Глава 3 - Разбор полётов (1/2)

Сигнал был удивительно четким. По всей видимости, наша система ретрансляции, установленная и налаженная с таким трудом, наконец-то сработала в полную силу. Обычно в эфире присутствовали небольшие физические помехи и искажения, неизбежно возникавшие из-за защиты каналов связи. В каком-то смысле это была плата за безнаказанные переговоры под самым носом у Альянса. Опять равновесие? Да нет, в этом случае не совсем…-Алекс? – голос теперь звучал обеспокоено.-Извините, док, я задумался, - вздохнул я.-Алекс, Алекс… - тон моего собеседника стал укоризненно-отеческим. – Прошло столько времени, а ты ни капельки не изменился. Все так же…-Знаю, док, - улыбнулся я. – А вы все так же готовы разговаривать на отвлеченные темы. Я к вам по делу.-Это, конечно, касается Гордона, не так ли? – грустно спросил Вэнс. – Алекс, ведь мы уже много об этом…-Док, - примирительно сказал я. – Если вы так верите в него, я не стану вас разубеждать. Я просто хотел бы предупредить вас о возможных последствиях. У вас могут возникнуть с ним серьезные проблемы.На том конце послышался тяжелый вздох.-Послушай, Алекс, я очень ценю твою заботу, но я еще раз повторяю – я знаю, что делаю и на что иду. Это – мой выбор, мое личное решение, и тебе прекрасно известно, что никто не сможет меня разубедить после того, как я что-то решил.-Док, не хватало еще, чтоб мы поссорились. Простите, просто все мы сейчас слишком напряжены. Это нервы. – Я помолчал, собираясь с силами. – У меня к вам только один вопрос: что вы от меня скрываете?В эфире повисло тягостное молчание.-Я? – удивленно переспросил профессор. – Скрываю? Как я могу что-то от тебя скрывать?-И, тем не менее, док, в данный момент, - настойчиво говорил я, - вы чего-то недоговариваете. Что именно?-Испытание сорвалось… - наконец, неохотно признался Вэнс. – То есть, не совсем сорвалось. Мы переправили Аликс, но Гордон… он… В общем, там были какие-то неполадки и… он пошел пешком.Я едва не врезался в проходившего навстречу техника. Верить своим ушам отчаянно не хотелось.-Он – что?! Док, вы понимаете, что это значит? Если он отправится по Железке, то где гарантия, что он не притащит за собой хвост? А если Альянс сцапает вас всех, то нашей десятилетней – прошу заметить – работе придет конец! Док, это просто мальчишество какое-то!...-Алекс, прошу тебя, не надо передергивать. – Судя по голосу, док Вэнс устал от этого разговора не меньше, чем я. – Всю ответственность я беру на себя. В конце концов, это и мой неудачный эксперимент…Я завел глаза к воображаемому небу, чувствуя, что сейчас сгоряча могу ляпнуть какую-нибудь мерзость. Сосчитав до трех, я наконец заговорил как можно более спокойно:-Да поймите вы наконец. При чем тут ответственность? Вы в первую очередь ставите под удар себя самого, и как вы думаете, это мне нравится? Ведь не могу же я отмахнуться и сказать: ?Поступайте, как знаете?. Потому что потом вряд ли переживу, если что-то случится… Короче, что я хочу сказать. Повлиять на передвижения Фримена я не могу, это сейчас не в моей компетенции. На то, чтоб переубедить вас, мне тоже рассчитывать не приходится. Поэтому попробуем решить этот вопрос при личной встрече. У нас готов новый комплект оборудования, который я сегодня же, во второй половине дня, доставлю к вам, и мы спокойно разберемся в ситуации. Надеюсь, вас устроит такое предложение? – добавил я уже почти умоляюще.-Ну конечно, Алекс! – радостно воскликнул Вэнс. – Это – лучшее, что можно придумать. Тогда до встречи?-До встречи, - вздохнул я и отключил передатчик. – Надеюсь, вы правы…Я взглянул на часы. Разговор длился всего около минуты, хотя мне показалось, что целую вечность. Впрочем, этой минуты мне хватило, чтобы добраться до двустворчатой двери с горевшей над ней неоновым светом надписью ?Медицинский блок?.********В мягком свете неоновых ламп блеск хромированной стали производил довольно неприятное впечатление, а от целого букета запахов, бивших в нос, настолько перехватывало дыхание, что горло слегка саднило.Здесь пахло антисептиками, кровью, болезнями – обычное дело для любой больницы. Помимо этого примешивался сладковато-тошнотворный душок, оставляемый дохлыми мозгососами и не выводимый никакими освежителями воздуха, откуда-то довольно остро несло какой-то тухлятиной – видимо, в морге опять отказали морозильники. Но все-таки в первую очередь внимание привлекал чей-то недоеденный бутерброд, лежавший на одном из столов рядом с какими-то препаратами. Самое интересное, что медики кулинарное изделие абсолютно игнорировали, что свидетельствовало о систематичности подобных случаев.

Атмосфера здесь тоже была особая. Кого-то пытались переложить с каталки на койку, и он стонал. Кому-то вправляли вывихнутую руку, и он орал. Лысоватый мужчина лет пятидесяти, беспрестанно отплевываясь от чего-то, наставлял двух молодых ассистентов – совсем еще ?зеленых? по виду пацанов, жутко покрасневших и упорно изучавших собственные ботинки. В одной из палат кто-то из раненых попробовал самостоятельно встать на ноги и растянулся на бетонном полу. Возникла суета с явственно слышными нецензурными комментариями. В другой палате врач – хирург, судя по одежде – орал на санитаров, один из которых сидел на полу и ошарашено вертел головой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что вдвоем с напарником они попытались на каталку переложить раненого вортигонта. По всей видимости, тот, что сидел на полу, получил серьезный удар током. Бывали случаи, когда защитный рефлекс этих существ для неопытных заканчивался летальным исходом, о чем хирург и напомнил провинившимся в самой яркой и понятной в таких случаях форме.Вдоволь насмотревшись на незабываемые сцены бурлившей в распределителе жизни, я ускорил шаг, стараясь обходить скопления народа, стихийно возникавшие чуть ли не на каждом шагу. В отделении терапии было гораздо тише и спокойнее, только где-то дальше по коридору слышались голоса, раздавался чей-то смех, который показался мне очень знакомым. Буквально через пару шагов все мои сомнения развеялись: где-то там, в одной из палат дальше по коридору, заразительно, срываясь на истерическое хихиканье, от всей души ржал специалист по вооружениям Питер Ковальски. Голоса же, становившиеся буквально с каждым моим шагом все отчетливее и отпускавшие всякого рода шуточки и хохмы, принадлежали бойцам подразделения ?S?.

Честно говоря, зрелище, которое мне довелось лицезреть через некоторое время, даже меня слегка удивило. В большой палате на восьми сдвинутых вместе кроватях моя бравая команда (практически в полном составе) соорудила нечто наподобие ?круглого стола?, в центре которого четверо увлеченно гоняли в карты, не обращая абсолютно никакого внимания на валявшиеся там же две пустые бутылки (явно из-под медицинского спирта) и несколько изрядно оприходованных пакетов с завтраком, какие обычно выдаются в медблоке. Отметив среди четверых играющих – не без удивления, надо сказать – сержанта О’Брайена, а также стоящего чуть в стороне Ковальски с наполовину опорожненной бутылью ?огненной воды?, я встал в дверях и решил из интереса просто молча за всем этим понаблюдать. Заметили практически сразу. Еще не все потеряно, однако, улыбнулся я про себя. В шуме, который они подняли, вскакивая с кроватей и опрокидывая при этом на пол все, что там лежало, было что-то от бегемота, топающего от всей души и ломающего все, что попадется. Ковальски от неожиданности выронил заветную бутыль и чуть не поперхнулся – оказывается, я его застал за процессом пережевывания закуски.

Несколько секунд я просто молча смотрел на них, изо всех сил борясь с желанием расхохотаться. Передо мной изо всех сил старались стоять смирно четырнадцать человек, одетые кто в больничные пижамы, кто в рабочие робы, а кое-кто – в старый спортивный костюм (Ирка Малеева, спец по альянсовским шифрам). Бойцы старательно избегали моего взгляда, причем больше всех в этом преуспел сержант.-Что за балаган? – как бы между прочим, осведомился наконец я.-Виноваты, капитан… - О’Брайен сделал два шага из строя. – Готовы понести наказание.-Чего?? – на этот раз усмешки я сдержать не смог. – Во дают, а? Острая алкоголизация мозгов на лицо…Солдаты удивленно переглянулись.-Приказ номер сорок четыре, - продолжал я. – Цитирую: ?Всему личному составу подразделения ?S? предоставить десятидневный отпуск ввиду успешного выполнения тактических и стратегических задач, а также в связи с необходимостью реабилитации и восстановления?. Так о каком наказании идет речь?Бойцы явно вздохнули с облегчением, пусть и мысленно.

-Вольно. – Сказал я. – Теперь к вам такой вопрос, - я заговорщически подмигнул сержанту и понизил голос, - уроды, вы откуда спирт утырили? Джонсон, признавайся, твоя работа?-Виноват, сэр. – Бодро отрапортовал медтехник. – Исключительно в медицинских нуждах… И производственных целях, сэр, - добавил он.-В производственных, говоришь, целях? – я задумчиво почесал макушку. – Если Родригес узнает, она с тебя живьем шкуру сдерет, это я тебе гарантирую. Так что смотрите мне, аккуратнее с этим.-Так точно, капитан! – радостно откликнулся Джонсон.-Что ж, - проговорил я, еще раз оглядев всю эту разношерстную братию, - отдыхайте. Это приказ. Сержант, отойдем на секундочку.

Бойцы встретили мои последние слова одобрительными возгласами и, наспех откозыряв, бросились подбирать с пола все, что уронили – в первую очередь, карты.

-А ты-то чего влез, Джон? – спросил я у сержанта, когда тот вышел в коридор.-Э-м-м… - замялся ирландец. – Ты уж не обессудь, Алекс, но я пока у этих вот все курево не отыграю, не успокоюсь.-М-да… - я многозначительно покачал головой. – Слушай, у меня к тебе разговор есть. Готов новый комплект оборудования, сегодня во второй половине дня его нужно доставить в подарочной упаковке. Так что ты смотри, здесь особо не дебоширь. К двум часам дня ты, Малеева и еще пара человек нужны мне в полностью вменяемом состоянии. И чтоб перегаром не перло, - предупредил я.-Обижаешь, - хмыкнул О’Брайен. – К двум часам будем как огурчики.

-Я в этом не сомневаюсь. Кстати, где Родригес?-Думается, в лаборатории, - почесал затылок сержант. – У них там, кажись, с техникой стряслось чего-то.-Ладно, - я посмотрел на наручные часы. – У тебя есть целых шесть часов двадцать четыре минуты на то, чтобы разжиться сигаретами и привести в чувство вышеозначенных людей. Справишься?-А то! – сержант гордо расправил плечи, отсалютовал и вернулся в палату, сопровождаемый разного рода остротами и замечаниями, весьма пошлыми, если честно. Солдаты…Всю дорогу до медицинской лаборатории я был занят размышлениями, носившими на этот раз, к счастью, чисто рабочий характер. Задуматься было над чем. Во время последнего инцидента – если произошедшее, конечно, можно назвать этим словом – я потерял шестерых человек. Цифра для подобного подразделения очень серьезная. Таких потерь у нас не было на протяжении последних пяти лет, вместе взятых – со времен Кардаганских событий… А если учесть, что двое до сих пор находятся в тяжелом состоянии, а еще несколько человек пока полностью не восстановились, то получалось, что личный состав сократился чуть ли не вдвое. И это при том, что, судя по быстро развивающимся событиям, в ближайшее время ничего хорошего ждать не приходилось. На возню же с новичками не было ни сил, ни времени. Между тем я нутром чувствовал, что люди могут мне понадобиться уже совсем скоро…Одна из сотрудниц медлаборатории с кислым выражением лица сообщила мне, что все сотрудники по уши загружены работой, и предложила поискать Родригес самостоятельно в боксе номер четыре.

Упомянутый бокс номер четыре более всего напоминал складское помещение: буквально все свободное место было заставлено всевозможной медицинской аппаратурой, повсюду в приличном беспорядке были разбросаны запечатанные и распакованные картонные коробки, в которых, очевидно, находились препараты. Пробираться через все это нагромождение приходилось с исключительной осторожностью – дабы ненароком что-нибудь не раздавить и не опрокинуть. Анну я обнаружил в компании нескольких грузчиков, которые сгружали с тележек только что привезенные тщательно запечатанные контейнеры. Заметив меня, Родригес дала грузчикам какие-то указания и направилась в мою сторону.-Что-нибудь случилось? – спросила медтехник, отдав честь и вымученно улыбнувшись. – Извините, капитан, у нас тут небольшой бардак – новые железяки доставили, а людей как всегда не хватает.-Ты скоро освободишься? Просто не хочу отрывать.-Да хоть сейчас, если честно, - призналась Анна. – Я тут с четырех утра торчу, как проклятая. Подождите меня у выхода, у меня тут кое-какие дела неотложные. Всего пара минут.Я коротко кивнул и двинулся через непролазные дебри обратно к выходу. Медтехник, как и обещала, уложилась в короткий срок.-Так что же случилось, капитан? – спросила она, откидывая со лба прядь черных как смоль волос.-Просьба есть к тебе. – Я прокашлялся, не зная, с чего начать. – В общем, мне обследоваться нужно. А к врачам я не хочу обращаться – они мне как понаставят диагнозов, еще чего доброго от работы отстранят… Короче, я только к тебе и могу обратиться.-Что-нибудь серьезное? – обеспокоено нахмурилась Родригес.-Можно сказать. – Вздохнул я. – Со мной что-то не то в последнее время творится. Нервы ни к черту, думаю, еще немного – и сорвусь… Так что, ты можешь мне помочь?-Разумеется. – С готовностью ответила Анна, легким кивком головы предложив мне следовать за ней.***********-Присаживайтесь, капитан, - Родригес жестом указала на одну из двух коек, стоявших по разные стороны от двери.Небольшой кабинет был буквально нашпигован различными медицинскими приборами. Стены практически полностью были заняты шкафчиками, в которых за блестевшими в ровном свете нескольких неоновых ламп стеклянными дверцами угадывались какие-то пузырьки, колбочки, ампулы – в общем, именно то, чему и полагается находиться в таких шкафчиках.Открыв одну из дверец, Анна вытащила небольшую упаковку с ампулами, наполненными бледно-оранжевой жидкостью.

-Эмостимулин? – спросил я.-Да, - ответила медтехник, набирая жидкость в одноразовый шприц. – Невозможно проводить обследование нервной системы, когда что-то мешает. Пусть даже и не очень сильно, - добавила она, выпуская из шприца вместе с воздухом небольшой фонтанчик.

Я закатал правый рукав. Родригес перетянула предплечье жгутом, велела работать кулаком и смазала отчетливо проступившую вену спиртом. Укола я практически не почувствовал.-Теперь надо чуток подождать, пока препарат подействует, - проговорила Анна, уже занятая подготовкой какого-то прибора.Я внимательно прислушивался к внутренним ощущениям, не зная, чего ожидать – эмостимулин мне раньше никогда не кололи. Ждать долго не пришлось. Сначала я почувствовал, как по всему телу растеклось приятное тепло. Потом я ощутил в области затылка странное покалывание, которое быстро распространилось по позвоночнику. Как будто с головы до ног пробежал электрический заряд. Ощущение было не совсем приятным, однако прекратилось все также быстро, как и началось.

Я почти осязаемо чувствовал, как меняется мое мировосприятие, становясь более широким, разнообразным и… наверное, ярким, по-другому и не скажешь. На глаза навернулись слезы от неожиданно нахлынувшего потока чувств, будто освобожденных из заточения. Как будто невидимая рука отстегнула тяжелую цепь, которая прочно удерживала все эмоции, и теперь, почувствовав свободу, все они рвались в мое сознание, обгоняя и поочередно вытесняя друг друга. У меня возникло вполне обоснованное подозрение, что препарат, изобретенный спившимся Сантини, не только противодействует подавляющему полю, но и в разы усиливает все эмоции, подвергая нервную систему колоссальной встряске…-О, я вижу, уже можно приступать, - подмигнула мне Родригес, попутно закрепляя у меня на голове небольшие датчики-присоски. – Вы, главное, расслабьтесь, капитан…Я глубоко вдохнул и закрыл глаза, наслаждаясь испытываемыми ощущениями. Краем уха уловив ворчание Родригес по поводу ?китайских подделок?, - по всей видимости, касательно медицинского оборудования – я погрузился в яркое разноцветное море собственного сознания, которое теперь не отпугивало колючими и леденящими душу ужастиками, а наоборот, манило своей безмятежностью и теплотой воды. Приятной теплотой, которая изнутри согревала душу… Надо будет не забыть обязательно поблагодарить Сантини за чудо-препарат, мельком подумал я.Передо мной, как в замедленной съемке, проплывали кадры из детства и молодости. От увиденного у меня даже защемило сердце – уже давным-давно в моей памяти упорно держались всякого рода кошмары и непрошенные ?квартиранты?. А теперь вот как будто ослепительный солнечный свет пробился в темную комнату…Вот мы с пацанами, друзьями-одноклассниками, гоняем в футбол. Я, как всегда, на воротах, коленки и локти разбиты в кровь, слипшиеся от пота волосы лезут в глаза, а на лице живым интересом играет полуулыбка. Мы выигрываем, одноклассницы кричат что-то в неописуемом восторге, бегут к нам. Среди них – девчонка, которая мне всегда нравилась и в которой я, какое-то время спустя, полностью разочаровался. Для тогдашнего не в меру впечатлительного пятнадцатилетнего пацана Лешки Колотыгина это было чуть ли не трагедией, сейчас же это воспоминание не вызвало абсолютно никаких чувств, кроме слабой улыбки. И неожиданно мелькнувшей мысли, что с того времени у меня так больше никого и не было. Толи обстоятельства так сложились, толи еще что – в любом случае, не довелось…Потом всплыла картинка из раннего детства: День победы, мать ведет меня, десятилетнего шкета, по мощенной мрамором площади, украшенной цветами, флагами, всевозможными транспарантами. На площади полно людей – ветераны, молодежь, подвыпившие военные в парадной форме и при наградах. В руке у меня мороженное – невероятно вкусное, кажется, больше я такого никогда не пробовал – я смотрю в быстро темнеющее небо над Ташкентом, где уже загораются первые звезды и рвутся разноцветными огнями залпы салюта. По всей площади раздается многократное ?Ура!?, и я в детском восторге подпрыгиваю, роняя при этом мороженное, выкрикиваю тонким голоском ?Ура, ура!..?, а мать счастливо улыбается. Какая же у нее была улыбка…Внезапно цепочка счастливых детских воспоминаний прервалась, и где-то в глубине души я снова почувствовал неприятный холодок. Неужели опять?..-Что случилось? – незнакомый голос прозвучал как сквозь толстую преграду. – Капитан?Несколько секунд я непонимающе смотрел на сидевшую рядом со мной женщину, пытаясь понять, кто она такая. Затем сознание наконец прояснилось, и я узнал лицо Родригес, отметив мимоходом, что глаза у нее все-таки сногсшибательные…-А что, собственно, произошло-то? – спросил я, с трудом ворочая языком.-У вас мозговая активность просто… бешенная какая-то, - обеспокоено проговорила медтехник. – Я такого еще никогда не видела. Приборы просто зашкаливают…-И чем это объяснить? – спросил я, окончательно вернувшись в реальность. – Есть какие-нибудь предположения?-Пока нет, - покачала головой Анна. – У меня есть два более-менее разумных объяснения. Первое – аномалии, вызванные сильным радиоактивным облучением. Пару раз я с такими случаями сталкивалась. Но такие дозы радиации всегда смертельны, поэтому этот вариант в вашем случае отпадает.-А второе?

-Сильное нервное потрясение. Такое, которое могло травмировать нервную систему и изменить таким образом активность мозговой деятельности. Но это – только теория, потому что на практике я такие явления не встречала. В любом случае, чтобы выяснить причину, придется копнуть поглубже. Если вы не возражаете, конечно, - осторожно добавила она.-В смысле ?копнуть глубже?? – не понял я.-Извините, - вздохнула Родригес. – Я не сказала вам сразу. Вот эта штука, - она показала на прибор, - не только регистрирует активность излучения, идущего от мозга. Это… как бы это выразиться… материализатор.