Часть 1 (1/1)

Утро тянулось слишком долго, так бывает, особенно летом. Время ланча уже прошло, а обеда не наступило, когда отец Ричард зашел в исповедальню, прикрывая глаза от навалившейся темноты и готовясь выслушивать паству. В это время людей было мало, тем сильнее его удивило, что в исповедальню вломились и тяжело дышали. Священник нахмурился.— Святой отец?А вот голос их местного инспектора он узнал.— Да? — он убрал перегородку, пугаясь виду Гэвина Рида, даже в таком слабом сумраке. — Что произошло?— Помогите мне, святой отец.Ричард поморщился. Что-то в нем требовало отшутиться, что ?Бог поможет?.— Чем могу быть полезен вам?— Мне нужно укрытие, — инспектор перевел дыхание и нервно облизнул губы. — История длинная. И хоть эта исповедальня знала и более жуткие, лучше рассказывать ее приватно. Я имею в виду еще более приватно.— Сейчас время выслушать паству, мистер Рид. Но я с удовольствием... — Ричард поднял бровь, когда Гэвин замахал руками. — Так срочно?Да, они были знакомы достаточно давно, чтобы знать друг друга. И, как считал Ричард, не с самых лучших сторон. Инспектор считал его выскочкой, лезущей не в свои дела, а сам святой отец мнения не сложил, потому как инспектор хоть и рычал, но не бросался. Да и не раз приходил на помощь, правда, стараясь не афишировать свою помощь церкви. А именно конкретно одному ?надоедливому пастору?.— Вас сегодня должны были перевезти в другой округ, — проговорил Ричард.— Да, и я сбежал, и на мне наручники, — Рид с таким надрывом протянул ему скованные руки, что пришлось отшатнулся.— Вы же ставите под сомнения все свои показания этим побегом, — укорил его Ричард.— Я прав, но не готов за истину умирать. — Гэвин поморщился и убрал руки. — Нет во мне этого огня. Лучше проведу расследование под шумок. Но мне нужно укрытие. Святой отец, я выручал вас, так... так верните мне услугу?Ричард нервно вздохнул.— Ладно, ладно. Но каким образом?— У вас ведь здесь есть викарий? Я просто временно прикинусь им. А лучше послушником, чтобы не оскорблять вашу веру, — Рид вздохнул. — И вымыться бы.— Я бы поспорил с тем, кто кому помогал в расследованиях убийств, — протянул Ричард, но вздрогнул, в исповедальню застучала миссис Хлоя.— Тут полиция, и они ищут сбежавшего инспектора, — и страшным шёпотом добавила: — Того самого, который так незаметно вломился к вам, отец!Ричард приоткрыл дверь.— Хлоя, задержи их так долго, как получится?Она кивнула и ушла.— Как вы смотрите на возможность ненадолго стать монахиней? — улыбнулся Ричард. — Учитывая ваши руки мне придётся вам помочь.— Я буду лучшей монахиней! Никаких мужчин и разврата! — так горячо пообещал инспектор, что Ричард невольно поверил. На самом деле он знал, что Рид не станет тихо отсиживаться, но верить хотелось. Он провел его в дальние комнаты, где Гэвин вздохнул и потряс наручниками.— Накиньте на меня одеяние. Я тут где-нибудь приткнусь помолиться, чтобы не было так заметно, что сестра безрукая. Хорошо?На него натянули монашеский клобук, быстро убрав все волосы под него, и накинули одеяние, впихнув в руки чётки. Ричард дернул его за рукав, приказав ?на колени?, и Гэвин покорно шлепнулся на них, чувствуя, что пол очень даже каменный. И стараясь не задумываться, что теперь его лицо и определённая часть анатомии святого отца, ну, скажем так, на одном уровне. Он хотел бы пошутить об этом, если бы не погоня и перспектива загреметь за решетку. С учетом специфики работы и нежному к ней отношению преступников, он вполне может претендовать на звание лучшей сучки всего КПЗ.В комнату ворвались полицейские буквально за мгновение до того, как отец Ричард опустил руку на его голову, вынуждая склониться ниже.— Благословляю, сестра... Господа, не могли бы вы подождать? Мирские дела не должны столь рьяно тревожить обитель Бога.Гэвин даже восхитился его голосом, таким ровным и спокойным. И глубоким. И ладно, когда вся творящаяся хрень закончится, он точно передернет на воспоминания о том, как святой отец властно касается рукой его головы. Только в фантазиях, конечно, на них не будет одежды и...По крайней мере, у него получилось отвлечься и не нервничать, перебирая чётки отца Ричарда, приятно гладкие.— Вы можете обыскать приход, — милостиво разрешил священник, — но здесь негде укрыться, да и церковь уже много лет выдаёт преступников.Рид хотел даже пофыркать, что да, да, он не преступник.— А сейчас, позвольте мне поговорить с сестрой Генриеттой наедине. У нас исповедь, ей есть, что сказать Господу.Полицейские, извиняясь, удалились, а Рид поднял голову, стараясь запомнить Ричарда с этого ракурса. И это ощущение.— А теперь иди в третью по счету комнату. Когда они уйдут, мы поговорим. Советую вам молиться, — Ричард снова как-то странно-заботливо убрал его прядь волос под эту непонятную монашескую штуку, — сестра Генриетта. Ваше раскаяние искренне, так что Бог в своем великодушии простит вас.Гэвин послушно ушел, запирая дверь и прислушиваясь. По церкви ходили люди, шаги гулко отдавались от сводов, пару раз он слышал голос отца Ричарда. Не слова, а именно его интонации. Когда полиция покинула дом господень, он это ощутил, хоть и привык считать себя не чувствительным к эдакой чуши. Он перевел дыхание и найденной скрепкой вскрыл один браслет. Второй не поддавался. Гэвин выругался, несколько раз подряд упомянул бога всуе, пнул кровать и чуть не вскрикнул от стука в дверь.— Инспектор Рид, это я.Он перевел дыхание и, зачем-то поправив одеяние, открыл замок.— Вы выглядите так, словно очень испугались.— Да, платье мне ужасно не идет.Ричард окинул его оценивающим взглядом и чуть дернул уголком рта, но смолчал. Прошелся по келье и сел на стул, выжидающе посмотрев на Гэвина.— Простите меня, отче, — начал Гэвин с привычных фраз исповедь, — ибо я согрешил. Прошло два года с моей последней исповеди. Но это к делу не относится. Все началось с того, что было обнаружено тело на утесе самоубийц.Ричард покачал головой. Печально. Гэвин задумался, ведь тот провел столько похорон, неужели он действительно скорбит по каждому усопшему? Или у священников, как у врачей, есть защита? Или они просто верят в то, что там, за болью смерти, есть нечто большее, чем деревянный ящик и черви?— Тело.— Именно. Мы выехали на вызов, чтобы засвидетельствовать смерть и тут начались странности. Например, то, что грешник-самоубийца грешником не оказался.Ричард вскинулся на этих словах так явно, что Гэвин улыбнулся. На мгновение даже забыв, что он в монашеских тряпках.— Потому как у него были натерты запястья, на левом локтевом сгибе следы от инъекций. Все, на мой взгляд, выглядело типичнейшей имитацией: его укололи, связали и повесили. И все странности начались дальше. На меня скинули... — Гэвин осекся, отводя взгляд. — Мне дали в напарники констебля, на стажировке, и мы сошлись во мнении о явном убийстве, но врач опроверг все наши догадки и предположения. Сказал: потертые запястья это аллергия на накрахмаленные манжеты. Чертов продажный ублюдок. Святой отец, это ведь дело чести! Хоронить по католическим традициям или, как собаку, за забором? Это огромная разница, для вас — так точно.— И чего вы хотите? Чтобы я опроверг выводы врача?Гэвин широко улыбнулся.— Возможно. Но как бы то ни было, начало положено, вы укрыли меня в этих стенах. Теперь мне бы добраться до...— Вас обвиняют в убийстве констебля, — охладил его порыв Ричард.— Я его не убивал.— Подробнее? — приказал он. Гэвин поежился, он привык считать пастора кем-то вроде статуи девы Марии, то есть она вроде бы есть и даже как бы укоряет взглядом, но сейчас ощутил, что это крайне неприятно, когда отец Ричард так смотрит на тебя. Взвешивая все за и против, свое отношение и противоречащие факты.— Меня отстранили из-за него, я вспылил и напился. И ночью он позвонил мне со словами, что он все знает и я должен ехать в архив. Я и приехал. Парень был заколот и умирал, я пытался помочь, но люди не выживают после ножа в сердце. В общем... мертвый констебль, пьяный я, руки по локоть в крови, а на ноже мои отпечатки, — он фыркнул на непонимающий взгляд. — Я пытался зафиксировать нож. Все по методичке делал, но все равно…Отец Ричард склонил голову.— Я понял. И верю тебе. Можешь находиться здесь, пока все не решишь. У тебя есть мысли по этому делу?Гэвин только сейчас понял, что все еще в монашеском покрове и стянул его, ероша волосы.— Мальчишка успел сказать, что спрятал что-то, что нашел. Он подозревал кого-то, но не назвал имени. Позвонил мне, спрятал найденное нечто в том архиве улик, где его и убили. Мне следует туда вернуться.Ричард встал и прошёлся к окну, разглядывая небо сквозь узкую бойницу.— Вломимся туда ночью? — весело уточнил он.— Что? — возмутился Гэвин. — Я не пойду на взлом со священником!— Можно подумать у вас есть выбор.— Да. Я постою на стреме. — Гэвин усмехнулся и покачал головой. — Святой отец, что за церковь у вас такая?— Католическая.Рид снова рассмеялся и потряс рукой, звеня оставшимся браслетом.— Вам стоит помочь мне с этим. Потому что иначе вломиться куда-либо будет затруднительно.— Вы голодны? — явно ни к месту поинтересовался священник.— Не откажусь, — признался Гэвин, наблюдая на тем, как Ричард вскрывает его наручник.— Вот и хорошо, миссис Хлои замечательно готовит.— Да, а еще она очень красива для одинокой вдовы.— И для того, чтобы быть приходским секретарем, разумеется, — подхватил его мысль Ричард. — Увы, инспектор. В ее прекрасном сердце только Бог. И еще немного епископ Камски.Гэвин поморщился, вот кто-кто, а этот хлыщ ему не нравился.— Спасибо, — он потер запястье. — А теперь...— Теперь вы вымоетесь и поедите. Мы же не полезем в архив среди бела дня? Меня не любят в вашем управлении.Гэвин печально вздохнул. Вот же… с другой стороны, можно провести остаток дня поблизости от Ричарда и поднабрать фантазий на ночь.— Еще у вас разбит висок, — качнул головой Ричард и осторожно коснулся запекшейся крови на волосах, впрочем тут же отдергивая руку. — Пойдемте, инспектор. Будем прятать вас в приходском доме священника.— А чего сразу не под кроватью-то? Или в кровати? Там точно никого нет?— В моей постели только Бог, — улыбнулся Ричард.Рид вздохнул и накинул капюшон.— Идемте.Светлыми коридорам они покинули церковь и, на коротком пути к дому священника, Гэвин не мог надышаться свежестью. Он, ей-богу, устал носиться, убегая от преследования, и прятаться в придорожных канавах. Это не дело.— Но мне все равно интересно, почему вы пришли ко мне? — спокойно спросил отец Ричард, остановился, словно что-то вспомнив, и отобрал у Гэвина свои четки.— Я просто не знал, к кому еще пойти, — признался Гэвин абсолютно искренне. — А вы, отец, крайне неоднозначная личность, и с убийствами уже сталкивались, как и с попытками запутать расследование.— Я постоянно имею дело со смертью.— Прозвучало весьма жутко, — отметил Гэвин, но все же улыбнулся. — Как ни прискорбно, но мы рады этому, ага.Ричард жестом, полным достоинства, пропустил его вперед, в дом. Где Гэвин первым делом сбросил с себя монашеское одеяние и рухнул на застеленную кровать. Ажиотация отпускала его и начала побаливать голова. И немного мутило от голода. Он бы и заснул так. Потому что сейчас он в безопасности и все хорошо.— Я заварил вам чай, — Ричард опустился в кресло рядом, протягивая ему чашку, и Гэвин со стоном потянул себя в сидячее положение. Горячего чая хотелось. — Мне кажется, вы поймали слишком сильный удар по голове, инспектор Рид.— Это была машина, — поморщившись, Гэвин потрогал склеившиеся волосы.— Пейте чай, я наберу ванну. И после покормлю вас. Будем планировать этой ночью взлом хранилища улик.Гэвин довольно выдохнул, устраиваясь удобнее. Ему стоило бы давно попросить святого отца приютить его, тут тебе и чай, и ванна, весь спектр житейский радостей. Шоу с переодеваниями, опять же.Он пригубил чай и прикрыл глаза. Он хотел выкупаться и немного поспать. И искренне боялся, что утонет ко всем чертям.— Гэвин?Он встрепенулся.— Может, следует отложить взлом на следующую ночь? — отец Ричард смотрел так участливо, что этот его взгляд бесил. По многим причинам, основной из которых было то, что инспектор Рид являлся атеистом. И весь церковный институт духовенства казался ему сектой психов-асексуалов. Которые даже религию создали для того, чтобы не трахаться.— Нет. Я подремлю пару часов и двинемся.Святой отец горестно вздохнул и кивнул, прикрыв глаза.— Как хотите. Но хотя бы обезболивающее выпейте.Рид с готовностью закивал. Вот обезболивающее было нужно, чтобы избавиться от мутной боли.— И я обработаю вашу рану.И это вот тоже было хорошо. Гэвин прикрыл глаза, позволяя касаться раны на виске и сжимать зубы. Вот что за дурная физиология? Почему, пока раны не начинают трогать, ничего не болит? Но, как выяснилось, отец Ричард ловко обращается со всем таким.— И где святой отец научился искусству врачевания?— Я был военным капелланом, — объяснил это свое умение Ричард.— Вот как? А как же... ну, того, сражения это правильно и все такое? — Гэвин прикрыл глаза и позволил заклеить рану.— Хотите поговорить о моем взгляде на вещи? Люди это лишь паства, и я всеми силами пытался спасти хотя бы некоторых. Жизни, конечно. Спасение душ дело самостоятельное, — Ричард улыбнулся и кивнул. — Все. Отдыхайте. Больше теплого питья.Гэвин не понимал священников. И особенно одного конкретного.***Он выполз из кровати к четырем утра, как раз самое время. На кухне его уже ждал отец Ричард. Похожий на ворона в этой его темной сутане. Или на очень темную статую. Призрака?— Надеюсь, вы никогда не станете привидением, — ляпнул первое что пришло в голову Гэвин. — Потому что это было бы очень жутко.— Я полагал, что вы встанете к этому часу, — ответил Ричард. — Ну так что? Идем грабить хранилище улик?— Да. Нам нужно это сделать до того, как встанут мусорщики и почтальоны. Думаю, часа хватит.Ричард согласно кивнул.Осушив стакан воды и приняв на всякий случай любезно пододвинутый к нему антибиотик, Гэвин первым покинул дом, морщась от предрассветной хмари. Хотелось солнца, он ощущал себя упырем, уставшим от темноты. А еще с такой компанией.Зато он взглянул на отца Ричарда с иной грани его личности. Гэвину всегда казалось, что тот просто не может быть гибким: вечно прямая спина, идеальная осанка, от которой даже твоему позвоночнику больно. Но теперь именно Ричард быстрее и ловче него подцепил отмычками (откуда вообще у него отмычки?) замки окна и беззвучно открыл его, плавно ступая на подоконник, перехватывая балансирующего Гэвина за руки.— Прекрасно, — выдохнул Рид и перевел дыхание. Отыскал в кармане фонарик и включил, осматриваясь. Он неплохо ориентировался в архиве, примерно знал, где хранятся свежепоступившие улики, но иногда все же терялся. Как сейчас, в тенях и свете фонаря, делающих все вокруг незнакомым.— Идемте. Главный вход там, — шепнул отец Ричард, снова поразив Рида. — Значит, и стол для приемки.— Я вот только сейчас задумался, а почему ты мне помогаешь? А, святой отец?— Потому что, — спокойно ответил Ричард, — я не хочу, чтобы нам прислали нового инспектора. Они все мрут, как мухи, а мне их отпевать. Вы здесь уже почти два года держитесь, хороший показатель. Желаю, чтобы и дальше так было. Потому, что если вас поймают и повесят — будет крайне печально. Особенно за то, чего вы не совершали.— А мне-то как печально, — огрызнулся Гэвин и остановился, высветив фонарем нужный номер. — Вот.Ричард вытряхнул из бумажного пакета ботинки и удивлённо поднял бровь.— Как это должно вам помочь?— В душе не ебу... простите, святой отец. Но, — Гэвин взял обувь, явно потасканную, простучал каблук, сравнил звук и попытался поддеть набойку. Та легко отошла и ему на ладонь спланировал билет из камеры хранения.Ричард аккуратно коснулся его, вытягивая из пальцев Гэвина.— Что ж, что-то, что должно вас спасти, в камере хранения на вокзале.— Мне вот просто интересно, чего там может быть? Хроника с места событий? — Рид вздохнул и покачал головой. — Парень хотел мне помочь, теперь нам обязательно нужно попасть на вокзал.Отец Ричард кивнул и окинул взглядом помещение.— Нам нужно еще что-то здесь?— Нет, уходим.Гэвин старался не обращать внимание на то, как Ричард легко спустился с второго этажа и ждал его, застрявшего на карнизе.Посветлело, так что они старались возвращаться в пресвитерий безлюдными дорогами, поля пахли влажной землей и травой. И Гэвин как-то отчаянно не хотел умирать. Мир же настолько прекрасный, а он забивал на это все, выгрызая себе мозг расследованиями и редко выползая из полицейского участка.И зачем?Он спасал жизни. Наверное, поэтому. Ему казалось, что если он спас хотя бы одного человека, то все не зря. Долгие вечера в участке, утомительные расследования, одиночество, вечная усталость, все не зря.— У вас взгляд человека, желающего исповедаться, — заметил Ричард. — Могу предложить свои услуги.— Простите меня, святой отец, ибо я согрешил, с моей последней исповеди прошли сутки.— Я не отпустил вам грехи.— Значит, два года и один день, — рассмеялся Гэвин. — Я много грешу. В основном, конечно, сквернословие и неуважение к служителям церкви. Я… я не знаю, что говорить, — сбился Гэвин, они как раз обходили полем небольшой надел, и инспектор уже мог видеть церковь. Вышагивающий рядом священник воспринимался странно, потому как, хоть и оставался во всем черном, сутану перед взломом снял, и все еще не надел, держа ее в руке как платье сбежавшей возлюбленной.— Ты говоришь не мне. Ты говоришь Богу, — мягко напомнил Ричард. — Потому что священнослужитель, хоть и был обучен не судить, все же судит. Господь лишь внимает со всей любовью и дарует избавление от грехов.Гэвин тяжело вздохнул. Богу? Ладно, с этим парнем он не знаком, а рассказывать о себе незнакомцам всегда легче, нежели близким друзьям.— Я нехороший человек. Злой, агрессивный и завистливый. Виноват в связях с замужними женщинами. Но вряд ли я попаду в ад именно за это. Скорее за то, что не спас многих людей, — Гэвин задумался, рассуждая и вышагивая вровень с идущим священником, — мне кажется, что я мог бы быть полезнее. Иногда я точно знал, кто из обвиняемых убийца, но у меня не было никаких оснований для ареста и приходилось их отпускать. И... есть точно несколько раз, когда эти мрази успевали убить в тот краткий промежуток. И это все моя вина.Ричард молчал некоторое время. Затем кивнул.— Отпускаются грехи твои, сын мой, — тихо произнес он. — Ты чист перед господом и можешь идти дальше.Рид не почувствовал облегчения. Хотя, возможно, что-то было. Как-то легче получалось дышать. А еще он вздрогнул, когда Ричард положил ладонь ему на плечо, внезапно горячую и тяжелую, касаясь участка обнаженной шеи.— Господь слышит искреннее раскаяние. Не кори себя за чужие преступления.— Я попробую, — улыбнулся Гэвин. — Попробую... а я вот захотел чаю.— Это замечательно. Значит, вы восстановитесь совсем скоро, — Ричард улыбнулся. — Светает. Не забудьте про свой костюм. Вас не должны видеть.— О, вы просто хотите надо мной посмеяться, — Гэвин вспомнил про его “образ монашки”. — Да? Как же, обрядили-таки инспектора в женское платье.— Но ведь вам так идет, — продолжал веселиться Ричард. Зато Гэвин выяснил, что Ричи — простите, отец Ричард — говорит все шутки с абсолютно серьезным выражением лица.— Наши планы, — отвлекся он. — Я съезжу на вокзал, а вы побудьте в пресвитерии.И Гэвин согласился.***Его спасло только то, что он старался куда-то отогнать подальше дурные мысли о том, что отец Ричард крайне горяч, а вид его без сутаны и в расстегнутой рубашке без белой колоратки, с обнаженной шеей... так вот, мысли. Он услышал полицию. Только те гремели, как кони. Он выскочил в окно, благо плющ был ветвист и выдержал его вес все те полминуты, что он лихо скатывался вниз. С парой своих же коллег пришлось подраться, и, уже убегая, он успел увидеть отца Ричарда, который беседовал с инспектором Андерсеном. А заметив его, лишь досадливо нахмурился.Вот же сука! Служитель господа, который его лечил и грехи отпускал? Который с ним в архив забрался? Ублюдок.Но горячий.Гэвин прятался до заката, стараясь не засиживаться на одном месте больше, чем на час. И вот сегодня природы ему хватило сполна. Хрень. К вечерним сумеркам он немного расслабился и даже смог упереть заказ какого-то идиота прямо со столика в кафе и нормально поесть. Он устроился совсем рядом с церковью, в густых зарослях сирени и зло жевал гамбургер. Больше ноги его в святых местах не будет. И он будет грешить-грешить-грешить!Ричарду хотелось набить рожу. Но самое жуткое разочарование постигло Гэвина, когда он понял, что талончик на неведомый багаж остался у священника. Хитрый-хитрый лис. Поэтому Гэвин и караулил пресвитерий. И крался за отцом Ричардом до вокзала, там скрываться было проще, упереть кепку и надвинуть ту низко на глаза.Священнослужитель был личностью приметной и редкие пассажиры провожали взглядом его, совершенно не обращая внимания на Гэвина.Удобно.Ричард открыл ячейку и, совершенно не раздумывая, достал что-то, что Рид не успел рассмотреть, и двинулся прочь, покидая вокзал. Гэвин запаниковал было, но тот созвонился с кем-то из телефонной будки и, сверив время по часам на ратуше, отправился на встречу.То есть священник не только сдал его временному инспектору, но и полицию опрокинул? Так как шел куда-то явно не к участку. Ну или он сам решил разрулить все и сразу.В этом городе совершенно никому нельзя доверять. Рид следовал за Ричардом, теперь скрываясь. Вечерние улицы опустели и затихли, каждый прохожий мог вызвать подозрение. Священник шел достаточно быстро, но время от времени оглядываясь и теперь Гэвин понял, куда он следует.Скала висельников. Или лес самоубийц. Тоскливое, но красивое место. Туда, где был обнаружен тот самый первый труп. Из-за которого все и началось. Вся эта травля и последующее убийство.Гэвин крался максимально тихо, Ричард вроде бы не спешил, но шел быстро, то и дело пропадая из виду.А потом Гэвин услышал голоса. Священника ждали. Точнее ждал. Полицейский коронер и врач.Вот теперь все началось складываться, но зачем отец Ричард пришел на встречу с убийцей?Гэвин принялся вслушиваться.— Я забрал то, что необходимо вам, — мягко начал он. — Поэтому теперь вы могли бы предоставить доказательства невиновности мистера Рида, и покаяться.Рид, затаившийся в тени смоковницы, прижал ладонь к губам. Он не знал, плакать ему или смеяться. Покаяться? Вот как Ричи может быть таким наивным?— Я раскаиваюсь в убийстве, — выдохнул первым коронер, протягивая руки к священнику. — Раскаиваюсь. Дайте мне то, что есть у вас.— Обмен, — так по-сучьи ухмыльнулся священник, что Гэвин восхитился им, — я знаю, настоящий отчет о вскрытии вы все же написали. И мне нужен именно он. Потому, что я не позволю закопать под забором человека, которого убили. Не хотите рассказать, как именно? Просто не рассчитали дозу?— Вы же все знаете, святой отец.— Не все.Врач вздохнул.— Он был... или шпионом, или работал на правительство. Не знаю. Сейчас нехорошее время, после войны все еще боятся. И я знал, что тиопентал сработает как сыворотка правды.Ричард нахмурился.— Но не рассчитал дозу.Скрывающийся до этой фразы и подошедший сержант, которого Гэвин видел со спины, явно усмехнулся. Ну еще бы, вряд ли трусливый врач действовал в одиночку. И не без помощи кого-то из полиции.— Вот и все наши грехи, святой отец, смерть предателя по глупой случайности.Ричард покачал головой.— Вы не дали ему эту жизнь и вы не имеете права ее забирать. Что же. Если вы раскаиваетесь искренне, то Бог простит вас. А теперь отдайте мне папку и можете уходить.Гэвин неловко переступил с ноги на ногу, предательская ветка хрустнула и все повернулись в его сторону.— Надеюсь вы пришли один, святой отец? — окрысился сержант.— Я никогда не бываю один. Со мной Бог.— И это он шарится в кустах?Священник непринужденно пожал плечами.— Вы не можете этого исключать. Господь многолик, и каждый зверь несет его, — Ричард кивнул. — Что же, господа...— Проверь, — бросил сержант коронеру, отчетливо щелкая предохранителем пистолета.Гэвин честно пытался выждать и напасть, но их коронер оказался удачливее, и упирающееся в затылок дуло пистолета, от которого к тому же еще и несло порохом, совсем лишало желания как-то дергаться.— А вот и наш бежавший подозреваемый, точнее обвиняемый.Гэвина вытолкали на поляну, под опечаленный взор отца Ричарда.— И что вы планируете делать с нами теперь, господа? — мило уточнил он.— Ну, — врач в фальшивой сочувственности дернул плечом, — все знают, что вы, отец, слишком любопытны. Никого не удивит, что бывший инспектор, с которым вы всегда были на ножах, пристрелил вас. И сделал это с явным удовольствием. Но потом, от тяжести осознания своей вины, застрелился. Не вынес убийства священника. Мистер Рид, не хотите написать предсмертную записку?Гэвин постарался как можно паскуднее улыбнуться. Помирать так с музыкой.— Нет. А если не напишу, то вы сами будете пытаться повторить мои каракули? Подумайте о своих душах, ладно вы меня пристрелите, жил, как пес, сдохну, как пес, но отец Ричард человек церкви, господь этого так не оставит, — он попытался оценить возможность вырвать пистолет из рук коронера до того, как тот спустит курок.— Нападайте, — улыбнулся ему отец Ричард.— Что? — не сообразил Гэвин.— Нападайте на господина доктора, он не станет стрелять.Коронер навел оружие на Гэвина. А тот судорожно думал. Священник был странным, но его советы обычно работали, так что Рид принял максимально расслабленный вид и заметив, что коронер перестал напоминать взведенную пружину — бросился на него, предварительно отпихнув сержанта. Надеясь, что человеколюбие пастора не распространяется на людей, которые желают его убить.После короткой драки, в ходе которой он все-таки вырвал пистолет и смог поднять голову, чтобы понять, как там справляется святой отец, то оторопел: сержант-предатель держал его на прицеле практически ткнув дулом в лицо. Ричард не шевелился.— Брось оружие, Гэвин, — приказал его бывший коллега, — ты же умный, мы обо всем договоримся!И именно в эту секунду Ричард легко, словно играючи, подбил его руку с оружием вверх. Гэвин успел увидеть выстрел раньше, чем тот грохотом оглушил его.Его сковало страхом, показалось, что отца Ричарда все же зацепило, но, нет, священник ухватил инспектора за руку и заломил ее назад, стараясь повалить противника на землю. Сержант взвыл, выпуская оружие из рук, видимо, Ричард ухватил сильно и больно. Гэвин не знал, что делать, контролировать коронера или помочь священнику, буквально метался меж двух огней. А потом вспомнил, что из них двоих священник не он, и с садистским удовольствием сначала вырубил врача, ударом оружия по виску, а потом и сержанта.— Надеюсь, они живы, — выпустил обмякшее тело Ричард.— Надеюсь, им больно, — огрызнулся Гэвин и только сейчас увидел кровь на лице священника. — Отец? Вы ранены?Ричард странно заторможенно коснулся своего виска, растер кровь оставшуюся на подушечках пальцев и поймал взгляд Гэвина.— Это очевидно.— Покажите, — Рид зафиксировал его лицо, рассматривая висок. — Обожгло. Нужно промыть и прикрыть чем нибудь. Почему вы это сделали?Отец Ричард улыбнулся, мягко отстранив его руки от своего лица, и поднял с земли саквояж, открывая и показывая магнитофон.— Запись, — он щелкнул кнопкой. — Я добыл доказательства, которые оправдают вас. И меня. Потому что я не раскрывал тайну исповеди.— А где? — Гэвин ткнул оружием в сумку, намекая на другое содержание. — То, что было?— У инспектора Андерсона. Я слышал о нем и знал, что тот честный полицейский, в отличие от вашего заместителя-сержанта. Уверен, именно сержант и убил молодого констебля.Гэвин оскалился, зло потерев шею, хотелось бы еще разок пнуть Криса в живот, но под спокойным взглядом отца Ричарда этого он сделать не мог, и страдал, от того, что вообще испытывает желание отпинать потерявшего сознания человека. А так хотелось!— Ближайший телефон через полмили, — отец Ричард кивнул в сторону подлеска. — Думаю, вам нужно вызвать наряд. Или, хотите, потащим их в участок сами?Гэвин покачал головой.— Я вызову. Будьте осторожны здесь. И... эм-м-м... отец Ричард, благодарю вас за помощь.Священник кивнул и мягко коснулся его плеча.— Пожалуйста. Идите. Сообщите инспектору Андерсону. Все будет хорошо. Теперь точно.***В чем-то пастор был прав. Обвинения с Гэвина были сняты, виновные упрятаны за решетку и их, как кровожадно злорадствовал Рид, ждала виселица.Отца Ричарда он все никак не мог поймать. В округе никто, как на зло, не умирал, не рождался и не женился, так что столкнуться с тем чисто случайно тоже не получалось. В очередной раз укорив себя в том, что он настолько низкий человек раз желает какой-то абстрактной смерти, чтобы иметь возможность встретиться со священником, Гэвин не выдержал. И пришел в храм.Службы в этот день не было, он мирно постоял у алтаря, раздумывая видел ли его Ричард? Что кто-то зашел в его церковь.— В доме Господнем каждому найдется место.Он едва удержался, чтобы не вздрогнуть, когда голос священника нарушил тишину этих стен. Гэвин обернулся и с улыбкой наблюдал за Ричардом, идущим к нему по проходу между лавками. В лучах солнца. Зрелище великолепное.— Я так и понял. Поэтому решил проведать самого ответственного из его воинов.— Вперед, солдаты христовы, — Ричард улыбнулся.— Хотел, — Гэвин замялся, любуясь священником. Свет витражей рассыпался на его коже, превращая в одну из оживших икон. Нереально красивую. — Хотел поблагодарить за то, что вы помогли мне.— О, теперь инспектор у меня в неоплатном долгу благодарности?— Не так, но допустим. Спасибо.— Я рад, что вы снова с нами.Гэвин шагнул ближе.— Разрешите? — и он коснулся почти сошедшего ожога на виске у Ричарда.Священник улыбнулся.— Как будто ничего не было.— Я беспокоился. Вы поступили очень смело. Но не слишком разумно. Вам стоило сказать мне о вашем плане.Ричард негромко рассмеялся.— Конечно. И вы бы мне запретили его исполнить. Я же знаю вас. К тому же, знаю слишком хорошо. Лучше, чем вы сами думаете, — Ричард увернулся от его прикосновения, и пальцы скользнули по ожогу, как-то странно интимно погладив висок. Гэвин смутился.— В общем спасибо. Но это не значит, что вам можно и дальше лезть в мои расследования, — попытался избавится от непонятной неловкости Гэвин и осекся, потому что Ричард шагнул ближе, касаясь руками его шеи, как раз на затылке, ероша волосы, и легко и невесомо коснулся губами его лба, полностью выключив способность Гэвина соображать, думать, дышать.— Я рад, что вы с нами, инспектор.Ричард был так близко, что Гэвин, практически сам того не желая, задержал дыхание. Так близко он подпускал людей лишь в одном случае — для поцелуя.Он размышлял, казалось, добрый десяток лет, но на деле уже через мгновение снова коснулся лица священника пальцами и губами — его губ.Целуя и понимая, что ничего не будет. Потому что нельзя хотеть священника. Потому что Ричард тоже это все понимает, но позволяет ему касаться себя. В тот миг, когда Гэвин окончательно утратил разум и самообладание, порывисто сжав Ричарда, притискивая его к себе, целуя глубоко и грязно, успев втиснуть Ричарда в себя и ощутить тело под сутаной... Ричард отстранился, удерживая и его и себя от чего бы то ни было раскрытой ладонью, прижатой к груди Гэвина.— Ваша благодарность приятна, инспектор, — тяжело сглотнув, ответил он. — Но на этом нам и стоит остановиться.Рид кивнул, ошарашенный в одинаковой степени, как своими желаниями, так и сбившимся дыханием священника. Это... это просто уму непостижимо.Вот как они... а могли бы?Почему-то Гэвин думал, что наверняка могли бы, не будь Ричард священником. В любом случае, теперь его назначение в этот город перестает казаться ссылкой.— Хорошего дня, святой отец, — оскалился Гэвин.— И вам, инспектор. Или я мог бы называть вас детективом? ***