Часть 7. Алый ?Хвёдрунг? (1/1)

Был белый утренний час; в огромном лесу стоял тонкий пар, полный странных видений. Внезапный звук пронёсся среди деревьев с неожиданностью тревожной погони; это альтом запела скрипка, к ней присоединилась втора. Резкие звуки волынки ворвались в скрипичный дуэт, встраиваясь в него, подчиняя себе. Звук дрожал, как голос, скрывающий горе; усилился, улыбнулся грустным переливом и оборвался. Далёкое эхо смутно напевало ту же мелодию.Туман ещё не рассеялся; в нём гасли очертания драккара, медленно повертывающегося к устью реки. Его свёрнутые паруса ожили, расправляясь; на палубе слышались голоса и шаги. Береговой ветер, пробуя дуть, лениво теребил паруса; наконец, взошло солнце, рассеялся туман и вылился по реям в лёгкие алые формы, полные роз. Ветер окреп, прикладывая теперь полную силу. Розовые тени скользили по мачтам и снастям, то солнечные лучи проходили сквозь расправленные паруса цвета глубокой радости.Пока ?Хвёдрунг? выбирался из устья, Локи стоял на носу?— следил, чтобы корабль оказался на полноводье. Едва же ощутив, что драккар идёт ходко, а глубина под ними достаточна, чтобы не осесть на мель, Локи обернулся к команде. Та столпилась на палубе, не торопясь возвращаться к своим обязанностям?— впрочем, по справедливости, ?Хвёдрунг? не сильно в них и нуждался, и заниматься делом капитан отправлял асов более затем, чтобы не сходили с ума от скуки.—?Теперь,?— сказал Локи,?— когда мои паруса рдеют ярче огня в ночи, ветер хорош, а радость моя стремится затмить ту минуту, когда я впервые ступил на дорогу, тотчас же полюбив её?— теперь я попытаюсь настроить вас своими мыслями. Вы стали командой под началом бродяги, полагаясь лишь на удачу, хватку и смётку?— а это дорогого стоит. Но вы, как и большинство, слушаете голоса всех нехитрых истин сквозь толстое стекло жизни; они кричат, но вы не услышите. Я делаю то, что существует, как старинное представление о прекрасном несбыточном, и что, по существу, так же сбыточно и возможно, как загородная прогулка. Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, какой развиваю я на ваших глазах.Он сжато передал команде то, о чём мы хорошо знаем, закончив объяснение так:—?Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая ждёт и может ждать только меня, я же не хочу никого другого, кроме неё. Может быть именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками. Ведь ничего сложного нет в том, чтобы поставить кораблю алые паруса вместо любых других?— однако ж, сложена целая легенда, и отчего-то почтенному обществу она кажется глупой и смешной. Когда предмет мечтаний?— лишний пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа жаждет чуда, сделай это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у обоих. Что до меня, то наше начало?— моё и Сигюн?— останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?—?Да, капитан. —?Сверр крякнул и вытер усы. —?Я всё понял. Вы меня тронули. Пойду-ка я попрошу прощения у Агвида, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему табаку?— свой он проиграл в карты.Прежде чем Локи, несколько удивлённый таким быстрым практическим результатом своих слов, успел что-либо сказать, Сверр уже загремел вниз по трапу и где-то отдаленно вздохнул. Локи оглянулся, посмотрев вверх. Над ним молча рвались в вышину алые паруса; швы их сияли пурпурным дымом. ?Хвёдрунг? удалялся от берега; вопреки его названию, вокруг поднималось солнце?— не буря. Не было никаких сомнений в звонкой душе бога дороги?— ни глухих ударов тревоги, ни шума мелких забот; спокойно, как парус, рвался он к восхитительной своей цели, полный тех мыслей, которые опережают слова.Весь день на драккаре царило некая расслабленность, настроение было мечтательным?— под знаком любви, нечастой гостье в разговорах суровых асов, о которой говорили везде и повсюду. Сверр, отдавая напарнику обещанный табак, спросил:—?Агвид, как ты женился?—?Я поймал её за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно,?— сказал Агвид и гордо закрутил ус.Некоторое время ?Хвёдрунг? шёл, разрезая чёрную гладь Ивинг. К полудню открылся далёкий берег. Локи, всё хуже сдерживавший нетерпение, с трудом подтащил к носу одну из бочек и взгромоздился на неё, с высоты вглядываясь в заснеженную даль.Если бы не ряд холмов, он различил бы в окне одного дома Сигюн, тихонько напевавшую что-то под нос и протиравшую оконную раму. Но вот она увидела бегущего мимо её дома йотуна, затем?— другого, вот следом пробежали пятеро, и все?— в одну сторону, к реке, к границе. Выронив тряпку, Сигюн отворила дверь, и сквозь топот и шум донеслось:—?Алые паруса пристают!..Она вздрогнула, замерла; сердце стремительно ухнуло, глаза наполнились неудержимыми слезами. ?Хвёдрунг? в это время уже отчётливо был виден с берега, алое его убранство средь белизны берега и темноты воды выделялось неимоверно, оттого и заметили их даже из селения. Негромкая музыка лилась с палубы под огнём алого шёлка; в её простоте, ликуя, развертывалось и рокотало волнение.Успев лишь схватить спрятанную чужую шубу и кое-как набросив её, даже не взглянув в зеркало, Сигюн помчалась к реке, подхваченная неодолимым ветром события. У первого же холма она остановилась почти без сил; ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске?— не от бега, а от охватившего её невыразимого волнения. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и постаралась хоть немного успокоиться. Рост её не позволял видеть поверх холмов, как её сородичам, и когда очередная возвышенность скрывала от неё алые паруса, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие. И, снова увидев драккар, останавливалась облегченно вздохнуть, удостоверившись, что тот не плод её воображения.Тем временем в Йотунхейме произошло такое замешательство и волнение, такая поголовная смута, каких не наблюдалось со времён последней войны. С того берега подходил корабль, полный ужасных белокожих асов?— и паруса у корабля были те самые, имя которых звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла. ?Хвёдрунг? оправдал своё название: хоть погода стояла ясная, нешуточная буря сделалась в умах и сердцах жителей при виде него.Мужчины, женщины, дети?— все впопыхах мчались к берегу, кто в чём был; жители перекликались со двора во двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали, тут и там раздавались звуки затрещин. Скоро у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбежала Сигюн. Пока её не было, имя её перелетало среди йотунов с нервной и угрюмой тревогой, со злобным испугом. Больше говорили мужчины; сдавленно, змеиным шипением всхлипывали остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать?— яд забирался в голову. Как только появилась Сигюн, все смолкли, все с опаской отошли от нее, и она осталась одна средь пустоты белеющих снегов, смущённая, растерянная, счастливая, беспомощно протянув руки навстречу драккару.Тому осталось пройти с десяток локтей, чтобы причалить к берегу. Экипаж его выстроился вдоль бортов, кто с интересом, кто с опаской разглядывал столпившихся йотунов. На носу драккара стоял ас в одних портках и распахнутой на груди рубахе; холод, казалось, не трогал его. Он взобрался, видимо, на как-то возвышение, ибо над носом видны были его колени, правое?— согнуто в небрежной позе, левая рука упиралась в бок, и весь его вид, щегольский и нахальный, говорил о том, что пришёл он как хозяин.Если бы не лицо.Шальной взгляд и странная одухотворённость и без того благородного лица приковали к себе добрую половину женских взглядов. Будто уловив это, ас дрогнул кончиками губ в подобии улыбки. Взгляд его выглядывал в толпе кого-то. И когда Сигюн, задыхаясь, влетела в толпу, и та расступилась пред ней, будто пред царицей?— ас улыбнулся по-настоящему, заставив устыдиться и сверкающий снег, и сияющую гладь Ивинг.Сигюн, взглянув на ту улыбку, забыла вмиг о годах ожидания и снесённых насмешках. Такую сказку стоило ждать… Но тысячи последних смешных страхов одолели её; смертельно боясь всего?— ошибки, недоразумений, таинственной и вредной помехи?— она подбежала почти к самой кромке берега и замахала руками, чудом не падая в воду, крича:—?Я здесь, я здесь! Это я!Тогда Ганглери приложил к губам волынку– и волнующая мелодия вновь грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжествующим хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и сияния парусов девушка почти не могла уже различать, что движется: она или драккар?— всё двигалось, кружилось, опадало и вновь взметалось. Голова её закружилась, и она неминуемо рухнула бы прямо в чёрные воды Ивинг, если бы сильные руки не подхватили её, отодвигая от края.Сигюн зажмурилась, невольно сама цепляясь за пояс аса в попытке удержать равновесие. Почувствовав, что стоит ровно, быстро открыла глаза?— и улыбнулась в ответ не сходившей с лица пришедшего улыбке. Вдохнув воздуха?— того резко стало не хватать?— сказала:—?Совершенно такой.—?Как и ты, моя дорогая,?— негромко ответил Локи. Голос его?— негромкий, глубокий, будто обволакивающий?— проник в самое сердце Сигюн, пленяя окончательно. Она крепко зажмурилась, боясь, что, если продолжит смотреть, всё исчезнет, развеется неверной обманной дымкой.Бережные ладони обхватили её лицо, приподнимая, и, осмелев, она приоткрыла один глаз, следом?— и другой. Сердце зашлось растревоженной птицей, колотя крыльями где-то у горла.…Локи медлил. Лицо девушки было милее всех, виденных им когда-то, ладони её, ухватившиеся за его пояс, забыли разжаться?— а он медлил, боясь неверным движением испортить воплощавшуюся наяву сказку.Шуба его, великоватая для Сигюн, была распахнута, и от бега вновь сползла. Наклонившись, Локи коснулся губами обнажённого плеча?— в этот раз дольше и горячее, чем в прошлый раз; мазнул волосами по щеке девушки, обдал запахом дыма, хвои и промозглого речного ветра.Отпустив Сигюн, отступил на пару шагов?— так, чтобы его видели все. Улыбка сошла с его лица.Толпа ахнула?— на месте аса стоял йотун.—?Я Локи из Асгарда,?— голос его разносился над онемевшим берегом. —?Но с тем же успехом можно сказать: я Локи из Йотунхейма. Я сын двух царей, но не царевич. Я бродяга, отказавшийся от трона. Дорога?— моя страсть, мой дом, моё пристанище, моё богатство. Согласишься ли ты выйти за бродягу?Он развернулся к Сигюн, и в ставших алыми его глазах не было ничего ласкового.—?Так и я не царевна. И никогда ею быть не хотела,?— молвила она, выдержав его взгляд?— тяжёлый, будто плитой каменной придавили. —?Зато хотела увидеть Золотой Город.Шагнув вперёд, Сигюн стала асиньей. Кто-то в толпе выругался. Это послужило толчком к выходу из оцепенения, охватившего толпу.—?Проклятые асы! —?взревел кто-то, воздевая к небу ручищи. —?Этот пока тут болтает, отвлекая, а с корабля сейчас на нас нападут!.. Бей их!..Толпа взревела ответно, загудела, будто подстреленный зверь. Ринулась было к драккару, но стена огня, выросшая пред ними, отрезвила. Передние резко затормозили, другие, не успев это сделать, натыкались на остановившихся и падали. Шум, гам, столпотворение и проклятия разносились над привыкшим к тишине берегом.И прежде, чем кому-нибудь в голову пришла связь между недавним пожаром и по мановению руки выросшим?— и погасшим?— пламенем, шум этот перекрыл звонкий голос вскочившего на борт драккара Локи:—?Йотунхейм! Не глупо ли жить прошлым? Единожды сложенной легендой о страшных и ужасных асах, что норовят прийти с того берега единственно ради разграбления ваших жилищ, убийства ваших женщин и детей? Какие ещё ужасы вы нам приписываете?.. Знаете ли вы, что Асгард полнится столь же нелепыми слухами?— о жутких монстрах с синей кожей, замораживающих касанием? Вами пугают детей, девушки страшатся выходить ввечеру, мужчины проклинают вас при каждой своей неудаче!.. Взгляните,?— он махнул рукой на экипаж ?Хвёдрунга?,?— вот асы, которые внушают вам страх! У них нет ни рогов, ни хвостов, ни десяти глаз, ни шести пальцев на руках! Взгляните,?— указал он на йотунов, обращаясь уже к своим людям,?— вот йотуны, страшные великаны из далёкой страны, где дышит самая смерть ледяным дыханием. Черта меж двумя мирами проведена давно, не пора ли её стереть? Я, Локи, сын Лафея, царя йотунов, приёмный сын Одина, царя асов, ныне вольный бродяга, беру в жёны Сигюн, дочь йотуна и асиньи! Я взламываю черту, проложенную меж Золотым городом и Ледяным миром! Кто хочет?— пусть идёт за мной или остаётся жить в страхе вечно!..Йотуны умолкли, потрясённые речью странного пришельца. Асы посмеивались, но и они притихли, сражённые словами капитана. И в наступившей тишине раздался голос волынки. Ганглери, сверкая единственным глазом, воодушевлённо играл, и вскоре к нему присоединились остальные музыканты. Не отвлекаясь от игры, волынщик глазом указал подвернувшемуся Сверру на бочки с вином.Тот, пожав плечами, принялся сбивать с первого бочонка дно. Удалось то не сразу, хотя на помощь ему пришло ещё четверо асов. Наконец дно было пробито, и столь густой винный дух разнёсся под алыми парусами, что выражение лиц асов приобрело совершенно блаженное выражение.—?Скатывайте другую бочку,?— неожиданно властно приказал Ганглери, отняв волынку от губ. И никто не посмел ему перечить, будто старый волынщик имел право распоряжаться.Вновь показалось Локи, что встречал он уже волынщика…Бочку скатили вниз и открыли уже на берегу, под взглядами угрюмо-ошарашенно наблюдавших йотунов. Тёмная влага засверкала под солнцем, под жадными взглядами, устремившимися к ней. Локи шагнул к бочке, посмотрел на застывших йотунов, на ожидавшую его команду, и первый зачерпнул поданной чашей, под разливавшуюся мелодию, густое вино.—?Ну, вот… —?сказал он, кончив пить, затем бросил чашу в сугроб. —?Теперь пейте, пейте все; кто не пьёт, тот глупец и враг мне.Повторять не пришлось. У бочонков мгновенно образовалась давка из асов. Кто-то из йотунов помоложе, недоверчиво наблюдая за всем этим, всё же решился подойти поближе и, резво отодвинув асов в сторону, тоже зачерпнул себе вина. Выпил неторопливо, причмокнул?— и алые его, в цвет вина, глаза приобрели совершенно непередаваемое выражение.—?Так вот что пьют боги,?— проговорил он и потянулся за новой порцией. Несколько его сородичей, осмелев, двинулись к очереди у бочонка.—?Вот что пьют боги, ступившие за черту,?— эхом откликнулся Локи. вспоминая детские свои слова и намерения. Шальная улыбка не сходила с его губ. Немногие могут похвастаться тем, что детские их чаяния в полной мере воплотились во взрослой жизни. О женитьбе, впрочем, он никогда не думал, полагая её ненужным бременем. Но алые паруса, рдевшие на солнце, и алые, полные трепетной нежности глаза невесты были тем единственным?— одним из тысячи?— случаем, когда он мог бы ощущать женитьбу не ярмом, а крыльями.Парусами, в которые дует ветер, зовя в дорогу.—?Неплохо. Может, это и впрямь сломает стену меж двумя мирами,?— хмыкнул Ганглери за его спиной, убирая волынку за пазуху?— и попутно снимая чары. Локи обернулся?— и выдохнул:—?Я пьян?..—?Ты прозрел,?— ответил ему приёмный отец. —?И я тоже. Шутка дала добрые всходы.Сигюн взглянула на него?— и выдохнула в унисон Локи:—?Это ты поймал мой игрушечный драккар! Тогда, давно… И пообещал всё это,?— она обвела рукой вокруг, очерчивая и алые паруса, и асов с йотунами, кое-где уже пивших из общей чаши, и Локи, вновь белокожего. Внезапно на тонких длинных ногах девушка подбежала к Одину, вскинув руки, точно птица. Обняла его на короткое мгновение, прижимаясь лицом к густой бороде. Поверх встрёпанной её макушки тот усмехнулся приёмному сыну, по чьему лицу пробежали растерянность и возмущение.—?Да, но я не думал, что готовлю себе невестку,?— промолвил Один, когда Сигюн отстранилась. Краска вновь залила её лицо, она отвернулась, не зная, куда деваться от накатившего вновь смущения, но Один, расхохотавшись, схватил её за руку?— и вложил ту в руку сына.Не помня?— как, Сигюн поднялась на драккар, поддерживаемая Локи. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Сигюн увидела, что стоит в каюте?— в комнате, которой лучше и не сыскать.Тогда сверху, сотрясая сердце торжествующим криком, вновь обрушилась всепобеждающая музыка. Сигюн снова закрыла глаза, боясь, что всё это исчезнет, если она будет смотреть. Локи вновь взял её руки, и она доверчиво спрятала мокрое от слез лицо на груди друга, пришедшего так волшебно. Бережно, но со смехом, сам потрясённый и удивленный тем, что наступила невыразимая, драгоценная минута, Локи поднял за подбородок вверх это давным-давно пригрезившееся лицо, и глаза девушки, наконец, ясно раскрылись. В них была мысль, и ясность, внимание и волнение, и отголоски смущения и смешных страхов, и трепетная нежность.—?Ты возьмешь к нам моего Агнара? —?спросила она. —?Я знаю, ему причинит боль мамина родина без неё… но и радость тоже. И за меня он будет рад.—?Да. —?И, отбросив все сомнения, Локи поцеловал её по-настоящему вслед за своим железным ?да?, так крепко и жарко, что она засмеялась.Теперь мы отойдем от них, зная, что им нужно быть вместе одним.…Поздним вечером все бочонки были пусты и перевёрнуты?— а кое-какие и разбиты. Асы и йотуны вповалку спали?— кто на снегу, на палубе, кто-то ещё держался на ногах, нетрезвым голосом пытаясь бормотать. Волынщик сидел на корме, задумчивый и трезвый, как ровная речная гладь, хотя немало чаш было им опрокинуто во здравие молодых?— и союз Золотого Города с Ледяным миром. Он сидел, наигрывая тихую мелодию, и думал?— о дороге и пьянящей пуще вина свободе, о ждущем его золотом троне, о войнах и перемириях. О силе оброненного слова. Об упрямстве смельчаков, воплощающих легенду в жизнь. Об алых парусах, свесившихся по случаю штиля, но только и ждущих команды, чтобы надуться, зачерпывая собой ветер, ровно круговой чашей?— доброе вино, и понести драккар в неизвестное.Шляпа Одина сбилась набекрень, голубой его плащ сливался с подступавшими сумерками, а гладь Ивинг за кормой стелилась в горизонт, подобно дороге, ждущей того, кто осмелится ступить на неё.Волынка пела.