Глава 10. (1/1)

Солнце встанет через пару часов, и Комбефер зевает, медленно стягивая с себя свитер. Позади него слышится шум, Анжольрас входит и закрывает за собой дверь кабинета, приглушая последние звуки из гостиной. Он сидится на диван, все еще одетый, и чувствует легкое головокружение.— Мы можем поговорить? — выпаливает Анжольрас. Он не имеет права спрашивать об этом, после того, как лгал так долго. Граница между ложью и недоговариванием давно стерлась. Прошло так много времени с тех пор, как он по-настоящему разговаривал с Комбефером. Он был ужасным другом, и изменить это уже невозможно, но он также знает, что его лучший друг никогда не откажется его выслушать.Комбефер вздрагивает, будто только что очнулся от своих мыслей.— Конечно, — говорит он слегка хриплым, сонным голосом и садится напротив Анжольраса.Он думает о том, с чего начать, когда дверь открывается.— Просто решил уточнить, нужно ли вам что-нибудь ? одеяла? Подушки? Шоколад? Сказка на ночь?— У нас все хорошо, — говорит Комбефер.Курфейрак выглядит немного разочарованным.— Да… Что ж, тогда… спокойной ночи.Он окидывает их взглядом. Сначала Комбефера, затем его взгляд переходит на Анжольраса. Он чувствует себя уставшим и сломленным, и, может быть, выглядит так же, потому что Курфейрак хмурится.— Ты сделал какую-то глупость?Он подпрыгивает на месте.— Я… что… почему ты спрашиваешь?Глаза Курфейрака сужаются.— После того, как я позвал вас с кухни, вы были странными. Эр действительно выглядел растерянным.— А это значит, что я сделал что-то глупое? — спрашивает Анжольрас, пытаясь сделать это возмущенно, но получается скорее нерешительно. Ему стоит сделать это, думает он, потому что нет никакого способа вернуть все назад. — Закрой дверь, — вздыхает он. — Хочешь узнать, где я провел ту Потерянную Ночь?Глаза Курфейрака расширяются, он глухим стуком закрывает дверь и нетерпеливо проходит внутрь.— Не играй со мной в игры.— Потерянную Ночь? — спрашивает Комбефер.— Примерно месяц назад я сказал, что останусь у Курфа на ночь.— Я помню, — медленно говорит Комбефер.— Я не был у него, — говорит он.— Хорошо, — говорит Комбефер в замешательстве, и почему-то поворачивается к Курфейраку вместо него.— Я прикрыл его, — краснеет Курфейрак. — Прости, он попросил меня, я думал, что он собирается рассказать тебе об этом в ближайшее время. Мне… жаль?Это нелепо; он тот, кто солгал, так почему виноватым оказался Курфейрак?— Все в порядке, — говорит Комбефер, а затем закатывает глаза и хлопает по дивану рядом с собой. Курфейрак выглядит необычайно довольным, когда садится. Комбефер снова поворачивается к нему. — Анжольрас?Он так много хочет сказать и не знает, с чего начать.— Можно я задам вопрос?— Конечно.— Вы будете смеяться.— Я не буду, — говорит Комбефер.— Курф будет смеяться.— Конечно, нет! — протестует Курфейрак. — Я не хотел бы будить остальных. Я сделаю это в своей голове.Анжольрас фыркает.— Хорошо, — он проводит рукой по волосам жестом, который, он уверен, перенял от… — Черт, — он хватает подушку и утыкается в нее лицом.— У него аневризма? — спокойно спрашивает Курфейрак.Анжольрас поднимает голову.— Что представляет собой свидание?Его друзья моргают. Затем Курфейрак прижимает руку к губам, из-под его пальцев вырывается прерывистое дыхание. Анжольрас вспыхивает.— Не смеюсь, — обещает Курфейрак таким тоном, будто это стоит всего его самоконтроля. Анжольрас уверен, что не переживет этого.— Это вполне разумный вопрос, — говорит Комбефер со странным выражением лица. — Что представляет собой свидание? — спрашивает он у Курфейрака.Весь юмор тут же будто исчезает из того.— Ну, ты должен позвать кого-то куда-нибудь. В одиночку, конечно.— Верно, — говорит Комбефер.Повисает молчание.— И в этом должно быть основополагающее романтическое намерение, — добавляет Курфейрак.Они смотрят друг на друга. Внезапно Анжольрас чувствует себя неловко.— Разве это не немного субъективно? — спрашивает Комбефер более нетерпеливо, чем когда-либо. — Как ты должен узнать об этом намерении?— Я не знаю, — выдыхает Курфейрак. — Если кто-то приглашает тебя куда-то, где будете только вы… я имею в виду, это… это знак.— Нет, если этот человек заинтересован в ком-то другом.— А если это не так? — спрашивает Курфейрак, и Анжольрас уверен, что он упустил что-то очень важное, потому что Комбефер бледнеет.— Ты… мы… мы говорим об одном и том же?— Я не хотел лгать тебе, — говорит Курфейрак в спешке. Комбефер почти неосознанно дергается, чтобы подняться; Курфейрак хватает его за запястье. — Клянусь, я не хотел, чтобы ты думал, что… но ты… и я думал, что смогу…— Обмануть меня?— Нет-нет, никогда, — быстро отвечает Курфейрак. — Но тебя так трудно понять. Я не могу понять, что ты... — он смотрит умоляющим и одновременно очень серьезным взглядом. — Я солгал, я знаю, что не должен был. Сначала я думал, что смогу выяснить, что ты чувствуешь, но потом… потом ты сказал, что тебя никто не интересует в этом плане, и я подумал, что в таком случае это уже не имеет значения. Я был неправ?— Боже мой, — выдыхает Анжольрас.Его полностью игнорируют. Комбефер сверлит взглядом Курфейрака.— Я, — он сглатывает. Анжольрас никогда не видел, чтобы Комбефер терял дар речи. Комбефер всегда знает, что сказать. — Ты должен был сказать мне. — Комбефер смеется. — Я тоже лгал, очевидно. Черт, ты хоть знаешь, как долго я пытался...Курфейрак встает, его правая рука все еще обхватывает запястье Комбефера. Он скользит ей вниз и позволяет их пальцам переплестись.— Я никогда не думал, что это произойдет, — шепчет Комбефер.— Присутствие при этом Анжольраса явно не входило в мои планы, — говорит Курфейрак, и они смеются, все еще глядя друг на друга.Все беседы, которые он вел с Курфейраком последние несколько месяцев, наконец, приобретают смысл, но сейчас это его мало утешает. Он поднимается.— Анж, нет, подожди, — зовет Комбефер.— Да, — умиротворенно подхватывает Курфейрак, но, похоже, он сейчас не в силах отвести взгляд от Комбефера. — Давай, я все еще хочу узнать о Потерянной Ночи.— Ты только что украл мой разговор, — он делает расплывчатый жест рукой, — признавайтесь уже в любви друг к другу, а я пойду проверю, идет ли дождь.— Анж, — настаивает Комбефер, но он уже выходит, его голова плывет от мыслей, а тяжесть в груди как-то связана с их соединенными руками.Анжольрас закрывает за собой дверь и несколько секунд стоит без цели. Он хочет рассказать Грантеру о том, что только что произошло. Он хочет, чтобы Грантер рассмеялся и сказал ему, что знает это уже несколько недель, потому что, оглядываясь назад, Анжольрас уверен, что тот знает. Он хочет, чтобы Грантер сказал ему, что он не полный идиот, которого не замечают. Он просто хочет Грантера.Он входит в гостиную, где друзья спят, расположившись друг на друге. Эпонина и Баорель делят диван, Фейи раскинулся на другом, а Жеан, Мариус и Козетта зарылись в подушки на ковре. Боссюэ, Жоли и Мюзикетта поднялись наверх, а вот Грантера нигде не видно.Он разворачивается и медленно идет к кухне. Свет выключен, но у окна, через которое проникает бледное сияние ночи, мерцает красно-оранжевый огонек. Анжольрас видит силуэт человека, прислонившегося к стойке и выкуривавшего сигарету в открытое окно.Грантер резко поворачивается, когда видит его. Его рука неосознанно падает, и сигарета гаснет. Анжольрас входит.*Грантер застывает на месте. Он не скажет ничего смешного и глупого в этот раз. Оказывается, Анжольрас все же не освещает ночь своим присутствием. И все же он благодарен сумраку за хоть какое-то прикрытие.И тогда Анжольрас делает шаг вперед, так же пристально глядя на Грантера, как тогда, когда он… когда он поцеловал его. Это было одной из тех вещей, на которые он мог позволить себе надеяться лишь в тех снах, которые он все время пытался отогнать подальше, и он не думает, что сможет вынести, если сейчас Анжольрас извинится и скажет, что это было ошибкой. Но Анжольрас приближается, а если бы он хотел сказать это, он мог бы сделать это издалека…Застыв, он смотрит, как Анжольрас подходит все ближе. Он чувствует, что краснеет, ему одновременно и жарко и холодно, и что вообще Анжольрас делает, что он… ? несомненно, он может чувствовать, как сердце Грантера безумно бьется в его груди, будто пытаясь спастись. Анжольрас осторожно двигает руками, словно прося разрешения; тонкие пальцы касаются его талии. Все, что он может делать, это дышать.Только тонкая ткань его футболки отделяет ладони Анжольраса от его кожи. Он поднимает свои слегка дрожащие руки, и они опускаются на его плечи. Он позволяет им замереть там. Он не смог бы убрать их сейчас, даже если бы попытался.А еще он не может отвести от него глаз, хотя взгляд Анжольраса почти ослепляет ? лихорадочный и страстный, как, например, когда он произносит речь, вот только они на кухне Курфейрака, и причиной такого взгляда сейчас может быть только он. Надежда опасна, думает он, надежда всегда приносит боль.— Ты, — начинает Анжольрас, затем сглатывает и прижимается ближе, обвивая его руками. Его большой палец вырисовывает круги на нижней части спины; Грантер чувствует, что плавится. Из него вырывается тихий беспомощный всхлип. — Грантер, — эти глаза, такие любимые и глубокие, затягивают его. — Я тебе нравлюсь, верно?Возможно, потому что вопрос Анжольраса звучит испуганно; возможно, потому что последние несколько месяцев прошли как сон; возможно, потому что руки Анжольраса сжимают его, а лицо его находится всего в нескольких дюймах, и есть не так уж много способов истолковать это, даже для Грантера, привыкшего душить любую надежду в своем сердце; возможно, потому что его мозг вдруг отключается и перестает контролировать то, что он произносит ? возможно, именно поэтому то, что вырывается из него на выдохе, является правдой.— Я люблю тебя, — говорит он просто и тихо, а затем смеется. Он обнажен перед ним до костей.Глаза Анжольраса расширяются, взгляд плывет, но он не отстраняется. Грантер чувствует, как он движется вперед, и да, они могут быть еще ближе; его руки дрожат, когда он поднимает их и обводит острую линию челюсти, пальцы касаются мягкой кожи. Он закрывает глаза. Анжольрас ничего не спрашивает; ему нужно время, чтобы осознать, теперь он должен понять, что он может сделать все, что захочет.Прошло всего несколько часов с их поцелуя, но он понимает, что ему нужны губы Анжольраса на его собственных, что, если он никогда не почувствует это снова, это будет невыносимо. Губы Анжольраса растрескались; руки, которые до этого расслабленно лежали на его талии, обхватывают сильнее и сжимают ткань его футболки. Он прижимается к губам Анжольраса и дрожит, когда слышит стон. Анжольрас слегка прикусывает его нижнюю губу, а он гладит его шею, пальцы путаются в его волосах. Он хочет всего и сразу, он хочет этого так долго и никогда не перестанет хотеть. Анжольрас прижимает его к стойке своим телом, и это лучшее, что он когда-либо чувствовал, вне конкуренции, без сомнений. Он не против того, чтобы никогда больше не дышать, он молится, чтобы ему больше не пришлось этого делать, и сожалеет, когда Анжольрас отстраняется.Они оба тяжело дышат, стоя вплотную друг к другу. Анжольрас пристально смотрит на него, и он не знает, каким образом все еще умудряется стоять. Он не думал, что такое возможно, а теперь не может понять, как жил без этого все эти годы.Анжольрас прислоняется своим лбом к его.— Ты дрожишь, — бормочет он в щеку Грантера и крепче обнимает его.Грантер любит его так отчаянно. Он пытается говорить, но это звучит как жалкое хныканье.— Анж. — он никогда не сокращал его имя раньше. — Анжольрас.— Я рад, что не ошибся в этом, — улыбается Анжольрас.Грантер чувствует, что ломается. Он задыхается, смеется и плачет, и ему нужно знать, что Анжольрас уверен, но тот обхватывает его лицо руками и снова целует, на этот раз с большей страстью, и в нем загорается желание. Анжольрас отступает назад и тянет его за собой, они выходят из кухни и поднимаются по лестнице. Он ведет его вслепую, ощупывая стены, и ему никогда еще не было так приятно следовать за кем-то. Он возится с дверной ручкой, а Анжольрас закрывает и запирает за ними дверь. Он понимает, что это комната Курфейрака, на полу валяются матрасы. Они переступают через них, их пальцы переплетены, а губы вновь встречаются в поцелуе.Его колени натыкаются на что-то, и в следующий момент его мягко, но твердо толкают на что-то мягкое. Это кровать Курфейрака, но это не имеет значения; даже если бы Курфейрак сейчас лежал на ней, это все равно не имело бы значения. Анжольрас ? последнее слово, которое остается в его голове, и он повторяет его снова и снова, как мантру ? Анжольрас.*Грантер выглядит разбитым, открытым и таким красивым, а Анжольрасу приходит в голову, что он понятия не имеет, что делает. На секунду он пугается, что собирается все испортить еще до того, как это начнется, но его сомнения не сильнее чем желание, и он обхватывает шею Грантера руками.Руки того ложатся на его бедра; Грантер смотрит на него расслабленно, его губы приоткрыты, а в глазах читается благоговение. Никто никогда не смотрел на него так; это опьяняет.Грантер издает сдавленный звук, его грудь вздымается и опускается при каждом вдохе.Анжольрас отстраняется.— Я никогда этого не делал, — признается он.— Нам не обязательно, если ты не хочешь, — тут же говорит Грантер.— Что? Нет! — как показать Грантеру, что он хочет его, так сильно хочет? Он прижимается к нему бедрами, и звук, который тот издает, заставляет Анжольраса дрожать. — Я просто хотел, чтобы ты знал, — говорит он с улыбкой. — Чтобы ты не был разочарован.— Брось, боже мой, — смеется Грантер, уткнувшись лицом в его шею и обхватив его руками, и Анжольрас хочет остаться в этом положении навсегда. — Ты знаешь, как долго я думал о… — Грантер все еще дрожит, и это прекрасно. Он такой милый.— Расслабься, боже, — выдыхает Анжольрас, из него вырывается смех. — Я тоже думал о тебе.— Ты думал? — Грантер отстраняется и выглядит так, словно собирается потерять сознание. — Об этом? Со мной?Он не привык стесняться, но с Грантером он может этого не скрывать.— Ну а с кем же еще? — спрашивает он, и это правильный ответ, потому что Грантер вздрагивает и стонет, пытаясь произнести какое-то слово, которое, возможно, должно было быть его именем.*— Итак, — бормочет некоторое время спустя Грантер. — Каков вердикт?Он не знает, как выразить это словами. Это не просто секс. Это Грантер рядом с ним. Он никогда сознательно не стремился к тому, чтобы иметь кого-то рядом, быть самым важным человеком в мире для кого-то другого, но он не думает, что сможет жить без этого теперь. Это чувство наполняет его страхом, радостью, волнением и нежностью, и только Грантеру удалось пробудить это в нем.— Я люблю тебя, — говорит он, потому что это самый простой способ выразить то, что он чувствует.Грантер пораженно выдыхает.— Анжольрас.— Да, люблю, — повторяет он, потому что знает, что Грантер не поверил. Он знает его и его неуверенность, а также то, насколько он хрупок и силен одновременно. Он смотрит на Грантера и торопливо говорит. — Я не знаю, когда это началось, и мне потребовалось так много времени, чтобы понять, что это было, но я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Я думаю о тебе все время, я беспокоюсь о тебе все время. Меня сводит с ума, когда ты расстроен, зол или обижен, а я ничего не могу с этим сделать. Еще хуже, когда это моя вина. Я пытался не думать об этом, потому что не предполагал, что ты чувствовал то же самое...Грантер издает сдавленный звук.— Господи, — говорит он. — Я был влюблен в тебя в течение многих лет.Ему нужен момент, чтобы осознать.— Но ты никогда… ты… ты все время спорил со мной!Грантер смущенно улыбается.— Ты прекрасен, когда злишься, — говорит он.— Ты невозможен!— Тссс, — шепчет Грантер и целует его, а затем хихикает ? действительно хихикает.— Что?— Мы только что переспали, — говорит Грантер, — в постели Курфейрака.Это напоминает ему о том, почему он вообще встретился с Грантером этой ночью.— Я думаю, что Курф, возможно, занимается сексом с Комбефером в кабинете его отца.И Грантер смеется громче.— Наконец-то!— Так ты знал?— Это было трудно не заметить.— Но я не заметил, — возражает Анжольрас.— Ну, мое к тебе отношение тоже было трудно не заметить, но ты никогда... не хмурься, почему ты хмуришься?— А остальные знают?— Обо мне или Курфе?Он пихает Грантера в бок, и тот морщится.— Знают, — говорит он. — Не то чтобы я говорил об этом, — быстро добавляет он, — кроме как с Эпониной. И Фейи, иногда, наверное… когда был пьян.Анжольрас не понимает, как он мог быть слепым так долго. Так много вещей приобретают смысл сейчас, и он вдруг начинает вспоминать все обидные вещи, которые говорил Грантеру. Он ранил Грантера, когда думал, что тому все равно. Он знает, что эта вина всегда будет лежать на его сердце. Ему просто нужно найти способ все исправить.— Что еще ты мне не сказал? — его тон внезапно стал серьезным. — Я хочу, чтобы мы сделали это правильно. Отношения. Я хочу знать все.Грантер краснеет.— Например?— Все, включая даже самые неловкие вещи.— Более неловкие, чем не осознать, что кто-то был влюблен в тебя годами?Анжольрас кивает.— Тогда это приобретает серьезный масштаб, — бормочет Грантер. — Хорошо… будто я могу отказать тебе в чем-то. Я… я рисую тебя. Постоянно. — Анжольрас предполагал это, но подтверждение заставляет его краснеть от удовольствия. — На самом деле, я нарисовал тебя для моего зачета по искусству.— Для того, для которого сдал Ван Гога?— Да, — Грантер закусывает губу.Он уже улыбается.— В виде чего ты нарисовал меня?Грантер становится близок по цвету к его любимой куртке.— В виде свободы.— Свободы, — повторяет Анжольрас.— Лидера, который поведет за собой людей, — поясняет Грантер, и Анжольрас вынужден зарыться головой в подушку, чтобы не разбудить весь дом. — О, заткнись, ты ужасен! Боже, мне стоило нарисовать тебя Наполеоном…— Я должен это увидеть, ты же понимаешь, верно?— Ни за что.— Бьюсь об заклад, я смогу убедить тебя, — многозначительно говорит он, и Грантер выглядит так, будто он ничего на свете не хочет больше, чем быть убежденным, какой бы способ Анжольрас для этого ни выбрал.— Тогда мне не жалко. — что бы это ни было, это вызывает у него странное трепетное чувство.— Послушай, мы теперь... — Анжольрас запинается. Он никогда не делал этого раньше, и он хочет сделать все правильно.— Мы будем друг для друга теми, кем ты захочешь, — отвечает Грантер серьезно, но прежде чем Анжольрас может что-то сказать, кто-то пытается открыть дверь. Они замирают.— Кто там?— Курф? — спрашивает Грантер и тут же мысленно ругает себя за то, что ответил. — Из-за тебя мой мозг отключается, — шепчет он Анжольрасу.— Эр? Открой, — говорит Курфейрак. — Мне нужны... мои вещи. Потому что… не важно.Они смотрят друг на друга.Анжольрас не знает, как он мог когда-либо сомневаться в том, что он чувствует, и почему принятие этого заняло так много времени. Теперь он знает, чего хочет.— Эр, — снова зовет Курфейрак, и стучит в дверь. — Что ты там делаешь? — с намеком на подозрение спрашивает он.— У нас были свидания? — спрашивает Анжольрас. — Все эти недели, когда ты ходил ко мне на работу. И музей тоже, наверное. Это были свидания?— Только в моих самых смелых мечтах, — говорит Грантер с улыбкой. — А ты думаешь, что это были свидания?— Возможно, я… не думал об этом, — осторожно говорит Анжольрас.— Серьезно, я знаю, что ты не спишь… — кричит Курфейрак.— Что происходит? — второй голос. Комбефер. — Я слышу тебя даже внизу, ты сейчас всех перебудишь…— Вот именно, заткнись, — говорит Жоли, и откуда, черт возьми, он пришел?Снаружи кто-то зевает, но Анжольрас не обращает внимания. Грантер смотрит на него с ожиданием.— Я думаю, что это были свидания, — заключает он. — И я думаю, их должно стать гораздо больше.Улыбка Грантера поразительна.— Правда?— Какого черта мы собираемся возле спальни Курфа? — спрашивает Фейи.— Грантер не впускает меня, — жалуется Курфейрак.— Эр? — зовет Фейи с намеком на беспокойство в его голосе. — Ты в порядке?— Я в порядке! — кричит он. — Дай мне минуту, боже мой! — и Анжольрасу: — Пожалуйста, скажи мне, что ты имеешь в виду то, что я думаю.— Что он там делает? — спрашивает Мюзикетта.— Кто, что и где делает? — сонно говорит Эпонина.— Эр заперся в комнате Курфа, — объясняет Боссюэ, — мы думаем, что он занят…— Может, вы все, наконец, заткнетесь? — кричит Анжольрас. — Я пытаюсь поговорить!Оглушительная тишина воцаряется по другую сторону двери.Он берет Грантера за руку.— Грантер, — начинает он. Он знает, что улыбается, как идиот, и не уверен, что делает все правильно, но это не имеет значения. Глаза Грантера действительно светятся. Анжольрас сжимает его руку, переворачивает ее и целует в центр ладони. — Ты хочешь быть со мной?Грантер с трудом дышит и наклоняется к его шее.— Знаешь, тебе придется говорить мне это каждый день, потому что иначе я буду думать, что мне это приснилось. — они молчат мгновение, а затем, — Да. Очевидно, да, всегда, абсолютно точно.Кто-то шаркает снаружи.— Должны ли мы открыть дверь? — с сожалением спрашивает Анжольрас.— Да, — Грантер широко улыбается. — Я хочу спросить Курфа, что именно ему нужно.