Глава 10 (1/2)

– Нет, – говорит Ыйчжин хмуро, – нечего нам там делать.– Ну, хён, – басит Хангёль.Он понимает, что это не очень похоже на аргумент, но ничего лучше пока в голову не приходит. Хангёль плохо представляет, как убедить Ыйчжина пойти в гости к аристократам, которых тот в глаза никогда не видел, и не упомянуть при этом свой нездоровый интерес к парню по имени Суун.Ыйчжин вздыхает:– Пойми, глупый детеныш, мы с этими людьми существуем в разных мирах. И на наш им плевать с такой высокой колокольни, что ты даже представить себе не можешь. Странно, что они вообще разговаривали с тобой.Задумчиво почесывая щеку, подбирая слова, Хангёль замечает, как над головой Ыйчжина переглядываются Кёнтак и Чонха. Он уже давно в курсе, что они не братья и теперь даже похожими ему не кажутся. Хотя есть ощущение, что по одному они вообще не появляются.– Хён, – подает голос Кёнтак, – вот у тебя тут загвоздочка выходит. Малой наоборот говорит, что кто-то из них сам к нему пристал. Ну то есть, после того, как он выпрыгнул на них из-за угла.– Так и было, – улыбается Хангёль. – Этот Джунён не отлипал до тех пор, пока я не согласился взять их на прогулку. И он правда приятный парень. Да и остальные почти все! А Дэвон, который зовет в гости, немного странный, но показался мне очень хорошим. И его друг, с которым они живут вместе, тоже прикольный.Хангёль делает умоляющее выражение лица и не знает, что еще добавить. Кёнтак и Чонха снова обмениваются взглядами и с двух сторон придвигаются к Ыйчжину, беря его в тиски.– Хён, – решительно говорит Чонха, приобнимая его за плечи – Есть предположение, что ты сгущаешь краски. Давай сходим? Может, с кем-нибудь интересным или полезным познакомимся.– Согласен, – поддакивает Кёнтак. – А если нет, то хотя бы поедим чего-нибудь вкусного на халяву. Не побьют же нас там, в конце концов. Даже если соберутся – еще посмотрим, кто кого.Ыйчжин фыркает:– Аргументы у вас так себе. Но есть шанс, что вы правы. Так что, если перестанете меня душить, обещаю подумать еще раз.Он, конечно, пытается казаться суровым, но Хангёль уже знает, что ответ будет положительным.*** Жизнь давно научила Ыйчжина не расслабляться лишний раз и не надеяться на лучшее. Он, конечно, сам согласился пойти, но не обещал, что будет в хорошем настроении. Сегодня его раздражают даже гудящие за спиной голоса Кёнтака и Чонхи. Эти двое, наоборот, полны радостного предвкушения и даже одеться умудрились прилично. Им иногда вторит Хангёль, чего-то вдруг как будто стесняющийся, а следом почти всегда раздается чириканье его мелкого дружка. Ну как мелкого – шкет на полголовы выше самого Хангёля, который, в свою очередь, не уступает ростом Кёнтаку с Чонхой. Ыйчжин вздыхает опять и думает о том, что в следующий раз нужно будет подбирать более компактных друзей.

– Привет, меня зовут Пак Дэвон и я ужасно рад вас видеть, – говорит улыбчивый парень, открывающий дверь.

Дэвон, вроде как, хозяин дома. Первое впечатление он и правда производит приятное. И ростом поменьше всех, кто окружает Ыйчжина с самого утра. Поборов желание вздохнуть в очередной раз, Ыйчжин лепит на лице улыбку, пожимает протянутую руку и входит внутрь.Спустя пять минут он перестает пытаться запомнить всех, с кем их знакомят. Ему хватает того, что хозяина зовут Дэвон, его дружка – как-то странно, мелких тихонь – Суун и Чжэоп, а из кухни раз в десять минут выпрыгивает тот самый Джунён и говорит, что вот-вот все будет готово, и просит подождать еще немного. Присмотрев удобное кресло в углу просторной комнаты, Ыйчжин устраивается там. Он видел изнутри не так много домов богачей, но этот точно один из них. Хотя надо признать, он не грешит золотыми финтифлюшками, лепниной, хрусталем и чем там еще любят выпендриваться друг перед другом толстосумы с аристократами. Просто здоровый домина богатой семьи. Даже на комнату в таком Ыйчжин с Кёнтаком и Чонхой не смогут заработать никогда в этой жизни. Странно то, что неловко здесь, кажется, одному Ыйчжину. Хангёль, уже знакомый с большинством местных, чувствует себя вполне комфортно и разговаривает с кем-то, чьего имени Ыйчжин не помнит, его мелкий Киджун вызвался помочь на кухне и иногда оттуда доносится его звонкий смех, Кёнтак и Чонха выбрали себе цель поменьше и обхаживают Сууна с Чжеопом. Сложно представить, о чем вообще они могут разговаривать, но говорят же. Улыбаются немного натянуто, но общаются сидят.– Попробуй расслабиться? – предлагает голос справа.Ыйчжин оборачивается и на автомате берет протянутый ему бокал с красным вином. Где-то на краю сознания он машинально фыркает от того, что посреди сухого закона эти парни так легко пьют и наливают незнакомцам. Другая часть сознания напоминает, сколько бутылок бурбона припрятано у них дома. И что при первом знакомстве с Хангёлем они ему тоже налили.Парень с вином салютует Ыйчжину своим бокалом и выглядит вполне дружелюбно.– Мы с тобой, кажется, старшие здесь, – говорит он. – Понимаю, что у тебя нет оснований нам доверять или любить с первого взгляда. Но уверяю, мы лучше, чем ты думаешь. Так что попробуй немного выпить и расслабиться.Забавно, но Ыйчжина подкупает это “старшие”, а еще то, что, раз уж он с утра решил выбрать критерием своей симпатии к людям рост, новый собеседник, кажется, выигрывает суперприз.– О Квансок, – говорит тот, когда они чокаются.– И Ыйчжин.Вино, кстати, вкусное.

Еда, которую ставят на стол, тоже невероятно вкусная. Ыйчжин такого никогда не ел, дома они обходятся довольно простыми блюдами, которые по очереди готовят Кёнтак и Чонха. Те, кстати, уплетают за обе щеки, так что за них даже немного неловко.– Хён, так вкусно! – восхищается Киджун.Джунён смущенно улыбается и говорит, что специально старался к приходу гостей.– Не думал, что кто-то из вас вообще умеет готовить, – бормочет себе под нос Ыйчжин.Но его слышит Квансок, устроившийся рядом.– Мало кто, но как видишь. В этом доме вообще все немного иначе, – он улыбается. – Дэвон и Марко со всем справляются сами.И правда, Ыйчжин вдруг понимает, что здесь нет прислуги – обычного для аристократов явления. Он внимательно смотрит на этих двух парней, пытаясь понять, что же в них такого странного. Ну кроме того, что они, вероятно, спят друг с другом.За ужином снова пьют вино, и Ыйчжин сперва смотрит за тем, чтобы его друзья не налегали, а потом машет рукой. Не маленькие же, правда. Тем более, что это очень помогает сгладить атмосферу. Они вспоминают прогулку, на которую Хангёль водил часть этой компании, благодарят снова. Тот говорит, что ему было несложно и при случае можно будет повторить. Заинтересованных находится много, и Ыйчжину заранее смешно, когда представляет эту разношерстную компанию, шатающуюся по улицам. Он какое-то время размышляет о том, кому под кого будет проще замаскироваться, чтобы вызывать меньше подозрения у прохожих, фыркает вслух и делится этими мыслями с Квансоком. И они вообще довольно неплохо проводят вечер. До тех самых пор, пока не появляется новый гость.– Прошу прощения, что так поздно, – говорит среднего роста парень, оглядывая комнату, – были неотложные дела.И в тот момент, когда Ыйчжин чувствует на себе этот холодный взгляд, он понимает, что тому нисколько не жаль, приветствие просто формальность.

– Мог бы вообще не приходить, – вдруг говорит Марко.Новенький, которого представляют Ким Сэёном, зыркает на него сердито, но не отвечает. Атмосфера становится холоднее на пару градусов. К такому типу аристократов Ыйчжин привык куда больше. Он внутренне подбирается, готовясь к чему-нибудь неприятному, и думает, что вот теперь все на своих местах и из головы наконец уйдет это ощущение дискомфорта от того, что привычные вещи не соответствуют своей сути. Сэён не заставляет себя долго ждать.Когда очередь доходит до Кёнтака с Чонхой, его губы презрительно кривятся.– Изгои, – говорит он, игнорируя протянутые руки.Кёнтак вскидывается, но Чонха кладет ладонь ему на колено.– Только один из нас, мистер. Но какое это имеет значение?Ыйчжин бы хотел сейчас остановить момент и попытаться прочитать каждое выражение лица в этой комнате. Но он видит только, как отводят глаза Суун и Чжэоп и как хмурится Квансок.

– Хён, – твердо говорит Дэвон, – я позвал тебя не за этим.Спасибо ему за заботу, конечно, но в тот момент, когда Сэён снова смотрит на Ыйчжина, тот щурится недобро и подливает масла в огонь:– И Ыйчжин и я тоже изгой. Есть какие-то проблемы с этим?Он видит, как у Сэёна нервно дергается бровь.– Да, если честно. Странно видеть васв приличном обществе.Ыйчжину очень хочется залепить ему по чистенькой холеной роже. Вместо этого он встает, отряхивает невидимые крошки с брюк и говорит, что было приятно познакомиться, но им, кажется, пора. Сэён отвечает, что скатертью дорога, и намекает, что с их уходом вечер станет только лучше. А дальше начинается какой-то балаган. Дэвон берёт его под локоть и уводит в дальний угол комнаты, что-то внушая. Решительно шагающего в холл Ыйчжина догоняют Чонха с Кёнтаком и, почему-то, Киджун. Они в три голоса уговаривают Ыйчжина остаться, потому что типа невежливо вот так уходить. И ему очень хочется рявкнуть в ответ, что вежливость в этом доме вообще не в почете. Но вместо этого он называет Чонху с Кёнтаком пидорасами, ловит удивленный взгляд Киджуна и собирается на выход, когда из-за угла появляется Квансок. Ыйчжин морщится.– Пожалуйста, останьтесь, – просит Квансок, и теперь его придется хотя бы выслушать.Он извиняется за Сэёна, рассказывает, что, хотя в это и сложно поверить, тот не так плох, но иногда излишне категоричен и воспитание у него не из лучших. Ыйчжин фыркает. Квансок вздыхает и соглашается называть вещи своими именами, вслух признавая, что Сэён немного говнюк. Киджун удивленно ахает, при нем за последние десять минут старшие уже второй раз называют друг друга грубыми словами, а Кёнтак и Чонха ржут в кулаки.– Думаю, он просто испытывал вас на прочность, – продолжает Квансок, делая брови грустным домиком. – И если вы уйдете сейчас, только утвердится в своем идиотском мнении. Так что, пожалуйста, останьтесь.Ыйчжину очень хочется ответить, что плевал он на то, что там какой-то Сэён будет о них думать. Но, возможно, это будет не совсем правдой. Возможно, ему было бы интересно в будущем еще встретиться с кем-нибудь из этой компании и глупо позволять какому-то напыщенному идиоту уничтожать такую возможность. Он обещает остаться, если Квансок расскажет, что Сэён не поделил с Марко. Улыбаясь, тот говорит, что это не такая уж тайна и он уже намекал на то, насколько этот дом отличается от общепринятых представлений об аристократах. Марко обычный человек, когда-то раньше живший за пределами Старого Города. Чонха удивленно присвистывает, а глаза Киджуна становятся совершенно квадратными.*** Весь вечер Хангёль испытывает глухое раздражение. Он сам не заметил, как чуть ли не с порога они зацепились языками с Хансолем, что само по себе странно – не то чтобы они хоть как-то общались до этого и у них была хоть одна тема для обсуждения. Хансоль вообще показался поначалу несколько не от мира сего. Но тот поприветствовал Хангёля по-настоящему приветливой улыбкой и тут же засыпал кучей вопросов. И это было бы даже приятно, если бы не одно но.Пока Хангёль хлопал ушами, Кёнтак и Чонха решили, что лучшее, что можно сделать этим вечером, так это сосредоточить все внимание на Сууне и его приятеле Чжэопе. Последнего Хангёль не видел раньше, но даже если бы Джунён, который с как всегда неизменным восторгом ляпнул на прогулке что-то про то, что в их удивительном городе он не только в первый раз пообщался с обычными, погулял по улицам, так еще и с открытым геем познакомился, – даже если бы не это, в ориентации Чжэопа сомнений у Хангёля даже не возникло бы. В принципе, рядом с ним любой должен был бы задуматься о своей ориентации, конечно. Хоть на секунду, но все же. Чонхе и Кёнтаку обдумывать было уже нечего, впрочем, – про это Хангёль знал, Ыйчжин как-то обмолвился.И черт бы с ним с Чжэопом, но обхаживали они и Сууна в том числе. И вот от этого Хангёлю не то кинуть в них чем-нибудь хочется, не то самому об стену головой побиться, не то еще черт знает что. Он приложил столько усилий, для того чтобы до Сууна добраться вообще, а в итоге вынужден наблюдать, как перед ним петушатся его приятели. За ужином лучше не становится: он сидит в стороне от них и даже не слышит, что те обсуждают.

И финальный аккорд на этом празднике жизни – Ким, мать его, Сэён.Хангёль наивно понадеялся, что Дэвон не позовет того, понимая, что ничем хорошим это не закончится. Но Дэвон позвал. И хорошего не произошло ничего.Прикусив губу, Хангёль наблюдает, как Ыйчжин гордо удаляется из комнаты, как за ним несутся Киджун и Чонха с Кёнтаком. И если Ыйчжин сейчас уйдет, значит уйдут все они, странно было бы после такого остаться. Хангёль кривит губы, залпом осушая подвернувшийся бокал вина, и подпирает стенку, ожидая, когда за ним придет Киджун.Но, на удивление, Ыйчжина уговаривают остаться. Они оседают с Квансоком в одном углу, а Дэвон с Сэёном остаются в другом. И Хангёль не понимает, на кой черт это вообще все надо. Он думает уже свалить тихонько, все равно конкурировать за внимание Сууна с вернувшимися Чонхой и Кёнтаком не собирается. Но внезапно это и не нужно: они тут же снова начинают стелиться вокруг Чжэопа, а что Суун вообще в другом конце помещения, кажется, и не замечают.У Хангёля разом пересыхает во рту. Но он решительным шагом пересекает комнату и подходит к Сууну. И ляпает самое глупое, что только можно:– Привет…Суун удивленно выгибает бровь и молчит. Хангёлю сквозь землю провалиться хочется. Он откашливается и неловко предлагает:– Не хочешь на улицу выйти? Воздухом подышать...Хангёль улыбается не очень умно, но хотя бы взгляд не опускает. Суун смотрит на него с сомнением, но неожиданно кивает.– Пойдем. Атмосфера тут так себе, – тихо говорит он. И с его замечанием трудно спорить.Единственное, о чем Хангёль не подумал, так это о том, что на улице промозгло и зябко. Он поводит плечами, отмечает, как сутулится Суун, пряча руки в карманах брюк. Сад Дэвона больше похож на лес, за ним явно давно никто не следит. Хангёль судорожно ищет темы для разговора, а Суун ему совсем не помогает.– Я тут недавно одну странную вещь нашел, – вдруг говорит Хангёль. – С виду простая статуэтка, но что-то с ней не так. Если ее взять в руки, слышно, что она звенит. Чем-то напоминает звук, который слышно, когда черту Старого Города пересекаешь. Ыйчжин хён говорит, что у вас тут обереги, чтобы квэмули не могли попасть внутрь.– Покажешь? – спрашивает Суун, как будто заинтересовавшись.

– Она у меня не с собой… Но я могу за ней сходить, тут недалеко. Я быстро, – неуверенно улыбается Хангёль. – Подождешь? – Я живу в этом доме, – с усмешкой напоминает Суун.

*** Джунхи чувствует взгляд Кванрёля, но не поднимает головы, так и смотрит на край столешницы. Ему нечего добавить к тому, что сказал Кванрёль только что, да и вообще говорить не хочется. Ничего не хочется. Ни думать, ни есть, ни спать. И не хочется, чтобы на него смотрели таким обеспокоенным, тяжелым взглядом, каким смотрит Кванрёль. У Ючана такой же. И это точно так же раздражает.– Джунхи? – окликает его Кванрёль. – Может скажешь что-нибудь?

– Мне без разницы, – пожимает плечами Джунхи.

Ему действительно без разницы, что Кванрёль собирается говорить Донмёну, когда тот придет узнать, как продвигается дело. Откажется он от заказа или отдаст чертову статуэтку – какая вообще разница?

Джунхи вспоминает эту статуэтку, как она стояла на краю стола, и непроизвольно ежится. Он и без комментариев Хангёля понимал, что с ней что-то не так. А когда тот ее забрал – как будто легче дышать стало разом.– Но в одном помещении со статуэткой я находиться не буду, – добавляет Джунхи.Кванрёль растерянно моргает.– Почему? – переспрашивает он.Джунхи только неопределенно поводит плечами. У него нет внятного ответа на этот вопрос, а пытаться объяснить, что чувствует, – нет, к такому он не готов.

– Хорошо, я предупрежу Хангёля, чтобы он ее не приносил, – говорит Кванрёль, когда становится понятно, что Джунхи не ответит.

У него в голове тишина и покой. Ощущение обманчивое, зыбкое. Джунхи знает, как просто его спугнуть, с какой легкостью возвращается страх. Джунхи просыпается от этого страха каждую ночь. Просыпается и до самого рассвета смотрит в потолок, потому что закрыть глаза нет никакой возможности, вслушивается в размеренное дыхание спящего рядом Ючана, сжимает в пальцах, так сильно, что это больно, край одеяла. И отчаянно всматривается в темноту. Он знает, что в этой темноте прячутся монстры, которых нельзя увидеть. Но они там есть.В первую ночь Джунхи проснулся с криком, перепугав Ючана. Кванрёля, кажется, тоже. Но теперь он просыпается молча. С пересохшими губами, с заходящимся сердцем и перехваченным дыханием – но молча.