Паста для Тайрелла (1/1)

Когда Тайрелл возвращается домой, ему кажется: от него осталась одна оболочка. Он входит в темный пустой дом. Включает свет. Подбирает на полу сумочку покойной жены Джоанны.Он делал все так правильно! Красивый дом, красивая семья, красивая карьера. Все не свалилось с неба, как некоторым, все давалось неимоверными усилиями. И вот ничего уже нет…Тай вспоминает ту минуту в подвале ?Красной тачки?, когда он осознал, что спасительного отъезда с семьей за границу не будет.—?Где Джоанна и мой сын? Во сколько самолет до Киева? Что это значит? Что происходит? А как же сделка? Я нашел решение! Ты обещал привести мою семью,?— он пытался прочесть хоть что-то по холодному лицу Ирвинга.—?Все будет не так, как мы обсуждали.Тайрелл впадает в истерику:—?Ты дал сраное слово! План работает лишь благодаря мне. И так вы мне за это платите?! —?его голос срывается.—?Ситуация гораздо сложнее.Кажется, Ирвинг достает пистолет.—?Значит, это все?! Все закончится так? —?Тайрелл жмурится от ужаса. Через пару секунд он открывает глаза.—?Выполни инструкции в конверте и сожги его.?— Ты не убьешь меня? —?спрашивает Тай растерянно.Ирвинг, который идет к выходу из подвала, замирает и круто разворачивается:?— Тайрелл,?— говорит он, кажется, с искренним сочувствием. —?Мне жаль.И молчит пару секунд, будто замешкавшись.Потом Тай вспоминает это ?Мне жаль? на допросе в ФБР, хватается за него, столкнувшись с обрушившимися на него потерями. Его равнодушно ?перемалывает? агент Сантьяго. Никто здесь не ценит Тайрелла, не понимает, что он сотворил, не помнит, как он вершил чужие судьбы, почти как Бог. В этом равнодушии невозможно дышать, как в космосе. Но Ирвинг ценил. ?Мне жаль??— последний глоток кислорода.После ощущения легкой заботы, исходившей от Ирвинга, самодовольная жестокость Сантьяго?— как контрастный душ. Агент расписывает, как уничтожит его новорожденного ребенка, если Тайрелл сделает что-то не так. Как будто для человека мало узнать, что его любимая жена мертва, да еще и убита любовником, а единственный сын в приюте!А страшнее всего?— жадный пустой взгляд, как у крокодила, поджидающего добычу, когда Тайрелл, не выдержав, содрогается от рыданий. Можно закрыть уши руками, можно спрятать лицо, но этот взгляд жжет, присасывается все так же безжалостно.***Но сейчас Тайрелл дома. Он делает пару неуверенных шагов вперед?— и замечает опустевшую кроватку ребенка. С мыслью о Джоанне еще можно было как-то справиться, но это… Он сгибается от боли, почти падает на пол. Здесь должен спать его ребенок! Почему его отняли?! Когда жена держала на руках малыша, Тай чувствовал себя так, будто он сам родился заново. Будто сын?— часть его, лучшая часть, продолжение души и тела. Он был уверен, что будет отличным отцом. А сейчас Тайрелл безнадежно плачет на коленях у кроватки сына, прижимая полог к щеке.—?Ага. Так и думал,?— слышится голос Ирвинга.Очевидно, он зашел в незапертые двери.—?На хрен из моего дома,?— бормочет Тай.Он никак не может перестать всхлипывать. Почему все вторгаются в его жизнь? Почему видят его в таком жалком состоянии? Ирвинг?— он же заодно со всеми этими из Темной Армии? Заодно с Сантьяго?—?Ого! Я сейчас уйду, если захочешь. Но сначала кое-что выслушай. Ирвинг стремительно идет в другую комнату и возвращается с каким-то покрывалом. Он укутывает в него сидящего Тая, и сам опускается на пол рядом. Тяжелое покрывало охватывает тело, словно сжимает в объятиях.—?Не стоит опять связываться с Эллиотом,?— говорит Ирвинг. —?Уж поверь мне. Он не беспокоится о тебе. А с нами сможешь получить все, что хотел. Я знаю, вскоре тебя ждет еще одно повышение. Станешь генеральным директором корпорации ?E?. Разве не об этом ты мечтал? Твое дело?— как можно быстрее переправить один заводик в Конго. И после этого тебя оставят в покое. Вот здесь все указания,?— он кладет папку рядом. —?Прочтешь?— сожги.—?Я устал выполнять указания,?— измученно говорит швед.—?Понимаю. Но делать это все равно приходится. Нам всем приходится.Рука Ирвинга скользит под покрывало, по спине Тая. Поглаживает, растирает, ходит кругами.—?Эллиот ведь тоже диктует тебе, что делать. Так какая разница?Тайрелл молчит. Он выглядит так, будто у него нет сил шевелиться.—?Ну, ок. Теперь я могу идти. Смотри-ка, у тебя есть два сценария вечера. Я ухожу. А ты… гм, сидишь здесь, в пустой квартире, думая о том, что потерял. Или я остаюсь и иду на кухню готовить нам пасту с лисичками. А после мы ужинаем, и обсуждаем способы вернуть твоего сына из Дании. Что выбираешь?Тай молчит. Он вспоминает равнодушную тишину, в которой растворялись его рыдания. Он представляет, как пусто станет, когда фиксер уйдет. Почему-то кажется, что станет еще и темнее.Ирвинг раздражает, но от него исходит энергия и ощущение комфорта. Он похож на фонарик, которым в кромешной тьме высвечиваешь небольшой участок дороги под ногами.Ирвинг встает, хлопает его по плечу и направляется к выходу.—?Останься,?— Тайрелл не приказывает, не просит, скорее шепчет без выражения, словно читает текст. Но Ирвинг слышит и разворачивается.—?Займемся ужином,?— говорит он, как ни в чем не бывало. —?Пойдем на кухню. Главный секрет этой пасты?— конечно, в небольшом количестве коньяка в соусе. И в том, чтобы грибы были не слишком мягкими и не слишком упругими, иначе их текстура не станет дополнять спагетти аль денте. К счастью, у меня с собой все продукты. Собирался приготовить дома. Идем!Тайрелл не шевелится. Он больше ничего не хочет.Джоанна знала, что делать дальше. Было бы достаточно ее холодного насмешливого взгляда, и Тай вскочил бы и начал действовать. Достаточно ее напряженного ?Ты должен стать генеральным директором?, и он бы почувствовал, что хочет этого сам. Она ставила перед ним невозможные планки, которые он пытался взять, чуть не сворачивая шею. Но она верила в то, что он на это способен. Давала шанс все исправить. Разочаровалась ли Джоанна в последние дни? Каким надо быть ничтожеством, чтобы все потерять! Красивую семью, красивую карьеру, красивую жизнь. Неужели он неудачник?!—?Тай, я же не говорю: встань и иди, когда внутри все болит,?— тихо говорит Ирвинг. —?Я понимаю, что такое потеря. Но когда у тебя грипп, ты же все равно пытаешься что-то есть, что-то смотреть или слушать, может быть, умываешься. Сейчас надо двигаться понемножку. Беречь себя, будто температуришь, баловать. Ну, знаешь, там, как наши матери в детстве: морс возле кровати, малиновое варенье, новые книжки.Тайрелл смотрит пустыми недоумевающими глазами.—?Не знаешь? А, ладно! Идем, натрешь пармезан, пока я буду возиться с грибами. Давай, давай.Ирвинг уходит, не оборачиваясь.***На кухне он вспоминает, как увидал шведа в первый раз.Отправляясь тогда на задание, он испытывал особое раздражение: глава детектива наконец сдвинулась с места, и он поистине наслаждался правильно складывающимися строчками. Но один звонок?— и вместо приятного вечера приходится вытягивать из дерьма каких-то гребаных хакеров.Они даже не услышали, как он с китайскими боевиками подошел к ним вплотную. Молодо-зелено. Два брата-акробата.Когда работаешь с людьми, главная сложность не в том, чтобы исправить ситуацию, а в том, чтобы тебя послушались. И каждый раз есть только пара минут, чтобы ?хакнуть? человека, вычислить, как с ним правильно обращаться, что дать, на какие точки надавить.В этой парочке Ирвинг сразу сделал ставку на Тайрелла.Маленький совет: если видите холеного человека в шикарном костюме и белоснежной сорочке, с ледяным взором, и странное создание в черном худи, с полубезумными горящими глазами, занимайтесь вначале первым. Второй слишком непредсказуем. Зато такие, как Тайрелл, как бы это сказать… послушны.Ирвинг спрашивает тоном строгого учителя, разговаривающего с провинившимся школьником:—?Мистер Уэллик, попрошу ответить на пару вопросов. Кто-нибудь знает, что Вы здесь? Мистер Уэллик…То, как он мнется, спрашивает взглядом второго, будто ждет подсказки, дает четкое понимание, кто в этой парочке главный.—?У двери Ваша машина? Да? Ваши ключи, пожалуйста. Ключи! Пока мои просьбы довольно просты. И телефон.Ах, Уэллик-Уэллик, ну кто же отдает вещи незнакомому человеку, даже не узнав, что ему надо?!Такие, как этот Тайрелл, чувствуют себя акулами в собственных хайтековских кабинетах с окнами до пола. Немного формальной власти?— и они кусаются, безжалостно улыбаются, жестко распекают подчиненных, увольняют по первому бзику, не слушая мольбы, шагают по головам ко все более блестящим перспективам. И выглядят при этом чертовски уверенно.Но перемести их в необычную ситуацию, выбей из колеи, и вот уже они те, кем являются за внешним лоском на самом деле: ведомые люди, с вечным поиском отцовской фигуры и отеческого одобрения.Важно лишь соблюдать все формальности, потому что малейшее словесное неуважение?— лошадка взбрыкнет.Он неспешно разговаривает с Эллиотом, внезапно повышает голос и приказывает, не забывая вежливое ?мистер Уэллик?:—?Ладно, мистер Уэллик, пора, пошли. Если вы видите меня, это означает, что вы облажались. И я?— ваш единственный способ не попасть в тюрьму.Выразительные глаза Тайрелла вопрошающе взирают то на Ирвинга, то на Эллиота, пока тот не выдает короткое ?Уходи?.Фиксер едва заметно усмехается, вспоминая, как недавно покупал кокер-спаниеля для ребенка одного нужного человека. И как щенок молча смотрел умными грустными глазами то на него, то на бывшего хозяина.