Глава 6 - Оперативное вмешательство (1/2)

Наверное, в былые времена подобное путешествие под водой показалось бы мне если не романтическим, то хотя бы приятным и волнующим, слегка щекочущим нервы. Можно было бы представить, что лазурные воды какого-нибудь теплого моря мягко касаются боков батискафа, издавая приятный для слуха плеск. А в глубинах этого самого моря можно разглядеть снующих разноцветных рыбок и качающиеся от подводных течений водоросли…Но море, через глубины которого мы сейчас пробирались на уродливой бронированной махине, было вовсе не теплым. И воды его были также далеки от лазурности, как звезды от Земли. Мутными и загрязненными всяческими отходами и мусором они были, воды Самодельного моря, одного из многих, созданных когда-то по воле людей. Не было тут, конечно, никаких рыбок разноцветных и водорослей. Батискафу приходилось постоянно лавировать между обломками затонувших катеров и кораблей покрупнее, продираться сквозь промышленный мусор, которого тут было в избытке.

Со дна, находившегося где-то метрах в десяти под нами, поднимались густые клубы ила, непонятно чему принадлежавших мелких обломков. Все это создавало ощущение, весьма близкое к клаустрофобии – видимость, несмотря на два мощных прожектора, выражаясь математическим языком, стремилась к нулю.

Внезапно мгла будто расступилась, открывая более широкий обзор. Похоже, мы проплывали над низиной. А в этой низине устрашающе гротескным зрелищем раскинулся город. Это был один из тех, покинутых практически сразу после Первого вторжения. Люди, охваченные паникой, ринулись в крупные укрепленные центры, побросав свои дома и оставив позади всю прежнюю жизнь. Помнится, по долгу службы приходилось видеть эти города-призраки с их полуразрушенными, а кое-где и сожженными дотла, строениями, пустынными улицами, где не видно было даже хедкрабов, этих живучих тварей, потому что там нечем было поживиться. Разве что только костями практически полностью разложившихся трупов да сгнившими продуктами питания. Там правили бал смерть и полное опустошение, и только стаи голодного воронья в закатные часы периодически нарушали безраздельно царившую там тишину.Но затопленный город-призрак мне ?посчастливилось? увидеть впервые. И вид оставлял еще более жуткие впечатления. Возможно, сказывалась глубина, постоянно мелькающая, волнообразно колышущаяся в свете прожекторов муть, простая игра света и теней, но очертания гниющих и разъедаемых коррозией там внизу строений, показались мне настолько фантастическими и иррациональными, что я на какое-то время потерял чувство реальности. Как завороженный, я глядел туда, где угадывались силуэты проржавевших насквозь машин, практически полностью рассыпавшиеся в прах деревья, дороги с растрескавшимся и густо заросшим мхом асфальтом. Мне чудилось, что несмотря ни на что город живет какой-то своей загадочной, нагоняющей страх жизнью. Что эти остатки домов, автомобилей и прочих атрибутов старой цивилизации двигались в том же ритме, что и окружавшая их илисто-мусорная мгла. Казалось, в их расплывчатом, неясном раскачивающемся движении было что-то манящее, гипнотизирующее, неотвратимо влекущее к себе. Ведь это же так просто: забыть обо всем на свете, пойти ко дну, туда, откуда идет этот непреодолимый зов и просто ждать, когда тебя поглотит эта огромная ненасытная пасть…-Впечатляет, да? – голос техника ворвался в мои уши, мигом расколов наваждение на тысячи осколков. – Определенно, в этом что-то есть. По крайней мере, так говорят все, кто это видел.Я удивленно повернул голову.-Так вы, стало быть, - медленно выговаривая слова, спросил я, - уже не в первый раз здесь плаваете?-Ну конечно, нет, - рассмеялся техник. – И не в пятый, и не в десятый. Подумайте сами, кто бы позволил вам отправиться на такое задание на непроверенном транспорте? Мы времени зря не теряли, поэтому большая часть маршрута лично мне достаточно хорошо известна. И, кстати, вы особо на это зрелище не заглядывайтесь. Вот капитан Фелпс, например, говорит, что в конце концов от этого можно свихнуться. И у меня, знаете ли, нет весомых причин сомневаться в этом.Да уж. Я отвернулся от ?окна? и вернулся на свое место в каюту пассажиров. То, что я увидел в глубинах этого проклятого моря, напугало меня не меньше давешних ночных кошмаров и странностей. Я попытался прикрыть глаза, чтобы успокоиться, но тут же пожалел об этом – в мозгу вновь замельтешила картинка завораживающей черной бездны с двигающимися живыми домами. Чертыхнувшись про себя, я перевел взгляд на солдат, сидевших по разные стороны от меня.Сержант О`Брайен методично и неторопливо выбивал пальцами по стенке какой-то ритм. Ни о каких нервах и речи быть не могло, просто это была устоявшаяся незыблемая привычка. Вообще, когда речь заходила о сержанте и его привычках, то их вполне можно было сопоставить со скалой, неприступной и крутой. Ирландец ни за что не поменял бы свои взгляды и устоявшийся образ жизни. Если он сказал, что не курит, значит, взять в рот сигарету его сам черт не заставит. Если он поспорит, что длинной очередью с пятидесяти метров засадит всю обойму АК-84 в ?яблочко?, то разобьется в лепешку, но добьется поставленной цели. В свете этого всего отсутствие бороды и усов, его главного символа и талисмана на протяжении десяти лет, смотрелось сейчас, мягко говоря, дико. Впрочем, никаких вопросов я ему задавать не собирался. За время совместной работы у нас выработалось полное взаимное доверие и понимание с полу-жеста. Если Джону приспичило чуть ли не впервые за всю сознательную жизнь побриться, значит, так надо. И все тут. Я это для себя давным-давно уяснил, и мы отлично ладили, а все наши споры имели исключительно профессиональную почву.Николай Серых сосредоточенно жевал соломинку, смотря в никуда и в очередной раз полностью оправдывая свое прозвище ?Молчун?. Насколько мне известно, не нашлось еще такого человека, которому удалось бы выбить из него больше трех слов. А самой длинной фразой, произнесенной спецом по подрывному делу, была ?Народ, вы штормовку мою не видели??. Своеобразный рекорд так и оставался непобитым. Серых же так и оставался молчаливой галлюцинацией с внушительными габаритами и поразительной способностью всегда оказываться в нужное время в нужном месте.Стэн Андерсон и Майк Финчер самозабвенно резались в крестики-нолики, обильно сдабривая получаемое удовольствие нецензурными репликами. Клочок бумаги, на котором они играли, практически полностью уже покрылся кое-как расчерченными полями 3х3 и 9х9, но ни того, ни другого этот факт нисколько не волновал. Вот мне бы так сейчас, с завистью подумал я. Полная свобода от ненужных размышлений, раскрепощение и спокойствие. Когда понадобится думать и анализировать, они включат свое серое вещество и будут и думать, и анализировать, и действовать согласно обстановке. А сейчас, когда до места назначения сколько-то там еще километров, почему бы и не развлечься, пусть даже и так незамысловато?

Питер Ковальски не менее самозабвенно разбирал штурмовую винтовку М-48Б, тщательно изучая ее внутреннее устройство. Родригес часто язвила, что Ковальски затыкается только, когда спит и когда возится с оружием. Ее слова были очень близки к истине. Сейчас обычно самодовольно ухмыляющаяся физиономия болтливого оружейника была настолько сосредоточенной и серьезной, что так и тянуло подколоть ее обладателя. Но мое настроение приколам и остротам в данный момент абсолютно не соответствовало, да и обстановка была несколько неподходящая. Хотя это не мешало мне мысленно улыбаться серьезности и внимательности, с которой Ковальски разглядывал новую ?игрушку?.Вот кто меня больше всех поразил, так это Павел Сахновский, который, не утруждая себя никаким нехитрым занятием подобно товарищам, просто спал, прислонившись к стене. И даже похрапывал изредка. Надо заметить, что три месяца в команде, постоянные нагоняи от сержанта и несколько моих занудно-познавательных лекций для него даром не прошли. Парень стал собранным, дисциплинированным, а самое главное, мало-помалу приучился держать язык накоротке, когда требуется. При этом он не забывал постоянно самосовершенствоваться и теперь стал одним из лучших стрелков в отряде. Собственно, именно поэтому я и принял решение взять его на это задание.

Одним словом, бойцы убивали время, кто как мог. А я все никак не мог найти себе места. Закрыть глаза я по-прежнему не хотел, боясь увидеть снова разверзшуюся черную пасть или, чего доброго, физиономию безликого японца с безвкусным голосом и сомнительными намерениями, задачами и планами…

А так хотелось отвлечься, расслабиться, выпить холодненького освежающего пива, вытянуться на диване и почувствовать себя хоть на минуту нормальным человеком. Еще хотелось бы, чтобы Родригес была рядом, чтобы можно было любоваться ее выразительными глазами, красивыми, резковатыми чертами лица, перебирать черные как смоль волосы… Вспомнив об Анне, я невольно улыбнулся и почувствовал, что сердцебиение стало учащенным. Забавно, а ведь я всегда считал, что чувства и война – вещь такая же несовместимая, как огонь и вода. Впрочем, у меня и сейчас были большие опасения насчет моей внезапно возникшей привязанности к Родригес. Ведь что означают подобные эмоции и переживания на войне? В первую очередь, страх потерять близкого тебе человека. Один раз я уже чуть не попался на удочку этого страха, когда, наплевав на все приказы, полез вытаскивать Аликс из Города. Теперь я боялся, что все это может закончиться чьей-нибудь смертью, а повинным в этой смерти я буду считать себя, как бы дико и глупо это не звучало.Я устало потер переносицу. Да… а ведь как хорошо было бы, если бы все это оказалось длинным-предлинным дурацким сном, и я проснулся бы в своей кровати в отчем доме, и мама позвала бы завтракать. А отец на выходные повез бы меня в горы, к Деду, где я упился бы чаем, заваренным и настоянным на горных травах, облазил бы все окрестные ущелья и гроты и вдоволь наигрался бы с совсем молодым еще Бобиком… Я посмотрел на ярко светившие лампы, на лица своих парней. Нет, слишком уж все это осознанно и четко, не похоже это на сон. Мама не позовет завтракать, и отец не повезет ни в какие горы, потому что оба они умерли… погибли много лет назад. А с Дедом я увижусь еще, наверное, очень нескоро. Если вообще увижусь…-Э, слышь, умник, - вдруг резко бросил сержант. – Ты еще раз наведешь на меня эту штуковину – все кости переломаю.Сахновский как будто нарочно выразительно и многозначительно всхрапнул. На то, чтобы понять, что случилось, у меня ушло секунд десять. Выяснилось, что Ковальски, собрав винтовку, переключился на нейтронный расщепитель и в процессе изучения принципа его действия случайно направил его на О`Брайена, в результате чего и вызвал столь бурную и адекватную реакцию последнего.-Да ладно вам, сержант, - виновато улыбнулся Ковальски, - он ведь все равно сейчас отключен.-А меня не колышет, - заявил сержант. – Мне этот кусок металла активно не нравится, и его присутствие меня нервирует. А если ты еще раз наставишь его на меня или еще кого-нибудь, я могу занервничать еще сильнее…-Остынь, Джон, - успокаивающе сказал я. – Уверен, это вышло случайно. Кстати говоря, Ковальски, может, ты нам расскажешь в таком случае, как это чудо враждебной техники действует?-Да очень просто, - оживился оружейник, переведя дух. – Только не враждебной, капитан. Всё от первого до последнего винтика – наше. Есть повод гордиться, между прочим. А принцип действия простой. Вот эта черная кнопка запускает генератор, то есть приводит малютку в боевое положение. С помощью регулятора сбоку настраивается требуемая мощность. А потом простым нажатием красной кнопки полчища врагов отправляются в небытие. Вот, взгляните.Я взял ?адскую машину? в руки. Судя по размерам – около семидесяти сантиметров в длину, сантиметров тридцать в диаметре – весить она должна была килограммов двадцать, не меньше. Однако навскидку я бы не дал больше четырех. Расщепитель представлял собой вытянутую эллипсовидную трубу, сужающуюся на конце, нашпигованную множеством датчиков. От основания устройства тянулись десятка два проводов, изолированных каким-то гибким и, очевидно, долговечным материалом. Половина всех проводов сходились у конца, где было установлено что-то вроде отражателя – по крайней мере, другого объяснения я найти не смог.-Почему она так мало весит? – спросил я.-Помните технологию HEV? – усмехнулся Ковальски. – Так вот, при изготовлении использовали именно этот материал. Да-да, это только кажется, что она стальная. На самом деле ничего подобного. Единственное, что, как я понимаю, пришлось заменить, так это субатомный… кхм… генератор, реактором его язык не поворачивается назвать. Хотя скорее всего его не заменяли, а просто модернизировали. Ведь здесь не нужны ни система жизнеобеспечения, ни медицинские системы и тому подобное, оставили только систему облегчения веса. Естественно, вследствие этого освободилось огромное количество энергии, которая требуется для работы этого оружия.-И как оно действует?-Ну, я не могу точно сказать. – Замялся Ковальски. – Ведь капитан Фелпс не дал мне почитать инструкцию и техпаспорт. Но примерно смысл таков: генерируется поток нейтронов, которые при прохождении по трубке разгоняются, а на выходе все это фокусируется… как бы это сказать… в мощный нейтронный луч. При прохождении через любое тело или препятствие нейтроны как бы ?расталкивают? все атомы, и сила ударов такова, что межатомное взаимодействие полностью нарушается, и тело в буквальном смысле распадается… Хотя, если честно, кажется, капитан Фелпс лукавил. Не в нейтронах тут дело, вернее, не только в них…-То-то я удивляюсь, почему это Фелпс ничего не сказал нам о принципе действия этой штуки перед отправкой… – задумчиво произнес я. – И давно ты все это знаешь?Оружейник понуро опустил голову.-Три дня, - честно признался он. – Мне даже довелось побывать на ее испытании. Извините, просто у капитана Фелпса правило: все новые разработки показывать сначала специалистам, а уж потом внедрять их что называется ?в массы?. Да и потом, вам ведь не до этого было…Я только махнул рукой, возвращая оружие назад. У меня никогда не было повода не доверять своим людям. Не было у меня такого повода и в отношении Пакстона Фелпса, которого я знал еще до Второго вторжения. Я и раньше знал о подобных контактах моих специалистов с сотрудниками Фелпса, и они носили сугубо профессиональный характер и способствовали обмену опытом. Что уж там говорить, некоторые из моих нынешних спецов перешли ко мне именно от Пакстона, и никто не имел ничего против. Не собирался я лезть на рожон и сейчас, потому что прекрасно понимал, что Пак ни за что не всучил бы мне новое оружие, не прошедшее тщательную проверку как его, так и моими людьми.

-Готовимся на выход, господа, - прозвучал голос техника. – До точки назначения три минуты.Сахновский моментально проснулся, Андерсон и Финчер смяли исчёрканный листок и смахнули его на пол, Ковальски упаковал расщепитель обратно в непромокаемый чехол и прицепил его к своему рюкзаку. Процедура была отработанной годами, руки, казалось, действовали совершенно независимо от мозга: закрепить шлем, надеть респиратор, опустить и проверить защитное стекло. Послышались негромкие металлические щелчки – бойцы зарядили винтовки. Проверка экипировки заняла не более двадцати секунд: спецжилеты, надетые на нас, мы знали как облупленные. Немного повозиться пришлось со ?средством от насекомых?, как назвал его Пакстон. Поочередно мы отворачивали клапаны на баллончиках, проверяя, выходит ли неон. И вот на лавках в каюте для пассажиров уже сидят семеро вооруженных до зубов спецназовцев, больше напоминающих каких-то гуманоидов в своей темно-зеленой камуфляжной форме, тяжелых армейских ботинках и респираторных масках, полностью скрывающих лица.

-Итак, - произнес техник, - до точки назначения одна минута. Повторяю порядок действий. Я выгружаю вас у заброшенной канализации, отплываю на безопасное расстояние и жду три часа. Через три часа я возвращаюсь к канализации, где я уже должен подобрать троих человек. Если их не будет, я жду еще двадцать минут, после чего возвращаюсь на Базу. А сейчас будьте осторожны, смотрите внимательно под ноги.Едва он произнес эти слова, пол буквально начал уходить из-под наших ног, заставив нас инстинктивно вцепиться в поручни и основание лавок. Металлический пол в каюте пассажиров оказался ничем иным как люком, ведущим в достаточно большое углубление.-Никто не ушибся? – пошутил техник. – Прошу, господа, вам – туда. Прыгайте смелее, тут все бронированное, так что ничего не сломаете… Разве что только ноги.Последовав его указанию, мы поочередно спрыгнули в углубление, которое оказалось квадратным колодцем высотой примерно в полтора человеческих роста и в ширину около трех метров, оказавшимся для семерых нагруженных амуницией людей слегка тесноватым. Верхний люк с глухим металлическим стуком закрылся.-Сейчас не пугайтесь, ребята, - зазвучали наушники голосом водителя. – Я вас слегка затоплю, чтоб давление выровнять.Из незаметных до этого отверстий в колодец хлынула вода. Нас обдало ледяной волной, пробирающей до самых костей. Холод сковал все мое тело настолько, что какое-то время я не ощущал своих конечностей. Чуть не позабыв, я установил таймер обратного отсчета на своих наручных часах на 14:00:00 и нажал на кнопку. То же сделали и остальные. Можно считать, миссия началась. Через некоторое время вода полностью заполнила колодец, и дышали мы уже при помощи респираторов, опять-таки модернизированных умельцами Пакстона, так что теперь без вспомогательных баллонов с кислородом продержаться под водой можно было около часа. Впрочем, о запасе воздуха мы позаботились – у каждого в рюкзаке имелся небольшой кислородный баллон.-Удачи, парни. Счастливого вам плавания.Нижний люк медленно открылся, освобождая нам путь в глубины Самодельного моря. Отвернув клапаны на пристегнутых к поясу баллончиках, мы скользнули вниз.******Привычка – вещь великая, в некоторых случаях. Вот хотя бы в этом. Уже через пару минут пребывания под водой я перестал ощущать ее ледяные объятия, сводившие судорогой всё тело. Хотя, если уж быть объективным, то я вообще перестал что-либо ощущать, и все движения мои казались мне автоматическими и производились скорее по инерции и, может быть, даже по наитию. От такой мысли сделалось мне сразу невесело, и заработал ногами и руками с удвоенной энергией.Вокруг нас, на сколько хватало глаз, а хватало их метров на пятнадцать, простирались мрачные, зеленоватые, мутные владения Самодельного моря, заросшие характерными растениями, странно мутировавшими под действием чего-то, с дном, усеянным проржавевшими обломками судов и кусками железобетона с торчащей из них полусгнившей и облепленной какой-то гадостью арматурой. Посреди всего этого деловито сновали аборигены – голодные, судя по всему, пиявки, некие разновидности рыб, приспособившихся к жизни бок о бок с прожорливыми хищниками, какие-то совершенно невообразимые существа с невообразимыми же кулинарными пристрастиями, задачами и планами. Вся эта серьезная, деловитая подводная жизнь, безусловно, видела в нас источник интереса самого что ни на есть корыстного и по сему совершала неоднократные попытки приблизиться, отчего нервы наши первое время малость пошаливали. Впрочем, едва почувствовав запах неона, потихоньку выпускаемого из маленьких баллончиков, местные жители поспешно удалялись на безопасное расстояние, оставляя после себя обиженное разочарование. Мы перестали их замечать, лишь автоматически регистрируя боковым зрением их мельтешение где-то на периферии области видимости.Канализационная труба, перекрытая решеткой, смотрела на нас зияющим чернотой разломом метра два в диаметре. Выглядело это как зловещее приглашение, совмещенное со строгим предупреждением и вполне реальной угрозой.

Черт знает, сколько стоит здесь эта решетка, но проверку на прочность она выдержала – ни один толстый прут не сдвинулся с места. Что ж, к отсутствию хороших манер нам не привыкать. По моему молчаливому приказу двое бойцов, вооружившись автогенными горелками, приступили к работе. На наше счастье, изготовители решетки явно сэкономили на качестве, потому что парням хватило около четырех минут.Первым в открывшийся проход сунулся я. Наплечный фонарь выхватил из тьмы длиннющий железобетонный тоннель, стенки которого покрывал густой слой склизкой дряни вперемешку с комфортно устроившимися микроорганизмами. У меня появилось ощущение, будто стою на пороге чердака старинного дома, давно заброшенного, и сейчас вот из тьмы ринутся на меня полчища летучих мышей, потревоженных неосторожно пущенным мною внутрь светом. Слепые, злобные, взбешенные от яркого света, будут биться они мне в лицо, путаться в волосах, инстинктивно кусаться и царапаться и еще больше звереть от запаха крови… Никаких летучих мышей там не было, равно как и их местных подводных аналогов. Никто не выскочил мне навстречу из сотен невидимых щелей и углублений, шарахаясь от яркого луча света, не ударила в лицо, царапаясь и кусаясь, никакая мерзость, и я, кляня себя на чем свет стоит, спокойно поплыл вглубь.Без каких-либо происшествий мы преодолели те самые метров семьсот однообразного покореженного и размытого бетона, когда тоннель резко повернул вверх, превратившись в колодец. Вот тут-то могли мы столкнуться с первой серьезной проблемой: откуда мы могли знать уровень воды в этом самом колодце? Вполне могли мы вынырнуть где-нибудь метрах в тридцати от складских помещениях и тогда – кранты всей операции и всему, что должно было бы последовать за ней. Глупо. В высшей степени глупо, нечестно и подло. Но обошлось. Бесконечно, казалось бы, затянувшийся колодец вывел нас, наконец, на долгожданную поверхность, которая оказалась еще одной трубой такого же диаметра, заполненной водой примерно на треть. Где-то невдалеке виднелся неясный свет.

Фонари мы погасили и, стараясь производить как можно меньше шума, двинулись в направлении источника этого самого света. Тело, окоченевшее за время пребывания под водой, постепенно давало о себе знать неприятной дрожью до лязга зубов и сотнями тысяч мурашек, впивавшихся в кожу. Неясный свет тем временем всё приближался, постепенно открывая нам следующую картину.Серьезный пролом в трубе, за ним – свежий воздух, предзакатное небо, проглядывающее сквозь основательно продырявленную (а кое-где вообще отсутствующую) крышу, что-то вроде ангара с затопленным полом и плавающим в воде строительным мусором. Были тут ящики какие-то, картонные коробки, разбухшие куски досок, всевозможные фрагменты металлолома, будто нарочно цеплявшиеся и мешавшие идти. По всему было видно, что на это помещение всем было давным-давно наплевать. Славненько.

Из ангара выход был только один – ржавая дверь в дальнем углу. Механизм, видать, от старости и постоянной сырости напрочь заклинило, и осталась только относительно небольшая щель, достаточная, впрочем, чтобы через нее мог протиснуться человек с оружием и ранцем за плечами. Оттуда, из-за этой самой двери, изредка доносились голоса переговаривавшихся солдат. Та-ак. Вот это уже интереснее.Мы насчитали четырех – почти в точности, как предсказывал Феликс. Дальнейшее было исключительно делом техники. Я медленно и бесшумно – благо, воды здесь уже не было – подкрался сзади к ближайшему часовому, одновременно боковым зрением следя за остальным помещением, которое, по всей видимости, и было тем самым заброшенным складом. Стоявшие здесь огромные морские контейнеры располагались таким образом, что выгодно скрывали наши перемещения от глаз охранников, спина одного из которых была сейчас всего в полуметре от меня. Интересно, а чего бы это Альянсу не раскошелиться и не сделать им датчики движения? Вот стоит он сейчас передо мной, чурбан чурбаном, и даже не подозревает и не хочет и не может подозревать, что его смерть совсем близко, опасно близко, и уже блеснуло в кроваво-красном свете заката лезвие ножа, которое через секунду вонзится ему в горло, в самое уязвимое место, и оборвет его пустое и лишенное всего человеческого существование…Солдат всхрипнул, подергался в конвульсиях и затих. Я аккуратно уложил его на пол, стряхнул темно-бордовую кровь с ножа и сделал знак остальным.Второй охранник, появившийся в проходе между контейнерами, взвился в воздух, поднятый могучей рукой сержанта. Доля секунды, резкое движение – и раздался характерный хруст, засвидетельствовавший мгновенную смерть. О`Брайен осторожно прислонил обмякшее тело к контейнеру. Из глубины склада послышались несколько выстрелов из пистолетов с глушителем, после чего раздались характерные звуки рухнувших на пол тел. С охраной было покончено.Склад действительно располагался на высоте около сорока метров, и вся железнодорожная станция, находившаяся внизу, видна была как на ладони. Слева – немаленькое двухэтажное здание, видимо, используемое как казармы. Далее какие-то домики, будки, ящики и контейнеры (свихнулись они на них, что ли?) и непосредственно, железнодорожные пути, стоящий на них поезд и разгрузочная станция.

Беглый осмотр показал, что значительная часть охраны занята загрузкой состава, другая же часть находилась, очевидно, в казармах. Посреди базы никто не разгуливал с оружием наперевес, бдительно высматривая нарушителей, никто не стоял у окон и не таращился на происходящее. Ага, стало быть, охрана всецело положилась на пулеметчика, засевшего вон там, слева от нас, на недосягаемой, как им кажется, позиции. Что ж, тем хуже для них…-Действуем следующим образом, - сказал я бойцам. – Финчер, видишь пулеметчика? Он твой. Вперед.Мы невольно затаили дыхание, наблюдая за тем, как Майк осторожно продвигается по осыпающемуся склону к пулеметной точке. Пулеметчик увидеть его не мог, так что главной задачей было не съехать вниз по осыпи.

-Пулемет взят, - коротко доложил, наконец, Майк.

-Отлично, - вздохнул я с облегчением. – Сахновский, твоя позиция – здесь. Видимость отличная, так что ни одна тварь не проскочит. Ты будешь нашими глазами. Докладывай обо всем, что увидишь.-Понял, - кивнул Сахновский, устраиваясь поудобнее со снайперской винтовкой.Вниз вели две тропы – одна ухоженная, которой пользовалась охрана, другая почти заросшая травой. Конечно, мы бы предпочли более удобный путь, однако он был слишком длинным и был вполне реальный риск, что нас могут обнаружить. Поэтому пришлось, задержав дыхание, как можно быстрее проскользить по нехоженой тропе вниз, к спасительным ящикам. Судя по молчанию Финчера и Сахновского, нас никто не заметил.-Андерсон, - сказал я, переведя дух, - займи эту позицию и не спускай глаз с казармы. Прикроешь нам спины, если что.-Есть, - отозвался тот.Передвигаясь короткими перебежками, преодолевая незначительные расстояния между ящиками, контейнерами и пустыми будками с заколоченными дверьми и окнами, устанавливая в некоторых местах кумулятивные заряды, мы достигли более-менее защищенного места метрах в тридцати от состава. Притаившись в импровизированном укрытии, мы прислушивались к обрывкам переговоров, долетавших до нашего слуха, выяснив вскорости, что погрузка уже практически закончена, и состав вот-вот будет готов к отправке.-На погрузке работают восемь человек, - ровным голосом докладывал Сахновский. – Трое отделились… направляются в вашу сторону.