается умирать вот так глупо. И бояться тоже не собирается.– Отвали, я сказал! – повторяет он. Но новый импульс, в который Хангёль вложил все свои силы, снова остается незамеченным.

Ему хочется зажмуриться, закричать. Он знает, что будет дальше, – Ыйчжин рассказывал. Как задеревенеют мышцы, как сведет спазмом горло, а из всех эмоций и мыслей останется только панический запредельный страх.– Отвали... – голос срывается, в нем прорезаются истеричные нотки. А еще Хангёль не замечает, как достает из кармана статуэтку. Она теплая, пульсирующая. И звенит так громко, что он падает на колени, роняя ее и зажимая уши руками.

А когда открывает глаза, видит как в воздухе распадается на части квэмуль.

Хангёль не понимает, что случилось, не понимает, как так вышло, что квэмуль погиб. Знает только, что еще немного и погиб бы он сам.

Хангёль поднимается на ноги, долго отряхивает колени и только потом убирает статуэтку в карман. Вот теперь у него есть все поводы торопиться, он даже не пытается сдержать быстрый шаг, которым направляется к черте Старого Города.И совсем не к месту вспоминает про того парня, которого убил, натравив на него квэмуля. Можно сколько угодно тешить себя мыслями, что тот умер, так ничего и не поняв. Но квэмуль не дикий зверь, который может убить быстро, милосердно сломав шею. Нет, он всегда убивает медленно. Страх для него – лучшая приправа.

Хангёль морщится и трет висок. Если бы он не натравил квэмуля, они с Киджуном вряд ли бы дожили до утра. У парня был нож и явно не для пустых угроз. Их бы обобрали до нитки, избили, а напоследок прирезали, просто потому что так веселее.

Правда, смерть от ножа намного лучше, конечно.

Хангёль встряхивается, расправляет плечи. Он почти подошел к особняку Дэвона. О том, что случилось, Хангёль распространяться не собирается. Точно не сейчас и не здесь. Разговор с Ыйчжином подождет до утра.

А пока Хангёлю нужно каким-то образом удержать лицо.