Часть 4 (1/1)

Наступившая ночь была идеально безлунной. Особенно если учитывать, сколько пришлось уговаривать Селену – богиню луны, чтобы та взяла выходной и не мешала коварным планам заговорщиков. Посапывающим поэтам снились рифмы (удачные и не очень), богам – героические свершения в их честь. Весь огромный Олимп погрузился в сладостный сон. Здесь хотелось бы написать про сковывающую все тишину, но, увы – героический храп уставшего смертного с завидной регулярностью нарушал божественный покой. Из густого тумана вышли две фигуры, закутанные в плащи так, что торчали только кончики изящных носиков. Одна среднего роста имела пышные формы, вторая же была высокой и худощавой. Черные фигуры почти беззвучно двигались по тропинке в гуще Садов муз. Неожиданно высокая, видимо споткнувшись о камень, заплясала на одной ноге, держась за ушибленную и громко, не слишком музыкально, подвывая.- Тише же! – зашипела на нее вторая – Разбудишь еще!Угроза подействовала. Худощавая притихла и, прихрамывая, поспешила снова исчезнуть в гуще цветущего кустарника, следуя за сообщницей.Восемь таинственных фигур со всеми мыслимыми предосторожностями стекались к домику Урании, стоявшему на отшибе. Во внутреннем дворике уже было все приготовлено – кипел огромный котел и Урания, довольная тем, что ее привычное ночное бодрствование окрасилось новыми красками, развивала бурную деятельность, стремясь поучаствовать во всем. Талия придирчиво изучала предложенные ингредиенты, оставаясь, судя по всему, не слишком довольной их ассортиментом и свежестью. Мельпомена же поднялась на большой камень и приготовилась произнести свою обычную вдохновляющую речь:- Итак, надеюсь, что все собравшиеся в курсе, зачем мы здесь? Несмотря на все наши усилия, смертный по-прежнему не оставляет своих гнусных привычек, отравляя здешнюю творческую атмосферу своим низменным присутствием. Все возможные меры были применены и не имели успеха. Остается обратиться к опыту и хитроумию прекрасной Талии, предложившей попробовать сварить столь любимый у студентов из Вальгаллы, приезжающих по обмену, мед поэзии. Давайте же не будем медлить и приступим скорее к делу! Музы удивленные столь скорым окончанием речи, устремились к котлу. Урания, успевшая подлететь первой, схватила обеими руками огромный деревянный черпак и принялась яростно размешивать кипящее варево. Остро запахло чем-то странным, музы тут же расчихались и принялись тереть слезившиеся от магического дыма глаза.- Урания! Что ты натворила? Сколько раз можно повторять, что паучьи лапки нужно мешать только строго по солнцу и никак иначе! – Талия раздраженно выхватила орудие из рук чихающей вдохновительницы астрономических наук. – А ну, быстро займись чисткой корня мандрагоры, и не попадайся мне под руку!Дело закипело – заговорщицы резали, натирали, отжимали и измельчали в порошок составляющие для меда поэзии. Конечно, далеко не все удалось найти в кладовых Олимпа, многое пришлось заменить близкими по составу аналогами. Талия слегка побаивалась (в глубине души, конечно) все ли пойдет по плану, но отступать было несколько поздновато – насыщенный аромат меда, смешанный с рассветным туманом, стекал по склону горы, проникая в самые заповедные уголки. И ждать долго не пришлось – совсем скоро раздался вопль, которому мог бы позавидовать сам Громовержец:- Пииииить!Вдохновительницы испуганно прижались как можно ближе друг к другу, занимая оборону Устрашающе повторяющееся ?Пиииить!? становилось все ближе и ближе. Эвтерпа, решив было заранее упасть в обморок, принялась клониться назад, и случайно наступила на разбитый ночью палец Терпсихоры, после чего группа синхронно обрушилась в благоухающий цветник.Из-за поворота показалась фигура смертного, бегущего так быстро, будто на ногах у него были крылатые сандалии Гермеса. Не обращая никакого внимания на собравшееся здесь светское общество, с ужасом взирающее на него, мужчина одним махом поднял огромный котел и жадно припал к напитку. Несколько минут были слышны лишь его громкие глотки, тонкие струйки меда текли вниз по распахнутой волосатой груди и капали на землю. Наконец смертный оторвался от котла и устремил затянутый пеленой взор к Талии, стоявшей ближе всего.- Бааааабы! – сладко причмокнул он и распахнул объятия. Зелье отказывалось действовать и музы окончательно почувствовали себя в ловушке. Только Мельпомена – самая юная и решительная не потеряла самообладания и смелости. Она собиралась бороться до победного конца и бросилась на поиски любого оружия, способного помочь ей в этом. В кладовой Урании она еще ночью приметила огромное полено, привезенное в качестве сувенира все теми же студентами по обмену. По их словам, это была часть почитаемого дерева Иггдрасиль, на котором висел в свое время их верховный бог Один. По мнению же муз, это было старое и сухое полено, которое сжечь было как-то неудобно, а пристроить совершенно некуда. Но вот тут-то оно было в самый раз. Девушка с трудом подняла скандинавский подарок и, видя, что смертный весьма увлечен Талией и Каллиопой, со всей силы грохнула его по затылку. Словно подкошенный мужчина упал лицом в траву. Нельзя было терять ни минуты, и муза эпической поэзии, еще дрожащим голосом, принялась раздавать ценные указания:- Быстрее же, дорогие, быстрее! Кипятите воду, нам нужно много горячей воды! Мельпомена, неси скорее расчески, ножницы и бритву! Мы должны успеть сделать все, пока он не пришел в себя! *** По небу брели барашки облаков, воздух был наполнен ароматов цветущего сада, а теплый ветерок безмятежно шевелил траву на вершине горы. Новоиспеченный мусагет трепетно внимал перебирающей струны лиры Полигимнии. Мельпомена старательно выводила на бумаге стихи, которые Аполлон сочинил, вдохновленный стремительным полетом шмеля в полуденном лесу, а Каллиопа с почти материнской нежностью расчесывала его, как оказалось после купания, русые кудри резным гребнем. Желанные всеми покой и умиротворенность наполняли вечерний Олимп.